II

ДОБРО ЗА ДОБРО

Только человеку свойственно стремление помогать тем, кто помог ему.
В каждом из нас  есть глубоко укоренившаяся потребность поступать так, как они поступают с нами.

(Робин Шарма.)

  Замечанием о том, какая удивительная штука время, никого не удивишь. Каждый знает, как странно ведёт себя Время. Когда ждёшь чего-то вожделенного время ползёт и, как справедливо кажется ожидающему, не всегда вперёд. Если же происходит что-то приятное, время пролетает стрижом. Что делается со временем во время сна, каждый, в своё время, имел возможность убедиться. Порой мимолётное сновидение занимает собой всю ночь, тогда как длинный мучительный сон умудряется уместиться в минуту.

  Иногда за две недели, в жизни одного человека, происходит столько событий, что не втиснулись бы во всю жизнь другого. Где-то, в алкогольном тумане проплывают порой две недели, о которых человек не смог бы сказать с уверенностью мелькнули они или проползли. А, вот на сборном пункте не поменялось ничего, будто и не прошло двух недель.

  Прапорщик Беленко – покупатель из Улан-Удэ, взял шестнадцать человек. Построил. Произвёл перекличку.

  Кто-то спросил – «Где это – Улан-Удэ?

  – В Крыму – обводя строй равнодушным взглядом, признался прапорщик.

  Послышался неуверенный смех.

  – Шо смеётесь? Говорю в Крыму, значит в Крыму.

  Призывники остались, очень довольны. 

  Анатолий, прибывший на сборный пункт, согласно предписанию ещё вчера, теперь маячил с утра, около КПП. Сегодня должен был явиться сюда его друг Жирный. Водостойкая дружба, объединявшая их уже много лет, толкала Немцова на сентиментальные поступки.

  Здесь, прямо под открытым небом стояли длиннющие железные столы, на которые прибывающие призывники выворачивали для досмотра личные вещи. Солдаты, производившие досмотр с опаской косились на крейсирующего взад-вперёд, вдоль столов Немцова. Анатолий, опасаясь щекотливых вопросов напустил на себя солидный вид. Внешность его подозрений не вызывала. Куртка и брюки выглядели вполне респектабельно, да и стрижку Анатолий сделал в цивильной парикмахерской, где считался постоянным клиентом, не доверив свою голову неласковым рукам. Досматривающие, не решались присваивать имущество призывников, так нужное им в свете неуклонно приближающегося дембеля. Больше всего в Немцове их смущал не начальственный вид, а по моде гражданская форма одежды. Кто его знает, что это за птица, может особист какой, или того хуже…

  Анатолий же, войдя в роль, подавал неопределенные реплики, чем поверг в панику одного из введенных в заблуждение старослужащих: К столу подошёл парень из явно не в меру обеспеченной семьи. На нём был спортивный костюм, какой не мог бы даже присниться Немцову. Высыпав на стол содержимое фирменной сумки, парень обратил в бегство своего ревизора. Солдат сбежал, решив, что такой лакомый призывник – «мечта дембеля» не мог явиться к нему случайно, в присутствии особиста. Немцов не спеша, подошёл к парню, снисходительно оглядел его пожитки – бритвенные принадлежности, часы, термос, не менее заграничные и стоившие не дешевле его костюма, и по-отечески спросил:

  – Зачем же ты такие дорогие вещи взял?

  – Какие – спросил парень, поискав взглядом на столе дорогие вещи, затем догадавшись о чём идёт речь виновато добавил – а у меня других нет.

  – Украдут ведь всё, или отнимут – с сожалением сказал Немцов.

  Парень пожал плечами.

  – Ладно, проходи к остальным – разрешил Анатолий.

  Наконец привезли призывников из подольского райвоенкомата. Встретив друга, самозваный инспектор, без промедления перешёл к делу. Анатолий предложил поехать вместе в Улан-Удэ, повторив слова прапорщика. В Крым Жирный ехать не отказался, сказав, что вместе можно и на край света.

  Друзья разыскали прапорщика и Немцов отрекомендовал ему Жирного в качестве художника. Беленко, художнику обрадовался, и не поленился обменять его на две менее ценные кандидатуры. Через полчаса Немцова нашёл Ерохин, с которым они успели немного подружиться.

  – Прикинь! – заявил Ерохин – меня из списка вычеркнули. Так уже обрадовался, в Крым, думал. Блин! Теперь попадёшь в какую-нибудь Тмутаракань!

***

  В эпоху, когда застой развитого социализма застоялся окончательно, в СССР, многие товары, первой необходимости, остались лишь на стендах ВДНХ и в народных приданиях. В их число входили и сосиски. Небольшая их популяция, ещё водилась в крупных культурных центрах страны, но на периферии они считались сказочными атрибутами, вроде скатерти самобранки или сапог скороходов. Успело, уже вырасти, целое поколение, не ведавшее, не только их вкуса, но и не верившее, в их существование. Но прапорщик Беленко, был из старой гвардии, и о сосисках знал не понаслышке. Он помнил, и мечтал о них. Поэтому Беленко живо интересовался, где в Киеве можно достать сосиски. Мир, как известно, не без добрых людей, спешащих прийти на помощь страждущим. Алик и Кот оказались именно такими.  Они, в свою очередь, порекомендовали Немцова, как знатока и следопыта, способного безошибочно привести прапорщика в те заповедные места, в которых водились сосиски, и били чистые ключи «Пепси-Колы», которая, к слову сказать, тоже интересовала прапорщика. Нужно отметить, что Анатолий не был таким уж докой, по этой части, просто жил в самом центре города, где было много лакомых продовольственных магазинов. Справедливости ради, скажем, что не столько бескорыстная помощь ближнему, была их замыслом, но об этом позже.

  – Зачем мне трое? И один показать может – сказал Беленко.

  Но рьяные помощники, не разделили его оптимизма, и убедили в том, что пригодятся все, т.к. сосиски не отпускают больше килограмма в одни руки, а потому, чем больше комплектов рук будет, тем больше сосисок можно будет взять. Прапорщик не смог с этим не согласиться, и они отправились в путь.

  Пока Беленко, изумлённый непривычным для провинциала изобилием, царившим в Центральном Гастрономе, метался от отдела к отделу, толкался в очередях и закупал вожделенные деликатесы, становясь в очередь, снова и снова, Немцов успел приобрести несколько бутылок водки и пива, на специально собранные, со всей команды, средства. Спрятав бутылки под куртку, он догнал экспедицию возле станции метро Крещатик. Там прапорщика, нагруженного покупками, остановил патруль военной комендатуры города. Признаться, вид у Беленко, и в свободное от продуктов время, был не слишком бравый, а уж с авоськами и кульками, он скорее напоминал работника овощной базы, одетого в списанную по ветхости военную форму. Старший лейтенант, командир патруля, приказал ему подойти строевым шагом. Беленко приблизился, но строгий офицер, явно, иначе представлял себе это действие.

  – Отставить! – скомандовал он – Вернитесь на исходную позицию и подойдите, как положено!

  Беленко поплёлся назад, затем развернулся и зашагал к патрулю. Подойти у него получалось, но вот строевой шаг ему никак не давался, мешали авоськи и отсутствие навыка. Вид потёртого военного, пытающегося делать отмашку рук, держа в них тяжёлые кульки, и марширующего возле станции метро, среди прохожих, вызывал, у последних нездоровый интерес и весёлый смех.

  – Оставьте свои пакеты! – приказал командир патруля.

  Беленко, скрепя сердце, отдал покупки Коту и продолжил занятия. Это зрелище доставляло удовольствие всем, кроме, исполнителя. От него пытались добиться того, чего прапорщик сам любил требовать от подчинённого ему личного состава, но уже много лет не делал лично. Кроме того, его снедала мысль о выпущенных из рук продуктах, вверенных заботам первого встречного проходимца. Офицер приказывал подойти снова и снова. Эта процедура длилась с полчаса, после чего старший лейтенант отчаялся добиться нужного результата. По мнению командира патруля, прапорщик имел вид, недопустимый для военнослужащего. Беленко не отвели в комендатуру, только из-за того, что он должен был сопровождать призывников к месту прохождения службы. Эта неожиданная встреча, так его расстроила, что он побоялся продолжить передвижение по городу пешим порядком, или в общественном транспорте.

  – Лучше уж заплатить три рубля, чем ещё раз попасться патрулю – сказал Беленко, и они остановили такси.

  Когда Немцов усаживался в машину, бутылки мелодично звякнули под курткой. Этот, небесный звук не ускользнул от чуткого слуха прапорщика.

  – Шо это там у тебя?

  – Пиво – ответил Анатолий, и показал горлышко единственной пивной бутылки.

  Но провести Беленко, если дело касалось продуктов питания, было не просто. По мнению прапорщика, сложившемуся на основе многолетнего опыта, как не бывает дыма без огня, не бывает и пива без водки.

  – Когда будем проходить через КПП, вас могут проверить, и водку заберут, а меня проверять не будут – сказал Беленко – давайте свои бутылки мне. На территории, я их вам отдам. 

  С чувством глубокой благодарности, к благородному поступку человека, отвечающего добром на добро, Немцов сложил всё в сумку прапорщика.

  Когда такси подъехало к контрольно-пропускному пункту, командир распорядился:

  – Заплатите, а-то я все деньги потратил. Рассчитаемся потом.

  Пройдя через КПП, Алик, Кот и Немцов хотели было забрать свои бутылки.

  – Вы шо не соображаете!? – вознегодовал Беленко – Хто-то заметит, мне на гауптвахту из-за вас... Придёте, через полчаса, в офицерскую гостиницу, и заберёте.

  Спустя полчаса, томимые духовной жаждой, бойцы явились в гостиницу. Но вахтёрша их не впустила, пролаяв, что прапорщик Беленко выбыл, полчаса назад.

  – Куда же он выбыл, если мы здесь? – спросил Алик.

  – Скудава я знаю!? Шо он мне докладывать должен!? – прокричала вахтёрша – Выбыл, говорю, значит выбыл! Нет его здесь! 

  Прапорщик появился только перед самым отъездом. Деловито построил призывников, произвёл перекличку и приказал садиться в автобус. На просьбу вернуть водку, Беленко лаконично, как и подобает военному, ответил:

  – В аэропорту.

  По дороге, и в аэропорту, в ожидании посадки, Кот рассказывал истории, из своей гражданской жизни, казалось ушедшей безвозвратно. Беленко бутылок не отдал, сославшись на трудности перелёта:

  – Понапиваетесь, вам будет плохо в самолёте.

  Объявлений по радио, в аэропорту, никто не слушал. А зачем? Пусть их командир слушает. После непродолжительного ожидания призывников повели в самолёт.

  На борту выяснилось, что рейс – на Иркутск. Тут у многих зародились, нехорошие подозрения. Не знать где находится Улан-Удэ, это ещё объяснимо. Улан-Удэ – Чуфут-Калэ, даже рифмовать можно. Но, что Иркутск не в Крыму знали, или догадывались почти все. Представить себе, что в качестве военной хитрости, эдакого обходного маневра, команду везут в Крым, через Сибирь, было трудно.

  Пассажиры рейса Киев-Иркутск, абсолютное большинство которых составляли, стриженные под ноль рекруты, маялись в небе. Борт трясло и бросало, а его население нещадно тошнило. Погода не благоприятствовала воздушным путешествиям. С непервой попытки, совершили вынужденную посадку в Новосибирске. Пассажиров вывели из самолёта и загнали в вольер-отстойник, находившийся на открытом воздухе, температура последнего не превышала -20С^О. Мороз прохватил измождённых перелётом, как-то сразу. Плотно сбившись в тесной клетке, новобранцы окидывали окрестности затуманенным взором. В соседнем вольере, отделённом сеткой-рабицей, сгрудилось такое же стриженое стадо, в мышиных телогрейках. За пределами отстойника, на воле, топталась большая группа якутов. Вокруг было бело.    

  Жирный молча угрюмо созерцавший обстановку, вдруг открыл брифинг, обрисовав свои впечатления, в ярких образах, из нецензурных междометий. По его мнению, в тошнотворном самолёте, вольере, зэках, якутах и морозе, виноват был Толик.

  – Ты сам сказал, что вместе можно и на край света – парировал Немцов.

  – Когда я это говорил, я имел ввиду Крым, а это совсем другой край света – заявил Жирный, и, помолчав минуту, скорбно добавил – как, же я жалею, что плохо учил географию, в школе.

  На вокзале в Иркутске вновь на повестку дня был поставлен вопрос о водке находящейся на хранении у прапорщика. Беленко не возражал, но резонно заявил, что на вокзале ходят милицейские наряды и патрули военной комендатуры, а потому он предлагает пить водку в поезде, тем более что ехать целую ночь.

  Предложение прапорщика нашло отклик среди сплочённых масс и первейшим же делом, после посадки в поезд, Кот возобновил претензии к прапорщику. Но тут Беленко неожиданно заторопился в туалет. С, всё возрастающим, нехорошим чувством, Кот и сопровождающие его лица, двинулись следом. Туалет оказался закрытым, и прапорщик выскочил в тамбур. Застигнутый в тамбуре Беленко, был зажат в угол и предупреждён о надвигающемся народном гневе, неизбежно влекущим, за собой физическую расправу:

  – Давай сюда водку – холодно сказал Кот.

  – Какую водку!? – взвизгнул Беленко.

  – Нашу водку! Которую, мы тебе в Киеве дали! Ты, ишак, я тебе сейчас глаз на жопу натяну.

  На намерение Кота бить его, прапорщик ответил резким несогласием, заикаясь, предупредив, что является старшиной в чьём подчинении, новобранцам служить целых два года, и ссориться с ним не полезно. Пока Кот обдумывал этот тезис, прапорщик, не дожидаясь решения, выскочил из тамбура и стремительно прошёл, в другой конец вагона. Там он попросил убежища в купе добродушной проводницы, где и просидел до станции назначения.

  – Вот пёс! – заявил Кот, вернувшись в купе – Ничего, приедем, разберёмся. Наведём порядок.

  Пятнадцать человек на четырёх плацкартах (йо-хо-хо, и не капли рома), всю ночь, мужественно заглушали, подступившие вдруг тоску и страх перед неизвестной новой реальностью, открывшейся словами прапорщика.

Другие произведения автора:

VII

Ностальгия

XI