Anthropos phago. (Отрывок 1)

23 февраля 2015 — Олег Ёлшин

Они долго шли длинным коридором, наконец поднялись по ступенькам наверх. Снова коридор. Какие-то комнаты. Свет был приглушен, но Франк заметил, что на стенах были развешены картины, а в углах стояли статуэтки. Это место напоминало музей или старинный замок. Полы были каменные, и стук ног глухо раздавался в темноте. Наконец достигли конца коридора, преодолев анфиладу из десятка комнат, и остановились у закрытой двери.

- Проходи, - сказал мужчина, открыв дверь и подтолкнув его вперед.

Франк огляделся. Это была большая зала, в которой тоже стоял полумрак. Окна были занавешены плотными гардинами, ярко горел камин, люстра, свисающая с потолка, отражаясь языками пламени, зловеще мерцала. Первое, что он почувствовал – это затхлый запах. Здесь пахло пылью. Наверное, окна здесь никогда не открывали. Еще заметил, что вдали в самом центре стоял огромный стол, на котором ярко светилась лампа, а за ним сидел человек. Нет, не человек - тень. Лица его не было видно, поскольку яркий свет от лампы был направлен на стол, заваленный бумагами. Расстояние было большим, и Франк больше разглядеть ничего не смог.

- Подойдите ближе, - услышал он глухой, утробный голос. Франк сделал несколько шагов, но снова ничего не увидел. Комната была гигантских размеров.

- Еще, - услышал он и приблизился. Вдруг рука человека немного повернула лампу, и Франк отшатнулся. Такого ужаса в своей жизни он не испытывал никогда.

- Этого не может быть! – вырвалось у него. А человек зашелся низким, кашляющим смехом. Казалось, этот звук исходил из могилы, он отдавался от стен, от потолка, словно от крышки гроба, и Франк похолодел.

- Добро пожаловать в ад, - прошептал человек. – Сядьте! – вдруг громко скомандовал он, и Франк, заметив небольшое кресло стоящее рядом, едва на него не упал.

- Кто вы? - прошептал он.

- А ты не знаешь?

- Дойл!… Рональд Дойл! Но это невозможно! Он скончался. Он умер несколько дней назад.

- Умер ублюдок, знаю, я прочитал твою сказку. Туда ему и дорога, - воскликнул старик. Он немного помолчал.

- Это была лишь слепая копия! Убогое повторение, тень, след от моего башмака, ничтожный клон, - зло воскликнул он.

- Я не понимаю…

- Могу объяснить. Все это время ты думал, что имеешь дело с великим писателем. Ты хотел взять у него интервью. У этого ничтожества! Когда на той скамейке нужно было принять верное решение, он испугался, он сжег книгу - дело всей его жизни, а потом пополз в кусты. Трус. Ничтожный клон. Он даже тебя подставил из трусости, не желая идти до конца.

- Кто же вы?

- Я и есть великий писатель Рональд Дойл, человек, написавший книгу "Когда ты свободен”. Это я не струсил и не стал жрать убогую таблетку, а встал со скамейки и отправился в самое пекло. Это я позвонил Майклу и вернулся назад. Вернулся в свой дом, к семье, не бросив их на произвол судьбы… Хотя, тогда чертовски ошибался… Но не это сейчас важно. Потом доказывал, убеждал, работал на агентство и приносил пользу великому делу.

- Работали?... Разве вы еще что-то написали?

- Книги только теория, а я оказался хорошим практиком. Многие сценарии той культурной революции, той великой чертовой карусели придуманы мной. Это я Рональд Дойл, а не то ничтожество. Я написал книгу, которая изменила ход истории, а поэтому и агентство сегодня принадлежит мне.

- Вы хозяин агентства? Разве такое возможно? Вы писатель, но не политик.

- Ты не знаешь людей, которые были актерами или драматургами, а потом стали президентами? Это агентство мое по праву, я его заслужил, я пережил всех его хозяев и поднялся так высоко. А тот… просто ничтожество… Ну, да ладно... Пусть гниет…

Он немного помолчал.

- Теперь с тобой. Один наглец решил чужими руками написать обо мне книгу, другой отправил тебя в мое агентство, в святая святых, а третий решил перевернуть все с ног на голову, очернив меня. За кого ты себя принимаешь? Кто ты такой?... Захотел поговорить с человеком, который крутит эту веселую карусель? Взять интервью у самого Рональда Дойла? Слушаю тебя?

Франк долго молчал. Он вжался в спинку и крепко сжимал подлокотники кресла. Он сходил с ума. Теперь он знал точно, что назад дороги нет. "Вы останетесь там один, и вам никто не поможет”, - вспомнил он слова Блэйка.

- Не тряситесь, пока наш разговор не закончится, с вами ничего не сделают. Вы имеете право на свое интервью. Последнее. Вы же так этого хотели, не правда ли? - и Дойл усмехнулся.

- Откуда вы обо мне узнали? – вырвалось у него.

- Мне доложили, что в агентство пожаловал мой внук. Малыш Блэйк все правильно рассчитал, только он не знал, что существую я, думал, что тот клон – единственная версия Рональда Дойла, как и не знал, что у меня нет внука. Эта наркоманка и пьяница не родила никого.

- Вы о своей дочери?

- У меня нет дочери и никогда не было, - пробормотал Дойл. Только теперь Франк смог оглядеть комнату - глаза его привыкли к полумраку и резкому свету настольной лампы. Повсюду были расставлены статуэтки, старинная мебель, на стенах висели картины. И пыль… Она была повсюду. Но не это его сейчас волновало. За спиной Дойла виднелась стена, которая была увешана полками, а на них стояли книги. Их было очень много, и если приглядеться, можно было заметить, что название у всех было одно. Это была единственная книга писателя Рональда Дойла. Она сотни раз переиздавалась, была переведена на многие языки, и вся эта гигантская библиотека находилась здесь. Вдруг Франк по привычке перевел взгляд налево, где у того Дойла в том Париже на стене находились фотографии дочери. Заметил множество рамок. Их были десятки, но все они зияли пустыми глазницами. Ни одной фотографии там не было. Напоминало иконостас, только без икон.

- Но почему? – вдруг воскликнул он.

- Потому, - ответил Дойл, проследив за его взглядом.

- Не хотите отвечать?

- Отвечу. Вы же берете у меня интервью. Это не моя дочь. Та шалава родила ее от Майкла. В далекие пятидесятые она частенько наведывалась в город и встречалась с ним. Там и нагуляла.

- Откуда вы это знаете?

- Майкл сам мне в этом признался лет двадцать назад, когда был слишком пьян. Потом все отрицал, но было поздно. Я дал поручение медикам, и те расставили все по своим местам.

- Поэтому вы его убили?

Дойл какое-то время молчал.

- Не я. Он сам. Я лишь предложил ему маленькую капсулу, и он не смог мне отказать. Мы же были друзья! – и он зловеще захохотал, - потом добавил, - Майкл достаточно выпил моей крови. Захлебнулся, мерзавец.

- Дороти вы тоже убили?

- Зачем же? Забрал у нее все, что ей не принадлежало, и на старости лет выкинул на улицу. Она мне никто.

- А дочь? Ее дочь?

- Говорят, спилась. Долгое время принимала наркотики. Дурная кровь. Не моя… Мне все равно, черт возьми, меня не интересуют эти порочные женщины, - громко и четко выкрикнул он. - Что вы еще хотите узнать, месье Франк?

- Меня вы тоже убьете?

Дойл улыбнулся, его глаза отражали отблески огня, идущие из камина, и напоминали две свечи, стоящие у кладбищенской плиты. У Франка проступил на спине пот. Сейчас решалась его судьба.

- А вы как думаете?... Страшно?... Вы зашли слишком далеко… Не бойтесь - это совсем не больно. Вы кое-что потеряли, - и он показал на маленькую капсулу, которая лежала на столе. - Две минуты и все будет закончено… Страшно. Я понимаю… Вам всего тридцать. Вы никогда больше не увидите своих детей, жену. Они будут всю оставшуюся жизнь думать, что вы террорист. Будут стыдиться вас. Вы испортили им жизнь, месье Франк...

Он долго молчал…

А знаете,… у вас есть другой выход, месье журналист. Хотите работать у меня? – вдруг спросил Дойл.

- У вас? – опешил Франк.

- Да. Сделаете карьеру, заработаете деньги. А в той жизни вы никому не нужны – согласитесь. Даю вам последний шанс. Я не зверь.

- Да, вы не зверь, - пробормотал Франк.

- За кого вы меня принимаете, черт возьми? – засмеялся Дойл. - За всю свою жизнь я и мухи не обидел. Я писатель, и вы знаете это. Вы тоже писатель. У вас, как и у меня, написана книга. Единственная и последняя. Кстати, вы талантливый человек, месье Франк. Мне такие люди нужны.

- Я не буду на вас писать, - неуверенно воскликнул Франк.

- Писать больше ничего не нужно, это бессмысленно. Идите в агентство, вас обучат, потом дадут отдел, станете человеком. Что-то смущает? Вы же видели – у меня работают милейшие люди. По рукам?

- Нет, - прошептал Франк.

- Не понял?

- Нет, - повторил он.

- Да, вы просто безумец! Кем вы себя возомнили? Что вы можете и на что надеетесь? Если бы вы ушли отсюда, что вас ждало бы там?

- Я просто хочу вернуть свою жизнь, которую вы у меня отобрали.

- Зачем? Что вы будете там делать? Кому вы нужны? Вы же знаете, что вашу книгу никто не прочитает. Вас не возьмут на прежнюю работу. Вы даже не знаете, что происходит с вашей женой за время вашего отсутствия. Может быть, она давно нашла себе другого.

- Откуда вам это известно? Этого не может быть.

- Бывает всякое, - проворчал Дойл.

- Не судите по себе.

- А вы наглец!

- Зачем я вам нужен?

- Мне жалко вас, Франк. Просто хочу помочь. Вы родились не в то время.

- Ваш двойник тоже хотел мне помочь.

- Я не желаю больше ничего слышать о том ничтожестве! – заорал он и осекся. Потом эти двое долго молчали.

- Кажется, я начинаю понимать, - наконец пробормотал Франк. - Пригласив меня к себе в агентство, вы хотите оправдать свою жизнь. Не так ли?

- Мне не нужно ни перед кем оправдываться!

- Можно просьбу, мистер Дойл?

- Да.

- Мы можем говорить друг другу только правду?

Тот улыбнулся.

- Вы не ответили.

- Последнее желание? Хорошо.

- Помните ваш давнишний разговор с Майклом? Тогда ему было всего 32 года. Вы ему сказали: "Так или иначе, придет твое время, ты станешь старым и ненужным. Что ты будешь делать, о чем будешь думать? Как будешь уходить туда, после того, что натворил? За все придется отвечать.”

Помните? Что вы скажете на это? Или ваше время еще не пришло?

- Иди ты к черту со своим допотопным мышлением! – засмеялся Дойл. - Это я ненужный? Кто тебе это сказал? Кто ты и кто я? Что сделал ты в своей жизни? Написал книжку под диктовку, которую никто не прочитает? Что у тебя есть еще? А чего добился я?! Прожил за свой век две жизни!

- Первую вы тоже прожили под диктовку. А вторая - ради чего она? Зачем вам это агентство? Чего вы добиваетесь? Зачем эти ложные идеи? Они порочны, и вы знаете об этом. Это вы говорили, что есть другой закон, - и он поднял палец кверху.

- А ты не понимаешь? – все больше заводился Дойл.

- Нет.

- Это бизнес. Просто бизнес.

- И всего-то? И это ваши принципы? – Франк был потрясен. Он широко открытыми глазами с изумлением смотрел на старика, словно видел его впервые, и Дойл заметил этот взгляд.

- Всего-то? Да, мой клон Рональд был прав, когда называл тебя идиотом! – уже кричал Дойл. - Ты не можешь понять, что такое власть?! Это контроль практически за всеми государствами на планете. Мы контролируем цены на нефть, на золото, на пшеницу, черт возьми. На любое дерьмо! Контролируем курсы всех национальных валют. Мы можем устроить кризис военный, экономический, какой угодно в любой точке на планете. Это триллионы долларов! Всего-то? Мальчишка! Щенок! Всего-то! Ты в своей жизни видел хотя бы один миллион. А миллиард?...

И тут Франк захохотал. Он смеялся и остановиться уже не мог. Его трясло, слезы катились у него из глаз. Он раскачивался из стороны в сторону, желая что-то сказать, махал рукой, хватался за грудь. Его уже трясло. Это была истерика…

Неожиданно пришел в себя и горячо воскликнул:

- Все эти россказни о правах человека, о демократии, о свободе личности, о священных целях, о миссии, черт возьми, блеф? Все это только ради денег? Какое убожество! Великий писатель! Гений! Обыкновенный толстосум! Какой печальный финал!

- Убожество? – уже рычал Дойл. - Так было всегда! Во все времена! Так было на протяжении тысячелетий. Только раньше никто не мог контролировать всю планету, а мы сможем. Сможем и очень скоро. Осталось разобраться всего с несколькими государствами и мы победим. Осталась ерунда!

- А что потом?

- Что? – и он осекся.

- Сколько у вас денег?

- Не твое дело… Триллионы! Больше, чем у любой развитой европейской страны!

- Сколько вам лет, Рональд Дойл? Что будет потом?... Я все понял, - вдруг прошептал Франк. – Я понял. Вас тоже не хотят туда забирать. Вам страшно. Вы тоже пытаетесь обмануть бога, но у вас ничего не получается. Вы не устали? А вы знаете, как он хотел умереть, как был счастлив, когда отправлялся туда. Хотите, я вам расскажу?

Франк вскочил, продолжая говорить.

- Я был с ним рядом. Он умер у меня на руках. В тот день он надел на себя самый приличный костюм, галстук. Казалось, это был лучший день в его жизни! Задуматься только – день, когда человек получает право умереть - лучший. Это как нужно было жить? Какой кошмар. Какое убожество! Мечтать о смерти, десятилетиями ждать ее, молить бога и не находить…

Вдруг Франк замолчал, в ужасе глядя на Дойла. Казалось, тот задыхался, старик начал стучать кулаком по столу, другой рукой хватаясь за грудь.

- Да! – наконец через силу застонал Дойл, как раненый зверь. - Меня тоже не хотят видеть там. Меня не берут туда, дьявол тебя побери. Будь ты проклят, мальчишка. Что ты можешь понять?… Если бы кто знал, сколько я сделал и как устал… Сколько я боролся, через что прошел…

Вдруг Дойл стал совершенно спокоен. Он взял со стола капсулу и начал крутить ее в руке. Долго молчал так, потом снова заговорил:

- А ты жестокий человек, месье Франк. Нельзя говорить людям такие вещи. Ты закончил? Что же – теперь скажу я... А, знаешь что? Я не буду тебя убивать. Это было бы слишком просто! Банально! Какая-то пилюля, две минуты и все! Живи. Но там ты не сможешь ничего. Беда твоя в том, что ты талантливый человек, а, значит, не сможешь просто так сидеть, выполняя бессмысленные обязанности. Талант – это не только дар свыше, это крест, это проклятье. Ты почувствовал, что он у тебя есть, как вампир чувствует запах крови, и деваться вам от этого некуда. Всю свою жизнь ты будешь мучиться, как и я. Будешь хотеть исполнить свою дурацкую миссию, только тебе не дадут. А по-настоящему жить будут лишь те, кто работают у меня. Остальные чернь, рабы, мясо на бойне. Только нашим богам ты должен молиться. А не сможешь – похоронишь себя заживо. И не дай тебе бог прожить такую долгую жизнь, как я. И выход у тебя будет только один,… нет два – сойти с ума или покончить с собой - третьего не дано. И пока живо наше дело – тебе не будет места в этом мире… Ты даже не сможешь родить ребенка, потому что ты мужчина…

Дойл замолчал. Было видно, как он устал. Но собрался с силами и снова заговорил:

- А я. Что я? Буду продолжать жить. Если меня там видеть не желают, если не пришелся ко двору, значит, останусь здесь. Придумаю что-нибудь, начну третью жизнь… Все, месье Франк. Как ты понимаешь, рукопись остается у меня. Надумаешь ее восстановить - знаешь сам, у тебя жена, дети. Надумаешь увести семью к Блэйку - я тебя предупредил, отвечать за это придется тебе. То, что произойдет с ними в том парке, будет на твоей совести. Живи в этом счастливом мире. Радуйся. Скоро здесь наступит настоящее веселье.

Дойл замолчал, он безвольно сидел, уставившись прямо в стол. За его спиной в свете отблесков огня камина мерцали пестрые обложки книг, на другой стене висели рамки. Их было великое множество, они были разных размеров и форм, инкрустированные серебром и золотом, бриллиантами, только ни одной фотографии в них не было.

- Все, ты мне надоел. Ступай прочь, и чтобы я больше тебя не видел…

Франк оцепенело замер на месте.

- Я сказал, вон из моего дома! Иди в свою никчемную жизнь! Ты свободен!...

Франк сделал несколько шагов к двери.

- Карусель, - вдруг услышал он за своей спиной.

- Что? – пробормотал он.

- Ничего. Ступай, - устало выдохнул Рональд Дойл…