Новые
Меню
19
Позже Аня танцевала с Иваном, прислушиваясь к его рукам, уверенно охватившим спину и талию. Слишком маленькая она рядом с ним. Даже на таких высоких каблуках она едва доходила ему до плеч. Казалось, что его губы касаются её волос: она чувствовала близкое дыхание на своей макушке. Встречая этот Новый год, они впервые танцевали тогда так близко друг к другу. И он стерпел.
«Терпеливый... А я танцую вот. Интересно, как он сегодня будет держать себя?.. Говорят же, что именно там, в этом солнечном сплетении напротив её губ, затаилась душа. Возможно... Именно там так чувствительно ноет, когда нам плохо. Да и радуемся мы тоже оттуда, внимательно слушая, как порой сердце кровью обливается. Вот и дышит она сейчас прямо в его открытую душу.
Терпеливый... Сейчас как надышу-надышу ему в эту душу. Да-да... И разожгу там пожар. Чем тушить-то будет? Или вновь стерпит?.. Такой удивительно терпеливый. Жалеет её?.. Или воспитанный такой, что так слушается её мелкую. Интересно, что он сейчас чувствует? А я - как стена неприступная. Нет... Как мне Толенька однажды сказал? А-а... Холодная самка! Точно!
И несуществующее белое платье скоро пожелтеет, так и оставшись на воображаемых плечиках в шкафу. Нет... Он определённо что-то сейчас чувствует. Ну и пусть! Стена ли я неприступная или право имею, чтобы из-за меня что-то чувствовали!.. Руки у него точно сильные. Ухватил вон в лапищи, и попробуй, вывернись.
Размечталась... И прошлое здесь больно толкает в спину. Возможно, на этом месте мы танцевали раньше с Данькой. А потом что?.. Страшные дни и ночи, все в ухабах да кочках, сквозь которые она продиралась, как через бурьян. И колючки внутри... Они налипли на сердце, как молодой окрепший репейник, цепляющийся за подол влажным от росы утром.
И ещё - миллиарды звёзд у распахнутого окна. Это её личные звёзды, внезапно слетевшие с далёких орбит. Они скользили по небу, разделяя его на части своими пунктирами, и быстро таяли в далёких туманностях. И ночи влажные от слёз. Сколько их впитала Данькина подушка... Подушка, запомнившая её крик без голоса».
- О чём думаешь? - голос Ивана вернул её из наплывших воспоминаний.
- Думается... Вот так же, когда-то я танцевала здесь с Данькой.
- Помни его. Только нелюбовь к жизни иногда доводит до трагедии. Надо собрать силы и выйти из этого состояния.
- Вот уж не думала, что у тебя могут быть мысли о суициде. Ты же сильный мужчина.
- Я не о себе. Хотя, суицид тоже бывает разным. Нечаянная пуля, или запнулся на камне и молчком в пропасть.
- Дурной. Прости.
- Принимаю как комплимент. Уже теплее, - Иван немного прижал её к себе, и она напряглась. - Жить надо. Чувствовать.
- Чувствам тоже надо откуда-то появиться.
- Молодость быстро пройдёт. На пенсии расслабишься, и вся маета закончится.
- Чувства... Вот взять да и выдумать себе принца на белом коне. Несуществующего. И люби себе на здоровье. Никаких последствий и удобно.
- Чем я тебе не принц? И конь железный есть, правда чёрный.
- Хочу белого и настоящего, с гривой.
- Давай куплю.
- Ну и разговоры у тебя сегодня. Неожиданно. Ты всегда был сдержанным и с трезвой головой. А оказывается, что и слова есть безрассудные.
- Как же ей думать-то, в ней ведь сплошной бардак. Когда любишь, то теряешь эту голову.
- Не боишься, что затраты на чувства вдруг не окупятся?
- Попал, каюсь. Желание любить приходит раньше умения думать, - неожиданно, он сложил губы трубочкой и подул ей на макушку. - И не надевай брюки. Носи платья и юбочки, не прячь себя.
- Да-да, - растерялась она от такой смелой неожиданности. - Платья и юбочки вразлёт. И чтобы ветер подол приподнимал.
- Ох уж этот ветер. Сейчас девочкам и ветра не надо, чтобы бельё показать.
- Красоты в этом мире с избытком. К счастью. Ещё бы научить себя спать спокойно.
- А ты закрой глаза и думай, сколько снов живёт в твоей подушке.
- Если бы ты знал, какие сны там бывают.
- Догадываюсь.
- Ты будешь обманывать меня, если я буду с тобой?
- Я сам себя перестал обманывать.
- Внимание мужчины делает женщину чуточку дурой.
- Если женщина счастлива и чувствует себя от этого чуточку дурой, то это её даже украсит. Плохо, когда она почувствует себя одураченной. Вот это и будет путь к мудрости.
- Прав. Одурачивание не приносит счастья.
- Я живой и здесь. Не останься одураченной в своей телефонной жизни.
- Да-да. И ой вы гой еси, добры молодцы... Если каждый раз засыпать с мыслью, что ты дура, то к утру надо снова просыпаться умной.
- Не останавливайся, девочка моя, - улыбнулся Иван. - Сейчас другую музыку включат.
- Комплимент? Могу только смущённо улыбнуться.
- Улыбайся. Мне приятно. Вино будешь? Приглашаю за столик.
- Пойдём. Ты выпил, и поэтому разговорился?
- Разве это выпил? Так, пригубил, - Иван налил ей вино, а себе коньяк. - Для меня это напёрсток. И я никогда не пьянею, как в том фильме.
- Главное, чтобы меня далеко не отправил, после того как не пьянеешь, - она улыбнулась и отпила глоток вина из бокала. - Иван... Ты устал быть один?
- Одиночество... Это не очень приятно, потому что холодно, - Иван тоже сделал пару глотков из своей рюмки.
- У меня свой опыт такой холодности.
Аня залпом выпила вино, и резко вернула бокал на столик. Иван удивлённо приподнял брови, наблюдая за ней, и довольно улыбнулся.
- Я не до такой степени наивен, чтобы верить в счастье одиночек. Время летит, Анечка, и теряется, словно мелочь через дырку в кармане, - он оглянулся по сторонам. - Курить жутко хочется.
- Выйди и покури. Я подожду.
- Вечер к концу подходит. Может, такси вызвать и домой?
- Поедем. Если честно, то давно на высоченных каблуках не ходила. Ноги устали.
Сотни огней ночного города освещали просторные улицы и проспекты. Сверкая разноцветными витринами, бесконечные супермаркеты и торговые центры умудрялись работать круглосуточно, зазывая вечерних и ночных покупателей призывными скидками. Лёгкая музыка в такси отвлекала и лениво тянула мысли за собой. Наверное, в душе у каждого есть тихий уголок, куда проникает только музыка. Мы никого не пускаем в тот уголок, воспринимая её так, как чувствуем. Музыка - это вечность, сотканная из звуков и лишённая слов, и её невозможно потрогать. Написанная однажды великим композитором, она летит сквозь века и принимается душой. Аня вновь почувствовала свою руку в руке Ивана. Она не пыталась больше её забрать.
Весной мы легко позволяем себе больше, чем могли бы позволить в другое время года. Мы, как медведи, лениво отряхиваемся от зимней спячки, устремляясь за первым весенним теплом с запахами влажной земли и зарождающейся новой зелени. Мы привыкаем к тем, кого нечаянно прибило к нам, и это вдруг становится нормой. И однажды мы осознаём, что можем так и не научиться быть благодарными за подаренное нам особое внимание.
Расплатившись и отпустив такси, Иван проводил Аню до подъезда. Стоя у двери, они оба словно затаились, и их долгое молчание переходило в неуютную нелепость. Пристально вглядываясь в её глаза, он неожиданно позвал:
- Ань, поедем ко мне.
- Даньке только что было два года.
- Я знаю.
- Я обещала ему, что буду одна...
- Я знаю, - перебил он. - Поедем ко мне.
- Надо же, какая ситуация получается. Ты мне нравишься. И опять же... Не предательство ли это? Не перебивай, - остановила она Ивана. - Росу с крылышек смахнула, заштопала рваньё, и как стрекоза - вперёд. Прости. Какая-то я отрицательная от всего стала.
- Ты сама себя загнала в эту паутину. Ты обещала. И какая разница - сейчас ко мне, через три дня, или через три месяца.
- Ты прав. Ни сфальшивить, не соврать у меня не получается.
- Ты похожа на школьницу. Не надоело придумывать отговорки?
- Да-да... Отговорки. И ничего личного, только товарно-денежные отношения с тобой. Вся моя свобода равна собственному выбору несвободы.
- Несвободы от чего? Закрыть себя совсем или не закрыть?
- А если мне нравится моя тонкая нирвана?
- Ну да. Мужики с Марса, а женщины с Венеры. Два разных вида пришельцев. Ты не понимаешь меня.
- Я рада общению с тобой.
- Я оставляю за собой право на вопрос. Я противен тебе?
- Нет. Более даже, чем приятен. Дело не в тебе, а во мне. Я обещала, и я выполню это обещание. До осени.
- Твоё право. Мне стоит тебя ждать?
- Да... Если можешь.
- Грустно.
- Ты надеялся на другой вечер?
- Это уже не важно. Поставь на первое место любовь, и всё само собой сложится.
- Именно она и стоит у меня на первом месте.
- А мне, как жить прикажешь? Жить тобой недоступной, что ли? Я ведь тоже живой. И можно такого натворить от досады, что самому тошно станет.
- Я тоже за разумное решение. Без навязчивого куража.
- Без куража? - Иван с интересом взглянул на неё, и она заметила незнакомые ей всплески молний в глазах. - А если я начну с куражом?
- Иван...
- Что, Иван? Почему я только Иван? Почему я ещё не Ваня для тебя?
Она молчала, не в силах возразить. Ей, почему-то стало страшно, она никогда не видела его таким резким и сердитым. И более всего, он резал её сейчас своей правдой.
- Да-да... Обойдёмся минутой молчания, - Иван помолчал. - Ладно. Поехал я домой. А ты запомни - мужик счастлив, когда голый и весёлый. Пока.
Аня стояла в ступоре от последних слов и удивлёнными глазами провожала его удаляющуюся фигуру.
«Голый и весёлый... Довела. Дура... И не такой уж он суровый и серьёзный. Господи-и. Вот дура-то!.. Он слушается меня, а я так мечтала о его сильных руках».
Аня поднималась на свой этаж, прислушиваясь к монотонным звукам лифта. Наверное, её скромность перешла в разряд открытого эгоизма. Ей никогда не была присуща черта навязчивости. И главное теперь, чтобы негатив не перевесил позитива. А негатива в ней накопилось через край.
«Серая клуша... Ну уж нет!.. Обойдёмся минутой молчания о себе, любимой. А он-то. Он... Тихий и спокойный?.. Ещё минута разговора, и он точно перешёл бы на «яжемать» и прочее. Нервы... Довела. Пора уже жертвовать своими интересами».
Перед дверью квартиры Аня достала из сумочки телефон. Вызов ей показался слишком долгим. Хриплый голос Ивана в трубке, и её захлестнула женская жалость. Да какая женская?.. Откровенная бабья жалость. И к нему, и к себе.
- Ваня... Ты прости меня, а?
- Мне вернуться?
- Нет... Не знаю.
- Спи, иди.
Этой ночью, напившись вина по самое горло и основательно поревев в подушку, она позвонила заспанной и встревоженной Ксюхе.
- Ксюха-а. Прости, что звоню.
- Что случилось-то?
- Реву я... Поговорить надо. Прибегай ко мне днём.
- Вот дурная. Звони всегда, как только приспичит. Кому тебе ночью-то звонить? Только Ксюхе.
- Спасибо.
- Завтра с утра жди. А сейчас выпей чего-нибудь и спать. Четвёртый час ночи.
- Что выпить? Тут водки уже надо.
- Вот её и выпей. Мальчишки и мама, где?
- У мамы Веры. Забрала всех с ночёвкой, - Аня всхлипнула.
- Мужика тебе на ночь надо, чтобы не выла. Выпей водки, включи музыку в наушниках и закрой глаза. Жди.
Постояв посреди кухни, Аня налила воды из стоявшего в холодильнике кувшина и выпила целый стакан. Присев за стол, она выпустила новый поток слёз и заговорила сама с собой.
- Вот закрутило!.. Все эмоции дохнут под таким прессом. Не стряхнуть, и не избавиться. А главное, что не хочется избавляться. Жить одной и просто ненавидеть себя, что не целовала эти губы и глаза? - она протяжно всхлипнула, вытирая капающие с носа слёзы. - Счастье же приходит нечаянно, назло нашему отчаянью. Я начала читать его по глазам. Какие там сегодня молнии были. Довела... И обожглась о них. Словно босыми ногами по горячим уголькам прошлась. Всё... Спать. Завтра Ксюха придёт.
Его телефонный звонок застал её в постели.
- Как ты? - тихо спросил Иван.
- Хорошо. Напилась вина и плачу.
- Спи, дурёха, - засмеялся он и отключился.
Ксюха прибежала. Разве смогла бы она не прийти? Это же палочка-выручалочка в трудную минуту. И поругает, и успокоит. Наливая чай, Аня задорно взглянула на подругу и покрутила в руках бутылочку с грузинским вином.
- Ксюх... Выпьем?
- Давай. Расслабишься и всё расскажешь. Что можно было, и чего не хотела говорить.
- А я давно сама с собой разговариваю, иногда даже вслух. Хорошо, что только шепчу.
- Такое у всех бывает. Разговор с собой, и особенно всем недовольной. И у меня бывает. В основном, когда злюсь.
- Права. Только психиатров на всех не хватит.
- Не, Ань. Не каждый хороший врач разберётся в серьёзном диагнозе. Скорее отпишется лёгкой шизофренией. Оно надо ему, копаться в твоей психосоматике.
- Это как раздвоение личности, как два разных человека.
- Вот тебе точно и срочно надо хорошего мужика. Иначе трындец, ты можешь плохо закончить, - Ксюха протянула Ане бокал. - Давай. По половинке. За всё хорошее. За любовь.
- Да, давай, - выпив половину бокала, Аня продолжила: - За любовь. Когда мы влюблены, то мы полные дуры.
- А когда не влюблены, то умные что ли? Влюблены - страдаем. Не влюблены - страдаем. Ну не дуры ли?.. Я теперь поумнела и не страдаю от Гришкиных слов вообще.
- Мужика? - словно очнулась Аня. - Звонит мне один нечаянный. Я тебе рассказывала о нём. Вредный, но всё равно его жалко. Почти каждый день звонит. Иногда сразу с утра, а поздним вечером обязательно.
- Тот деревенский? Вот у него точно раздвоение личности.
- Он бывает разный, прямо в одну секунду может измениться.
- Сейчас с мужиками надо осторожной быть. Никаких близких отношений, пока не узнаешь его до потрохов.
- Предлагаешь совсем не верить людям? Да и неважно. Он как бы есть, как бы и нет. Непонятный, скрытный. Но настырный. Такому попадись, и не вырвешься.
- О! Знакомые черты. Дома он бывает, когда срочно нужен. И тогда вот он я, весь твой, дорогая. А когда не нужен, то он всегда в бегах по разным делам.
- Да-да... Ещё с враньём и со всеми сопутствующими, вроде недельного загула с друзьями. Потом он соскучится и придёт домой покушать твой борщ и котлетки.
- Да-да... У таких быстро мозги включаются при виде красивых Ань. И особенно, когда у женщины есть тыл за спиной в виде жилья и маломальской обеспеченности. Ну а что? Живёшь же с детьми одна на какие-то средства. Значит, можешь.
- Скажу тебе больше. Они даже умудряются адрес достать и сами приходят. И неожиданно так, почти клювиком в дверь. И не один раз.
- Даже так?.. По клюву бы нахлопать этому орлу, - Ксюха встала и плеснула вина в бокалы. - Ну, дорогая моя, похоже ты вляпалась крепко.
- Для этого были свои причины. Внешнее - он один, внутри - совсем другой. Он будет постоянно обещать золотые горы, а получится или нет - это не важно.
- Ох... Скажи ещё, что цветы охапками носить, - Ксюха засмеялась. - А если не впустили, так он с той же минуты будет искать другой аэродром.
- Да пусть носит, пусть хоть песни поёт под окном.
- Уши - враг женщины. Это тот случай, когда лучше быть глухой чем слепой.
- Думаешь, ты на это не попадала? - с улыбкой спросила Аня.
- Попадала. Я на подобные риски смотрю, как на тренажёр. Они здорово обучают быть осторожной.
- Гришка у тебя не такой, он хороший.
- Ага. Простой он. И вообще... Правильно подобранные слова, остановят любого зверя. А этот изворотливый близнец твой просто не тот, чтобы оправдать надежды.
- А я и не жду от него ничего. Если честно, то я боюсь его немного. Очень упорный.
- Терпеть такой кошмар в виде мужа тяжело. По его мнению, лично он совсем незаменим для тебя в постели, невыносимо умный-разумный, и дважды-трижды ещё раз незаменим. Да он просто бог для тебя!
- Ксюха... Да ты-то, откуда это знаешь?
- Так на работе же разговариваем. Ты не представляешь, какие истории девчонки рассказывают.
- Да не пойду я к нему. Он ткнул мне однажды, что я ищу кормильца.
- Твоя жертвенность, Анька, в принципе нормальное качество. Только о жизни всё-таки надо думать. Корона на голове не жмёт?
- Ты не поверишь, жмёт. Особенно ночами.
- Слышала я сегодня ночью, как тебе её прижало. Выпьем, подруга. За нас, - посмаковав глоток вина, Ксюха отпила из бокала почти до дна. - Вкусное. Вот как ты думаешь? Принимать заботу и поддержку и не давать ничего взамен, это нормально?
- Ты о чём? - Аня слегка поперхнулась вином. - Иван?
- О нём. Если что, Ань, то выгулял он себя досыта. Семья ему нужна, - Ксюха допила остатки вина. - Не предаст. Не изменит. Спокойный, ничего не требует взамен, и всем всегда доволен. Терпеливый, добрый, с невыносимо глубоким взглядом. Я думаю, что глаза у него засветятся при взаимном ответе.
- Если бы ты знала, какие молнии он вчера метал. Думала, что сожжёт.
- Видимо, довела. Я за него в вашей долгой битве.
- Его доброта перекрывает все мелкие недостатки. Он спокоен, согласна. Он крепкий и надёжный, - Аня помялась, подбирая слова. - Мне кажется, что я возле него становлюсь маленькой. Даже не внешне, а по внутреннему состоянию.
- Это плохо? Ну и будь такой. А внешне... Зато каблуки будешь самые высокие носить. Мечта моя. Я рядом с Гришкой в тапках всегда хожу, - Ксюха засмеялась. - А Иван будет заботливым мужем. Всё в дом, всё для семьи.
- А если не получится? А если я не смогу? Ведь дело же не в нём, а во мне. Порядочных легко обидеть, и они поймут и простят. А я не хочу так делать. Он и так жизнью обижен.
- Куда ни пойди, ты везде свой клин вставишь. Вот тебе, он точно всё принесёт. Любовь, себя, и цветы в клювике.
- Ой, Ксюха, не знаю. Сама уже запуталась.
- Вот его точно не доводи до ручки. И подумай, работа у него серьёзная. Мало ли, что в башку влезет. Такими большими и сильными тоже можно безнаказанно управлять. И он будет слушаться. Сколько вы с Данькой прожили? У тебя и опыта не накопилось.
- Ксюха-а... Да он и так слушается. Лучше бы он вчера не послушался и сделал по-своему. Мне тошно.
- Попробуй завтра встать с другой ноги. Глядишь и полегчает. И хватит уже мучить мужика. Он детей твоих вон как любит.
- Он в июне на отдых в горы зовёт.
- Вот и поезжай. Свежим воздухом мозги прочистишь.
Под ветвями уставшего ясеня часть 19
7 апреля 2019 — Наталья Шатрова
Рейтинг: 0Голосов: 0386 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
