Два звонка для Ивана Дашкова

1. В летчики годен

            Ваня в докторской семье рос. Мать – рентгенолог, отец – хирург. И не было у него сомнений, кем в этой жизни стать. До второй половины десятого класса. Но тут к ним новичок на последней стометровке в класс попал – Коля Балушкин. Невысокий, красивый блондин, с твердой уверенностью в глазах, что все-то он о жизни знает и путь свой давно проложил. Была у Коли мечта – летчиком стать. Да одному боязно как-то было.

            Сдружились они с Ваней. В неделю фамильные ценности и приоритеты Дашковых потеряли свою привлекательность. Захотел и Иван летчиком стать. И обязательно чтобы полковником или генералом.  У Коли на этот счет никаких сомнений не было. Он поэтапно весь их будущий путь обрисовал: училище, полк, академия, дивизия, сессия Верховного Совета СССР и они, оба, генералы. И когда успел узнать про все это?

            Отец хмыкнул, но возражать не стал. Мать поупиралась маленько, для виду.  Видение сына с лампасами (почему-то на трибуне Мавзолея, всего в орденах) живо захватило ее воображение. У них в семье у всех воображение живое было. Бабушка всплеснула руками: «Это же на 25 лет!». И потащила Ивана вечером, чтобы не увидел кто, к старцу Аникею.

            СтарецАникей жил в маленькой хибарке на краю городка. Пахло у него странно, но приятно. Бабушка и слова не вымолвила, а он уж сказал:

– Заходи, Иван-воин! – возложил левую руку Ване на голову. Правой рукой, то крестил его, то похлопывал по плечу.

– Иди, сынок, служи! Бог тебя хранить будет. Страхов натерпишься, но цел и невредим будешь. А покровитель небесный твой Святой Иона, на него уповай и делай все, как он укажет.

– Да как же Иона-то? – запротестовала бабушка, – он же Иван, значит, святой Иоанн должен быть его покровителем.

–  Иона, Иона его покровитель. И   не спорь со мной, милая. Он его и защитит.

            Поступил Иван в училище легко. Его спортивная, мощная фигура и серьезная ответственность в глазах помогали во всем. Он был хорошим борцом-вольником, а на колесах и лопингах равным ему не было. Учился старательно, но средне. Все, что касалось авиации, самолета и аэродинамики, – от зубов отскакивало. Гуманитарий он был никакой. Философствовать попусту не любил. Тем не менее к семинарам по марксо-ленинским наукам готовился тщательно, но на экзаменах выше трояка не получал. Его и это устраивало. Главным было: лучше всех знать все, что полетов и боевого применения касалось.

            Закончил училище неплохо, без «руки» и без отличия. Вот и поехал с тремя другими однокашниками на Дальний Восток служить в авиации Тихоокеанского флота.

2. Экипаж

            В полку сразу отметили его образцовый внешний вид, спортивную стать и серьезную ответственность в глазах. И летная подготовка оказалась на высоком уровне.

            – Будущий генерал, летчик – от Бога! – подвел итог разбору первых полетов командир эскадрильи.

            Началась повседневная учеба и служба. И комэск, и замполит, а вскоре и полковое начальство быстро заметили служебное рвение лейтенанта Дашкова. Он и в спорте первый, и с матросами возится по выходным, и политзанятия у них ведет. Даже старший штурман полка как-то на контроле готовности к полетам отметил:

      – Наш Иван экипажу блудануть не даст.

             Особенно хорошо давались ему положения Инструкции экипажу самолета, на котором он летал. А летал он тогда на Ту-16 разных модификаций. И на заправщиках, и на постановщиках помех, и на ракетоносцах. В основном на К-10, если кто знает, что это значит. А уж Инструкцию он знал, как никто другой в полку. И как-то он прослышал, что командующий авиацией ТОФ на Инструкции припавший был. Как ехал в полк какой, главу из Инструкции для данного типа самолетов или вертолетов наизусть выучит. И, причем, такую главу, на которую меньше всего внимания обращали. На контроле готовности начинал пилотам и штурманам вопросы из этой главы задавать, и мало кто с  контроля готовности без «служебного несоответствия» живым выползал.

            Но нашла коса на камень. Начал командующий в ивановом полку у летчиков кишки мотать. После третьего безответного вопроса возгласил он:

            – Да знает ли в этом полку хоть один летчик Инструкцию экипажу! - и в руке его блеснул меч запретов полку на полеты и щелкнул кнут оргпериода. Тут Иван встал:

       – Знаем, товарищ командующий.

Тот на лейтенанта, как Циклоп на Одиссея, посмотрел:

            – Очень интересно!  – открыл Инструкцию на первой попавшейся странице. А попалось ему статья о действиях второго штурмана при разгерметизации подвесной кабины.

            Ивана, как правака, эта кабина вроде и не касалась, но как по-писанному все Командующему выдал. Подивился Командующий такой прыти, подошел вплотную, чтобы Ваня исподтишка не прочел чего, да другой вопрос, о котором летчики и не помышляли, задал. Ваня, как автомат, даже глаза полуприкрыл, отстрочил.  И так, и сяк гонял генерал-лейтенант Ивана по Инструкции, взопрел аж. Но, наконец, придумал, как полк уесть:

            – Если бы у вас, хоть пять человек знали Инструкцию, как этот лейтенант, мне бы и делать нечего было.

            На этом основании он полк еще с час порол. А когда устал, вышел и командира полка за собой поманил. И стала ввысь Иванова звезда подниматься.

           Нет, старлея и капитана он в срок получил. И командиром корабля его хоть и первым из выпуска, но не шибко быстро поставили. Великая Эпоха Озеленения авиации, когда старшие лейтенанты эскадрильями командовали, прошла. Однако было видно – наш Ваня далеко пойдет.

             Программу становления командира корабля проскочили так, будто за ними Циклоп гнался. Командир отряда, курировавший его прохождение курса, даже задал командованию вопрос:

– А в состоянии ли летчик при таком темпе исполнять свой супружеский долг?

             Но когда ему напомнили, что он прежде всего коммунист и пообещали учредить наряд из лейтенантов для помощи в исполнении супружеского долга, быстро успокоился и сел на место.

            Иван своим экипажем всерьез занимался. Вопреки принятым правилам,  со штурманом своим и ста граммов не выпил. Хотя во всех экипажах штурман обращался к летчику фамильярно, но с любовью – «Командир», у Ивана в экипаже никому и в голову не приходило обращаться к нему иначе как «Товарищ командир». Тем не менее, они его уважали и за него любому глаз бы вырвали и рот от уха до уха порвали. Ваня им при первом самостоятельном полете в зону показал, что есть настоящий пилот.

В зоне отработки техники пилотирования вместо положенных 45 градусов на виражах валил самолет  в такие крены, что штурман курс домой только пятой точкой определить мог – все гироприборы, и компаса в том числе, заклинило. И то соображать штурман начинал не раньше, чем через минуту после выхода из этого дикого виража, когда в его голове собственные гироскопы стабилизировались. Когда же они задание выполнили и получили разрешение на снижение, Иван, подобрав ноги к животу, уперся ступнями в рога штурвала. После этого в течение минуты экипажу казалось, что они падают на дно бездонного колодца, а всё свободно лежащее, и пыль в том числе, плавало, как в аквариуме. Невесомость называется. Кому-то это упражнение понравилось, кому и не очень, но ни один из них свои претензии по этому поводу вслух не высказал. На земле же все как один выразили свое восхищение пережитым. Иван понял – на экипаж положиться можно.

3.Остров святого Ионы

            Но наступил день, а вернее, ночь «Х», то есть «Икс», ибо судьбу свою наперед никому знать не дано. Днем они уже удачно в боевом порядке отлетали, и получил Иван допуск к полетам в боевых порядках ночью в составе отряда.

Экипаж Вани первым ведомым шел, как раз за командиром отряда Арендаторовым Семеном, более в авиационных кругах известным под партийным псевдонимом Плантаторов. За ним еще один экипаж, управляемый однокурсником Ивана. Шли они на «радиус», в северную часть Охотского моря. В процессе полета надо было выполнить два тактических пуска ракет: один по цели на полигоне «мыс Тык», второй по любому попавшемуся по пути кораблю. И если первый надо было выполнить залпом, второй разрешалось выполнять каждому самостоятельно, как Бог на душу положит.

            «И вот летим мы, красота, шестнадцать тысяч высота…». В американской песне имелось в виду шестнадцать тысяч футов, а отряд шел гораздо выше: ведущий 10 000 метров, Иванов экипаж на 10300, Серега – замыкающий – на 10 600. Высоту над аэродромом набрали. На мыс Тык развернулись и на удалении 350 километров от него, по команде ведущего, залпом, тактический, как сейчас говорят – виртуальный – пуск ракет выполнили. Полет спокоен. Ночь – прелесть, Луна – как яэчечко.

            Каждые полчаса экипаж должен о самочувствии докладывать. Зоркий глаз в …корме командира от безделья и дневной рыбалки, что вопреки требованиям предполетного режима состоялась, задремал. Вовремя не доложил, что ему ух, как хорошо. Решил Ваня немного похулиганить. Чтобы КОУ пробудить, педалями пошевелил слегка. Это в передней-то кабине шевеление педалей легкий пробуждающий эффект производило, а в корме, за 20 метровот центра масс расположенной, эффект был ошеломляющий.

            Экипаж передней кабины слегка вздрогнул, а КОУ с радистом чувствительно получили по обоим ушам стенками кабины. Тут-то левая стойка шасси и выпала.

            Аэродинамика Ту-16 не подвела. Как и указано в Инструкции, самолет быстро завалился  в 70 градусный крен и понесся с нарастающей скоростью к матушке Земле. Вернее, к широкой груди Охотского моря. В кабине приятно и странно запахло, а на лобовом стекле Иван увидел портрет старца Аникея, выполненный в рублевской манере. И вспомнил он, что его покровителем является святой Иона.

            – Иона, помоги! – только что и успел внутри себя воззвать Иван.

            Воспитанный Иваном экипаж, ухватившись за гениталии, дружно молчал. Кто-то из них воспринял это падение как продолжение дневных испытаний прочности. А те, кто понял, что происходит, проявляли мужество и героизм.

            Где-то, наверное, в самом низу спинного мозга, засияли строки Инструкции. Убедившись, что «рогами штурвала» самолет из крена и пике не вывести, он понял, что произошло. В секунду  затянул обороты и поставил шасси на выпуск, обеспечивая самолету симметрию. На Ту-16 колеса выползают около минуты. Все это время самолет быстро терял высоту и скорость. Но крен начал уменьшаться. Визг в душах молчащего экипажа пошел на убыль и перешел на более низкие частоты. Когда самолет принял горизонтальное положение и по крену и по тангажу, Ваня поставил шасси на уборку. Высота в этот момент была около двух тысяч метров.    

            Справа внизу появилось светлое оранжевое пятнышко странной формы. Пятнышко росло. Быстро приближаясь, оно приняло форму вертикально стоящего креста. Рядом с крестом на невысоких скалах стоял седой старик. Его длинная борода и белые одежды развевались на ветру. Иван показал на старика рукой правому летчику. Но тот, выпучив глаза, не отрывал взгляда от высотомера. И ничего в мире не существовало для него, кроме этих застывших на 2 000 метрахстрелок.

            Убедившись, что шасси убрано, начали разгон и набор высоты. Штурман, переведя дух, дрожащим голосом напомнил, какой курс надо выдерживать. После этого, включив двигатель на чрезвычайный режим, Ваня быстро набрал скорость и занял определенную планом полета высоту. Старик, покачав крестом, исчез, накрытый правой плоскостью.

            Этап был длинный, и они тихо и незаметно заняли свое место в боевом порядке. Никто ничего не заметил, ни из кормы ведущего, ни второй ведомый.

 – Штурман! – нажал он кнопку СПУ, – ты зафиксировал место, где это было?

            – Да, командир. Нас унесло вправо. Судя по координатам НИ-50 это было над островом Святого Ионы, как раз 250 километров от Сахалина отошли…. Да я его и сейчас в локаторе вижу. Это большая редкость. Обычно его и не видно. Наверное, большой отлив, вот весь остров и вылез.

– «Товарищ» командир, – привычно поправил он штурмана. – А визуально ты его не видел?

           – Откуда, товарищ командир, – исправил свою ошибку штурман. – Кромешная тьма снаружи, островок чуть больше километра в поперечнике. Необитаем. Его и днем-то никто никогда не видел.

–  Ну, хорошо. Экипаж, доложить о самочувствии.

            Тут заголосили все разом. Казалось, что лучшего самочувствия они не испытывали никогда.

– Предупреждаю, – для магнитофона заявил он. – Полет спокоен. Опасных  метеоусловий нет.  – И с металлом в голосе. – И не было. Всем понятно?

            – Да ясно! Да чего там, – заверил командира слетанный экипаж.

 (Окончание следует)

Другие произведения автора:

Два звонка для Ивана Дашкова (26) продолжение

Пассажиры спасли самолет

Еще и по шее