Жизнь на перекрёстке дорог - глава седьмая

     Открывая дверь, удивился, что она закрыта на один замок. Значит дома кто-то есть, но в это время никого не должно быть. Вылетел утром из Казахстана, более трёх часов в пути, а прилетел в Москву в то же время. До обеда и домой добрался.
Дверь в комнату родителей была открыта. Послышались шаркающие шаги и показался отец. Он был в халате, одетом на пижаму.

     - Думал, Миша вернулся так рано, - тихо произнёс отец и пошёл на кухню.

     - Какая досада, вы ждали Михаила Ароновича, а пришёл Марк Александрович!

     - Дурак ты Марк и слова твои дурацкие. Миша должен принести лекарства мне, сердечко забарахлило, а мама некстати сломала ногу вчера и попала в больницу. Завтра поговорим, есть о чём. Что-то сердце у меня рвануло от новостей и гостей. Софочки дома не было, и то хорошо. На завтра все разговоры оставим, сын.

     - Вот так новости! Я уехал, а у вас гости! Не надо меня дураком называть! Хотя, лучше быть дураком, чем вором, как ты, Арончик! Да-да, вором! Ты украл у меня сына...

     Марк не успел договорить, отец стал оседать, прислонившись к стене, захрипел, пытаясь что-то сказать, но не смог и стих.

     От страха ноги у Марка подкосились, он опустился рядом с отцом на пол и громко закричал, взвыв от боли в сердце, и стал терять сознание. Последнее, что он увидел было лицо Миши, он что-то говорил, но слов Марк не слышал.

     Очнулся в больнице. Рядом  на стуле сидела Наташа, она спала, положив голову на согнутый локоть. Измождённое лицо, подрагивающие реснички. Он был весь обвешан какими-то проводками и боялся шевельнуться. В палату вошла медсестра. Увидев открытые глаза Марка, выбежала за врачом. Наталья проснулась, обрадованно заговорила:

     - Наконец-то ты очнулся, пять дней не приходишь в сознание. Мы уже решили, что потеряем и тебя. Софья Марковна в больнице, ты в больнице. Ох и досталось нам с Мишенькой. Хорошо хоть с работы Арона Моисеевича помогли всё организовать.

     Всё, похоронили без меня, - подумал Марк. - Интересно, что они думают обо всём этом?

     - Миша принёс деду лекарства, а ты лежишь рядом, без сознания. Ужас, что мальчик пережил, не передать. Когда он позвонил мне на работу, я не узнала его голос, - словно прочитав его мысли, стала рассказывать Наталья. - Он у Софьи Марковны постоянно дежурит, ей сейчас нужна поддержка. Ты уехал и всё рухнуло. Слабое сердца у вас, Раскиных. А тут ещё эта казашка приехала, из городка, где ты работал, но это потом, Марк. Не до гостей нам теперь. Смешно, но нашлась твоя трудовая, зря летал, на полке книжной лежала. Надо было нам поискать толком.

     Вот и хорошо, вот и славно, - подумал Марк, закрыл глаза и уснул спокойным сном. Стало легче дышать и уменьшилась боль в левом боку.

     Во сне снилась казахстанская степь в весеннюю пору. Ковром расстилались полевые тюльпаны, жарко пригревало солнце.

     - Не хватало только температуры, - произнёс незнакомый мужской голос.

     Марк открыл глаза. Над ним возвышался грузный мужчина в белом халате.

     -  Очнулись - это хорошо! Вам ещё температуры не хватало к вашему инфаркту, Марк Александрович, - произнёс мужчина, присаживаясь на стул. - Доктор я ваш, зовут Игнат Тимофеевич. У вас второй инфаркт. Знаю, что вы хотите сказать - третий, но раньше врачи ошибались. Второй, батенька, и не спорьте с доктором. Не волнуйтесь! Подлечим, отправим на первую группу инвалидности и доживёте вы до правнуков. Я вашего деда Александра знавал, добрейший был человек, а хирург какой, таких теперь нет. Он мне руку сохранил, мальчонке семнадцатилетнему. Под бомбёжку я тогда попал. Другой бы оттяпал, а он сохранил.

     Доктор говорил, прослушивая его грудную клетку, а Марка терзала мысль о сказанном Наташкой, от чего пульс рвался ввысь.

     Какая ещё казашка ко мне приезжала? И о чём хотел говорить отец завтра, которое для него не пришло? - вспоминал слова жены и отца  Марк. - Вот где она сейчас, всегда упрётся куда-нибудь и жди её.

     - Жену вашу домой отпустил, очень она устала, - неожиданно перешёл на другое доктор. - Сын ваш прибегал, но и его отправил. Мальчишку не узнать, исхудал за эти дни. Столько на его плечи свалилось за неделю. Софья Марковна на ровном месте ногу сломала в двух местах. Арон Моисеевич ушёл внезапно. Прибежал мальчишка домой с лекарством для деда, а вы рядом лежите. Дед не дышит и вы без сознания в верхней одежде. Не всякий взрослый такое выдержит. Потом похороны. Управление архитектуры всё на себя взяло. С почестями похоронили вашего отца. Светлая ему память! Вам надо выздоравливать, опора семье нужна.

     Доктор ушёл, Марк лежал с закрытыми глазами. Скрипнула дверь и старческий женский голос кому-то сказал:

     - Спит он, Мишенька! Скоро мама придёт, а ты бы шёл домой, поспал, на тебе лица нет.

     - Не могу я дома один находиться и спать там не могу, - услышал Марк голос сына. - Слышу голос деда, что-то хочет сказать, но не пойму слов.

     - Слушай, есть местечко одно у нас, там сестрички отдыхают. Пойдём со мной, диван там есть, а по дороге простынки захватим. Пойдём, милок. Я там тебя и чайком побалую с вкусным творожным пирогом, у меня и котлетки есть. Отдохнёшь несколько часиков, ты теперь опора бабушке, держись.

     Наталья пришла ближе к вечеру с опухшим ото сна лицом, с волосами, закрученными небрежным узлом на затылке. Марк критически осмотрел жену. Вид её ему не понравился.

     - Вы с Алевтиной будто сёстры родные. Юбки одинаковые, блузки из прошлого века. Смотреть на вас тошно! - накинулся на жену Марк. - Видел невестку Влада, залюбуешься. Двое пацанов, а она одевается по последней моде. Ты хоть бы свои патлы прибрала как следует. Ты же у меня ещё молодая, на семь лет меня младше, а выглядишь старухой. Она красотой не блещет, а так содержит себя, что любая красотка ей в подмётки не годится. Шьёт сама, причёски сама себе делает. Ладно.
Я о чём хотел тебя спросить, что за гостья к нам приезжала из Казахстана?

     - Я её не видела, с ней отец твой встречался, нас никого дома не было. Он только назвал её имя, кажется Алма. Она к сыну на присягу заезжала с отпуска, он служит где-то рядом, вот они оба и заходили к нам. Странно как-то отец себя вёл, сказал, тебя дождаться надо. Мать уже в больнице была, он к ней спешил, пришёл утром, встретились в дверях, не до разговоров было. Бледный он был и за сердце хватался. А потом ты знаешь...

     Хотелось спать и он не стал задерживать Наталью. Сон снился странный. Он видел себя молодым в восемнадцать лет, но как-то со стороны. Во сне увидел девушку, она называла себя Алма, но он не помнил её, а она что-то ему пыталась сказать, улыбалась своей детской, наивной улыбкой. Глаза большие, похожие на глаза верблюжонка, густые смоляные волосы, заплетённые в две толстые косы, свисающие по спине, персиковый румянец на щеках.

     Проснулся внезапно, вспомнив её, юную красотку, учительницу начальных классов, приехавшую  с севера республики по распределению. Всё вспомнил. Празднование Наурыза в общежитии и её...

     Сын?  Который служит здесь рядом. - резанула мысль. -  Зачем они приходили?  Если это то, о чём я подумал, то точно, будет третий инфаркт. Боже! Пусть это будут только мои мысли. Хватит! Не вынесу!

Продолжение следует: