Тонькина глухомань - глава вторая

14 февраля 2018 — Надежда Опескина

Игната в посёлке считали человеком достойным. Слов на ветер мужик не бросал, работу свою исполнял исправно. На его место желающих не нашлось, а после его ухода на пенсию участок упразднили. Знало руководство, что ещё на долгие годы сохранится порядок, наведённый Игнатом, да и сам он не бросит своё хозяйство на произвол. Дом ему в собственность давно отписан. Двух пенсий им с внучкой достаточно, его трудовая и её, по потере кормильца, обеспечивали безбедную жизнь. Не забывали Игната подарком порадовать и продукты по заказу доставляли каждый год.

Узнав о рождении внучки Игната, досужие кумушки сразу сообразили, что к чему. Видели эту рыжеволосую бестию в тот год в посёлке. Перессорила всех парней меж собой. С местными знаться не хотела, всё вытанцовывала с приезжим ухарем. Красавец необыкновенный был, что рост, что смоляная шевелюра, что глазища чёрные. Местные девчата к нему с полным вниманием, а он, как увидел Настёну, так и не отходил больше. Она же, дурёха, с дальнего кордона к нему бегала. Кто он, что он
- никто толком и не понял. Как появился, так и испарился. Пришла раз Настёна, а хахаля-то и нет в посёлке. Гордая, даже виду не подала, что больно стало. Ушла восвояси и более её не видели.

   Об этом Игнату ещё в тот год рассказали, когда он внучку с оказией по реке привёз в посёлок для регистрации. Сказать-то сказали, а всё равно, было ему непонятно, куда тот парень подевался. Как звали его - знали только молодки, но поразъехались по городам и весям, лишь бы сбежать от жизни тоскливой.

   Игнат более внучку в село не привозил. Одна учительница съездила к нему, приняла от Тоньки экзамены за четыре класса. Рассказывала о девочке с большой охотой, называя удивительным ребёнком. Грамотнее многих детей поселковых, начитанная. У Игната библиотека собрана большущая. Девочка к двенадцати годам программу семи классов освоила. Красавица, вся в мать.

   Учительница провела с девочкой два дня. В доме порядок и чистота. Огород большущий, но всё ухожено, хотя дед даже не знал где и что посажено, указав лишь на картофельное поле, которое сам высаживал, пропалывал, окучивал. Внучка только во время копки помогала. На свои грядки ходить не давала, всё сама делала.

   На почте, куда Игнат заглянул получить пенсию за квартал, его облепили местные вдовушки. Уж больно жених хорош. За таким хоть годок прожить - в радость будет. Сколько лет вдов, а ни с кем и словом не обмолвится.

   - Ты бы, Игнат, хоть словечком обмолвился, - задела его бойкая бабка Капа, отпразновавшая накануне своё восьмидесятилетие, - вон сколько невест на тебя пялят глаза. Кажная мечтает захомутать тебя. Не надоело тебе бобылём-то жить?

   - А я, баба Капа, не один живу. Внучка есть у меня и светлый образ моей Катеньки. Пора бы всем привыкнуть и не набиваться на почту к моему приходу. -
без улыбки на лице ответил Игнат. - Я, бабоньки, навечно повенчан со своей Катенькой и никто нас не разлучит.

   Получив пенсию и отбившись от назойливых вдовушек, пошёл Игнат в контору.
Сделал заказ продуктов в магазине лесничества, оплатил, как положено, и уже собрался уходить, когда услышал разговор продавцов, что меняется руководство в лесничестве. Нынешний на пенсию, а из другого края направляют нового. Ротацией это теперь стало называться. Игнату было всё равно и пошёл он к своему другу закадычному, с которым ещё в интернате учился. Встречались редко, но связь не теряли. Любили посидеть за чашкой крепкого чая, смолоду оба не пили крепенькую.

   Приняли его, вроде, радушно. Друган, Колян Жуков, тоже в пенсионерах был, но подрабатывал в управлении лесхоза. Весь вечер был он задумчив, на вопросы отвечал невпопад. Игнат попытался разговорить друга и ему это удалось.

   - Знаешь, Игнат, новый руководитель, отец одного парня. Приезжал к нам много лет тому назад ухарь один. Девки за ним табуном ходили, а парни от злобы кулаками махали, в злобе на него были. Мой Сашка часто приходил с танцулек не в себе, а на наши с матерью расспросы отвечать не желал. Обещай мне, Игнат, забыть о том, что расскажу, - тихо проговорил Колян, уронив голову на руки и зарыдал.

   - Постой, друг, так убиваться! Никто ни слова от меня не услышит! - ответил Игнат, обняв друга за плечи.

- Вызвал меня директор к себе домой, потом повёл в сарай, а там парень лежит, без памяти, лицо от побоев всё чёрное. И говорит мне директор, что избили парня наши сыновья, его Егор и мой Сашок. Может к утру и отойдёт на тот свет парень, а нашим срок мотать и не малый. Мол, надо бы парня отвезти куда подальше, что я и сделал. Сашка мой потом божился, не трогал он паренька, меня просто на испуг брал директор, да я-то своё чёрное дело уже сделал. Триста километров отмотал и выбросил на обочину. Дышал он, но в память не вошёл. Теперь вот папаша его объявится. Он, говорят, мужик настырный, докопается. Мне неизвестно ничего о том парне. Страх сковывает, сердце останавливается. Кто-никто вспомнит о той моей поездке. Сашку я сразу в Москву учиться отправил, он там и женился на коренной, детишки народились. Мы с матерью к ним ездим, а сюда не велим приезжать. Что им в нашей глухомани делать? - рассказал Колян, вытирая слёзы с лица.

- Так он что, парень тот, жив? - спросил Игнат, поняв, о ком идёт речь. Застучало в висках, боль пришла в сердце. Не иначе, отец это был его внученьки. Любовь первая дочи Настёны. Не будь зла людского, любились бы голубки до глубокой старости. - Что же ты, друг, наделал? Ты же не одну жизнь, а сразу несколько порушил. Парень черноволосый был?

- А тебе откуда про него известно? - оторопело спросил Колян.

- Многое теперь стало известно из твоих слов. Выходит, это и был отец моей внучки. Я же грешил все эти годы, считая его подлецом. А оно, вон как всё было! Ты не бойся! Твоя исповедь со мной и умрёт,- сказал Игнат и стал собираться уходить.

- Да куды ты на ночь глядя, - всполошился Колян. - Утром ранёхонько и пойдёшь. Ты хоть толком всё объясни, язви тебя в душу, говоришь загадками.

- Заночую в стогу сена, видел недалеко по дороге сюда,- ответил Игнат и ушёл.

Луна светила яркая, до стога километра два было. Подошёл, посмотрел и решил просто в лесочке рядом посидеть, подумать, продышать боль в сердце под сосёнкою.
Вошёл в лес, местечко себе облюбовал, присел, ружьишко рядом положил, не заметил, как придремал. Проснувшись утром, увидел догорающий стог сена и сразу всё понял.

Продолжение следует: