ОКОПЫ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ глава1

ГЛАВА -1

 Обычно вначале рукописи, сюжет которой взят из жизни, автор указывает, что его история основана на реальных событиях. Я не буду вам клясться в своей правдивости и убеждать, судите сами. Однако моя цель донести, как можно до большего количества читателей свою историю – это  станет наилучшим гарантом моей жизни. Теперь они будут знать, что если убьют меня, то люди, читавшие произведение, поймут, что я был правдив с ними и тогда сотни, а затем тысячи читателей укажут на убийц.

     В дорогущем кафе «Бренд», куда я зашел, что бы начать писать рукопись, меня практически все знали. За последние два года, которые я хожу сюда публика совсем не изменилась.  «Бренд» находился рядом с домом, поэтому обычно мой вечер заканчивался здесь. Любимый столик был свободным, еще бы! Пару раз вышло так, что мое место у окна оказалось занятым, а я уже был пьян и агрессивен. Если бы не секьюрити - отличные парни в белых рубашках у входа, то я разнес бы половину кафе. Иногда в стенах этого пропитанного блудом заведения мы с охранниками вообще оставались втроем гетеросексуальными, а остальные как бармен Шевах с длинными волосами и подтушеванными веками  совсем другой ориентации.  Мне не интересно, с кем спят геи и о чем они думают. Раздражает другое. На улицах нам встречаются  разного рода извращенцы, бандиты, представители различных вероисповеданий, профессий, охотники, спортсмены, но мы не можем этого определить, и только геи всегда показывают своим видом, поведением, что они геи. И я всегда должен был стараться корректно объяснить своей дочурки, почему дядя одевается как тетя и почему дяди похожие на теть целуются прямо на улице.

       Однажды в баре я заказал кофе, Шевах принял меня за дилетанта и вместо хорошего напитка подал суррогат, который он покупает на рынке и проносит каждый день сюда в кармане своей куртки. Все бармены делают это. Я с удовольствием избил Шеваха, за что немедленно попал в полицейский участок, где узнал новую строку в своей автобиографии, которая звучала как приговор – гомофоб. Несмотря на предупреждение полицейских и уплаченный штраф,  Шевах боится меня.

     За окном по зимнему рано стемнело, фонари освещали обледеневшую дорогу, по которой как обычно в час пик неслись автомобили, а по отскобленному до асфальта тротуару домой спешили люди голодные после рабочего дня. На столик традиционно я выложил сигареты, зажигалку, мобильник и ключи от квартиры, что бы охранник Степан, бывший «мент», добрейшей души человек, смог оттащить меня домой.  Сегодня ко всему добавился диктофон, в него я буду диктовать воспоминания, а завтра постараюсь изложить их на бумаге.  «Начну все по порядку».

      Когда-то я был успешным бизнесменом, Бог любил меня и сыпал деньги прямо с небес, у меня была красавица жена, чудная любящая дочь, яхта, рыбалка, охота, в общем, все, о чем я  только мог мечтать.   Так шли годы, и казалось никто и ни что не разрушит моего счастья. Больше времени приходилось уделять работе, и мало семье, поэтому я совсем не заметил, как моя жена нашла романтичного, внимательного любовника, а у дочери появилась личная жизнь. Классика! С обоими дорогими для меня людьми я расстался в течение тридцати минут, приблизительно одинаково не обронив ни слова.  Супруга вначале кричала, что я сам во всем виноват, потом стала плакать, затем быстро собрала вещи и хлопнула дверью. Подкова, прибитая к косяку, покачнулась  и упала на пол.  Через несколько минут  из своей комнаты с чемоданом выбежала дочь, попросила денег, объявила, что ее все достали, и она уезжает с любимым человеком в Москву.  Дверь хлопнула второй  раз.  

        Моя жизнь перевернулась, большой город в один миг для меня стал пустым. Позже несколько раз я пытался начать жить сначала, даже сменил дверь, что бы она ни напоминала день, когда я остался один.  Но  идеология потребления: как можно больше съесть и выпить  к тому времени уже полностью поглотила меня.  Я шатался по ночным клубам, много пил горячительных напитков, мои уши слушали однотипный, бесноватый бой динамиков, а глаза смотрели на искрометную цветомузыку, в которой кружились гламурные парни и девушки. Папаши золотой молодежи были состоявшимися уважаемыми людьми города, а вот их детки - мажоры, как и я, старый козел, бездумно потребляли разврат и безжалостно жгли свои души. На самом деле никто и никогда самостоятельно не выбирает для себя дорогу стать алкоголиком или наркоманом – это ловушка, в которую попадают люди по разным причинам. Первая рюмка пролетает рикошетом, ты думаешь, что счастливчик, но вторая следом бьет в голову и вот ты уже без тормозов. Жалко молодежь, они утопают в грязи по малодушию и глупости.   Вы только посмотрите на эти стены увешанные фотографиями в стильных рамочках со стразами. На них изображено все самое низменное, но как заманчиво: танцующие пьяные молодые люди с бессмысленными взглядами, одновременно довольные, даже счастливые, стриптизерша, бармен разливает алкоголь: на переднем плане бокал и бутылка так и просят заказать себе  еще рюмочку. Сколько в городе таких порочных мест, где красивые девушки превращаются в проституток, а крепкие парни в алкоголиков и наркоманов?

      Пару недель назад я как обычно в одиночестве сидел за своим столиком,  допивая вторую бутылку хорошего, очень дорого  коньяка.  Картинка в глазах мутнела, кожа на лице становилась бесчувственной, а сигарета все больше вызывала приступы тошноты, когда в кафе вошел худощавый мужчина средних лет с кожаным портфелем и деловым как у павлина лицом. На нем было серое, классическое однобортное пальто и вязаная шапка с ушками. Охранник попросил клиента сдать верхнюю одежду в гардероб, но он  объяснил, что хочет поговорить с барменом и немедленно уйти. Когда павлин подошел к бару, я слышал его разговор по телефону. Он так громко орал:

      - Где я тебе сейчас найду  человека! Мне необходимо время! Это ты им  обещал, что завтра, а я никому ничего не обещал!      

      Незнакомец склонился к бармену. После недолгого разговора Шевах украдкой, указал пальцем в мою сторону.  Павлин посмотрел на меня оценивающим взглядом, от которого мне стало как-то не по себе. Странный мужчина сдал пальто в гардероб и подошел к моему столику.

      - Могу ли я угостить Вас коньяком? – спросил павлин, расплываясь в ехидной улыбке.

     Любой коньяк я мог себе позволить купить сам, но мне стало очень интересно,  что незнакомцу на самом деле было надо  от меня, поэтому я ответил:

      - Хорошего коньяка меньше чем хороших людей, не откажусь. Присаживайся!

      - Григорий Распутин! – представился павлин и принялся бесцеремонно  разливать мой коньяк по бокалам и нырять вилкой в салат.

      Дерзость и простота  нового знакомого, вызвали в моем организме реакцию воспламеняющую гнев, кровь прилила к глазам.  

       - Что тебе надо? Я видел, как этот гомик за баром показал на меня пальцем! Ты кто, мать твою!

      Я привстал и оскалил зубы, в готовности вцепится наглецу в горло. Но Распутин и не собирался меня пугаться, он  лихо опрокинул бокал в глотку, кадык дважды дернулся.

      - Однажды со своею любимой девушкой я загорал на пляже, - зачерпнув оливье, начал говорить мой новый знакомый. -  Пятеро здоровенных парней изнасиловали ее прямо у меня на глазах. Даже если бы я посещал спортивный зал, пару секций по восточным единоборствам, вряд ли я смог бы ей помочь. На следующий день, купив пистолет, я нашел каждого из пяти и каждому всадил пулю в лоб.  С тех пор пистолет Макарова всегда со мной. Если ты думаешь, что твои кулаки быстрее пули, то попробуй ударить меня!  

      Рассказ Распутина заставил меня задуматься, но не испугаться. Мне было сорок пять лет, однако ни возраст, ни два года беспрерывного пьянства не смогли разрушить физического потенциала, который я скопил за всю жизнь, занимаясь в тренажерных залах. «Потребуется немного сил, что бы ощипать павлина!» В  то же время на меня нахлынуло чувство уныния набирающего обороты, которое накроет целиком, как только Распутин уйдет. Со мной давно никто не разговаривает, я вызываю в людях страх. 

     Я присел за стол и недовольно насупился.

     - У тебя подходящая история для человека, которому плевать на свою жизнь, - продолжил Распутин. - Жена ушла к другому, дочь выросла и мне особо нравится, что ты алкоголик, не буду этого скрывать. Одна незадача, у тебя нет проблем с деньгами, но это только пока.  К тому же альтернативой финансовой выгоды может стать, к примеру,  риск, желание прикоснутся к таинственности, романтика, в конце концов. Я предлагаю тебе интересную работу, упрашивать не стану, потому что очень спешу!

      «Еще секунда, он встанет и уйдет» - подумал я. А мне придется продолжать изо дня в день напиваться и в лучшем случае самостоятельно доползать домой. Очень скучно!

      - Мне некогда, решай да или нет! – фыркнул Григорий Распутин.

      Я нервно затушил сигарету, тут же прикурил следующую и, жуя фильтр, неожиданно для самого себя, совершенно  спокойно спросил:

     - Что надо делать?

    -  Какая разница! – ответил Павлин и позвал официанта.

     Распутин заказал коньяк, фрукты и пару салатов. Что было дальше, я не помню.

     Зато утро было обычным.  Веки не желали открываться, конечности не слушались, а мочевой пузырь неумолимо требовал похода в туалет. Утром я всегда трезво оценивал свою жизнь в которой  единственной белой полосой оказывалась туалетная бумага, такая ситуация мне не нравилась, поэтому  каждый раз, что бы отвлечься от дурных мыслей я немедленно отправлялся в магазин за пивом. «Туалет, душ, бутерброд с кофе, потом пиво!» - вспомнил я последовательность, попытался встать, но вместо этого свалился на пол.  Холодный бетон, осязаемый ладонями не мог быть  у меня дома, я сел на пятую точку и открыл глаза. Прямо передо мной стояли двое мужчин, а позади старый, ободранный диван, с которого я и свалился.  Холодное помещение, освещенное тусклой лампой на голой  железобетонной стене, напоминало  подвал.  

     - Ты кого притащил? У него часы дороже твоего автомобиля, - с сожалением покачивая головой, сказал смуглый громила, затем он кивнул подбородком в мою сторону и добавил. – Что с ним  теперь делать?

          Громила имел увесистый, квадратный череп, которым можно было запросто колотить грецкие орехи, большие карие глаза, длинные волнистые черные волосы, широкие брови и пухлые губы. Без сомнения он был цыган. Человек, который сказал: - «Не бывает плохих наций,  бывают плохие люди», просто не жил среди цыган. Впрочем, ничего особо плохого в этом народе нет: пьют, танцуют, поют, воруют, обманывают людей, продают наркотики. Святыми рождаются лишь только дети, а затем религия, традиции, окружающие люди и то, что мы называем воспитанием делают свое дело и мы больше, увы, не ангелы.  Судя по взгляду, этот цыган в детстве был явно обделен материнской любовью, у него и соски то, наверное, не было.  Вторым мужчиной оказался вчерашний павлин. Он шмыгнул носом, присел на корточки и, улыбнувшись, спросил:

     - Как голова, не болит? Работать у нас не передумал? Мужик сказал – мужик сделал?

     - Неуверен, что я соглашался на твою работу, но если вдруг даже так, что с того? Я передумал! Куда ты меня притащил?

     Павлин выпрямился, недовольно посмотрел на громилу и сказал:

     - Это ты меня торопил! Зачем обещать, если нет времени найти подходящий материал? Тебе хорошо – ты тупой, а меня шеф вместо этого олигарха живо под прибор положит.

     - Да какая нам разница!  Кто знает, что он при деньгах? – закричал цыган.

    Оскорбительные и пугающие разговоры этих двух между собой, будто меня и не существует вовсе, порядком надоели.   Я напрягся и пулей ринулся к двери. Хотя нет, пулей не получилось -  сокрушительный удар громилы мгновенно размазал меня по стене.   Затем здоровяк  раскроил мою губу, разбил нос, с профессионализмом мясника не спеша, сокрушая до ужаса болезненные удары, цыган стал опускаться вниз, пока не завершил экзекуцию ударом ноги в пах.  Когда тебя бьют как отбивную, в какой-то момент перестаешь себя контролировать, мышцы сдерживающие мочу расслабились, и я напрудил прямо в штаны.  Смогу ли я теперь вообще когда-нибудь полюбить цыган?   Меня схватили за руки и поволокли по такому же серому, железобетонному  коридору, как и помещение, где  пришлось обнаружить себя проснувшись. Сквозь припухшие от гематомы веки виднелся пыльный пол и две алые струйки собственной крови: из носа и рта.  На несколько минут я потерял сознание, а очнулся, когда меня усаживали  на офисный стул со спинкой. 

      Мне было страшно и ужасно больно.  Свои чувства и мокрые брюки я смог бы описать подробно, но боюсь, это уже будет слишком для отдела прозы,  в который попадет мой рассказ. Идея взяться за перо мне пришла в голову не случайно. В молодости по оценки редакторов нескольких издательств я неплохо писал, но все время получалось писать, как говорится в стол, потому что мои произведения, по мнению тех, же редакторов, то не соответствовали жанру издательства, то тянули на  диагноз у психиатра.  Все дело было в том, что ублюдков я называл не иначе как ублюдками, а это оказывается крайне не корректно. Читателю, по мнению старичков  главенствующих в издательствах, не хочется видеть, как наркоманы выбрасывают инвалида из коляски, как он машет своими культяпками, потом плачет, а люди проходят мимо и боятся ввязываться в происходящее. Инвалидную коляску наркоман может быстро, недорого толкнуть другому инвалиду и провести пару беззаботных дней под кайфом. Нельзя описывать,  как богатенькие мажоры извращенно насилуют девушек, и уходят от правосудия, или  как парню, который заступился за женщину, подонки выкололи глаза и ногами расколотили грудную клетку. Еще много чего нельзя! «Вы просто псих!» - говорят корректно мне всякий раз в отделах прозы. А уж если персонажа назвать жидом, так и вовсе обзовут специально придуманным,  хлестким словам  антисемит. Можно даже не заметить, как окажешься на линии огня спецслужб подозревающих тебя в терроризме, экстремизме или фашизме.

      Поэтому не будем заострять внимание на моей пропитанной кровью, грязной рубашке и запахе мочи от брюк.

      Небольшое, квадратное помещение, в котором я оказался, было по-прежнему подвальным - без окон, но хорошо освещенным множеством красивых светодиодных ламп на белом натяжном потолке. Стены и пол, обделанные бежевым кафелем, отражали злобные рожи цыгана и Распутина стоявших позади меня. Думаю, что когда эти двоя, заходят в торговый центр, охранники просят оператора видеонаблюдения присмотреть за ними. По центру стоял маленький стол, за которым сидел худощавый старик с бледным лицом, кривым, длинным носом и  все время бегающими, хитрыми глазками.  Он выглядел, как  старый седой крыс пропитанный нечистой совестью. Глубокие морщины старика рассекали все лицо, а острые, оттопыренные уши, как у грызуна, так и просили заглянуть ему за спину, что бы увидеть там облезший крысиный хвост. Еврей! Каким - то образом всем нам внушили, что евреи это комичный, неуклюжий народ, не представляющий совершенно никакой опасности. Но всякий раз, перешагивая через бруствер давно начавшейся и для большинства невидимой третьей мировой войны, я убеждался, что это далеко, ни так.

      - Меня зовут Седьмой! – сказал крыс,  изучая мое лицо. – Вы меня хорошо слышите?

      - Ага, – протяжно ответил я, облизывая кончиком языка разбитые губы.

      - Мои люди сильно ошиблись, вовлекая Вас в наши эксперименты.  Тем более, теперь  Вы должны понимать, что обратного пути для Вас не существует. Ваши деньги и связи могут причинить нам массу неприятностей.

      - Я никому ничего не расскажу! Отпустите!

      - Мой ответ однозначно – нет! Пока Вы будете принимать участие в эксперименте, я, конечно, попытаюсь что-нибудь предпринять для Вашего спасения. Все зависит от того, как Вы будете содействовать нашим ученым. А пока даже никакого разговора о сохранение Вам жизни идти не может! Постарайтесь заслужить жизнь и свободу правильным поведением!   

Другие произведения автора:

СВЯТАЯ ВЕДЬМА В ЭПОХУ ВОДОЛЕЯ глава 3-6

СВЯТАЯ ВЕДЬМА В ЭПОХУ ВОДОЛЕЯ глава1-3

КОЛЕСО БОГА СВАРОГА Глава1