Девять жизней II 4.5.

8 ноября 2015 — Елена Ливанова (Волохова)

ЧастьII. 4

–Ну, что? Давай подниматься, - сказала по приходу Валентина. Она попыталась взять в одну руку сумку и чемодан, а в другую – второй чемодан и сетку с продуктами. В этот момент мимо неё прошмыгнула лайка, и тут же за спиной раздалось заинтересованно-ироничное:

–Не надорвешься?- и почти сразу - Валентина не успела приземлить вещи и повернуться к говорящему – прозвучало: - Давай помогу…

Она увидела высокого чернявого парня. Он подошел слишком близко, так что Валентине пришлось отступить на шаг. От незнакомца ядовито пахло табаком. Несколько мгновений он довольно бесцеремонно рассматривал её. Валентина чувствовала почти физическое прикосновение его взгляда. На фоне мужской сухостойной фигуры она казалась себе полной. Кроме того, в его прищуренном, колком взгляде промелькнуло какое-то разочарование. Немного сбитая с толку бесцеремонным поведением незнакомца, она собиралась что-то с вызовом сказать, но он опередил её, в полголоса одобряюще заключив:

–Ничего комплектующие, - и глубоко затянувшись едким дымом, перевел взгляд на остатки папиросы, которую держал тремя пальцами, как щепотку соли. Огонек еще теплился в перемолотых листочках табака – кури себе да кури. Но парень бросил окурок на землю и придавил его сапогом.

Поняв, что последнее замечание этого первого встречного стало оценкой её внешности, Валентина возмутилась:

–Какие ещё комплектующие?

Он же, насмешливо глядя ей в глаза, подхватил сетку с продуктами, стоящую у её ног, и два самых тяжелых чемодана и очень доброжелательно изрек:

–Ничего говорю сапожки, для здешней грязи вполне подходящие…

Не закончив последней фразы, этот молодой, с цыганистой внешностью «нефтеразведчик» скрылся за деревьями с совершенно прямой спиной. «Солдафон», - обозвала его про себя Валентина, мстя за неловкость первых минут их встречи. Спешно вручила Настене сплетенную дедом из ивовых веток корзинку с игрушками. Наградила себя увесистой сумкой и врачебным чемоданчиком с медикаментами.

Мать и дочь попытались догнать нового провожатого. Тропинка, петляя между деревьями, шла вверх наискосок. «Солдафон» что-то говорил на ходу. Заметив, что попутчицы отстают, громко крикнул: - Привал! - и, прислонив вещи к поваленному дереву, сел на него отдохнуть. Подбежала Настя. Плюхнула наземь корзинку с игрушками. Взгромоздилась рядом. Но, заметив на маленьких темно-зеленых кустах красные ягодки, вскочила и стала их собирать. Подошла Валентина. Поставила вещи.

–Садись, - пригласил он, кивком указывая на место возле себя. Валентина села поодаль и, заметив, чем занята Настена, спросила, скорее, чтобы просто что-то сказать:

–Брусника?

Он кивнул утвердительно, поднялся и стал рвать невзрачные темные ягоды с другого тоже невысокого, сантиметров в двадцать, с наполовину облетевшими листьями куста. Подошёл к девочке:

–Держи, принцесса.

В подставленную Настей ладошку с широкой мужской ладони, просыпаясь на землю, бусинками посыпалось угощение. «Дядя Степа» пояснил:

–Царская ягода – голубика. Пробуй…

Разделив ягодки примерно пополам, девочка одну половину протянула маме. Другую положила себе в рот и с видимым удовольствием придавила языком.

–Что же ты глаза не моешь? – с улыбкой, способной сбить с толку не только пятилетнего ребёнка, спросил «дядя Степа», желая подчеркнуть яркую черноту Настёнкиных глаз. Та, обескураженная таким наговором, придвинулась к матери и, насупившись, ждала опровержения. Откуда ей было понять, что последнее замечание в ее адрес – неуклюжий комплимент. Валентина, обняв дочь, с ответной полуулыбкой почему-то пообещала:

–Вымоет…- и поднялась. Они пошли дальше, переговариваясь на ходу:

–К кому приехали? – спросил провожатый.

–Ни к кому… Мы сами по себе… Ваш Алексей Данилович нас сюда сосватал… прямо в поезде… Иванов… Знаете такого?

–Ну, как же. Знаем… У нас здесь все друг друга знают. Здесь всего-то с вахтовиками, что сейчас на буровых, человек семьсот если есть – хорошо… Иванов с разведки? Известная личность… он прошлый год своей присказкой – что он с разведки – в Ухте всю профсоюзную конференцию на уши поставил. Ему аж унты подарили, а то черт его знает из какой он разведки. О, - вдруг остановился он, - дом какой-то, - как будто тоже не ожидал увидеть среди деревьев бревенчатую избу и примирительно подмигнул Настенке: - Зайдем?..Здорово, Тимофевна! – поприветствовал провожатый, завидев женщину в черной плюшевой куртке, складывающую поленницу из дров.

Приезжие поздоровались с хозяйкой дома.

-Здравствуйте! – обернулась та.

-Смотри, каких русалок река выбрасывает! – провожатый поставил вещи на землю. – Наверняка для того, чтоб твоим кваском угостились, Тимофевна!

-Твои что ли, Егор? – ляпнула бабка, враз узрев, что глаза и брови Егора и маленькой девочки выписаны одной краской.

«Дядя Степа» хмыкнул в ответ. Поняв, что брякнула лишнее, женщина поспешно зашла в избу, не затворив за собой дверь.

Егор неспешно закурил, пустил несколько колечек дыма и сказал:

-Ну что, пора знакомиться!

Он подошел к Валентине. Играючи щелкнул каблуками. Слегка склонив голову, приложив правую руку со спрятанной в ней папиросой к левой стороне груди, по-военному четко произнес:

-Егор Еремин, - и вполголоса добавил. – Не томи, называйся, а то вишь – сердце горит, - и скосил глаза на дым из-под ладони.

Валентина подыграла – назвалась, присев в легком реверансе. Настенка смотрела на них во все глаза. Едва Еремин повернулся к ней, метнулась к маме, спряталась у неё за спиной, потом с довольной улыбкой вынырнула под рукой, прижавшись щекой к теплому материнскому боку, и звонко выкрикнула:

- Меня Настей зовут…

Вышла Тимофеевна. В эмалированной кружке-поллитровке вынесла квас - протянула Валентине:

– Лето было нынче теплое, квас рано созрел.- С характерным местным акцентом пояснила она.

Валентина увидела лёгкую белесую пленочку на квасе. Мельком взглянув на Егора, поднесла кружку к губам.

–Пей, не сомневайся. Обалденный квасок. Настоящий, березовый, - и поняв, что смутило его новую знакомую, он добавил: – Сок киснет – потому и пленка. Бродит, получается квас.

Валентина, чтобы не обижать хозяйку, отхлебнула самую малость. Слегка кислый, немного газированный напиток оказался приятным. Отпив с удовольствием еще и поблагодарив хозяйку, Валентина предложила дочери:

–Будешь?

Та, с готовностью кивнула. Сделав несколько глотков, спрятала нос в кулачек.

– Как квас?… Дерется?… В нос дает! – засмеялся Ерёмин. Залпом осушил остатки и, вернул кружку хозяйке со словами, - Вот спасибо, Тимофевна.

В этот момент со стороны дороги послышалось характерное тарахтенье грузовой машины.

–Наверное, Алексей – за нами, - извиняющимся тоном сказала Валентина.

Гости, спешно попрощавшись с хозяйкой, вышли на дорогу.

Часть II. 5

Прокатившись по пустому берегу, ЗИЛ-555, натужно воя, шел на подъем. Данилыч недовольно морщился. Наконец машина выбралась на берег. Алексей тут же выпрыгнул из кабины и вместо приветствия хрипасто заорал, обращаясь к провожатому:

–Это ты, баламут, сорвал девчонок с места и заставил их по грязи тащиться?

–Конечно, я! Они себе стоят. А тут – я…- И встав в стойку злого волка, «баламут» угрожающе распростер над Валентиной и Настей задранные кверху руки со скрюченными по особому пальцами, так, что всем стало ясно, что не руки это вовсе, а когтистые, готовые впиться в жертву лапы. Зыркнув на Данилыча, он продолжил измененным низким голосом, сделав движение рукой для наглядности: - И сорвал...

Настя почти с восхищением снизу вверх смотрела на него, понимая, что это только игра.

–Да нет, правда, мы - сами, - поучаствовала в разговоре Валентина.

–Знаю я этого раздолбая, - деланно хмуро проговорил Данилыч, - с него станется… - И вдруг, придвинувшись к Еремину, поинтересовался скороговоркой, одновременно коснувшись подушечками пальцев щеки, бороды и краешка рта на своем лице: - Что это у тебя?

–Где? – тот машинально вытерся кулаком, но поняв, что это – розыгрыш, дружелюбно-примирительно сказал: - Да, пошел ты …

–Ладно, не заводись… Дуй, братка, наверх, - кивнув на кузов самосвала, распорядился Данилыч, – вещи принимать будешь.

Через несколько минут все были по местам: парень с вещами - в кузове, остальные - в кабине.

–И угораздило же вас с Ерёмой Бешеным встретиться, – трогая машину с места, сокрушенно мотнул головой Данилыч.

–Почему он бешеный? По-моему, нормальный, - возразила Валентина.

–Ну не скажи! Ему как что загориться, так айда, пошел! То он, понимаешь, вертолету не дает взлететь – тот уже лопасти раскрутил. Глядь – нате вам – Ерёма бежит – аж в мыле весь от скорости. Что-то несет. Вот, - говорит, - контора бурмастера Габлина с днем рожденья поздравляет и протягивает сверток – под сургучной печатью – девок на почте за шоколадку паразит купил. Ну, что ты думаешь там было? Два кирпича красной лентой перевязанные. На торжественном собрании бригады при всех вручили… При всех – раскрыли...

Валентина рассмеялась. Настя то ли спросила, то ли подытожила:

–Кирпичи подарили.

Между тем они уже въехали в поселок нефтеразведчиков. Среди однообразных серых бараков выделялись два белёных дома. На одном была вывеска - «Клуб», на другом - «Магазин».

–А то, слышь, - продолжал Данилыч, – раз начальство понаехало. Я еще шоферил тогда. У нас посреди гаража по весне лужа – не пройти, не проехать… Никто и в ус не дует, чтоб болото это убрать. Так Ерёма в этой луже принялся рыбу ловить. Сидит у лужи. Садок рыбацкий – рядом. Мужики гогочут… В руках, значит удочка огромная – из прута и труб сварена. Руки-то у парня золотые, а башки нет.., – промежду прочим сокрушился Данилыч.- Ну, во-от, Ерёма наш возьми и поймай на глазах высокого начальства рыбу в той луже… Сам же забросил ее туда на крючке, а разыграл так, что поймал. Карася, наверное, использовал – рыба натурально трепыхалась. Он ее с крючка снял - и в садок, – тая в усах улыбку, басил Алексей, - наши потом с московскими долго объяснялись... И что ты думаешь, лужу песком засыпали в тот же день.

–А Ерёме - что?

–Ерёме-то? Как с гуся вода! Ему ни один раздраздон не поможет.

–Это почему? – не поняла Валентина.

–Одно слово – бешенный… Он даже сидел по глупости…

–За что?

–Карьеристу в морду дал… - ответил Данилыч и безо всякого перехода продолжил, едва машина обогнула ряд бараков, тычком указывая на один из двух небольших домиков, выкрашенных в синий цвет: – Вот твой медпункт. Рядом – почта… А вот, - тычок в другую сторону, на еще одно белённое примерно в два барака длиной здание, - начальничьи апартаменты.