Книга Глефы. Глава II (3)

МАТИС ГИНЦЕ. 

Распрощавшись у Северных ворот с графиней Реггенкерт и маркизом Вельде, виконот Гинце направил коня в сторону улицы Чаек, поскольку именно там обитал граф Бартиан. Столица оказалась более солнечной, чем Гинце. С прошлого приезда Матиса город изменился мало. Молодому человку столица нравилась. Старые, вековые соборы и монастыри мешались здесь с новыми, воздушными церквушками и особняками. Строгие, взлетающие в горним высям арки и башни сменила мода на светлый камень, который привозили из южных провинций и из которого делали великолепное каменное кружево. Сиреция утопала в вызолоченной осенью листве и ажурных розетках и кованных решетках. 

Матис натянул повод, заставляя коня приостановиться и поинтересовался у горожанина в кожаной куртке, как проехать к церквушке святого Аполлинария. Серый Элге покосился на всадника презрительным карим глазом с таким видом, будто и сам прекрасно знал дорогу.

- К Чайкам-то? - мужчина поскреб плохо выбритый подбородок. - Это вам, сударь, прямеханько, до прачечных. А там направо - и до святой Анны. Это монастырь, значит, махонький. Там сквер будет, там уже вельможи живут. А там увидите, как сквер проедете, так и Чайки будут. 

Матис поблагодарил, протянул небритому монету. Тот обрадовано сунул ее в карман, пожелал всяческой удачи, и направился дальше. 

Прачечные виконт нашел быстро, они вздыхали паром, монастырь святой Анны он тоже узнал. Небольшое, аккуратное здание старинной архетектуры было украшено рельефами, изображающими сцены из жизни праведницы. Неестественно вытянутые фигуры святых и ангелов были в ходу века три назад, причем, первый этаж был явно древнее, чем башенки и небольшое окно-роза над порталом. 

Сквер был усыпал палой листвой, отчего казалось, что конь шагает, разгребая копытами пламя. Время близилось к вечеру, и здесь коротали время влюбленные. Под каштанами кто-то целовался, худой молодой человек, судя по виду, студент, протягивал румяной девице белоснежный, посверкивающий гладиолус. Девица смущенно краснела и кокетливо отказывалась. Гинце в любовных делах разбирался плохо, но даже он был уверен, что в конце концов красавица цветок все же примет. Элге фыркнул, будто показывая презрение к подобным нежностям. Матис погладил коня по шелковистой шее и выехал к фонтану. В центре небольшого бассейна кудрявая дева в васильковом венке одной рукой приподнимала подол старинной туники, а другой поддерживала на плече кувшин. По сравнению с рельефами монастыря Вие-Анна она выглядела удивительно земной. 

Отсюда Матис и увидел светлую, радостную церквушку святого Аполлинария и поторопил коня, который было направился к фонтану и потянул морду к воде. 

Особняк кмерского господаря находился ниже по улице. Матис соскочил с седла, погладил морду Элге и постучал. Привратник-кмерец отворил калитку и с любопытством уставился на юношу. 

- Добрый вечер кан. 

- Я с письмом к мессиру графу, - сообщил Матис. - Виконт Гинце. Пожалуйста, доложите. 

- Сию минуту, кан, - заверил привратник. - Прошу вас. 

Ворота открылись, и виконт вошел на просторный двор, обсаженный кустами шиповника и ирги. Конюх принял повод темно-серого. Тот благосклонно позволил себя увести, догадываясь, что сейчас будет расседлан и накормлен, а Матис последовал за пригласившим его слугой в дом. Слуга был одет в кмерскую рубаху и безрукавку, присыпанные сединой волосы были стянуты в густой хвост, почти совсем белые усы были длинными. Особняк был совершенно кмерским. В Кмере виконт никогда не был, но зато много читал - архитектура, хоть и находящаяся под сильным бракасским влиянием, была самобытной и узнаваемой.

Внутренняя обстановка подтверждала сложившееся у Гинце мнение, что граф Бартиан пожелал перенести в сердце Сиреции кусочек родины. В холле гостя встретила огромная оленья голова. Матис и не представлял, что животные такого размера существуют. 

Его проводили в небольшую гостиную. Здесь охотничьих трофеев не было. Темные резные панели изображали кмерских лесных духов, стол был покрыт темно-зеленым бархатом. В углу тенью возвышались часы. Они хрипнули, затрещали и пробили половину девятого вечера. 

- Соизвольте подождать, виконт, - поклонился полуседой слуга. - Я сейчас о вас доложу. Желаете вина? 

Матис заверил, что вина не желает, слуга удалился, а Матис притянул к себе оставленную кем-то на краю стола книгу. Книга оказалась сборником поэм. 

Стихи оказались слабенькие, но Матис увлекся стихотворным размером и размышлениями над рифмой. Строки "ветер в соснах тихо веет, а над войском знамя реет" привели его в легкое замешательство.  

- Интересуетесь поэзией?

Виконт чудом не подскочил от неожиданности, захлопнул книгу и  вскочил. Вскакивать явно не следовало, и Матис понадеялся, что ему удалось не пошатнуться. 

- Мессир граф, - он поклонился. - Прошу простить, я несколько увлекся. 

- Любите Эркюля Шелье? Садитесь, молодой человек, полагаю, вы с дороги.

Франсуа Бартиан, вопреки ожиданиям Матиса был одет по-бракасски, в колет и белую рубашку, отороченную кружевом. Высокий, худощавый и темноглазый, он слегка улыбался, разглядывая виконта Гинце. 

- Не очень, - молодой человек опустился обратно, на стул. - Пейзажная лирика у него слабовата. На мой взгляд, слишком много  штампов. И рифмы...

- Разумеется, - согласился Фраци, усаживаясь на софу, укрытую покрывалом, затканным орнаментом. Узоры из угловатых линий были в ходу на севере Кмеры. - Зато батальные сцены еще хуже. Имре сказал, что у вас для меня послание.

- Да, сударь. Мой отец просил передать вам привет на словах, и вот это письмо. 

Матис протянул конверт, запечатанный отцовской печатью - темный воск, ветка ивы. Письмо было недлинным - Гинце-старший всегда выражался кратко. 

Лет пятнадцать назад Вольгея попыталась оскалить зубы на Кмеру, и Бракассия помогла несколькими полками. Война вышла короткой, но бурной. Тогда-то капитан Гинце и свел знакомство с молодым сыном кмерского господаря. Дальше по службе виконт не продвинулся, он умел воевать, но не умел командовать. Зато его старший сын теперь служил на западной границе и грозил обогнать родителя в военном искусстве. Теперь Гинце посылал к графу сына младшего и просил оказать тому покровительство. 

- Значит, вы, молодой человек, сын того самого Гинце, который оборонял Волчью Челюсть* с двадцатью солдатами? - задумчиво спросил граф Бартиан и отложил письмо на стол. - Вы давно в Сиреции?

- Около полутора часов, - ответил Матис. - Вернее, час двадцать.

- Какая точность.

- У Северных ворот есть часы, мессир граф. И здесь тоже. Если, конечно, и те и другие идут точно. 

- Вам есть, где жить?

Матис намеревался было соврать, что, разумеется, есть, но кмерец перебил:

- Значит, негде. Я попрошу слуг приготовить вам комнаты.

- Это неудобно, - мягко смутился Гинце. 

- Неудобно будет, если вам будет негде ночевать, - заверил Фраци. - В этом доме есть и более приличные книги, чем Эркюль Шелье. Или вам не нравятся кмерские гобелены?

- Нравятся, мессир.

- Я прикажу приготовить ужин поприличнее. Вам, Гинце, необходимо поесть, выпить и выспаться. Вы плохо выглядите. 

Виконт сморгнул плывущие перед глазами темные точки и заверил:

- Все в порядке, мессир, я от природы бледен, не стоит беспокоиться.

Хотелось скинуть колет, стало душно, несмотря на то, что, кажется, в гостиной было почти ненатопленно.

- Хорошо, но все равно поужинайте. Хуже не будет, - не стал спорить граф. - А потом поглядим, что я смогу для вас сделать. Военная служба вряд ли вам подходит.

_______________

*Волчья Челюсть - ущелье в Кмере.