Детдомовец 1, 2 части

                                    ДЕТДОМОВЕЦ. 

                               .

                                ЧАСТЬ  первая.

                                                                           Глава первая.

                                 

 

  Зимний декабрьский сумрачный вечер. В избе тускло горит единственная электрическая лампочка, еле освещая жёлтым светом бревенчатые стены. Замерзшие окна белеют закрытыми ситцевыми занавесками. Топится плита русской  печи, бросая  красные блики из щелочек железной дверцы на стену около умывальника, где черноволосая, сухонькая Евдокия в поношенном платье в синюю горошинку моет посуду.  На полатях лежат трое ее сыновей: тринадцатилетний Вася, десяти Федя и пяти Матвейка. Голодными глазами смотрят они на стол без скатерти, где стоит картошка в чугунке исходящая паром, литровая банка с молоком, буханка черного хлеба, соленые огурцы в алюминиевой тарелке, несколько желтых  головок  лука, соль на клочке газеты и ополовиненная бутылка водки. Опершись на локоть, боком сидит Захар, отец детей. Закинув нога за ногу, курит толстую махорочную цигарку, изредка убирая с губ желтыми прокуренными пальцами прилипшие крупинки табака, временами  разгоняя перед собой дым, плавающий синими завитушками в воздухе. Напротив  сидит рыжий плотник дядя Вася и попыхивая козьей ножкой, заплетающимся языком рассказывает   грустную историю  из своей жизни. Захар в знак согласия  кивает бритой головой, иногда стряхивая пальцем пепел на некрашеный  добела  вымытый пол. В избе тепло. Плотник  Вася закончил  говорить, взял  бутылку, поднял к свету. Посмотрел  на содержимое  и вылил все в граненый стакан Захара. Потом  поставил ее под стол, взял там другую, открыл и, наклонив на бок узкое с длинным носом веснушчатое лицо, внимательно глядя на бутылку, налил столько же себе. Чокнулись, выпили, занюхали хлебом и сочно захрустели пупырчатыми огурцами, заедая вареной картошкой и луком, перед этим макая в соль.

Глотая слюнки, смотрели ребята на еду и ждали, когда отец вспомнит про них прежде, чем напьется.

-Матвейка,  иди  сюда,- вдруг позвал  младшего Захар. Мальчуган  слез и нерешительно остановился в ожидании.

-Молока хочешь?- ласково спросил дядя Вася, озорно блеснув голубыми глазами, и протянул  ему стакан с молоком. Матвейка медленно подошел, взял стакан двумя руками и замер.

-Пей, пей,- шевеля бровями, тоже ласково посоветовал Захар. Малыш сделал глоток и тут же выплюнул обжигающую жидкость на пол, стакан выскользнул из рук и покатился, легонько щелкая гранями,  разливая  молоко, смешанное с водкой. Отплевываясь, вытирая  губы рукавом рубахи, Мотя  сморщил лицо, заплакал и поплелся к братьям, а дядя Вася и Захар  весело засмеялись  от своей удавшейся шутки: Василий тонко и мелко, Захар отрывисто, громко кашляя от попавшего в  горло  махорочного дыма. У обоих от смеха выступили слезы. Матвей  полез на полати, продолжая рыдать, а тонкий, заливистый смех рыжего плотника  сотрясал воздух. Матвейка перестал всхлипывать и зло прокричал: - Вася калася дыра порвалася!

Отец нахмурился. Пьяная волна злости,  накопившаяся за  годы тяжелой послевоенной жизни,  накатила на него. Промелькнули в сознании и трехлетний  тюремный срок за кражу мешка с зерном с колхозного склада. И  плотницкая работа на шабашке, где он с похмелья рассек себе  ногу топором почти надвое  и с тех пор хромал.  И эти трое на шее, которых он из-за разъездов на заработки  мало видел. Злость быстро нашла выход. Захар тяжело встал, пошатнулся, подошел к стене, где висел ременный кнут, взял его и хлестанул детей, но не попал. Вася с Федей успели отползти  назад, прикрыв собой  младшего. Тогда отец поставил табуретку к полатям, держась за стену, встал на нее и начал хлестать вдоль. Братья получили первый жгучий удар ременным кнутом и зная, что отец будет хлестать пока не утихнет злоба, тихонько слезли   и подхватив  Матвейку,  выбежали через сени на улицу в чем были. Скользя по скрипучему снегу босыми  ногами, добежали до соседей, которые  уже не первый раз  пускали братьев во время пьяного дебоша  Захара.

      Ранней весной Захар с  рыжим плотником уехали на заработки. Евдокия работала дояркой, получала трудодни. Маленький огород давал небольшой урожай картошки и лука. На посадку капусты, моркови, свеклы, репы у нее не было денег, еле хватало на хлеб и молоко.

  Поздно осенью в середине ноября Захар вернулся с заработков  почти без гроша в кармане. Утром мать велела Матвейке сходить к отцу, который соскучился по младшему, но малыш ухватился за подол и прижался к ногам Евдокии. Она поняла -  сын боится отца. Неделю Захар пировал с сельскими приятелями, которые считали его душой компании и пользовались его добротой. Захар пропил все деньги и с бесшабашной удалью ночью украл из колхозной овчарни молодого барашка и разделал его. Куски мяса завернул в брезент и спрятал в конце огорода под перевернутой колодой. Голову, обрубки ног и внутренности закопал в землю. А сердце, печень и другие органы Евдокия со слезами и страхом сварила в русской печи. Через неделю Захара увезли в райцентр, судили и умыкнули  в тюрьму на пять лет. В декабре Евдокия  округлилась, она была беременна. Всю зиму и половину весны она по ночам маленькими порциями варила мясо, лето прожили на картошке и хлебе. В июле  она родила Бориску. Осень и зима  долго и тоскливо  тянулись в заботах о детях, а ранней весной  Евдокия  простудилась и заболела  крупозным воспалением  легких. В послевоенные годы с лекарствами было плохо и Евдокия, промучившись два месяца,  умерла.

  Младший брат Захара Егор с женой Настей и полугодовалым сыном жили на соседней улице. Егор работал конюхом, а Настя дояркой. Когда  дети Захара остались одни, Егор с Настей задумались о судьбе племянников. Старший закончил этим годом семь классов, Федя перешел в пятый, Матвейке исполнилось  шесть  лет, Бориске восемь месяцев. Бориску они сразу же взяли к себе и решили растить, как родного сына. Летом братья перебивались, как могли: собирали гнилую картошку на полях, частенько посылали  младшего   за милостыней на село.

« Ты ведь маленький, тебе быстрее дадут»- говорили старшие.  В начале августа, собрав, сколько можно было  денег, Егор с Настей  отправили Васю в ремесленное училище в Магнитогорск с дальним родственником. В середине августа дядя  выпросил три дня отгулов, лошадь с телегой и, взяв все документы на Федю и Матвея, повез их устраивать в детские дома. Федора в бывший районный центр  село  Савиново, что в двадцати восьми километрах от их села, а Матвея  в город Азинск,  в дошкольный, еще за сорок километров от родины. К полудню Федора устроили. Братья всплакнули. Дядя Егор понимая, что  в город они сегодня не успевают, дал время братьям  побыть вместе.

 К полуночи подъехали к длинному спуску с холма. В километре от  него в свете полной луны была видна южная часть города с белокаменными двухэтажными домами. В конце спуска с одной стороны дороги тянулись пригородные деревянные домики без единого огонька в окнах с  сараями и баньками в огородах. С другой стороны раскинулся широкий заливной луг вдоль реки до самого моста около города. Лошадь, упираясь ногами в мощеную булыжником дорогу, медленно ступала под тяжестью телеги вниз по склону. Наконец свернули на луг с густой травой, проехали до середины и остановились. Дядя Егор распряг уставшую лошадь. Один конец вожжи он зацепил за узду, предварительно вынув изо рта удила, другой конец привязал к оглобле и пустил лошадь пастись. Хомут с дугой прислонил к колесу, сел на край телеги и, глядя на ночной город, задумался о судьбе племянника. Матвейка лежал спиной на сене укрытый тулупом и смотрел на луну, поражаясь ее рисунком и далекостью. Вдруг он ощутил себя ничего не значащим, одиноким , оторванным от  родного дома маленьким существом и тихонько заплакал.

   Когда похоронили маму, он целыми днями сидел на старом  большом сундуке с  платьем в руках. Иногда прижимал  его к лицу,  ощущая ее запах, но не плакал. Братья жаловались дяде Егору на Матвея: « А че он не плачет?» А сейчас вспомнив маму, понимая, что его ждет неизвестная жизнь в чужом городе, заплакал еще сильнее горькими слезами. Дядя Егор спрыгнул с телеги, повернулся к Матвейке и  погладил его по голове, успокаивая. Ему тоже было жаль Евдокию, жаль племянников, и обидная злость  на непутевого Захара охватила его.

  Утром они поели черного хлеба с молоком. Дядя запряг лошадь и выехал по мягкому зеленому лугу на булыжную дорогу. И потарахтела телега к городу. Остановились у коричневых деревянных ворот большого двухэтажного дома на одной из улиц. Егор привязал лошадь к тонкому тополю и скрылся во дворе, откуда доносился шум, смех, крики детей. Из открытой калитки выглянул черноголовый, смуглый мальчишка и закричал: «Деревня приехала, деревня». Матвейка, в тягостном настроении, не обратил  на него внимания. Тогда  тот снял с себя пиджак и подскочив к телеге  попытался хлестнуть угрюмого  мальчика, но не достал и прокричав: « Деревня приехала», скрылся. Матвейка очнулся от тягостных мыслей, в нем проснулась боевитость. Понимая, что задира так просто не отступит и снова  выскочит из ворот, он взял ременный кнут и отвел руку для удара. Так и получилось. Цыганенок неожиданно выбежал из ворот с криком: « Деревня приехала» и подскочил к телеге, но не успел замахнуться, как Матвей хлестанул его кнутом так удачно, что  драчун заорал от боли и с ревом убежал во двор. «Вот тебе и деревня»- возбужденно подумал Матвейка и отложил кнут в сторону. Грусть и тоска  незаметно исчезли, душа успокоилась, надо было жить по-новому.

 

                             Глава вторая.     

 

  

      Первые дни Матвейка  сильно грустил и даже днем, спрятавшись в дальнем углу двора,  плакал. Незаметно проходила неделя за неделей,  Матвей  привык  к коллективной жизни и грустное настроение постепенно исчезло. Про цыганенка он забыл. Тот оказался на год моложе, находился в другой группе и больше не подходил к  нему. Впечатление на всю жизнь оставил в памяти Матвея продвинутый Сашка, который всегда что-нибудь говорил интересное. Однажды зимой их группа, взявшись за руки парами, шла по главной улице мимо Троицкого собора из красного кирпича с блестящим белым куполом и четырьмя башенками за высоким белокаменным забором. И Сашка, толстенький круглолицый малыш остановился, поднял вверх голову, шмыгнул сопливым носом и громко протянул: «Москва-а-а!», показывая рукой  на собор с церковью. Большинство детей было из деревень, читали плохо, смотрели больше картинки и кто-то видел Спасскую башню кремля в книжке, кто-то слышал про нее. Они остановились, подняли головы по направлению  Сашкиной руки  и чуть ли не хором повторили удивленно: «Москва-а-а-а». Матвейка всегда ходил в паре с Толей тоже смуглым, как тот цыганенок, застенчивым мальчиком и за обеденным столом сидел напротив его. Продвинутый Сашка, отметив про себя смуглость Анатолия, сравнил его с африканским невольником и как-то раз сказал с сочувствием: «  Толя-то ведь бедный. У него  кожа темная».                 « Точно-о»- удивленно подтвердили остальные, и опять же по инициативе Сашки с этого времени почти вся группа на завтраках, когда давали печенье, отдавала по одной бедному Толе. Он от смущения не знал что делать, краснел, отказывался, но  дети всю неделю носили ему угощение, пока воспитатели не пресекли такую заботу.                                                           

   Лето пролетело и в августе нарядно одетую старшую группу повели в школьный детский дом, который располагался на главной улице в двух каменных домах с одними воротами и общим замкнутым двором. До революции  дома принадлежали лесопромышленнику Глушкову. Группа вошла во двор, где их встретила завуч в нарядном голубом платье и произнесла торжественную речь. После этого они с новым воспитателем Марией Елисеевной зашли стройной цепочкой в основное здание и направились в спальные комнаты на втором этаже по боковой лестнице. Затем спустились по широкой центральной лестнице на первый этаж и прошли в рабочую комнату для приготовления уроков. Еще ниже, в полуподвальном помещении находилась просторная столовая и кухня с огромной плитой. Туда они прошли по широкому  коридору с низким потолком освещенному электричеством. Ознакомившись с главными помещениями , детишки вышли во двор. Там мальчикам раздали резиновые черные мячики, а девочкам скакалки и отпустили играть до обеда. Огромный двор с одной стороны был ограничен сплошной стеной складских помещений с широкими дубовыми дверями, с другой стороны конюшней и сараями, а в конце мастерской, прачечной и баней между которыми был крытый каменный коридор, по которому старшие ребята бегали играть на спортивную площадку. Мальчикам разрешили находиться там, а девочки  остались во дворе. На площадке шестиклассники с семиклассниками играли в футбол, четвертые и пятые классы в лапту, вторые и третьи,  под наблюдением воспитателей,  в салки. Будущие первоклассники с интересом и боязнью смотрели на шумящих, галдящих  детей и не знали куда приткнуться и что делать с мячиками. Толя с Матвеем начали бросать мячики в забор на меткость. Через некоторое время к ним подошел один из семиклассников и забрал мячики, засунул их в карман и пошел. «Отдай»- попросил его Толя, но парень дал ему в лоб щелчок, повернулся и ушел. Толя с Матвейкой побежали во двор к воспитателю и рассказали про обидчика. Воспитатель вернулась с ними  на площадку и подошла к семикласснику. «А-а, Соловьев, опять обижаешь младших»- привычно сердито сказала она, вытащила у него из карманов мячики и отдала ребятам. Мальчишки радостно убежали в дальний угол и снова начали играть. Соловей подождал,  когда женщина  скроется, не спеша подошел к мальчишкам, забрал один мячик и сказал: « Вам одного  хватит».

 «Отда-ай, я воспитателю скажу»- завопил Толя. Соловей шагнул к нему и щелкнул  по голове так, что от неожиданности тот покачнулся, сел на землю и заплакал от боли и обиды. У Матвея душа ушла в пятки от страха. а Соловей медленно с угрозой произнес: «Если скажешь, значит, будешь  «сукой» и жизнь у тебя здесь будет плохая». Он  пристально  поглядел на обоих и  медленно удалился. Для мальчишек это был первый урок дворовых отношений со старшими ребятами.

 

                                              -!-

\

           Первый  год  в детдоме прошел благополучно. Первоклассники,  уже не держась за руки, ходили в школу с Марией Елисеевной, и круглогодично  были под ее постоянным наблюдением. Раз в неделю, как положено, ходили в детдомовскую баню, где их мыла тетя Клава. Во втором классе ребята мылись самостоятельно, и дежурная воспитательница в раздевалке проверяла чистоту помывки. Она терла ладонью за ушами, под мышками , поясницу и отправляла  одних домываться, других одеваться. Особенно  строго чистоту  проверяли летом потому, что ребятам интереснее было искупаться  в речке или озере, чем  в бане,  и поэтому мылись они как попало. Не все воспитатели были добросовестными и дежурили формально,  ребята называли их добрыми. Такой доброй была пионерская вожатая Маргарита Алексеевна, среднего роста, молодая,  с красивыми вьющимися темными волосами, большими голубыми глазами и ладной  фигурой. Ей очень хотелось показать мальчикам свое обнаженное тело, поэтому она приходила к ним мыться. Зайдет  голая, возьмет тазик с водой и, как ни в чем не бывало, намыливает голову. Толик отворачивался, Сашка с Матвеем украдкой поглядывали на  обнаженную  красивую Маргариту, а Чипа смотрел  во все глаза. Чипайкин Ваня круглый сирота из неведомой деревни был подброшен к крыльцу сельской больницы годовалым ребенком. Дом малюток, дошкольный детдом, потом школьный и в первом классе, когда он остался на второй год, выяснилась умственная отсталость мальчика. Большой лоб, глубоко сидящие, неопределенного цвета, глаза и постоянно слюнявые губы говорили об этом. Во втором классе он снова остался на  следующий год и попал в группу Марии Елисеевны. Матвею и другим ребятам было по восемь лет, а Чипе десять, но он был маленького роста, худенький и не отличался от них. Отличался только непомерно большим мужским достоинством, что сразу бросалось в глаза. Маргарита  однажды  дежурила в бане. Она помылась с первоклассниками, оделась, накинула на себя белый халат и приготовилась проверять чистоту помывки второклассников. Мальчики выходили из моечной и, стесняясь молодой женщины, прикрывали ладонями свои петушки, на которые Маргарита не обращала никакого внимания. Вышел Чипа и с первобытной непосредственностью подошел к ней, расставив руки в стороны. Маргарита глянула на его достоинство, ахнула про себя  и не могла определить размер, пока терла за ушами и под мышками. Удивленная, она отправила Чипу домываться.

\     Во втором классе контроль за детьми был строгим, и только в летние каникулы  ослабевал. Ребята  во дворе играли самостоятельно, но  на экскурсиях  в краеведческий музей, библиотеку, на  городской стадион или кинотеатр воспитатели строго следили за дисциплиной. Приятным занятием для детей  являлись походы за город на заливные луга, где они собирали дикий лук, на травянистых холмах  сладкую дикую клубнику. В дождливую погоду младшие детдомовцы находились в рабочих комнатах и играли в различные детские игры, слушали патефонную музыку и народные песни  с изношенных пластинок.

 Воспитателями в детдомах были бывшие учителя из начальных и средних школ.  Они грамотно  следили за  домашней подготовкой  школьных заданий, но не каждая из них интересовалась причиной нахождения детей в детдоме. Мария Елисеевна не имела своих детей и поэтому относилась к детдомовцам с уважением и любовью. Она прочитала анкетные данные всех ребят своей группы и знала, что произошло в их семьях. У одних умерли родители, у других отец попал в тюрьму и мама осталась с тремя детьми –двоих пришлось сдать в детдом, несколько человек эвакуированы из Ленинграда и области. Ни  одного родители не бросили, не отказались в роддоме, не были лишены родительских прав. Ко всему прочему она была на редкость привлекательной и обаятельной молодой женщиной с лукавой строгостью на чуть продолговатом с прямым носом и зелеными глазами лице. Ее голос с низким тембром завораживал, когда она отвечала детям на разные вопросы или обращалась к ним с какой либо просьбой.

     Она старалась не надоедать детям нравоучениями и как истинный педагог прививала им практические навыки. Общение с природой считала основным фактором воспитания  и поэтому  использовала любую возможность  сходить  с ребятами  в поход за город. Дети тоже уважали ее и каждый по- своему любил. Лето после второго класса запомнилось многим ребятам следующим событием.

    Однажды теплым июльским  солнечным  утром Мария Елисеевна  со своей группой вышла  из города и направилась по проселочной дороге через широкое поле на холмы за клубникой. Каждый нес в руках стеклянную банку, к которой была привязана тесемка в виде ручки. Временами дул легкий ветерок, высокая трава колыхалась, и капли росы блестели на ней разноцветными огоньками то, пропадая, то появляясь. Наконец подошли к подножию холма и остановились у родника. Попили чистой водички, отдохнули сидя на густой траве. И после напоминания  воспитателя об осторожности,  начали собирать клубнику, медленно поднимаясь вверх по склону. Матвей кидал две ягоды в банку, а одну в рот, хотя  Марсеевна (так сокращенно ее называли дети) просила набрать полные банки, чтобы угостить первоклашек. Толик собирал рядом. Вдруг он крикнул: «Змея»! Все, кто его услышал, испугались и замерли. И тут же он спокойным голосом сказал: « Ай, да это уж» и начал шарить руками в траве продвигаясь за ползучей тварью. Матвей за ним. Толя снял с головы фуражку, накрыл ужа, схватил его за шею и поднял. «Давай свою банку»- торопливо попросил он. Матвейка быстро высыпал свои ягоды в его посуду, а Толя ловко сунул хвост в банку, опустил туда добычу и закрыл фуражкой. Потом, на всякий случай, обвязал банку тесемкой и они довольные начали собирать ягоды вместе. Когда банка наполнилась, приятелям ничего не оставалось, как  есть сладкую клубнику, наслаждаясь ее вкусом.

    Усталые, вспотевшие от полуденного зноя дети  вернулись домой. Во дворе Толя начал показывать ужа в банке всем, кто там находился. Любопытные детишки столпились  вокруг него, задние проталкивались вперед и кто-то случайно толкнул Толю. Банка выскользнула из рук, упала на землю и разбилась. Змея свернулась кольцом и поднялась на хвост, язык ее, то высовывался, то исчезал. Один из пятиклассников  крикнул: « Это змея, вон  у нее жало,  какое». Передние  попятились, и навалились на сзади стоящих ребят, наступая им на ноги. Кто-то крикнул от боли. На звон разбитой  банки и шум  детей, обратил внимание завхоз Степан Иванович, почти двухметрового роста сорокалетний мужчина, по военной привычке ходивший  зимой и летом в кирзовых сапогах пятидесятого размера. Он подошел, посмотрел поверх голов и увидел   небольшую змею готовую к прыжку. У него мелькнула мысль, что она уползет в подвал и в детдоме будет паника. Степан Иванович быстро протиснулся вперед и одним стремительным широким шагом  прихлопнул змею к земле  огромным сапогом и раздавил ее. 

  «Ох, неучи, неучи. Змею от ужа отличить не можете. У змеи рисунок по всей спине, а уж весь черный и на голове у него два желтых пятна. Двойку я вам ставлю по зоологии»- добродушно объяснил завхоз изумленным детишкам их ошибку.

     До обеда оставался еще час времени.  Мария Елисеевна  оставила девочек во дворе, а мальчиков отправила на спортплощадку, но не все  убежали туда, а только те, кто уже понял,  что настоящие хозяева в детдоме это старшие  ребята,  с которыми со временем все равно надо будет постоянно общаться. В их числе   были  Матвей, Толя и продвинутый Сашка. Они первыми  почувствовали  влияние коллективного жития, где в первую очередь уважали сильных и смелых, потом ловких и исполнительных и в последнюю очередь скромных умников, то есть отличников и хорошистов. Так уж повелось, что в третьем классе все мальчишки распределялись наглыми, жадными по характеру шестиклассниками по двое, трое  себе в «друзья».  А дружба заключалась в том, что, с разрешения воспитателя, младшие ребята со своим старшим другом могли сходить на речку искупаться, на городской стадион поиграть в футбол, а попутно исполняли его  поручения. Одного он посылал «посакать»  чинарики, то есть собирать окурки, другого поискать на свалке бутылки и пузырьки, чтобы потом сдать в магазин или аптеку на деньги, третьего накопать червей для рыбалки. В праздничные дни после ужина друзья выносили большому другу то, что он скажет. А просил он всегда шоколад и половину шоколадных конфет, иногда  еще яблоко или половину порции печенья. В новогоднюю  ночь, когда Дед Мороз раскладывал детишкам под подушки пакеты с лакомством, они не спали, потому что утром у некоторых подарок пропадал. Воровство не осуждалось, но по большому счету это вызывало неприязнь у нормальных детей, и они ненавидели бессовестных  еще и  за то, что на следующий день им нечего было отдавать старшему другу. Но тут вступал в силу закон силы. Младший  жаловался   большому  другу. Тот  допытывался  у остальных, кто вор и, если он был сильнее старшего друга воришки, то отбирал украденное, а если слабее, то возмущался  и думал, как отомстить обидчику. А месть была всякая: и битое стекло в ботинок ночью насыплют или написают, шнурки завяжут так, что надо обрезать  узел ножиком, и еще было много способов мелкой мести. Силач вспоминал, за что ему мстят, но ничего поделать не мог, правило не пойман, не вор здесь  никто не отменял.

   Совестливые и добрые ребята  вынуждены были  выбирать себе младших друзей в основном потому, что плохие ребята все равно взяли бы их себе в рабство. А  хорошисты  их не обирали  и не посылали никуда, кроме того как сходить накопать червей для совместной рыбалки, не звали  по кличкам, которыми награждали их наблюдательные мальчишки за внешний вид или сокращая фамилию. Дружба у них была настоящей: вместе ходили купаться, играли в футбол на городском стадионе. Они не курили, не матерились, посещали кружки рисования и шахмат, много читали и с восторгом пересказывали романы Майн Рида, Джека Лондона и других писателей. Иногда вместо рыбалки, без разрешения воспитателя, на накопленные каким-то способом деньги, ходили  смотреть интересное кино, где встречали некоторых старшеклассников, но знали, что те не выдадут их.

 

 

                                     Глава третья.

 

 

      

  Толя, Матвей и Саша попали к Морозову Аркаше не самому крутому из шестиклассников, но более  совестливому, который крайне редко брал у них  вкусности, посылал только узнать  который час, сходить к такому -то и передать то –то и другие подобного рода поручения. Мальчишки третьего и четвертого классов чувствовали себя самыми бесправными от того, что были зависимыми от старшего друга, а в остальном никто особо не задирал, общались по правилам, если только ты не путался под ногами у старших, тогда провинившийся получал пинок под зад и  виновато  отходил в сторонку. Только Чипу никто не обижал за его непонятливость и знаменитое достоинство. Не обижали его еще и потому, что он жил своей замкнутой жизнью, и  во всем старался подражать ребятам, был безобидным и не вредным. Он с грехом пополам перешел в третий класс. Мало кто из третьеклассников не подчинялся старшим. Непослушные  мальчики по всякому поводу   жаловались на обидчиков и рассказывали воспитателям, кто из старших  курит, матерится, обижает младших. Сначала их старались перевоспитывать: одноклассники постоянно били за мелкие провинности; после отбоя совали обрывок бумажки между пальцами и поджигали спичкой. Если тот продолжал доносить, ночью делали темную – накрывали  одеялом и сообща били. Если уж и это не помогало, то его называли «сукой» и никто с ним не общался, отовсюду его выгоняли, на спортивной площадке он сам боялся  появляться – накроют сзади пиджаком и, ударяя, куда попало, вытолкают во двор, где играют младшие классы да девчонки. Тут же он становился бабником. И все же  в четвертом классе почти все «суки» перевоспитывались, жить  вне мальчишеского коллектива было скучно и тягостно. Директор и завуч с воспитателями  знали о взаимоотношениях ребят, боролись с этим явлением, но полностью искоренить не могли, поэтому изгоев приходилось переводить в другие детдома.

                                                       -!-

 

      Маргарите Алексеевне, девушке с избыточной сексуальностью, не давала покоя мысль о достоинстве Чипы. Подошло ее дежурство по столовой, где старшеклассники накрывали столы перед едой, потом убирали посуду. В обязанность дежурного воспитателя входила проверка карманов у детей, чтобы они не выносили хлеб для провинившихся двоечников, которые должны были после школы зайти в кабинет завуча и отчитаться за двойку. Заканчивался обед у третьих и четвертых классов. В этот день Липатов, Мальцев и Голышев получили двойки, но Голыш,  второгодник и редкий неслух, не пошел в кабинет и его не пустили на обед. Маргарита проверяла карманы, шарила за спиной, куда могли положить хлеб ребята, но мало кто попадался, потому что хлеб выносили и в рукавах и под мышкой, а она была доброй по молодости и немного ленивой. Да  к тому же  неяркий свет коридорной лампы не позволял  видеть, как  пионервожатая шмонает ребят. Наконец настал черед Чипы. Он всегда выносил хлеб, но не для двоечников, а для себя, был вечно голодным. Маргарита проверила карманы Чипы, засунула правую руку за спину, а левую между ног. Взяла достоинство в руку, немного подержала  и отпустила Чипу восвояси. Тот ушел довольный от приятного ощущения.

     К большому сожалению  третьеклассников, Мария Елисеевна, по семейным обстоятельствам, перешла воспитателем в детдом им. Калинина. Девочки плакали, а мальчики грустили. Новым воспитателем им назначили Анфису Николаевну, жену директора. Семен Анатольевич чем-то походил на А.С.Макаренко, такой же прямой, с небольшой горбинкой нос,  мудрые и внимательные  голубые глаза за круглыми стеклами очков, доброжелательная улыбка.  Ни одного грубого слова от него дети никогда не слышали. Анфиса Николаевна была под стать ему, русоволосая,  синеглазая, с прямым носиком, красивыми губами и ямочками на щеках при улыбке. Через неделю дети привыкли к ней и успокоились, но некоторое время, с разрешения Анфисы, девочки ходили за два квартала в другой детдом повидаться с Марией Елисеевной.

В четвертом классе для Анфисы Николаевны и детей учебный год стал тяжелой физической и психической нагрузкой из-за увеличения количества школьных предметов и поэтому тянулся долго.  Режим дня был жестким: подъем, зарядка, завтрак, переодевание в школьную форму. После школы девочки и мальчики надевали домашнюю одежду, обедали, около часа отдыхали, а потом шли в рабочую комнату делать школьное задание. Сначала  решали задачки и примеры, потом  учили правила и стихотворения и, кто был готов, поднимали руку для ответа. Хорошистов Анфиса Николаевна  сразу отпускала во двор, троечников  задерживала еще немного поучить, а. двоечники, как всегда, мучились до самого ужина. После ужина в понедельник  хоровое пение. Во вторник политинформация. В среду  урок бытового труда, на котором учились штопать носки, ставить заплатки, стирать и мыть полы. В четверг играли в различные настольные игры, шахматы, домино. В пятницу гуляли во дворе.  В субботу утром завуч проводила собрание  в старших классах, на котором подводились итоги учебной недели. Ирина Максимовна, бывшая учительница математики, перешла в детский дом  на более высокую зарплату и должность. Высокая, стройная, узколицая с горбатеньким носом и напомаженными тонкими губами, она сначала осматривала построенных в две шеренги детей  пристальным  взглядом серых глаз и говорила  строгим голосом: «Сколько раз вам повторять, в первую шеренгу становятся двоечники, драчуны, курильщики и вымогатели, те, кто позорит наш детдом перед городом». Затем  каждого по очереди вызывала на шаг вперед и объявляла  их проступки, хотя все старшеклассники знала об этом. В последнюю очередь разбирали  бой на подушках в спальне после отбоя по жалобе ночных  нянечек, которые мыли полы, будили ночью мальчиков писавших в постель, под утро топили печи. Ругала, укоряла, призывала к совести. После этого она хвалила  вторую шеренгу, говорила, чтобы первая брала пример с них и заканчивала собрание одними и теми же словами: «Помните, государство кормит, одевает и обучает вас бесплатно, заботится о вашем здоровье. Если бы вы остались в своих  семьях никому не нужные, нищие и голодные, кем бы вы сейчас были. А были бы вы рваными, вшивыми беспризорниками. Многие находились бы в детских колониях. Подумайте об этом. Мы хотим, чтобы вы стали настоящими гражданами нашей советской страны». Дети стояли, опустив головы, и не слушали ее, а думали о том, как быстрее очутиться на улице и заняться своими делами. Кому-то надо было  поколотить девчонку за то, что она рассказала «воспитке» про его нехороший, как ей показалось, поступок.  Другой думал, как  обменять ненужную уже вещицу на, понравившуюся у одноклассника. Третьему  хотелось поиграть в хоккей на земле резиновым мячиком. Четвертый  решал идти ему с ребятами в поход на колхозное поле за турнепсом или нет, если откажется без уважительной причины, могут  посчитать  его трусом. С девочками ребята не дружили за то, что те ябедничали про мальчиков, да и некогда было с ними общаться, у ребят свои интересные занятия, которые нужно было держать  втайне от воспитателей. К этому времени в  группе определились силачи, ловкачи, лучшие футболисты, шахматисты, начитанные умники, картежники, драчуны. Матвей был лучшим футболистом и шахматистом, Толик лучше всех мастерил в столярке и выпиливал лобзиком, Сашка слыл начитанным умником. Всех троих уважали старшеклассники за то, что Толик  делал им по заказу деревянные пистолеты, Сашку постоянно спрашивали, о чем ни будь нужном, и он всегда отвечал, Матвея  частенько приглашали поиграть в футбол вместо ушедшего куда-нибудь одноклассника. Продвинутые мальчишки  завидовали им и однажды додумались унизить Матвея курением. Сами  они курили окурки, иногда покупали у старших ребят дешевые сигареты и гордились этой доблестью перед остальными. После очередной игры в футбол Мальцев, Воевода и «Сибон»  позвали его за угол столярной, где всегда без опаски  зобали   курильщики. Поплевывая после каждой затяжки и с шиком выпуская дым из ноздрей, они предложили ему покурить.

  -Настоящий мужик должен уметь курить, -  вызывающе сказал «Сибон». Матвей  взял папироску, прикурил и начал пускать дым изо рта. Парни засмеялись.

 -Надо в затяжку, вдохни в легкие и тогда выпускай,- подсказал ему Мальцев. Первая затяжка, вторая и голова Матвея слегка закружилась. После третьей и четвертой еще сильнее, а  в груди защемило. Осталось выкурить половину, но организм воспротивился,  и Матвей отдал окурок кому-то ближнему, а сам закашлялся, выплевывая горькую слюну. Пацаны  засмеялись и на все лады начала обзывать его.  Матвейка отошел от них, чтобы не слышать  насмешек и пришел к выводу: это занятие ему совсем ни к чему и он мысленно поклялся никогда не курить.

 

                                                -!-

 

Уже, будучи взрослым, он  понял -  двоечники  в детстве  стараются унизить и   испортить  жизнь  нормальным ребятам. Они  чувствуют   то, что нормальные ребята, со временем станут учителями, инженерами, врачами,  а они  дворниками, сторожами, грузчиками, разнорабочими   с вредными привычками, и будут в какой-то мере зависимыми от них. 

До  случая с курением никто из группы не пытался задираться на Матвея, видя его  превосходство  в быстроте и ловкости в любой игре, а не только в футболе. Но однажды Вовка Мальцев самый крупный из мальчишек, которого все боялись, поссорился с ним из-за пустяка и, помня,  об унижении Матвея после курения, посчитал его слабаком, и полез драться. Он ударил Матвея  в лицо, но тот увернулся, подставил ногу и толчком в грудь уронил толстяка на землю. Вовка шлепнулся, потом  сел и в недоумении стал оглядывать  ребят, которые видели драку и теперь смеялись над ним. « Одно дело табак курить, другое бегать, прыгать и драться»- подумал Матвейка, с жалостью глядя на толстяка, который уже встал и отошел в сторону. С тех пор никто из ребят своей группы не пытался связываться с Матвеем.

 Чипа снова остался на второй год в третьем классе, и педагогический  совет решил отправить его после учебного года в школу-интернат для умственно отсталых детей. Маргарита продолжала мыться в бане вместе с первоклассниками и во время дежурства проверяла чистоту помывки второклассников и третьеклассников. Она для приличия отправляла некоторых  обратно в  баню,  домываться,  в том числе и Чипу. Чипа мылся плохо, как и учился, поэтому по нескольку раз ходил домываться и выходил из моечной последним. Вот тут Маргарита терла одной рукой за ушами, под мышками, а другой мяла достоинство, оно поднималось.  Погладив  его, и  возбудившись до нужного состояния, она уходила, а Чипа с глупой, довольной улыбкой баловался своим достоинством, потом одевался. Маргарита  понимала, что удовлетворяя свою похоть, она играет с огнем, но ничего поделать с собой не могла. Шила в мешке не утаишь, и всевидящие мальчишки стали замечать  необычное поведение Чипы после бани. Ухитрились однажды подсмотреть за Маргаритой и слухи поползли по детдому. Все кончилось, когда Чипа в марте ударил дном от бутылки во время диктанта Егора Смирнова по виску. «Чипа  Смирнова убил!»- распространился слух по детдому, когда Егора увезла машина скорой помощи  в больницу. После этого случая, не дожидаясь конца учебного года, Чипу отправили в школу – интернат для умственно отсталых детей.

 

                                              -!-

 

Ребята замечали, что только в начале весны, когда текут ручьи и ночью остатки темного снега исчезают от плюсовой температуры, а ветер ласковым теплом ворошит волосы и солнце греет до пота, в душе появляется бурная радость. Потом земля подсыхает, появляются маленькие зеленые листочки на кленах, березках и тополях, и душа успокаивается. Затем незаметно приходит лето. В июле, когда ребята, как обычно, сидели на широком крыльце и ждали сигнал на обед, во двор зашел мужчина в помятом сером хлопчатобумажном костюме и такого же цвета фуражке. Он был похож на колхозника  с морщинистым загорелым лицом и синюшным носом алкоголика. Мальчишки начали шутливо кричать друг другу: « Это к тебе отец приехал». «Нет не ко мне, а к Липе». Липатов ответил: « Это к Мальцу наверное». В это время прозвучал колокол, и все убежали на обед. После обеда дежурные девочки по двору нашли Матвея и велели идти в канцелярию: «Матвейка, тебя к директору».

\Матвей постучался и зашел в кабинет директора. Семен Анатольевич из-за своего стола внимательно смотрел на мужчину, который сидел сбоку на стуле и с волнением мял фуражку в ладонях. Лоб у него вспотел, голубые глаза  были мокрыми, видно мужчина всплакнул, беседуя с директором.

«Вот, Матвей, отец к тебе приехал, хочет взять  с собой»,- обратился Семен Анатольевич к Матвейке, когда тот закрыл за собой дверь и остановился в ожидании. У Матвея тревожно екнуло сердце и заныло в груди при виде незнакомого дяди. «Какой отец, чего этому мужику здесь надо»- подумал он, но  слова  директора было явью и, понимая, что Семен Анатольевич не шутит, он испугался. Ему вспомнилась тоскливая жизнь без матери,     отец, нещадно хлеставший братьев ременным кнутом в пьяном угаре. И этим отцом является  помятый, неухоженный мужик, сидящий на стуле. Слезы навернулись на глаза  Матвейки, и он выбежал из кабинета. Прыжками сбежал по лестнице во двор и скрылся за воротами. Остановился, соображая куда бежать, немного  успокоился, понимая, что за ним никто не гонится, и пешком направился в городской сад на другую сторону улицы. Со двора выбежали  приятели , Толя с Сашей, догнали Матвея,  и он рассказал им про отца и что он не вернется в детдом до тех пор, пока тот мужик не уйдет.

« Сами видите, как ваш сын отреагировал на ваше появление. Младшего сына вы у брата забрали. Работаете пастухом только летом, потом будете сторожем на конном дворе, двоих вам не прокормить, поэтому мы не можем отдать вам сына. В детдоме ему нравится, он окончит школу, потом поступит в институт и будет образованным человеком, а там глядишь, и вас найдет» - убедительно и твердо сказал директор мужчине. Захар встал,  глаза у него мокро заблестели, и он вышел из кабинета. Семен Анатольевич с облегчением вздохнул и мрачно подумал про мужчину: « Сын ему понадобился в подпаски. Паспорта нет, два срока отсидел в тюрьме, чему научит- курить, да водку пить. Ну и родитель, через шесть лет вспомнил про сына, решил в свое болото его затащить».

Вскоре друзья прибежали в городской сад и сообщили Матвейке, что мужик ушел. Пока шли обратно в детдом, Матвей окончательно успокоился, а директор, встретив его во дворе , погладил по голове и сказал: « Испугался, Мотя? Я знал, что ты убежишь, а отцу наука. Ишь,  ты, решил тебя в подпаски взять. Чему только младшего брата научит неизвестно». Матвей благодарно молчал, чувствуя ласку рук настоящего мужчины.

 

 

 

                               Глава четвертая.

 

 

 

Снова учебный год. Матвейка с друзьями   в пятом классе. Ребята наконец-то освободились от рабства семиклассников, жили своей мальчишеской жизнью и мечтали, как они в шестом классе  будут выбирать себе друзей. Три приятеля решили наперед, что они тоже возьмут себе в друзья хороших мальчишек, чтобы традиция настоящей дружбы охватила весь детдом, а власть курильщиков и шакалов   исчезла. Не только три приятеля, но и большинство мальчишек не любили малочисленных последователей полу блатных традиций, которые  существовали в послевоенные годы в детдоме. Эти  шакалы ночью постоянно воровали  продукты из шкафа на кухне. У них в карманах лежали связки ключей почти от всех замков в детдоме.  Днем, когда конюх Андрей привозил на телеге в большом коробе свежий хлеб, дежурные в охапку по три, четыре буханки  носили в столовую, а шакалы в слабо освещенном коридоре хватали у них по  одной и убегали наверх по лестнице, где их ждали старшие друзья. Со второго этажа по внутренней пожарной лестнице поднимались на чердак, пригнувшись, проходили в самодельную комнатку из досок и там лакомились свежим хлебом, курили, играли в карты или, если было настроение, делали  желающему дружку, какую  ни будь  наколку. В группе четвертого класса  знаменитым стал Коновалов Витька. Он начал воровать мелкие вещи у ребят во втором классе. В третьем продукты с прилавка магазинов и на городском рынке. В четвертом деньги из карманов зевак в толпе или очереди. И попался на краже денег из кошелька у своего воспитателя после получки. Та неосмотрительно оставила его в кармане халата, а сама вышла куда-то из рабочей комнаты. Притащили Коновалова  в кабинет к директору, провели допрос и наказали лишением обеда, а ему хоть бы что, он тут же купил в магазине белую булку с конфетами и хорошо поел. У Витьки всегда были деньги. Он удачно играл в карты в очко благодаря шулерскому, неизвестно откуда взявшемуся у него мастерству.  Природный дар воришки сказывался у него во всем. А удивляло ребят в нем  то, что он не курил, не матерился,  учился  почти  на «отлично»  и  был миролюбивым. Кто -то из старшеклассников назвал его отличником, так он и получил кличку «отличник».   После тщетных попыток педагогического воздействия своими силами Витьку отправили в колонию для малолетних нарушителей. Все ребята сожалели о том, что Витьки больше нет в детдоме, его почему - то уважали.

Большим событием для детдома явилось происшествие в конце учебного года в классе Матвея, когда усилилась борьба за успеваемость в соцсоревновании. Месяц май. На улице жарко, земля сухая, но зеленая трава на газонах и лужайках, клейкие листья на деревьях и кустах в скверах радовали глаз и поднимали настроение : ура, скоро летние каникулы. Мишка Самарцев получил двойку по литературе за плохо выученное стихотворение, и на перемене родительские девочки начали укорять его, а заодно и всех детдомовцев: « Вы, детдомовцы, постоянно получаете двойки, из-за вас мы идем почти на последнем месте по успеваемости». Ладно, девчонки, а тут и мальчишки их поддержали. Самарцев, Липатов, Мальцев дали словесный отпор родительским ребятам. После уроков ссора продолжилась и при выходе со двора, все еще обзывая друг друга, начали расходиться в разные стороны. Тут один из родительских поднял камешек и кинул в детдомовцев. Драться на кулаках с детдомовцами они боялись, много раз были биты. Эти в ответ тоже кинули. Те, удаляясь, снова бросили. Самарцев схватил величиной с кулак  легкий известковый камень, и не глядя, что есть силы бросил в сторону школьных ворот, и ребята свернули за угол дома. Первым делом сняли галстуки и расстегнули пиджаки, было жарко. Шли, обсуждая ссору и трусливое нежелание родительских детей схватиться на кулаках. Прошли через соседний двор на спортплощадку, Мальцев остановился завязать распущенный шнурок, а Самарцев с Липатовым  через каменный коридор вышли во двор, где их поджидала Анфиса Николаевна. Она быстро подошла к ним, схватила обоих под локти и, сверля пронзительным взглядом, зло спросила:

 -Чего вы там после уроков натворили?

 - Ничего,- ответил Липа.

 -Пойдемте к директору, там разберемся,- сказала Анфиса и потянула мальчишек в канцелярию.

 -А я – то тут причем,- упирался Липатов,- Самарец двойку то получил.           - Двойку, двойку, вы человека убили,- прошипела Анфиса и потянула недоумевающих ребят дальше. В  канцелярии их ждал Семен Анатольевич. Он глухим, незнакомым голосом спросил:

- Рассказывайте, чего вы в школе натворили?

-Я двойку по литературе получил и все,- ответил Самарцев.

-И все? А кто камень бросил?

У Липатова по спине побежали мурашки и вспотели ладони. Самарцев потупил голову.

-Вы же человека убили,- вдруг почти закричал директор,  постукивая от возбуждения концом красного карандаша по столу.

-Вы Корольчуку камнем голову пробили. Его без сознания на скорой в больницу увезли. Если он умрет, то ведь кого-то из вас расстреляют!

«Кого-то одного, значит надо молчать, двоих не расстреляют»- одна и та же мысль промелькнула у ребят в головах. Они еще ниже опустили головы. Директор изучающее смотрел то на одного, то на другого пытаясь понять, кто же из них бросил камень, но ясновидения ему явно не хватало и, уже более спокойным голосом он спросил: « Кто из вас бросил камень?» Напуганные угрозой расстрела мальчики молчали.

\- Этого надо расстрелять,- неожиданно ткнула пальцем в сторону Самарцева Мишки Анфиса.

- Нет, того надо,- ответил директор и стал ждать реакции мальчишек, однако побледневшие ребята  молчали.

- Ладно, раз молчите,  значит, обоих расстреляют,- вдруг сказал директор,  полагая, что ребята сознаются,  и он накажет одного. На самом деле никуда Корольчука на скорой помощи  не увозили. Легкий камень попал  ему в голову, когда тот выходил из школьных ворот на улицу и рассек кожу. В школьной санчасти ему обработали рану, перевязали и отпустили домой, одновременно позвонив в детдом. Директор знал, что ребята будут молчать, и решил оригинальным педагогическим приемом расколоть их. После таких слов директора Липатов еще сильнее побледнел, обмяк и свалился на пол, а под Самарцевым появилась лужа мочи.  Тут только педагоги опомнились и поняли, что перегнули палку. Анфиса бросилась к аптечному шкафу, схватила пузырек с нашатырным спиртом и кусочек ваты. Дрожащими  пальцами открыла пузырек, намочила вату и понесла к лицу Липатова. Тот открыл глаза. Вдвоем с директором они подняли его на ноги и, убедившись, что Липатов стоит, отступили на шаг.  Семен Анатольевич подошел к столу, взял телефонную трубку и позвонил куда-то.

-Повезло вам, жив Корольчук. Как выздоровеет, так сходите к нему домой, извинитесь,- обычным, спокойным голосом сказал директор. И торопливо добавил:

- А теперь идите переодеваться и обедайте. Все еще потрясенные педагогическим ударом ребята медленно вышли из кабинета и побрели в спальню переодеваться в домашнюю одежду. Несколько дней они ходили героями среди  детдомовцев, дали жару родительским ребятам. Но про угрозу расстрела никому не рассказывали, стыдно было.

 

 

                                Глава пятая.

 

 

 

В середине июня вне расписания однажды утром объявили построение на  линейку. Ирина Максимовна объяснила  детям, что ввиду ремонта зданий и помещений детского дома все классы организованной колонной через неделю направятся в загородный пионерский лагерь на территорию Белорецкой ярмарки, где пробудут до середины августа. Все с восторгом приняли это  сообщение, во дворе стоял радостный гул. Сотрудники детдома во главе с завхозом  Степаном Ивановичем всю неделю возили на детдомовской грузовой машине матрасы, одеяла и кухонный инвентарь на территорию ярмарки. Там в торговых деревянных палатках предстояло жить детям. В дощатом летнем кинотеатре должны поселиться младшие девочки. Питаться все будут в летней столовой по сменам, как и в детском доме. Сказано – сделано, через неделю в солнечную погоду с утра под духовой оркестр колонна воспитанников двинулась за город. На большой поляне посредине торговых палаток колонна остановилась буквой П около трибуны с шестом, на котором внизу висел красный флаг. Вожатые отрядов по команде старшей пионервожатой Маргариты Алексеевны подошли на поднятие флага. После поднятия Ирина Максимовна объявила пионерский лагерь открытым. Во избежание несчастных случаев воспитателей обязали постоянно жить в лагере, кроме  воскресения. Младшие отряды занимались по своей программе. Четвертые, пятые классы проводили свою спартакиаду, шестые, седьмые свою. Два восьмиклассника во главе с десятиклассником Бабкиным  Виктором помогали начальнику лагеря Ирине Максимовне следить за порядком.  Один из них постоянно находился на территории, задерживал  бродивших без дела ребят и направлял их куда надо, а двое других исполняли разные поручения завуча. Интереснейшим соревнованием была рыбная ловля на реке Поломке. Здесь участвовали  пять человек от отряда не зависимо от возраста. Кроме спартакиады дети со своим воспитателем  ходили в походы  недалеко от лагеря по окрестным лесам и холмам, где собирали землянику и клубнику. И, конечно же, мальчишки постоянно играли в футбол вне спартакиады, ходили самостоятельно купаться и рыбачить с разрешения воспитателя. В свободное время втихаря играли в карты, кто -то курил, а кто -то выяснял отношения на кулаках где-нибудь за палатками. Вечерами вместе с Маргаритой Сергеевной Бабкин  и его приближенные ребята с девчонками семиклассницами жгли пионерские костры с песнями и хороводами. Матвей со своими друзьями  старались с ними не общаться потому, что Бабкин всегда звал Матвея сокращенно по фамилии «Поп», хотя даже семиклассники уважительно звали его по имени. Жизнь бурлила.

 Как-то в середине недели группа Матвея  пошла за клубникой на холмы, поросшие мелким сосняком и россыпью белой ромашки, километра за два от лагеря. Анфиса Николаевна напомнила всем про змею, что в позапрошлом году поймали Матвей с Толей, и посоветовала быть осторожными. Друзья через некоторое время захотели пить и спустились к подножию холма, где протекал довольно большой ручей.

- Из ручья –то пить опасно,- сказал Матвей.

 - А мы через панамки попьем,- ответил Толя и  пошел вверх по ручью. было любопытно, откуда этот ручей вытекает. Через несколько десятков метров приятели увидели, что  чистейшая вода довольно широким потоком вытекает из-под холма.

-Ха, да это же  большой  родник,- обрадовался Толя и, зачерпнув, обеими ладонями прозрачную воду, стал с удовольствием пить. Когда  напились, начали оглядываться по сторонам, любуясь  окрестностями. Матвей вошел в воду по щиколотку и побрел  к самому началу родника, внимательно рассматривая мелкие разноцветные камушки на дне,  брал их, осматривал и клал  в карман. Толя в это время сидел на пологом травянистом  берегу и смотрел вверх на белые облака, медленно плывущие по голубому небу. Местами  они скапливались  и превращались в темно серые кучевые. « Как бы дождя не было»- рассудительно промолвил он.  Матвейка так увлекся поисками, что не слышал слов приятеля. Вдруг он увидел  желтый камешек, блеснувший под водой. Поднял его и внимательно осмотрев, сунул в другой, потайной карман около пояса, так называемый «пистон». Остальные камешки он высыпал обратно в ручей. Приятели вышли на тропинку, посмотрели вдоль ручья, который дальше все больше увеличивался и через три километра впадал в Поломку под названием Белая речка. Пока  собирали  клубнику, рассуждая про дивное название речки и всякие природные чудеса, пришло время возвращаться в лагерь. Перед обедом Матвей, подальше от чужих глаз,  достал камушек и как в кинофильме  осторожно куснул его коренными зубами, появилась чуть заметная вмятина. «Точно золото»,- понял он и, завернув продолговатый металл с ноготь величиной в маленькую тряпицу, засунул обратно в кармашек. В первое время он изредка доставал находку любуясь ею, потом перестал, зашил карман черной ниткой и не рассказывал о ней никому, даже своим друзьям Толику и Сашке, вспоминая всякие истории про золото из рассказов Джека Лондона.

 В один  из пасмурных дней середины  июля перед обедом Матвея, Толю и Сашу вызвали к начальнику лагеря. Ребята нашли Ирину Максимовну около трибуны, она разговаривала о чем-то с Маргаритой Алексеевной. Остановились поодаль  в тревожном ожидании, вроде бы ничего не натворили. Завуч сама подошла к ним и сообщила новость, от которой ребята пришли в восторг:

- Городской ресторан выезжает на Каму ловить рыбу неводом. Их начальство попросило у нашего директора  дать им пятерых мальчишек  для мелкой работы: собирать дрова и разводить  костер, выбирать рыбу из невода, в общем, быть на подхвате. Я решила послать вас троих и еще двоих послушных мальчиков из шестого класса.

\ -Мы согласны,- чуть ли не хором ответили ребята.

-Завтра в лагерь рано утром заедет машина с работниками ресторана, заберет вас, а вечером приедете обратно и отметитесь у Анфисы Николаевны. На следующее утро, не успев умыться, ребята залезли в кузов машины со скамейками, сели и схватились за края, чтобы не шатало сильно. Через час  подъехали к деревне на крутом берегу реки. Спустились по низине почти к самой воде, остановились и четверо мужиков начали выгружать на песчаный берег имущество:  невод, треногу с котлом, поленья для костра,  брезентовую зеленую палатку и лодочный мотор, предварительно отослав ребят в сторонку. Здесь же у небольшого причала качалась на воде большая лодка завозня, прицепленная  замком к толстой железной скобе. «Давайте пацаны, ставьте палатку, собирайте сучья, а вы двое с нами»- указал один из них на шестиклассников. Мужики отцепили лодку, прикрепили мотор, аккуратно кольцами сложили невод на втором сиденье около кормы,  потом привязали верхний конец невода к стойке причала,  положили весла в лодку и сели - один к мотору, двое к неводу,   ребят  посадили на весла, а четвертый оттолкнул лодку от берега и сел на нос.  В это время мотор заревел, лодка медленно двинулась вверх по течению наискосок,  и двое  начали осторожно спускать невод в темную, коричневую  воду. Лодка отошла от берега метров на пятьдесят, потом пошла строго вверх по течению, потом к берегу и уткнулась с заглушенным мотором в  песчаный берег. Два мужика взялись за конец невода, двое других выскочили из лодки и побежали к привязанному концу. По команде, дружно начали одновременно вытягивать невод из воды. Ребята тоже стали помогать , изо всех сил упираясь босыми ногами в песок. Вытянули почти наполовину, а рыбы не было. «Будет рыба»- задыхаясь от напряжения, уверенно сказал пожилой мужчина, успокаивая, прежде всего мальчишек. И правда,  в середине невода начала появляться рыба, да какая, - огромные горбатые окуни с зелеными водорослями на гребне, потом лещи со сковороду и с золотистой чешуей по бокам  величиной с пятак, два крупных усатых черных налима. Про эту рыбу мальчишкам кто-то говорил, что они присасываются к утопленникам, и поэтому им отрезают головы с жабрами перед тем, как варить уху. Вытянули невод, собрали двенадцать рыбин, и ребята долго с восхищением разглядывали невиданный ими улов. «На Поломке такой рыбы нет»,- сказал Толик. Было пасмурно и тепло. Ветер   гнал крупную волну с белыми барашками. Мужчины разделали несколько рыбин, шестиклассники по колено в воде начали мыть ее, пятиклассники разожгли костер, повесили котел с водой из родника на треногу. Когда вода закипела, высыпали туда нарезанную картошку, через некоторое время лук, потом куски рыбин, посолили и стали ждать. Пожилой мужчина достал ложкой ломтик картошки, попробовал и сказал: «Готово». Котел сняли, перенесли на песок около костра и сели вокруг. Тарелок не было, ели из общего котла. Помня про то, что налимы присасываются к утопленникам, мальчишки засовывали ложки в котел и если попадал кусок налима, отпихивали его в сторону и ловили другой. Глядя на это, пожилой мужчина строго, но добродушно сказал: « Ребята, вы еще маленькие и не знаете правил. Если бригада ест из общего котла, то какой кусок поймал, тот и вытаскивай, а иначе тебя выгонят из круга и будешь есть после всех, что останется. В байку про налимов не верьте,  все чепуха ». Это правило Матвей запомнил на всю жизнь. После обеда поднялись на лодке вверх по течению до затона, где не было течения, и на веслах завели невод во второй раз. Таким же способом вытянули его, и ребята снова удивились:  огромная груда  сорог, красноперок, подлещиков, лещей  шевелилась  в неводе, сверкая серебристой чешуей в золотистых лучах  заходящего солнца. «Центнера полтора точно будет»,- на глаз определил один из мужчин. Всю рыбу заранее приготовленными ведрами собрали и ссыпали  в лодку. Мотор взревел, и молодой мужчина повел лодку обратно, а остальные пошли  берегом к старому месту.   Там постелили палатку на дно кузова, осторожно ведрами пересыпали  на нее рыбу, накрыли  неводом, погрузили котел с лодочным мотором и отправили машину в город, а сами попили чаю и пешком отправились той же дорогой домой. Солнце стояло еще над горизонтом, когда они прошли зеленую деревенскую улицу с раскидистыми тополями,  и вышли на твердую, слегка пыльную  полевую  дорогу. Одинокая рябина стояла на краю дороги и качала ветками с запыленными листьями и чуть покрасневшими ягодами, словно провожала их.

-Часа через три будем дома, идти то всего пятнадцать километров,- опять уверенно сказал пожилой мужчина, пропуская ребят вперед, и нравоучительно добавил:

-Туристическое правило такое, - впереди тот, кто знает дорогу, потом все остальные, а последним идет самый выносливый, смотрит, чтобы никто не отстал. Дорога была ровная без колдобин и рытвин. Пролегала большей частью  между полями  желтой пшеницы, красного клевера и еще зеленоватого овса. Матвей  шел,  глядя под ноги, и вспоминал  рыбную ловлю настоящим неводом, обед за котлом  и правила артели,  могучую реку с пологими  и крутыми обрывистыми берегами, хвойный лес за рекой, раскинувшийся до самого горизонта. А перед глазами назойливо стояли огромные окуни, лещи, налимы и серебристая груда рыбы, расползавшаяся от шевеления по сторонам. Солнце незаметно скрылось за горизонт, начало смеркаться, высокие кучевые облака потемнели, ветер усилился. Шли быстро потому, что  серую дорогу было хорошо видно и хотелось до темноты пройти большую часть пути. Матвей оглянулся назад и посмотрел на идущего последним пожилого мужчину в серой кепке, которую он до сих пор не замечал. «Крепкий мужичок»,- подумал  Матвей, вспомнил его слова о туристическом правиле, улыбнулся и прибавил шагу. Вскоре в стороне, где текла Кама, горизонт почернел, и раздались раскаты грома. Молний не было, только сполохи яркого света. «Как бы дождя не нанесло»,- сказал почти уже в темноте кто-то. «Не будет»,- снова успокоил всех пожилой мужчина. Наконец поля закончились, и дорога пошла вниз между холмами. Через километр подошли к тому месту, где вытекала широким ключом Белая речка. Матвей  вспомнил ,как они с Толей  здесь пили ключевую воду, как он нашел  кусочек золота  и потрогал карман, где  тот лежал. Остаток пути  они шли уже не спеша.  В голове у Матвейки  устало плавали мысли обо всем на свете. В пионерский лагерь  пришли  в двенадцатом часу. Ребята попрощались с мужчинами и, еле двигая вдруг уставшими ногами, разошлись по своим спальным местам.

 

 

                               Глава шестая.

 

 

 

 

За лето  приятели присмотрелись к будущим третьеклассникам и выбрали себе в товарищи  самых спокойных и успешных в учебе мальчишек. В лагере они старались общаться с ними во время игр и разных мероприятий, чтобы  объяснить ситуацию и предложили им свою дружбу перед новым учебным годом. Зная о законах детдомовских ребят, те охотно согласились. Плохим парням  Матвей  с Толей и Сашей сообщили о своих друзьях  и предупредили, чтобы они взяли себе других.  В сентябре педагогический совет детдома принял решение о закреплении мальчиков и девочек, начиная с шестого класса, за сотрудниками и воспитателями с той целью, чтобы дети ходили к ним в гости домой, получали своего рода родительскую ласку, видели семью изнутри и приобретали жизненный опыт. У каждого ребенка вырабатывалось свое отношение к взрослым по детской психологии. Кому –то нравился этот воспитатель, кому-то другой, третьему еще кто-то. Многие охотно согласились быть подшефными, а некоторые отказались- это было их право.  Бабкин Виктор с удовольствием стал бы подшефным старшей пионервожатой Нины Сергеевны,  круглолицей, голубоглазой с ямочками на щеках миловидной  девушки с приятным голосом,  которая поступила на работу в августе этого года после того, как  ушла из детдома Маргарита. Уволилась она по собственному желанию, когда завуч Ирина Максимовна сделала ей замечание  за  помывку в бане вместе с мальчиками первого класса и  интерес к достоинству Чипы, о котором ей стало известно. Нина Сергеевна при первой же встрече понравилась Бабкину, но, к его сожалению, на старшеклассников этот педагогический эксперимент не распространялся, и поэтому Виктору приходилось общаться с ней   наравне со всеми. Он приходил в пионерскую комнату, которая была еще и библиотекой,  копался в книжном шкафу, одновременно разговаривая с ней, потом записывал на себя выбранную  книгу и еще долго, не стесняясь ребят, задавал всякие пустяшные вопросы. Он уже не боялся разговоров семиклассников, которые вопреки клятвенным обещаниям друг другу не жениться никогда на этих девках, сами поглядывали на красивых девчонок, всякими поступками стараясь привлечь их внимание. Нина Сергеевна  оказалась всего на год старше Бабкина, была неопытна и стеснительна. У Бабкина же возникло желание обольстить пионервожатую,  потому что в июле после вечерних пионерских костров ребята и девчата уходили первыми в лагерь, а Бабкин в темноте последним провожал Маргариту, которая сама обнимала его, лазила руками, где хотела, и в один из вечеров отдалась ему на мягкой траве возле потухшего костра. Это повторилось несколько раз. Сексуальный вирус захватил продвинутых парней, и они начали осторожно, но настойчиво,  щупать и трогать  у податливых семиклассниц  интимные места.

\Матвею Нина Сергеевна тоже нравилась и внешне и своим приятным голосом и мягкой женственностью. Она напоминала ему маму, привлекала как старшая сестра и чуточку как любимая девушка. Он с удовольствием приходил в пионерскую комнату играть в шахматы, в домино и другие настольные игры. Читал книги прямо в комнате и тут же сдавал обратно. Естественно он записался с ее разрешения к ней в подшефные. То, что он часто находился в пионерской комнате ни у кого из ребят не вызывало подозрений, многие детишки почти постоянно торчали там, потому что было интересно. Все знали, что Матвей подшефный Нины Сергеевны и ходит в гости к ее родителям. А вот Бабкину было завидно.  Он из-за этого ревновал и недолюбливал Матвейку, старался как то унизить его, но у него это не получалось, не было повода. Наступила зима со своими прелестями. По субботам и воскресениям мальчики, отпросившись у Анфисы Николаевны, уходили кататься с довольно крутых горок на окраине города. Скатятся с холма, проедут на скорости поперек реки и  с  другого бережка, как с трамплина выпрыгивают на заснеженное поле и едут пока скользят лыжи. Побеждает тот, кто дальше проедет. Потом идут обратно, снова поднимаются на гору, ждут всех и снова скатываются по очереди вниз. И так до полного изнеможения, почти до темноты, даже иногда пропуская обед. Подошла очередная суббота, мероприятий никаких не  предвиделось, и Анфиса Николаевна отпустила  своих ребят кататься за город. В конце прогулки, после очередного  длинного спуска, Матвейка возвращался обратно  и обратил внимание на какой-то  засохший красивый  остов цветка, торчащий из под снега на самом берегу реки. Сошел с лыжни и сломал стебель посередине с мыслью подарить его Нине Сергеевне.  Солнце уже зашло,  тучи  на краешке неба горели  багрянцем,  и ребята начали уходить домой. Матвей шел последним и думал, как незаметнее вручить ей находку.  Нина Сергеевна работала до семи вечера. В половине пятого все были дома, отметились у воспитателя и разбрелись по детдому в ожидании ужина. Матвей решил  побыть некоторое время в коридоре около дверей пионерской комнаты в надежде, что Нина Сергеевна выйдет по какой либо необходимости. Он  прогуливался, заложив руку с цветком за спину, и успел немного вспотеть.  Сердце его тревожно  екало, когда открывалась дверь, а вместо нее выходил кто-то другой. Наконец вышла она.  Матвей быстро подошел к ней, вглядываясь в ее лицо, и протянул сухой цветок со словами: « Нина Сергеевна это вам от меня». Девушка взяла сухоцвет, нежно погладила Матвея по голове мягкой рукой, отчего у него всколыхнулась душа в сладком волнении и сказала с легкой иронией: «Матюша, разве это подарок, но все равно мне очень приятно, спасибо»! И чтобы не испортить мальчишке настроение, она поцеловала его в  голову.

После этого, приятного для Матвея случая он, уже зная дату дня рождения милой Нины Сергеевны,  пятнадцатого марта, постоянно думал о настоящем подарке. Была мысль о золотой находке, но он быстро отверг ее – слишком она была дорога ему, да и объяснять, где он нашел кусочек золота, очень не хотелось. Наконец он решил подарить ей книгу, которую намеревался приобрести за новогодние праздники, когда было много конкурсов, аттракционов и в том числе бал – маскарад. До Нового года оставалась  всего неделя,  она тянулась очень медленно потому, что Матвей постоянно думал о подарке. И вот праздники. Матвей ходил в актовом зале вокруг елки, наблюдал, как  веселые  мальчишки и девочки занимали очереди на аттракционы, и решал, в каком конкурсе участвовать.  Книги, как успел он заметить, давались за лучшую декламацию стихотворений или пение. Ни то , ни другое ему не нравилось и вдруг он увидел книжку на аттракционе, где ножницами с завязанными глазами срезали висевшие на шнуре конфеты, шоколадки, карандаши, яблоки и другие вкусности. Матвей занял очередь и к своей радости заметил, что ребята старались срезать только сладости, на книжку никто не нацеливался. Подошел его черед, и он без труда, с завязанными платком глазами, срезал нужную ему вещь. Книжку с названием «Голубая чаша» писателя Аркадия Гайдара положил в свой портфель, чтобы случайно не потерять или чтобы не сперли воришки, лазать по чужим карманам охотники еще водились.  Пролетели каникулы. Школьные будни заполнили все время детей. В редкие паузы отдыха, среди недели, Матвей  приходил  в пионерскую  комнату пообщаться или просто понаблюдать за милой Ниной Сергеевной, но чтобы ребята не заметили его любовь к ней,  играл в шахматы. У кого-то выигрывал, а вот   рыжему Петьке из четвертого класса постоянно  проигрывал.

-Как это ты меня всегда обыгрываешь?- спросил он после очередного проигрыша у голубоглазого, большегубого с белесыми бровями добродушного Петьки, которого плохие мальчишки звали "Рыжий».

-А ты правильно играть не умеешь,- ответил он.

-Как это не умею?-  спросил недоуменно Матвей.

-Так вот и не умеешь. Я ведь в городской шахматный кружок хожу. Там мы изучаем шахматную теорию: дебюты, миттельшпиль, эндшпиль, поэтому я играю правильно, а ты  делаешь  неправильные ходы, вот и проигрываешь. Матвей с еще большим удивлением слушал Петьку, а тот спокойно продолжил говорить: « Ходи со мной в кружок и тоже правильно будешь играть». В первое же воскресение Матвей  пошел записываться в городской шахматный кружок, даже катание с горок отошло на второй план.

После полутора месяцев занятий Матвей  почувствовал, что стал играть лучше, иногда даже играл  вничью с Петькой. Тот  радостно после этого говорил:

-Хорошо ведь я тебе подсказал в кружок ходить?

- Конечно, хорошо Петя,- отвечал с тихим удовлетворением Матвей. Они подружились, и Матвейка серьезно увлекся шахматами. Он, улучив момент, выкупил Петьку к себе в друзья у «Сибона» за три пачки сигарет, которые купил на деньги, вырученные за сдачу пузырьков в аптеку. До самого дня рождения Нины Сергеевны  Матвей думал, как  незаметно вручить  ей книгу , чтобы этого не заметил Бабкин и его компания. «Ладно, как получится,- решил он, перебрав в голове множество вариантов. В этот день все получилось удачно. Во вторник в школе у шестиклассников на один урок оказалось меньше из-за болезни учительницы  географии, и Матвей убежал домой вперед всех. Не снимая пальто, зашел в пионерскую комнату и торопливо достал из портфеля книжку с надписью. Нина Сергеевна сидела за своим столом в пустой комнате и что –то писала в тетради. Она подняла голову на вошедшего и улыбнулась, увидев Матвейку. Тот быстро подошел к ней, протянул книжку и сказал с дрожью в голосе, которую девушка почувствовала: « Нина Сергеевна, поздравляю вас с днем рождения»! Она  внутренне встрепенулась и ласково ответила завораживающим женским голосом: « Спасибо, Матвейка». Хотела погладить его по голове, но  мальчик быстро  повернулся кругом и выбежал из комнаты к удивлению пионервожатой.

 

                                             -!-

 

Весна  наступала бурно. Апрельские  дни становились длиннее, теплее и солнечнее. Ручьи по канавам вдоль дорог текли днем и ночью, Булыжное покрытие во дворе детдома между домами высохло, темные островки снега лежали только под заборами и в тени зданий. Вскоре  земля в глубине двора высохла, и ребята принялись играть в чику, кассу, ножички. Бабкин каждый вечер перед ужином сидел за воротами на скамейке в окружении семи и шестиклассников, тут же находились самые бойкие пятиклассники. Однажды в конце недели, после подготовки домашнего задания, Матвей с хорошим настроением вышел во двор, намереваясь поиграть в ножички или кассу. Заметил стайку ребят и только сообразил во что они играют, как к нему подбежал Липатов и отдышавшись, торопливо сказал: « Мотя, тебя Бабкин зовет за ворота».  Как не хотелось, а пришлось идти. «Что  ему от меня надо», - тревожно подумал  Матвей, провожая взглядом убегающего Липатова. За воротами подошел к Бабкину, остановился в ожидании и увидел в его руках  книжку «Голубая чаша», которую  он подарил Нине Сергеевне. Сердце тревожно екнуло, а десятиклассник открыл книжку и выразительно прочитал: « Нине Сергеевне в день рождения с уважением от Матвея». Потом  поднял   круглое лицо, уставился на него раскосыми серыми глазами  и ехидно сказал: « Чего ты гоняешься за ней, она тебя на семь лет старше». Побледневший от возмущения Матвей ответил глухим голосом: « Ничего я не гоняюсь, она шефствует надо мной». Но Виктор как будто, не слыша ответа, спросил у собравшихся : « Ну что, пацаны, бабник он или нет»? И те наперебой  загалдели: бабник, бабник, бабник. У Матвея  снизу живота поднялась волна гнева и ударила в голову: « А сам-то к ней подлизываешься, обнимаешь ее…..» и он бросился к нему, чтобы выхватить книгу. Тот сначала опешил от неожиданности, а потом, словно защищаясь , ударил его кулаком  в лицо. Матвей упал на тротуар, ярость душила его, кровь  вперемешку со слезами текла по губам,  страха не было. Он вскочил на ноги и   бросился к  Бабкину, чтобы ударить его в ответ, но тот понял это и испуганно кинул книгу ему под ноги. Матвей  остановился, быстро поднял ее и  убежал во двор под смех недоброжелателей. Не замечая ничего вокруг, еле сдерживая рыдания, он  медленно побрел  в дальний конец двора к широкой деревянной лестнице, которая вела на чердак. Поднялся наверх, сел на бревно, вырвал листок с надписью и с размаха кинул книжку в глубину чердака, потом порвал листок на мелкие клочки. Обида волнами накатывала на него, душила слезами, а в голове  мелькали разные мысли: « Как книжка оказалась у Бабкина? Наверное, сперли  у Нины. Чего же она так небрежно отнеслась к его подарку». Время ужина он просидел на чердаке успокаиваясь, и обдумывая, как будет разбираться с прихвостнями Бабкина, когда тот уедет после школы в военное училище, в Благовещенск. Ему было наплевать на мнение ребят, которые только при Бабкине были смелыми. Ничего плохого он не сделал, а то, что они   ничего не смыслят в дружбе и тем более в любви он знал, и злоба тихой обидой улетучилась куда-то. Смеркалось, подходило время отбоя и Матвей окончательно успокоившись, вытер лицо рукавом рубахи, слез с чердака и отправился в спальню.

Неделю Матвей не посещал пионерскую комнату Обида на Нину Сергеевну еще не прошла. Разбитая губа заживала. На Бабкина он не обращал внимания, только однажды подумал о том,  что вырастет, окрепнет и если встретит Бабкина, то обязательно один раз ударит его в лицо, так сказать око за око. Прошли майские праздники.  В середине недели в перерыве между подготовкой домашних заданий Анфиса Николаевна сказала Матвею: « Матвейка, Нина Сергеевна интересовалась у меня о тебе. Что –то, говорит, не заходит в пионерскую комнату, просила передать привет».

- Спасибо, как губа заживет, так и зайду,- угрюмо  ответил Матвей.

-А что у тебя с губой?

-Простыл.

-Давай выздоравливай,-  посочувствовала ему Анфиса Николаевна.

У Матвея поднялось настроение, и  он решил вместо спортплощадки зайти  в пионерскую комнату поиграть в шахматы. Майские вечера  были теплыми и дети после подготовки школьного задания выходили на улицу, в пионерскую комнату никого не тянуло. Не успел Матвейка дойти до двери библиотеки, как, откуда ни возьмись, появилась Нина Сергеевна. Она подошла к нему обняла и прижала к себе со словами: «Матюша, что с тобой случилось, почему не приходишь, мой подшефный? Матвей хотел вырваться, но ласковые руки еще сильнее прижали его  к тугой  девичьей груди. Он почувствовал  женский запах, ощутил ее нежное тело, и волна любви захлестнула его. Он тоже обнял ее за талию и еще сильнее прижался. Тут она сказала ему: «Матвейка, кто –то украл книжку из шкафа, я не успела отнести ее домой, извини меня». Матвей, чуть отстранился и ответил: « Витька Бабкин велел украсть».

-Откуда ты знаешь?

-Он  всегда старается мне навредить, ему не нравиться, что я часто бываю с вами. Я подрался с ним из-за вас. Он разбил мне губу потому, что я люблю вас.

-Ладно, беги играть любовник мой,- ласково смеясь, сказала она и отпустила его.

 

                            Глава седьмая.

 

 

В конце мая в детдоме произошло трагическое происшествие. Какой  -то  четвероклассник по заданию своего старшего друга залез в кладовую, где стояли бочки с солеными огурцами. Одна была прикрыта деревянной крышкой и почти наполовину пустая. Перегнулся мальчишка вниз головой, стал доставать огурцы и сорвался вниз. На следующий день его нашел Степан Иванович. Сначала обвинили  завхоза в несоблюдении техники безопасности. Но, когда узнали, что замок открыли своим ключом ребята и залезли воровать, все списали на несчастный случай.  В начале июля приехала областная комиссия инспекторов с ревизией и анализом состояния дисциплины детей, качеством успеваемости в школе и другим показателям. Она работала неделю и выявила крупную  финансовую растрату, во – вторых, по всем показателям детдом находился на последнем месте в городе среди трех детских домов. В середине лета его расформировали. Семиклассников отправили в ремесленные училища, остальных раскидали по двум оставшимся детдомам. На бухгалтера и директора завели уголовное дело, Степана Ивановича уволили, нескольких воспитателей отправили на пенсию, а остальных перевели кого куда.                           

Таким образом, в августе Матвей, Толя и Сашка с остальными ребятами оказались в детдоме имени Калинина, который находился на этой же улице  только тремя кварталами ниже за мостом через небольшую речку Шумейку, которая пересекала город пополам и на окраине впадала в реку Поломку. Нервозное состояние  из-за перехода в другой детдом у ребят  в какой-то мере улеглось, когда они узнали, что воспитателем у них снова будет Мария Елисеевна, которую они эти три года вспоминали добром.

\Ребята сразу же ощутили другой порядок и дисциплину в этом детдоме. Директор Дарья Семеновна постоянно внушала воспитателям и сотрудникам мысль о том, чтобы они правильно и старательно исполняли свои обязанности. Сама она летом приходила на работу в шесть часов утра и на нескольких листах расписывала,  какой класс что делает и куда идет до обеда и после обеда. Основным  педагогическим принципом у нее было трудовое воспитание по Макаренко, поэтому она добилась у городских властей, чтобы детдому выделили за городом несколько гектаров плодородной земли для подсобного хозяйства. Затем на ставку педагога приняла зоотехника с высшим сельскохозяйственным образованием. С ранней весны и до осени дети работали на подсобном хозяйстве, куда входили картофельные поля, множество грядок с огурцами, помидорами, морковью, свеклой, капустой и другими овощами. В конюшне было три лошади , за которых отвечал  конюх дядя Коля,  и выполнял всякую нужную работу, в том числе весной пахал и ребята под плуг высаживали  картофель, а осенью опять же под плуг собирали его, выковыривая деревянными лопатками. Четыре коровы обслуживались дояркой Клавой, женой конюха Николая и детдом имел свое молоко. Начиная с седьмого класса, ребята с девчатами ездили на детдомовской машине вместе с сотрудниками на сенокос в луга  недалеко от города, а зимой дядя Коля, попросив у директора одного старшеклассника в помощь, тащился туда на лошади с санями  за сеном.

 Детдом располагался в четырех двухэтажных каменных домах с двумя дворами. Одно здание находилось в глубине. Напротив его в деревянном одноэтажном доме были столярная и швейная  мастерские, где мальчики и девочки обучались  мастерить изделия, кроить и шить. Дальше до основного здания тянулись  деревянные склады, старая купеческая конюшня, дровяник  и сарай с большим навесом, где стояли в два ряда клетки с кроликами, за которыми ухаживали  малыши. Младшие классы жили, готовили уроки, играли, питались в своем здании и на своей территории, Старшим ребятам запрещалось находиться там, поэтому дети первых, вторых, третьих классов не подвергались дурному влиянию. В конце обоих дворов находилась огромная спортивная площадка, разгороженная на большую часть  для старших и маленькую для начальных классов.

. К этому времени было обязательное среднее образование и семиклассники все, кроме второгодников,  продолжали учиться в восьмом и последующих классах до выпуска из детдома. Их стало много, и Дарья Семеновна на педсоветах постоянно напоминала воспитателям о строгом половом воспитании  юношей и девушек и сама незаметно следила за поведением  старшеклассников. Запретила юношам заходить к девушкам в спальные комнаты даже днем. Поэтому ночевали девушки в двухэтажном отдельном здании.  Ночных нянечек директор наставляла особенно строго, чтобы не случилось того, что происходило иногда в других детдомах: старшеклассницы беременели.

 Дарье Семеновне удалось незаметно приучить старшеклассников шефствовать над детьми четвертых и пятых классов. Они помогали воспитателям проводить различные спортивные мероприятия и конкурсы, так как многие занимались в городской музыкальной школе, спортивной школе, в городском шахматном кружке. Старшие  не притесняли младших, не отбирали у них вещи, мирили драчунов. Во дворе постоянно дежурили десятиклассники и следили за порядком и за тем, чтобы дети переодевались после школы в домашнюю одежду, обедали и после часового отдыха на спортплощадке  вовремя шли готовить домашнее задание. Послевоенная блатная  атмосфера, когда был в детдомах популярным фильм «Путевка в жизнь» и мальчишки пели про могилку и соловья, постепенно исчезла. Курение табака методично искоренялось и теперь  считалось из ряда вон выходящим случаем, если кто-то был  в этом уличен. Поощрялись занятия спортом и художественной самодеятельностью. Один раз в неделю проводился кружок, на котором старшеклассники учились приглашать девушек и осваивали танцевальные движения вальса, танго, польки и даже краковяка, что позволяло детдомовцам щеголять этим умением на школьных праздничных вечерах. В детдоме был свой духовой  и струнный оркестры. В майские и октябрьские праздники школьные колонны всегда ходили с детдомовским духовым оркестром. Раз в два года оркестры, хор, танцоры ездили в областной центр на смотр художественной самодеятельности между детскими домами. В областной спартакиаде детдом им. Калинина постоянно занимал высокие места в соревнованиях по баскетболу и легкой атлетике.

 Порядки в новом детдоме не понравились, прежде всего, Мальцеву, Липатову, Самарцеву и их  товарищам потому, что старые привычки давали себя знать, и они постоянно получали замечания и выговоры на собраниях.  Дарья Семеновна  взяла их на заметку с тем , чтобы  одних отправить в строительное училище, других в техническое, а второгодников в сельское  и таким образом сохранить  хорошую атмосферу среди детей. Матвею, Толе, Саше и другим нормальным ребятам  здешние отношения понравились, тем более, что, Матвей с Петей занимались в том же шахматном кружке и  все  ребята учиться ходили в свои прежние школы. В седьмом классе примерно с полгода Матвей скучал по Нине Сергеевне, которая вышла замуж за офицера и уехала с ним в воинскую часть.   Учился он, как и раньше, с тройками, четверками и редкими пятерками. В конце апреля, возвращаясь из школы, домой вместе с братьями близнецами Волковыми, они разговаривали о профессиях.  Виктор похвастался, что умеет водить грузовую машину:

 - У нас отец работает шофером на молоковозке и я летом с пятого класса постоянно езжу с ним по колхозам. Сначала он меня научил заводить машину, трогать с места и останавливаться, а потом за городом научил переключать скорости. Теперь он мне доверяет рулить, гаишников то в колхозах не бывает. Матвей с Толей и Сашкой  не очень -то поверили словам Виктора и тут он предложил:

 - Пошли к нам домой. Отец сейчас на обеде и машина стоит около дома. Ребята свернули с главной улицы и через квартал были в большом дворе Витькиного дома. Витька бегом пересек двор, скрылся в доме и через несколько минут вышел. Подбежал к машине, залез в кабину и завел мотор. Потом машина поехала по двору кругами, остановилась, попятилась задом, развернулась и, проехав несколько кругов, остановилась. Матвей с друзьями стояли, чуть ли не с открытыми ртами от удивления. Виктор вышел из машины и с серьезным выражением лица, как то по взрослому, спокойно сказал: « Поверили». Матвей  в этот же день зашел в городскую библиотеку, взял автомобильный учебник  с описанием всех частей машины и в свободное время читал, мечтая  стать шофером.

 

                                              -!-

 

 

После седьмого класса в начале лета группа Матвея, как победитель по успеваемости среди всех  старших классов, поехала на пароходе по Каме на экскурсию до Казани. Широкая река с крутыми и пологими берегами, поросшими сосновым лесом и дубовыми рощами поражали воображение. Матвей  вспомнил ловлю рыбы неводом. Камское водохранилище, когда они утром проснулись и вышли на верхнюю палубу, еще сильнее взволновало ребят, большие волны, как в настоящем море, хлестали в борт парохода. Впечатление у Матвея потускнело от зеленого цвета воды  в Волге, когда судно подплывало к городу.  В Казани они пробыли два дня и вечерним поездом отправились домой. Ребята какое-то время находились под впечатлением поездки, но у Матвея это впечатление не проходило и ему захотелось поступить в речное училище на рулевого- моториста, забыв что он хотел стать шофером. Он уже собрался поговорить об этом с директором, как вскоре в детдом приехал погостить Илья Калиниченко, студент третьего курса Пермского мединститута. Он ходил по детдому, разговаривал со знакомыми воспитателями, вспоминал свое здешнее житье, интересовался планами старших ребят на будущее. Семиклассники, когда Илья беседовал с ними, стояли рядом и с интересом слушали его рассказы о студенческой жизни, о его будущей профессии хирурга. Однажды, в конце одной из бесед перед отъездом, Илья, отвечая на вопросы о профессиях, сказал слова, которые убедили Матвея остаться в восьмом классе: « Пока есть возможность, надо жить в детдоме и учиться, получать образование. Работать плотниками, каменщиками, столярами всегда успеете. Надо поступать после школы в институт. Образно говоря надо лезть в гору, а с горы вы в любое время скатитесь». Матвей вспомнил занятия в шахматном кружке, где он выполнил третий взрослый разряд, вспомнил свои победы по прыжкам в высоту и в барьерном беге на первенстве района, игры в футбол за сборную юношескую города и настроение покинуть детский дом у него исчезло. К тому же в следующем учебном году открывалась детская спортивная школа с отделением баскетбола,  и Матвей намеревался туда поступить, так как играл опять же лучше всех своих сверстников и ему прочили большое будущее. Иногда он с легкой, приятной тоской  вспоминал Нину Сергеевну и уже не скучал.   Новые впечатления и, особенно время, проведенное на сенокосе в лугах за городом с ночевкой в палатках, успокоили Матвея и тревожные настроения исчезли. Там Матвей научился сначала собирать деревянными граблями скошенную  и высохшую траву в валки, потом сгребать в копну и складывать слоями на волокушу в большую копну, которую  конюх  дядя  Коля на лошади отвозил к стожару.  А  потом вставал в середину и, принимая граблями сено, складывал  пластами  вокруг шеста, утаптывал ногами и постепенно сужая, вершил стог.  В это же лето Матвей  научился  косить траву, точить косу бруском и мечтал на будущий год работать наравне со всеми.

 

 

 

                                 Глава восьмая.

 

 

 

 

В начале учебного года Матвей начал ходить на тренировки по баскетболу в детскую спортивную школу, не бросая  шахматный кружок и занятия в духовом оркестре. Он решил  окончить восьмой класс без троек и стать ударником, чтобы его оставили учиться в девятом классе. По приказу министерства образования средние школы переходили на одиннадцатилетнее обучение, поэтому троечников после восьмого не оставляли в детдоме. Он твердо запомнил слова студента Ильи Калиниченко и упорно учился, даже пропускал некоторые тренировки, если не успевал выучить уроки.  Танцевальные вечера  не посещал и на девушек не обращал никакого внимания, хотя вместе с ним училось много симпатичных девушек, в том числе и Юля, которая пришла в третьем классе  в детдом худой, остриженной наголо неказистой девочкой и к восьмому классу превратилась  в стройную красавицу. Она, как и Матвей, занималась легкой атлетикой и хорошо играла в баскетбол.   Пролетели две четверти. Матвей вышел в ударники и не сомневался, что окончит восемь классов  на одни пятерки. В новогодние каникулы он пришел на праздничный детдомовский вечер для старшеклассников и сел в самый дальний угол, наблюдая за танцующими парами и наслаждаясь  музыкой. Десятиклассники смело вальсировали, некоторые девятиклассники не отставали от них, а восьмиклассники  стеснялись подойти к девушкам. Матвей  умел танцевать, но тоже стеснялся и сидел, мечтая,  какую бы девушку он пригласил на танец.   Вдруг  он увидел,   стоявшую невдалеке Юлю  и впервые, словно пелена с глаз долой, с изумлением   отметил  ее красоту: синие глаза под широко изогнутыми бровями на высоком лбу, гладко зачесанные в хвостик русые волосы, прямой нос, небольшой рот, белозубую улыбку и прекрасную фигуру. В груди что-то екнуло, сердце слегка заныло, и он  стал украдкой наблюдать за ней,   удивляясь: « Как это я ее раньше не замечал, а ведь учимся в одном классе». Остальные девушки перестали для него существовать. Когда закончились танцы и все толпой начали выходить из зала, Матвей пробрался поближе к Юле и шел за ней до середины двора, потом остановился, проводил ее взглядом до здания и ушел спать окрыленный своим открытием. Засыпая, думал о ней.

  На следующий день  Матвей пошел в школу с друзьями в компании девочек. До этого ребята ходили без них. Шел чуть сзади Юли и любовался ее фигурой, походкой, хвостиком волос. В классе она сидела впереди на соседней парте, и он сколько угодно мог смотреть на нее. Когда ее вызывали отвечать, она краснела от юношеских взглядов, чувствуя, что нравится ребятам. Обратно возвращалась и смотрела перед собой в пол, а Матвей на ее лицо и довольно  большие бугорки  под платьем на груди, которые она пыталась скрыть слегка сутулясь. Однажды в мае, после звонка на перемену, Матвей складывал тетрадь и учебник в портфель, чтобы приготовиться к следующему уроку и краем глаза заметил, как из книги вылетела его маленькая фотокарточка. Он  наклонился и поглядел под парту, потом вышел в проем между рядами, присел и начал искать  на полу у себя и вокруг, но не находил.

- Не теряй времени,  она у Юльки,- сказал ему тихим голосом Толя, который сидел в соседнем ряду около Матвея и видел, как Юля, заметив упавшую фотку, быстро подняла ее и сунула в свою тетрадь. Матвей сначала хотел по старой привычке отобрать ее у девчонки, но вдруг сообразил: « Не зря ведь она взяла мою фотокарточку». Сердце его учащенно забилось. Он посмотрел на Юлю, которая копошилась в портфеле, слегка побледнев, и пошел из класса в радостной задумчивости. Всю перемену Матвей думал об этом и пришел к выводу, что он тоже нравится Юльке.  Возвращались из школы снова той же компанией. Матвей шел в сторонке, чуть сзади Юли и опять украдкой смотрел на нее, словно ничего не случилось. Юля тоже изредка оборачивалась и искала глазами Матвея, словно боялась, что Матвейки не окажется рядом. Она  поняла:  он знает, где фотокарточка и под его взглядами излучавшими  любовь  успокоилась, Матвей свою фотокарточку у нее не попросит. Учебный год Юля  окончила  без троек, перешла в девятый класс и, к огромной радости Матвея, осталась в детдоме.

  Наступил долгожданный сенокос. В это лето сенокосные угодья под городом сократили, но детдому выделили участок за сорок пять километров от города на  лугах лесной речки Максанки, После того, как первый  сенокос закончился, сотрудники начали готовиться к дальней  поездке.

 Машина всегда стояла во дворе. В воскресенье  с  вечера  положили аккуратно на дно кузова косы, грабли с вилами и накрыли  брезентом. Рано утром загрузили картонные ящики с продуктами. Повесили на борта скамейки за широкие  металлические скобы так, чтобы ребята с девчатами сидели ниже  и чувствовали себя спокойно. Дарья Семеновна в это время ходила вокруг машины, спрашивала у шофера дяди Васи, все ли взяли и ладно ли уложили. Когда приготовления закончились, дядя Вася сказал:    

- Дарья Семеновна, можно ехать.

- Василий  веди машину аккуратно, дети в кузове. Мария Елисеевна, будьте внимательны с косами. Поезжайте, ни пуха, ни пера вам,- напутствовала она всех и когда машина стала выезжать со двора, помахала в след рукой и подумала про себя: « Господи не случись ничего плохого», имея в виду и травмы, и отношения между девушками и юношами.

   Ребята сидели на скамейке у заднего борта, и Матвей трепетно наблюдал за Юлей, временами глядя по сторонам на поля и перелески, синее небо и дорогу. Вдруг он снова вспомнил рыбную ловлю неводом на Каме и пешую прогулку в пятнадцать километров ночью до города и подивился огромным размерам своей родины.  На память  невольно пришли слова из песни: широка страна моя родная, много в ней лесов полей и рек….. Проехали к северу километров тридцать по дороге на крупное село Буй, и свернули на проселочную, которая  сначала шла по полю с красным и белым клевером, потом через  пологий сырой овраг, заросший ивняком. После него проехали  смешанный лесок  и выехали на большую поляну к  деревне  на самом берегу речки. За речкой виднелся березовый  лес вперемешку с сосной и ельником, которому не видно было конца и края.  Деревня  опустела потому, что колхоз развалился, жители  нигде не работали. Сначала  жили за счет огорода, коровы и другой живности но,  отключили электричество, жить стало совсем невмоготу. и семьи постепенно начали покидать родные места. Но весной приезжали, высаживали в огороде  овощи, картошку, лето жили со свечами, осенью собирали урожай и снова уезжали. Деревенские дома стояли с одной стороны  длинной улицы, огородами  к реке, а окнами на дорогу и выгонами для скота. Проехали немного вдоль улицы и остановились около большого дома с широкими воротами. Дядя Вася, невысокий, слегка сутулый и скуластый мужчина, вылез из кабины, поправил фуражку и зашел через полуоткрытую калитку во двор. Через несколько минут вышел и сказал: «Здесь остановимся». Женщины и ребята с девчатами осторожно слезли через борта на землю, оглядываясь по сторонам. Дядя Вася открыл задний борт, залез в кузов, скинул брезент и стал подавать грабли, вилы и косы Марии Елисеевне, а она всем остальным. Сгрузили коробки с продуктами, отнесли во двор под навес и пошли, растянувшись нестройной цепочкой, за деревню на луга, где им было выделено место для косьбы. Василий остался договариваться с хозяевами на счет обеда, заодно посмотреть сеновал для ночлега. До полудня оставалось еще часа три, высокие барашковые облака закрывали солнце, легкий ветерок обдувал уже вспотевшие тела и косить было не так жарко. Первой начала косить Мария Елисеевна,  второй  чуть отстав,  повела свой прокос прачка, следом  ночная няня и две сотрудницы, потом шел десятиклассник  Вершинин, высокий, черноволосый крепкий юноша, дальше Матвей с Толей. Три девушки девятого класса и Юля следом граблями ворошили скошенную траву. После первого захода все по очереди возвратились обратно и начали новый прокос.  До обеда косари  успели сделать по четыре захода.  После обеда на машине доехали до скошенной травы, которая слегка подсохла, и начали сгребать ее в валки, потом в небольшие копна. Дядя Вася залез в кузов и граблями стал принимать сено, которое ему вилами подавали женщины, утаптывая его сапогами. Вскоре все скошенное сено  слоями уложили метра на полтора выше бортов, и дядя Вася длинной веревкой  крепко стянул его. Обошел вокруг машины, посмотрел на воз, поговорил с женщинами о погоде и залез в кабину. Мотор завелся и машина, приминая густую траву колесами, покачиваясь из стороны в сторону, выехала на дорогу и покатила в город.  Сено отвозили в подсобное хозяйство сразу, так как зимой  от шоссе до деревни дорогу  тракторами не прогребали. Машина уехала, а остальные в том же порядке продолжили косьбу. Косили с перерывами на отдых до шести часов вечера. Потом спрятали косы и вилы в густой нескошенной траве возле кустов шиповника, взяли грабли  и ушли в деревню.

   После легкого ужина с вареной картошкой и чаепитием вышли на улицу. Солнце  медленно заходило за верхушки леса, появились комары. Взрослые сели на скамейку под окнами дома с пожилым хозяином и беседовали о колхозе, деревне, погоде, отмахиваясь от комаров руками, а ребята с девочками встали в круг и с шумом и смехом начали  играть волейбольным мячом. Когда мяч попадал к Матвею, он старался отпасовать его Юле и с умилением глядел, как она двигается. После игры гурьбой пошли по деревенской улице в дальний конец. Обратно возвращались в сумерках, отмахиваясь от комаров березовыми ветками. В конце деревни на обратном пути  Матвей  незаметно взял Юлю за руку,  почувствовал ее волнение и сам не свой от радости шел рядом, глядя на дорогу. Около  дома отпустил, чтобы сотрудники  не заметили.  Ночевали в конце сеновала, где осталось еще  старое сено. Постелили  брезент и одно одеяло. Улеглись свободно, чтобы  не мешать друг другу. Мальчики со  стороны лестницы на сеновал, девушки с сотрудницами рядом. 

 Через два дня приехала машина. Ее загрузили высохшим сеном много выше кабины, затем дядя Вася жердью из осины прижал  сено веревками  так, что воз уменьшился на целый метр. Проверил затяжку, обошел вокруг машины и спросил у Марии Елисеевны:

 - Много ли осталось?

   -Через три  дня закончим,- ответила она. Василий еще немного поговорил с женщинами о сенокосе  и укатил. За эти дни ребята немного устали, натерли мозоли на ладонях, но после работы вечерами продолжали играть в волейбол и прогуливаться вдоль деревни гурьбой. Матвей с Юлей  шли последними, держась за руки, и старались не отставать от ребят, еще стесняясь быть наедине потому, что не знали как себя вести, юношеская влюбленность еще не переросла в потребность физической  близости.

   Дядя Вася приехал как раз после того, когда  трава была скошена, высушена и собрана в копны. На машину загрузили все сено, предварительно сложив на дно кузова косы и вилы. Василий   проверил крепость затяжки, снова обошел вокруг машины  и сказал: « Повезло нам, вон облака сгущаются, видно ночью будет дождь. Завтра утром приеду за вами». Пока шли в деревню кучевые облака закрыли все небо, задул ветер и слегка потемнело. После ужина ребята опять стали играть в волейбол, а женщины сидеть на лавке под окном и разговаривать. Наигравшись, решили прогуляться, но Мария Елисеевна вдруг добродушно сказала: « Будет уж на сегодня, идите  на сеновал да отдыхайте, все равно стемнело, да и дождь может пойти». На самом деле за эти дни все устали, и юноши с девушками безропотно пошли во двор, а сотрудницы остались сидеть на скамейке. Поднимаясь по лестнице с широкими ступеньками, Матвей  светил фонариком, который взял с собой, когда узнал, что в деревне отключен свет.  Летние ночи были теплыми и поэтому  они  легли через полметра друг от друга чуть в сторонке ото всех, но так, чтобы никто не запнулся об них в темноте. Матвей протянул  руку и наткнулся на протянутую руку Юли, нашел ее ладонь и нежно сжал. Вскоре капли дождя забарабанили по деревянной крыше. Через некоторое время послышался скрип лестницы, это женщины с девчатами поднимались на ночлег. Ребята уже знали,  где спят сотрудницы и оставили это место пустым. Матвей со стороны посветил фонариком. Женщины улеглись на свои места и одна из них сказала: «Спокойной ночи». Матвей выключил свет и лег поближе к Юле. Обоим не спалось от неизведанного возбуждения. Матвей осмелился и положил свою ладонь  Юле на упругую, словно резиновый мячик, грудь, которая  постоянно привлекала его внимание. Она не убрала его руку, а чуть сильнее обычного задышала.  Он в любовном волнении  засунул руку под лифчик и  осторожно обхватил ладонью сначала одну, потом другую с упругим соском голую грудь и прижавшись к ее лицу неумело целовал лоб, нос, губы. Под звуки дождя и  шумное похрапывание кого-то из взрослых они наслаждались ласками до тех пор, пока у Матвея не утихло вдруг возбуждение. Он убрал руку, удивляясь тому, что произошло, и спросил шепотом:

 - Юля, ты не обиделась?

  -Нет,- ласковым голосом прошептала она в ответ.

 -Я люблю тебя,- снова шепнул он ей на ухо.

 -Я тоже,- еле слышно ответила она.

 

 

 

                                         Глава девятая.

 

 

 

 

 

  Остаток лета пролетел по расписанию Дарьи Семеновны в работе на подсобном хозяйстве  и подготовке к новому учебному году. В начале  сентября по утрам чувствовалась прохлада, днем теплело, вечером снова холодало,  исчезла летняя дымка, воздух стал прозрачнее. Высоко в безоблачном голубом небе изредка пролетали растянутым клином журавли и курлыкали, словно приглашали оставшихся журавлей  лететь с ними. Воробьи  сбивались стайками и сидя  на ветвистых желтеющих деревцах шумно чирикали. Приближалось бабье лето. Детдомовские старшеклассники вместо школьной поездки в колхоз   собирали  картошку на своих полях и ссыпали в кучи. Дядя Вася подъезжал к ближней груде, и ребята ведрами пересыпали картошку в кузов. Василий снова заводил двигатель и на первой скорости машина, утопая по обод в рыхлой земле, медленно двигалась к другой куче.  Матвей вспомнил братьев Волковых, которые остались учиться в старой школе, и попросил дядю Васю научить его заводить машину, трогаться с места и останавливаться.

 -Шофером хочешь стать?- спросил Василий.

 -Уметь водить машину всегда пригодиться. Вон наши приятели, братья Волковы,  с отцом все лето на молоковозке  ездят, так Витька даже за городом сам водит машину,- с надеждой в голосе ответил Матвей. Смуглое, скуластое лицо Василия засветилось скромной улыбкой, и он сказал:

-Ну, давай попробуем, садись в кабину. Матвейка с дрожью в груди сел и взялся за руль, Василий рядом. Первые попытки завести мотор были неудачными, но дядя Вася с той же скромной улыбкой успокаивал Матвея  и  повторял, как надо делать. К концу работы Матвей уже уверенно подъезжал к картошке, а дядя Вася сидел рядом и подремывал.

В середине сентября Матвей снова начал посещать шахматный кружок, спортивную школу, заниматься в духовом оркестре. Все так же компанией девятиклассники ходили в школу, Матвей рядом с Юлей, разговаривая об учебе и других занятиях. У обоих осталось  волнующее воспоминание об их близости на сеновале и это наполняло их сердца радостью. В ноябрьские праздники снова был праздничный вечер в детдоме и юноши с девушками под магнитофонную музыку танцевали вальс, танго, некоторые  в сторонке еще неуклюже чарльстон. В такой вечер отбой разрешался на полчаса позже, в половине одиннадцатого. Матвей к Юле вообще не подходил, а приглашал изредка других девушек или учился танцевать чарльстон, что у него хорошо получалось. Они заранее договорились в десять часов выйти по одному и встретиться за спортивной площадкой в небольшом скверике. Воспитатели, по ежемесячным напоминаниям на  педсовете о половом воспитании, следили, чтобы юноши танцевали, не прижимая девушек близко к себе, и поощряли чарльстон, ибо здесь  танцевали отдельно. В этот вечер у Матвея с Юлей все повторилось как на сенокосе и когда они услышали голоса девушек, идущих в спальное помещение, Матвей отпустил ее и сам вовремя успел лечь в кровать. Дежурная воспитательница прошлась по комнатам, убедилась, что все на месте и, попрощавшись с ночной няней, ушла собираться домой.

   С учебой все было нормально. В спортивной школе тоже хорошо: Матвей играл лучше всех. Он  вырос на метр восемьдесят семь и контрольный прыжок в высоту с места на измерительной ленте показал восемьдесят пять сантиметров.   Во время игры  он забрасывал мяч одной рукой сверху в движении, если никто ему не мешал. Это радовало тренера, который видел такие броски только в пединституте у двухметровых игроков и надеялся хорошо выступить на областных соревнованиях среди детских спортивных школ в зимние каникулы. В предновогоднем городском турнире по шахматам среди взрослых Матвей занял четвертое место вслед за Петей и выполнил второй разряд. В зимние каникулы, как и ожидал тренер Аркадий Николаевич Квасников, ребята заняли второе место на областных соревнованиях.  Матвея пригласили играть за сборную юношескую команду области  на чемпионате   России, и он остался в областном центре.

\ Учебный год проходил  незаметно в любовной эйфории,  различных соревнованиях, общественных работах. Наступило первое мая, второго  танцевальный вечер в детдоме. Снова Матвей с Юлей договорились о встрече  в сквере на заднем дворе,  за полчаса до конца танцев. В ноябрьские праздники их исчезновение с танцев за полчаса до окончания опытным взглядом заметила дежурная воспитательница Ирина Николаевна. Ей показалось, что кого- то не хватает, и она начала перебирать в памяти всех старшеклассников и отметила Матвея с Юлей, но не придала этому никакого значения. Так совпало, что на вечере в мае снова дежурила она. Все произошло, как в тот раз и Ирина Николаевна сразу заметила исчезновение обоих. Подозвала к себе юркую подлизу из своего восьмого класса Катю Маракулину, которая  доносила ей все, что можно о своих товарищах, и велела посмотреть, где Матвей с Юлей. Стемнело, но в десяти шагах можно было различить человека. Через пятнадцать минут она вернулась и рассказала Ирине Николаевне все , что видела. На следующий день  Ирина Николаевна отчиталась перед директрисой за дежурство на вечере и сообщила неприятную для Дарьи Семеновны новость. «Да, растут детки, взрослеют, природу не обманешь»,- подумала директриса после доклада и тут же неожиданная мысль пришла в голову: «Кажется, Юля Шамова с тройками заканчивает девятый класс. Отправлю я ее с троечницами восьмого класса в хорошее место. Объясню Валентине Георгиевне, она поймет». Дарья Семеновна стала сама исподволь наблюдать за ними и по мельчайшим деталям в поведении влюбленных, убедилась, что дело может зайти далеко. В начале июня узнав, что Шамова имеет пять троек за год, она позвонила инспектору детских домов Валентине Георгиевне  и попросила ее найти хороший техникум для трех девушек. «Остальных можно отправить в разные училища»,- решила она. Через неделю инспектор сообщила Дарье Семеновна, что можно отправлять документы  в морской техникум с финансовым отделением города Одессы. Общежитие будет. Адрес прилагался.

 

 

 

 

                                            Глава десятая.

 

 

 

 

  После отъезда Юли  у Матвея наступили апатия и меланхолия, Сенокос прошел без настроения, хотя Матвей научился запрягать лошадь  и возил  на волокуше сено в большие копны. Осенью во время  уборки  картошки снова ездил на машине по полю от груды к груде и даже научился переключаться на вторую скорость. В ноябрьский праздничный вечер не пошел на танцы, сидел в рабочей комнате и по  книжке дебютов изучал особенности полуоткрытых и закрытых начал в шахматных партиях. Только на тренировках в спортивной школе, соревнованиях, шахматных турнирах приходил в себя. Тоска исчезала постепенно. Юля писала редко, жаловалась, что не хватает времени. Она и там играла в баскетбол за команду техникума. Зимой на первенстве школы Матвей прыгнул в высоту с разбега на метр восемьдесят и установил рекорд. Зимой же стал чемпионом школы по шахматам. Учился хорошо, без троек, но Юли не было и ему не хотелось оставаться в детдоме. Весна  не радовала, и учебный год он окончил с двумя тройками.

 В июне Матвей с Толей и Сашей отправились в школу на трудовую практику. Надо было перенести колотые дрова со двора в поленницу рядом с кочегаркой. Классный руководитель напомнил детдомовцам о том, что они могут не присутствовать,  но ребятам надоело находиться в детдоме и они пошли в школу. Чтобы не обходить здание кругом, решили идти напрямик через школьный  плодово  - ягодный сад. Через дыру в заборе пролезли и пошли по аллеям к школьному двору, по пути срывая еще не совсем созревшие ягоды смородины. На середине пути их повстречал учитель ботаники Сергей Феоктистович, невысокий, худой, узколицый, сутулый, мужчина, одетый в синий рабочий халат.  Старшеклассники  его не уважали и звали «злой горбун» за желчный, вредный характер. Он схватил Матвея за руку и  визгливо заголосил: « Опять детдомовские воровать ягоды в сад залезли»!

«Мы на отработку во двор идем, решили по короткому пути, здесь через дыру многие ходят»-ответил Матвей со спокойным возмущением.

-Пойдемте к директору, знаю я вашу отработку,- настаивал на своем ботаник и, не отпуская рукав рубахи, повел Матвея в здание школы. Юноши могли легко  убежать. Так они и сделали бы в пятом или шестом классе. Но десятиклассникам стыдно было это делать и, возмущенный поведением учителя, Матвей вырвал рукав рубахи из хилых ладоней ботаника и сказал Толе с Сашей: « Идите во двор, работайте мы пойдем разбираться». В кабинете директора ботаник, показывая свою бдительность, ехидно сказал: « Вот Анатолий Александрович, детдомовцы снова залезли в сад ягоды воровать, одного я привел, двое убежали». Матвей невольно засмеялся от наглого вранья «злого горбуна».Директор строго посмотрел на Матвея и мигнул левым глазом, словно говоря- не дрейфь юноша, сейчас разберемся.

-Хорошо  Сергей Феоктистович, оставьте его, идите работать,– недовольным тоном распорядился директор, с жалостью глядя на учителя, известного брюзгу.

   Молодого лейтенанта контузило в бою под Ржевом. Он  дошел до Берлина, его тяжело ранило осколком мины, но он выжил и с того времени от волнения левый глаз мигал. В городе его все уважали как фронтовика имеющего много боевых наград,  за его высокую, крупную фигуру, спокойствие и доброжелательность. На переменах он словно могучий бизон медленно ходил по школе, не замечая шалостей учащихся, а в кабинете  спокойно и строго делал замечания  учителям  нарушителей дисциплины так, что  все усердно исполняли свои обязанности и в школе  никто не бегал, не кричал, был порядок.

\-В чем дело?- спросил он у Матвея.

- Мы решили лучше поработать в школе, чем в детдоме и чтобы не опоздать пошли через сад. Сергей Феоктистович нас увидел, схватил меня за рукав. Я ребятам сказал ,чтобы они шли работать, а я пойду к директору с ботаником на разборку. Вот и все.

-А рукав то чего порван?

-Я ведь не пацан, чтобы меня за руку вели, вырвался и рукав порвался.

-Эх, молодо, зелено,- улыбнулся директор,- как бы там ни было, но вы должны ходить по тротуарам и улице, а не через сад. Представь себе, шофер свернет с дороги на тротуар, где ему не положено быть по правилам, по пра-ви-лам. Так и в вашем случае, по правилам через сад ходить нельзя, понял Матвей?

-Да Анатолий Александрович,- согласно кивнул головой юноша.

\-Формально учитель ботаники прав, но он сам мог объяснить вам то , что я тебе сказал, а не жаловаться мне. Поэтому его ребята и не уважают, так ведь?

-Да,- опять согласился Матвей.

Анатолий Александрович вышел из за стола, подошел к Матвею, отечески  похлопал его по плечу и спросил:

 - Кем думаешь стать?

-Хочу после школы поступить в пединститут на спортивный факультет.

-Правильно,  Матвей, у тебя большие успехи в спорте, вырос вон какой и вообще ты наша гордость,- похвалил его директор  и добавил :  Ну, ладно, иди работать хулиган.

\ Сергей Феоктистович, бывший директор начальной школы был переведен в учителя за свой желчный  и неуживчивый характер.  По старой директорской привычке он позвонил из учительской в детдом и сообщил о проступке трех десятиклассников. Вернулись юноши домой, пообедали и их позвали к Дарье Семеновне.

-Что случилось в школе?- спросила она у ребят. Матвей не ожидал такого вопроса и в свою очередь спросил:

- Откуда вы узнали?

- Сергей Феоктистович позвонил.

«А-а, злой горбун» - без удивления про себя отметил Матвей и рассказал директрисе все, что произошло, а потом недовольно сказал:

 - Он что, главней директора школы? Анатолий Александрович все понял, а этому горбуну обязательно надо всем испортить настроение».

-Ладно, ладно идите, отдыхайте,- отпустила она юношей и с некоторой жалостью посмотрела на Матвея, вспомнив Юлю Шамову.

 После этого случая настроение Матвея совсем испортилось. Он вспомнил Юлю, которая перестала писать письма, и  твердо решил уехать из детдома куда угодно, лишь бы не видеть  неприятного учителя ботаники, одновременно обижаясь на Дарью Семеновну за то, что она отправила Юлю в техникум. Даже успехи в спорте и мечта после одиннадцатого класса поступить в пединститут на спортивный факультет не поколебала его желания. Дня через два он зашел к директору. Дарья Семеновна вопросительно посмотрела на него и ласково спросила: « Матвей, ты чего пришел?»

-Дарья Семеновна, отправьте меня в речное училище. Хочется стать рулевым мотористом и плавать на пароходе по реке. Егор Смирнов тоже там учится.

Лицо директора застыло в удивлении, голубые глаза расширились так, что появились мелкие морщины на высоком лбу. Она никак не ожидала такой просьбы от десятиклассника.

-Ты чего. Тебе последний выпускной год осталось отучиться. Аттестат зрелости получишь, и поступай в пединститут.

-В школу я больше не пойду. Если не отправите, будет большой скандал. Инспектор приедет, а я все равно не пойду, буду сидеть дома. Лучше отправьте,- решительно, твердым голосом сказал Матвей. Дарья Семеновна вспомнила Юлю, звонок  нервного учителя ботаники и поняла, что Матвей так и сделает, как решил.

 -Иди, я подумаю,- ответила она побледневшему от волнения Матвею. С тревогой в душе юноша вышел из кабинета и поплелся на спортивную площадку, где слышались голоса играющих в футбол ребят.

Дарья Семеновна подумала, подумала и пришла к выводу, что Матвей  настроен решительно и позвонила инспектору Валентине Георгиевне. Через неделю директор  сообщила ему о том, что Валентина Георгиевна не против устройства Попова Матвея  в техническое железнодорожное училище, так как  в речном училище мест не было

  Толя, когда узнал о решении своего товарища, помрачнел немного, с неделю ходил грустный, размышляя о превратностях жизни, потом успокоился. Сам он еще в восьмом классе твердо решил  после окончания школы поступить в военное летное училище и поэтому старался учиться прилежно, чтобы никакие случайности не помешали ему в этом. Сашка, зная все о Матвее, не стал его отговаривать, а только старался морально  поддерживать.

 

                

 

                  ЧАСТЬ  ВТОРАЯ.

 

 

                                   Глава первая.

 

 

 

В конце августа Матвей приехал в областной центр. Нашел училище, сдал документы секретарю. Как детдомовца, его поселили в общежитие, которое находилось рядом с главным корпусом,  на другой стороне  небольшого стадиона с баскетбольной  и волейбольной площадками и  двухсотметровой беговой дорожкой. Ему выдали обмундирование: форменную рубашку с брюками, шинель, зимний бушлат, ботинки, фуражку и шапку, а так же зубную щетку с пастой, мыло, нижнее белье и полотенце. Обеспечили трехразовым питанием в столовой паровозного депо. Определили  по специальности «электромеханик СЦБ.» В группе было двадцать четыре человека из разных районов области и четверо из областного центра. В первый день занятий мастер Николай Ефимович проверил по списку всех учащихся, потом разъяснил правила поведения и посоветовал внимательно читать каждый день расписание занятий, так как  оно могло меняться. Через неделю все ребята перезнакомились.  Матвей сразу подружился с крепышом Женькой Макаровым, детдомовцем из городка  Мельниково, что в восьмидесяти километрах от областного центра. Их поселили в одну комнату. Женька имел первый разряд по акробатике, хорошо играл в волейбол. Из  всех ребят выделялся Боря Галкин, синеглазый, модно одетый юноша с  пробором русых волос, прямым мягким носом и красивыми, крупными губами. Николай Ефимович сначала посчитал его пижоном, из обеспеченной семьи, и отнесся к нему с недоверием. Но узнав, что Галкин  воспитанник интерната и живет в коммунальной квартире  с одной мамой в бывшем здании монастыря, пригляделся к нему и понял, что юноша хорошо воспитан и умеет, как  никто другой, красиво одеваться, с мастерами вежлив, к ребятам относится доброжелательно, учится хорошо, волейболист разрядник. Женька с Матвеем, как детдомовцы, в первую очередь сошлись с ним.

        В начале сентября, когда  Матвей еще втягивался в учебу, нигде не тренировался и не выступал на соревнованиях, он регулярно с талонами в кармане ходил в деповскую столовую через мост на другую сторону станции. Недалеко от моста вдоль улицы стояли одноэтажные деревянные дома с палисадниками. Перед домами зеленели лужайки, на одной из которых  вечерами  ребята из училища и местные девчата играли в волейбол. Они вставали в круг и неумело пасовали друг другу мяч, который то и дело улетал в сторону и кто – ни будь из ребят бежал за ним. Матвей замедлял шаг, проходил мимо, мельком  наблюдая  за игрой. Однажды остановился, заметив обаятельную  с красивой фигурой темноволосую девушку. Делая вид, что  интересуется  игрой, стал внимательно смотреть на нее.  Тут один из парней неудачно отпасовал мяч за круг и матерно  выругался. Аня, так  звали девушку, очень быстро среагировала и сердито, строгим голосом громко сказала: « Все, девушки, уходим домой»!

-Ой, Анечка, мы больше не будем,- заголосили ребята. А один предложил: « Давайте сделаем так, - кто матюгнется, тот уходит домой». Аня согласилась, и игра продолжилась. Матвей  удивился ее умению найти правильное решение и подумал: « Умная, строгая, красивая  и добрая девушка». Еще раз пристально с интересом посмотрел на нее и ушел ужинать. Каждый вечер, когда молодежь играла в волейбол, Матвей останавливался невдалеке и неотрывно глядел на Аню, которая сначала не обращала внимания на высокого, спортивного сложения симпатичного юношу, наблюдавшего за ними. Потом поняла, что он смотрит  больше на нее и тоже с любопытством изредка начала оглядываться в его сторону.

 На первых уроках физкультуры Матвей сразу  обратил на себя внимание  физрука. Во время игры в баскетбол он  легко  забрасывал мяч в кольцо одной рукой сверху. Павел Иванович расспросил Матвея про его достижения и взял  на заметку. В октябре на  городских соревнованиях по легкой атлетике, выступая за училище, он занял первое место в прыжках в высоту с результатом один метр восемьдесят пять сантиметров. « Да ты и среди взрослых вторым или третьим в городе будешь»,- восхищенно сказал ему физрук. Через неделю Матвею передали записку от главного тренера областного Дома физкультуры по легкой атлетике с приглашением на тренировки. «Ладно, потренируюсь , выше прыгать буду»,- решил он. Вскоре подошел городской командный  турнир по шахматам среди училищ и техникумов. Матвей  до этого выиграл личное первенство училища,  и теперь за команду играл  на первой доске, Николай Ефимович на второй, третьим был парень из группы помощников машиниста. Заняли они второе командное место, а Матвей на первой доске, где участвовало половина  перворазрядников,  выполнил норматив первого разряда. Решающую партию он играл с преподавателем технологического техникума перворазрядником  Михаилом Юрьевичем и в упорной борьбе выиграл. Главный судья соревнований мастер спорта Шахматов Михаил Иванович, который вел шахматную секцию при городском Доме культуры, сказал: « Молодец Попов, выполнил норматив первого разряда, но уровень соревнования таков, что мы не можем его тебе присвоить.  Приходи к нам в секцию, потренируешься  и на следующих  соревнованиях, я думаю, ты выполнишь норматив,  тогда мы и  оформим тебе квалификационную книжку перворазрядника ».

 Учеба, тренировки, соревнования, а также поездки с Борисом Галкиным по выходным  в разные районы города на танцы в компании  детдомовцев затянули Матвея так, что он ежедневно не успевал ужинать и был всегда голодным. Через своего мастера Николая Ефимовича он обратился к завучу с просьбой заменить ему бесплатное питание на денежное довольствие , чтобы он мог питаться по своему усмотрению  и не зависеть от  столовой. Вникнув в проблему Матвея, который стал спортивной знаменитостью училища, директор издал приказ о замене талонов на денежную компенсацию. К тому же в техническом училище детдомовцам выдавали стипендию в размере двадцати восьми рублей, которая уходила на проезд в общественном транспорте, покупку продуктов для усиленного питания, редких посещений кинотеатров и  другие мелкие траты. Жизнь Матвея  наладилась. Дружба с Борисом и его компанией, спортивные  успехи и старые знакомства с баскетболистами по сборной команде области сделали его узнаваемым в молодежной среде города. Он убедился в этом, когда в ноябрьские праздники  трое местных хулиганов зашли в общежитие и стали ходить по комнатам, выворачивая карманы ребят. Зашли в комнату, увидели Матвея  и со словами: « Ребята, извините, мы ошиблись», вышли и удалились из общежития.

 

 

                              Глава вторая.

 

 

 

 Всю осень Матвей думал о встрече с Анной.  Приходил на лужайку, но никто уже не играл в волейбол, сначала  из- за дождей, а потом холодов.                   

 В конце декабря в училище проводился новогодний танцевальный вечер. Матвей, в одном коричневом вельветовом пиджаке по легкому морозцу пошел в спортивный зал, где уже начались танцы.  Он решил посмотреть, не пришла ли Аня со своими подругами. Девушек в училище было мало и поэтому местные девчата, уже знакомые со многими учащимися, приходили без приглашения. Звучала музыка, в зале  раздавался веселый гул. В фойе около стенда с фотографиями лучших спортсменов  Матвей  увидел Аню. Она разглядывала  стенд.

-Девушка, вы почему не танцуете? -  с нескрываемой радостью и волнением спросил  он. Она повернулась на голос и узнала юношу, который наблюдал за ней во время игры на лужайке, но внезапно не стал появляться, что очень огорчило ее. С того времени она постоянно ждала случая встретиться с ним. Блеснув темно - синими глазами и тоже с легким волнением, она ответила:

-Разглядываю  местных знаменитостей.

- Аня, пойдемте танцевать, - без робости, как давно знакомую,  пригласил ее Матвей. Она не удивилась тому, что юноша знает, как ее зовут, и без смущения с легкой улыбкой протянула ему руку. Музыка гремела почти без перерыва, многие  танцевали  модный чарльстон и даже твист, а Матвей предпочел двигаться медленно, чтобы поговорить с Аней.

- Вас Матвеем зовут и вы знаменитый спортсмен даже в городе,- сказала она  после некоторого молчания. Матвей почувствовал ее симпатию, сердце его затрепетало от любовного волнения,  душа наполнилась нежностью, он слегка притянул ее к себе, уткнулся лицом в мягкие волосы пахнущие ароматом женского обаяния и поцеловал в шею за ухом. Говорить не хотелось. Он уже понял, что у них все будет хорошо и танцевал, наслаждаясь манящей близостью прелестной девушки. Она  почувствовала его настроение и шепотом сказала,

- Я тоже спортсменка, кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике.

- Здорово,- восхитился Матвей.

Они танцевали, отдыхали в фойе, снова танцевали, переживая радость долгожданной встречи . После танцев Матвей, пока Аня получала пальто и одевалась, бегом бросился в общежитие, схватил шинель и вернулся обратно. Он проводил Аню до двухэтажного каменного дома, с огромными окнами, который находился в одном квартале от училища внутри двора, окруженного  забором с узорами из литого металла. Подошли к железной калитке с кодовым замком и остановились.

-Ты где будешь в Новый год?- спросил Матвей.

-Дома.

-А я поеду в Первоуральск, к старшему брату Василию. В детдом не хочется, а в общежитии  скучно.

- Сколько у него пробудешь?

-Дня два, тренировки пропускать нельзя.

-Ой, как хорошо,- сказала она, и лицо ее стало еще красивее от белозубой улыбки.

-Давай завтра встретимся  около вокзала в шесть вечера,- предложил Матвей.

-Хорошо,- ответила она, нежно сжимая его ладонь. Матвей не выдержал и поцеловал ее в щеку.

  На следующий день Матвей надел зимний бушлат темно - серого цвета  и пошел к месту встречи на полчаса раньше. Было минус пятнадцать, снег скрипел под ногами. Он знал, что Аня обязательно придет, но волновался и нетерпеливо прохаживался по площадке перед входом в вокзал. Аня ни на минуту не опоздала. Быстрым шагом подошла, поздоровалась, взяла его за руку и, всматриваясь в его лицо, спросила:

-Куда пойдем?

-Погуляем по привокзальной площади, если замерзнем, зайдем в вокзал.

-Ладно,- ответила Аня и взяла его под локоть. Гуляли и, задавали друг другу вопросы. В этот вечер Матвей узнал, что Аня учится в одиннадцатом классе, мечтает поступить в техникум и получить специальность мастера портного дела. Мама, Нина Егоровна, сначала была недовольна этим решением и настаивала на поступление в институт.

-Я ей говорю,-  рассказывала Аня,- мама, после техникума я буду работать, наберусь опыта и поступлю в институт по этой же специальности. Привожу пример нашего папы. Он тоже учился в  техникуме, работал мастером в цехе, заочно закончил институт. Потом его назначили начальником цеха, а теперь он директор машиностроительного завода. Вроде бы мама поняла и согласилась со мной.

 Матвей слушал ее и тревожно думал: « Папа - директор, депутат горсовета, живут в элитном обкомовском доме, а я кто? Бездомный, на государственном обеспечении. Как они воспримут меня, если дело дойдет до знакомства»?

 Но после того, как они отогрелись в зале ожидания разговаривая обо всем на свете, а потом пошли домой, она вдруг сказала:

- Ты, наверное, расстроился, когда узнал про моего папу?

- Есть немного,- отозвался Матвей, удивляясь проницательности Анны.

- Не беспокойся, родители у меня хорошие, они всего добились своим трудом. Любимая песня папы: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой, братство, союз и свобода,- вот наш девиз боевой». Когда подошли к железной калитке, Матвей сказал:

-  Видно не зря я ушел  из детдома. Как будто  предчувствовал, что встречу тебя.

- Я тоже рада нашему знакомству. Ты серьезный  и очень мне нравишься.

Они стояли, прижавшись, друг к другу и держались  за руки. Медленно -  медленно, под влиянием  нежных чувств, их лица приблизились так, что Матвею не оставалось ничего другого, как неумело поцеловать ее в губы.

 

 

 

                                  Глава третья.

 

      В феврале в день Советской Армии в шахматном клубе, где Матвей тренировался, проводился городской турнир по шахматам. Допускались  второразрядники и Матвей записался. Аня старалась всегда присутствовать на соревнованиях с участием возлюбленного и переживала за него. Она и в этот раз приехала в клуб вместе с Матвеем. Во время жеребьевки он увидел Михаила Юрьевича и кивнул головой, как старому знакомому. Заметив рядом с Матвеем обворожительную девушку, двадцати пятилетний, чисто выбритый, хорошо одетый мужчина подошел к ним и завязал  беседу, с интересом разглядывая Анну. Острый взгляд серых глаз метался по ее лицу и фигуре, перекидывался на Матвея. Он словно сравнивал себя с ним, примеряясь к девушке. Полные губы во время разговора слегка кривились, обнажая верхний ряд зубов с золотой коронкой с боку. Ямочка на широком подбородке, высокий лоб и волосы, зачесанные назад, подчеркивали в нем  самоуверенность блатного субъекта. Во взгляде чувствовалась жесткость и деловая хватка. В шестнадцать лет он занялся фарцовкой, вошел в круг специалистов этого дела, через два года попался и получил условный срок. Мог бы  по - настоящему и надолго сесть в колонию, да выручил родной  дядя,  следователь городской прокуратуры. Потом  он отучился в техникуме, остался лаборантом и со временем по конкурсу был назначен  преподавателем. Он планировал сделать карьеру по службе: стать завучем, а потом директором, поэтому вступил в партию. Жениться пока не собирался, считал, что сначала надо нагуляться, а там видно будет. Поэтому, как говорят в народе, не пропускал ни одной красивой юбки. Игра на деньги в карты была его тайной страстью.

После турнира, в котором перворазрядник  Михаил Юрьевич занял место ниже Матвея, у него не выходила из головы прелестная Анна. Для того, чтобы видеть ее, нужно было более тесное знакомство с Матвеем, который выполнил норму первого разряда. Только шахматные баталии давали  Михаилу такую возможность, и поэтому он принимал участие во всех  соревнованиях, где играл Матвей. Таким образом, он  с присущим ему наглым упорством и обаянием Казановы, постепенно сблизился и стал хорошим знакомым влюбленных, что позволило ему узнать про них многое. Особенно обрадовало его то, что отец Анны директор крупнейшего в стране машиностроительного завода, что Матвею через полтора года надо идти служить в армию , что Анна будет поступать в их техникум,  и он  будет иметь возможность  постоянно общаться с ней по учебе. Он обдумал ситуацию и решил: «Не надо торопиться, надо спокойно, потихоньку обращать   на нее  внимание. После того, как юношу заберут в армию можно начинать серьезно ухаживать  и добиться своего, а ее отец поможет мне в карьере ». Тут же на память пришла поговорка: курочка по зернышку клюет, -сыта бывает. Он нутром азартного игрока почувствовал, что жизненный пасьянс  раскладывается в его пользу. С этого времени Михаил Юрьевич деликатно  поздравлял ее с праздниками. При подходящем случае дарил цветы, глядя на нее влюбленным взглядом и лаская слух комплиментами, естественно, не в присутствии Матвея. Опытный ловелас знал, что юные девушки охотнее принимают ухаживания  молодых мужчин, чем одногодков, и поэтому надеялся на успех. «Вода камень точит»,-  вспомнил он другую поговорку, которую запомнил еще со школы.

     В марте потеплело, снег  на обочинах дорог и городских газонах  потемнел, с каждым днем оседая. В апреле при плюсовой температуре ручьи текли и днем и ночью. В мае незаметно появились листочки на деревьях, зелень на газонах , наступило время сдачи зачетов, контрольных и экзаменов, поэтому Матвей  с Аней встречались очень редко, но уже не переживали, ибо любили друг друга,  и чувствовали потребность сближения. В июне прошло первенство города по баскетболу среди профтехучилищ. Главным судьей являлся старший преподаватель кафедры физического воспитания  пединститута  Вадим Викторович Жарков.   Два года назад он был  тренером юношеской сборной области и возил команду в город Череповец на первенство России. Тогда он и пригласил Матвея поступать после окончания школы в их институт. Когда он увидел его на площадке играющего за училище, то удивился и, сидя за судейским столиком,  восхищенно наблюдал за его игрой. Матвей за эти два года вырос. После пятиразовых тренировок в легкой атлетике  окреп и теперь свободно забрасывал мяч в кольцо сверху двумя руками, что приводило в восторг всех зрителей. После игры  Вадим Викторович подошел к нему. Матвей узнал Жаркова и поздоровался.

-Как ты здесь оказался?- все еще с удивлением спросил тренер.

Матвей, вытирая пот со лба и глядя с высоты своего роста на  Вадима Викторовича, все еще помня о его приглашении, со смущением ответил:

-Я ушел из детдома после десятого класса. Так получилось.

-Бывает,- улыбнулся тренер и тут же сказал:

-С осени иди в вечернюю школу, получишь аттестат и на следующий год приезжай на вступительные экзамены. Понял?

- Понял,  Вадим Викторович,-  задумчиво ответил Матвей.

-И не раздумывай. С твоими - то данными только и учиться на спортивном факультете. Запросто могут в высшую лигу пригласить играть профессионально. Какой из тебя железнодорожник.

 

 

 

                                                     -!-         

 

 

 

         В конце августа ребята приехали из районов на учебу. Матвей и Женька Макаров встретились в вестибюле около расписания, где уже толпились учащиеся. Обсудили новости. В конце разговора Матвей сообщил ему, что пойдет  в вечернюю школу, чтобы получить аттестат зрелости, а после окончании училища, осенью  будет сдавать вступительные экзамены  в пединститут.

-Я тоже буду поступать на спортивный факультет,- после некоторого раздумья сказал Евгений.

 Учеба в вечерней школе не утруждала, но теперь у Матвея не было возможности видеться с Аней на неделе. Она поступила в техникум и тренировалась четыре раза в неделю по программе мастеров спорта, и поэтому они встречались только по воскресеньям.

Нина Егоровна стала замечать, что Аня по выходным не засиживается дома и спешит куда – то. Однажды спросила:

-У тебя неделя занята, а по выходным и днем и вечером где-то пропадаешь. Кавалера, наверное, нашла?

-Да, есть у меня кавалер, мама. По выходным только и встречаемся.

-Что за  молодой человек? Учится, работает?

-Он рядом в техническом училище учиться.

-Так хоть привела бы в гости. Мы с отцом посмотрим, кого ты выбрала, может быть, он тебе не пара, - с легким разочарованием сказала Нина Егоровна.

-Пара мама, пара. Он шахматист перворазрядник, играет на первенстве города. Чемпион по прыжкам в высоту. Играет лучше всех в баскетбол. Учится в вечерней школе. Он высокий, симпатичный, скромный, не курит и не употребляет спиртного. На следующий год будет поступать в пединститут на спортивный факультет,- почти все рассказала она про Матвея.

- Хорошо, доченька, твой выбор, пригласи его к нам в гости,- ответила Нина Егоровна, успокоившись от небольшого волнения, когда услышала про училище. В воскресенье днем при встрече Аня сказала Матвею:

- Я приглашаю тебя к нам в гости. Родители тоже.

Матвей задумался. Аня заметила его нерешительность и твердо, как тогда на лужайке, сказала:

-Получается, мы с тобой просто так встречаемся. Ты ведь меня любишь и я тебя тоже, у нас все по настоящему, так что пошли знакомиться с родителями. Я же тебе рассказывала про них. Не волнуйся, сам увидишь, какие они у меня. Матвей подумал: «Яблоко от яблони недалеко падает».

- Пойдем,- согласился он и нежно поцеловал ее в высокий лоб.

Аня открыла дверь квартиры своим ключом.  Они зашли в небольшой коридорчик с вешалкой и ящиком для обуви с одной стороны. На другой стороне, висело большое зеркало над тумбочкой. Они разделись и зашли в вестибюль. Нина Егоровна вышла из огромной кухни-столовой, с любопытством разглядывая Матвея, и после приветствий сказала:

-Проходите в гостиную, там отец вас ждет.

Анатолий Иванович сидел на кожаном коричневом диване в трико и белой тенниске, читал центральную Российскую газету.

-Привет, папка, - ласково окликнула Аня отца. Тот положил газету рядом, снял с широкой переносицы очки, провел по седому ежику волос крупной ладонью и грузно  встал. Карие глаза его из - под густых черных бровей с любопытством смотрели на стройного  юношу. Он широко улыбнулся,  подошел и протянул ему руку. 

-Аня нам про вас  рассказывала, пойдемте обедать,- пригласил он Матвея в столовую, все еще разглядывая его. Видно было, что Матвей ему понравился. Пока Нина Егоровна разливала по тарелкам борщ, Анатолий Иванович тихонько запел:

-Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой. Братство, союз и свобода, – вот наш девиз боевой.

 Потом обратился к Матвею:

- Вы не стесняйтесь, будьте как дома. У  Матвея волнение уже прошло, и он ответил, как бы успокаивая Нину Егоровну:

-Мы с Аней дружим по настоящему, и надеюсь, что все будет хорошо.

 Круглое, синеглазое лицо Нины Егоровны расплылось в красивой улыбке и, расставляя тарелки с борщом, она сказала:

-Кушайте на здоровье.

После обеда Анатолий Иванович предложил Матвею сыграть партию в шахматы.

-У меня тоже когда-то был первый разряд, тряхну стариной.

Матвей играл лучше, но умышленно свел партию вничью к радости Анатолия Ивановича, который понимал, что юноша играл легко. И все же  удовлетворенно вымолвил:

-Есть еще порох в пороховницах, да вот времени и сил на серьезную игру не хватает.

 После этого Аня сказала:

-Мы пойдем гулять пока светло. Они собрались и вышли.

-Ну, как тебе паренек?- спросила Нина Егоровна мужа, когда молодые люди вышли.

-Нормальный юноша, все у него впереди, видно упорный. Пусть дружат.

-Так- то, оно так. Вот только в армию ему надо идти служить, да потом четыре года учиться, опять же детдомовец, сирота.

-Вот я и говорю – пусть дружат, а там видно будет. Не замуж ведь она собралась. Чего ты, мать, раньше времени беспокоишься. Аня  умница, да и Матвей видно хорош. Из таких парней настоящие мужики вырастают, - Анатолий Иванович придавил диван грузным телом, надел очки, отчего карие глаза его сердито увеличились под стеклами , провел по голове ладонью, взял газету и продолжил читать всероссийские новости середины восьмидесятых годов. Горбачев объявил перестройку. Анатолий Иванович, мысливший масштабно, интересовался будущим   страны и своим заводом в частности.

 Под вечер, когда Аня вернулась домой, Нина Егоровна спросила у нее так, чтобы не слышал отец:

- Ты то, его любишь?

- Наверное, да.  По крайней мере, он мне очень нравится. Мы будем дружить. Он отслужит в армии, закончит пединститут и если отношения наши не испортятся, то я выйду за него замуж.

-То- то и оно, если бы не армия,- сказала Нина Егоровна и представила себе Матвея хоть и стройного, симпатичного, но одетого в дешевый  вельветовый  пиджак, ходившего осенью и весной в черной железнодорожной шинели.  Тяжело вздохнула и ушла на кухню готовить ужин.

 

 

 

                                 Глава четвертая.

 

 

 

 

   Михаил Юрьевич с присущей ему деловитостью делал все, чтобы его назначили завучем после того, как  через полгода в феврале выйдет на пенсию ныне действующий. Он подключил для этого дядю, у которого имелись связи в высшей областной власти. А пока он как бы случайно встречал Аню на переменах, интересовался учебой, расспрашивал об успехах в гимнастике. Продолжал участвовать в городских соревнованиях, где неизменно проигрывал Матвею, но это его не волновало. Ему нужно было поддерживать дружбу с ними. Так незаметно прошла осень с предзимьем, выпал снег, наступила зима, приближался Новый год. Учеба в училище для Матвея отошла на второй план. Он усердно посещал вечернюю школу. Без тренировок по выходным играл на первенство города за первую команду пединститута.  От  нехватки времени  они  с Аней, к общему сожалению,  встречались редко.  К весне учебное напряжение возросло, и Матвей  отказался от всех соревнований, необходимо было готовиться к экзаменам в училище и  вечерней школе.

В июне ему вручили аттестат зрелости. Успешно сдав экзамены в училище, получил свидетельство электромеханика СЦБ и был направлен  работать на станцию Красноуфимск.

  Михаил Юрьевич, как и планировал, в феврале стал завучем. Узнав, что  Матвея нет в городе, начал активнее ухаживать за Анной. То в кинотеатр пригласит, то в филармонию на концерт заезжей знаменитости, то в уютное восточное кафе, где слегка дымило благовоние, расслабляя посетителей, и играла мелодичная музыка, под которую приятно было танцевать, испытывая  наслаждение от  манящего аромата девушки. Анна редко отказывалась от приглашений Михаила потому, что он был приятелем Матвея и все это знали, а на посторонних она не обращала внимания. После мероприятия он всегда подвозил ее домой на такси и провожал до калитки, стараясь не прикасаться к ней, чтобы не вызвать подозрений о его намерении. С интересом смотрел на элитный дом, обширный двор, металлический забор, думал о  будущем благополучии и  о том, каким способом овладеть Анной, которая как молодая, прекрасная газель манила охотника за юбками. Однажды, провожая ее до калитки, они повстречали Нину Егоровну, которая пошла в магазин за продуктами. Аня попрощалась и быстро ушла домой, а Нина Егоровна глядя на элегантного, модно одетого молодого человека спросила:

-Вы встречаетесь с Аней?

-Меня зовут Михаил Юрьевич, я завуч техникума, в котором  учится Анечка, мы встречаемся в процессе учебы.

- Вы ухаживаете за ней?- уточнила Нина Егоровна в надежде услышать положительный ответ, так как молодой человек ей понравился.

-Я дружу с ней и с Матвеем.  Пока его нет, я  за компанию приглашаю Анну в кино или в филармонию, а то ведь она засидится дома.

-Хорошо делаете, что приглашаете, еще лучше, если бы вы за ней ухаживали,- посоветовала она Михаилу Юрьевичу.

«Уже ухаживаем », - иронично подумал Михаил, догадываясь о том, что это мама Анны. Еще  какое - то время  он вежливо отвечал на ее вопросы, и Нина Егоровна поняла - молодой человек имеет виды на Аню.

«Вот Аня, Михаил Юрьевич достойный  молодой человек. Квартиру с машиной имеет, по работе растет, коммунист. Не удивлюсь, если со временем директором станет. К тому же ты ему нравишься. Подумай», - настойчиво посоветовала Нина Егоровна своей дочери этим же вечером.

Аня и без мамы поняла, что  Михаил Юрьевич не просто так ухаживает за ней. Она знала еще со школы, что многим мальчикам нравилась, но ее серьезность, а может быть положение отца, отпугивали их. А теперь уже взрослые молодые люди обращают на нее внимание, но она любит Матвея.

  После двух месяцев мучительной разлуки Матвей взял отпуск и в начале августа приехал в родной город. Зашел в институт, сдал документы в приемную комиссию, устроился в общежитие и поехал домой к Анне. Нина Егоровна впустила Матвея в квартиру и пригласила попить чаю. Пока чаевничали, расспросила про его дела и на вопрос, где Аня, ответила:

-По турпутевке обкома комсомола уехала в Чехословакию, вернется в конце августа.

«Значит, не увижу ее», - огорчился Матвей  и, поблагодарив  Нину Егоровну за угощение, попрощался.

«Ну и ладно, обошлось», - подумала она, провожая юношу до дверей.

Вступительные экзамены Матвей сдавал вместе с Евгением. Специализацию оба сдали на отлично, а теорию Вадим Викторович подстраховал – поговорил  предварительно с преподавателями. Плохое настроение улучшилось при встрече с Сашкой  Бусоргиным, который поступал на исторический факультет и проживал в этом же общежитии. Вечерами они вспоминали  сенокосы, ловлю рыбы неводом и другие интересные эпизоды детдомовской жизни.

 Вернувшись в Красноуфимск, он стал с нетерпением ждать вызова на учебу. Наконец вызов пришел, и Матвей с тревогой зашел к начальнику дистанции. Пожилой мужчина в серой форме железнодорожного начальства выслушал его, прочитал телеграмму и к радости Матвея, спокойно сказал:

-Я уволю вас, но сначала снимитесь с воинского учета. Вас все равно осенью призовут на службу в армию, надо будет искать другого электромеханика.

  За два часа до окончания работы Матвей  отпросился у мастера в военкомат. Тот отпустил. С паспортом, военным билетом и вызовом на учебу он зашел к военкому, майору Вшивцеву. Поздоровался и на вопрос: « Что у вас»?  волнуясь, объяснил суть дела. Майор начал вслух рассуждать:

-Получается так: если я тебя отпущу, ты будешь учиться пять лет, а после учебы отслужишь в армии один год. Если не отпущу, то ты будешь служить два, а то и три года в морфлоте. Мне то, выгоднее тебя не снимать с учета, чтобы ты большую пользу принес армии. Опять же учитывая, что ты детдомовец и тебе после службы снова придется сдавать вступительные экзамены, давай сделаем так - ты берешь три, четыре дня отпуск без содержания. Едешь в институт и предъявляешь повестку из нашего военкомата. Тебе дают академическую справку с правом после службы в рядах Советской Армии продолжить учебу, и ты едешь сюда. Мы тебя призываем первым потоком, ты служишь и после демобилизации прямым ходом в институт продолжать учебу. Это лучший вариант для нас обоих. Или я тебя не сниму с учета. Пришлось Матвею согласиться с военкомом, и на следующий день он написал заявление на отпуск без содержания.

  

   В институте Матвей нашел Вадима Викторовича и рассказал ему о варианте, предложенным военкомом.

-Эх, жаль, что так получается, но что поделаешь. Я схожу в деканат и все улажу. Приказ о зачислении тебя студентом факультета есть. Дай мне повестку из военкомата. Жди здесь.

Вадим Викторович ушел, и  Матвей с нетерпением стал его ожидать. Через двадцать минут тот подошел и протянул ему академическую справку. Пока Матвей читал текст, Вадим Викторович рассуждал:

-С твоими данными наверняка ты попадешь в спортивную роту. Значит, вернешься в хорошем спортивном состоянии. Что делать, буду ждать тебя.

  Матвей  поблагодарил тренера, попрощался и заторопился на автобус, надо было ехать к Анне в техникум. В техникуме он посмотрел расписание второкурсников по специальности мастеров портного дела, нашел номер аудитории и стал ждать звонка на перемену. Он не видел Аню почти три месяца и так соскучился, что она снилась ему по ночам.

-Привет пан спортсмен,- вдруг услышал он голос  Михаила Юрьевича. Обернулся, увидел его  и ответил:

-Привет.

-Как дела?- спросил  Михаил Юрьевич, не протягивая руки.

-В армию забирают,- ответил грустно Матвей. У него не было никакого настроения разговаривать с ним, он ждал Аню.

-Ладно, мне некогда,- сказал завуч, узнав главное, и быстро ушел.

 На перемене Матвей с Аней не успели наговориться. Оба радостно волновались, сообщая друг другу о своих делах. После техникума они доехали до вокзала и до самого отъезда Матвея  на вечернем поезде, сидели в зале ожидания, планируя свое будущее. Как не хотелось разлучаться, но пришлось. На перроне в укромных и темных местах они целовались на прощание до самой посадки. Когда поезд тронулся, она со слезами на глазах тихо сказала ему:

-Я тебя буду ждать!

   

 

 

   

                            Глава пятая.

 

 

 

 

  Чего  больше всего боишься, то зачастую и случается.  Матвея и других новобранцев эшелоном  под присмотром моряков тихоокеанцев повезли на Дальний Восток. По пути почти в каждом крупном городе эшелон останавливался, и часть призывников высаживали, чтобы отправить на сборный пункт, откуда покупатели развозили их по учебным школам или сразу по воинским частям. Таким образом, вагон Матвея докатился до Владивостока. С вокзала на военном крытом брезентом грузовике по кривым улицам, с горки на горку, их привезли в экипаж, а это значило, что Матвей попал в морской флот. На его счастье капитан второго ранга Боголюбов тренировал сборную Тихоокеанского  флота и был начальником спортивной роты. Высокий, голубоглазый с орлиным носом, тонкими губами и подбородком с ямочкой, который слегка выдавался вперед, он походил на кавказца, если бы не светлые волосы и гладко выбритые щеки.  Он лично выбирал карточки призывников со спортивными разрядами, вызывал  на баскетбольную площадку, делил их на команды и подкидывал мяч. Призывники, конечно, старались, но опытный тренер после десятиминутной игры оставлял себе документы стоящих игроков. Потом их отправляли электричкой на станцию  «Океанская»,  где находился  учебный отряд. Там они проходили курс молодого матроса и заодно тренировались в большом  спортзале. После курса молодого матроса их  зачисляли в морскую  пехоту на одну из баз тихоокеанского флота. Через некоторое время они командировались в спортивную роту и находились там, выступая на различных соревнованиях до самого конца службы. Такой путь предстояло  проделать и Матвею, которого Боголюбов сразу же с первой минуты отметил во время игры. Он удивился, когда Матвей  двумя руками сверху забросил мяч в кольцо, и после игры спросил:

-Как же тебя никто не пригласил в команду мастеров, хотя бы первой лиги?

-Училище помешало, только сдал вступительные экзамены на спортивный факультет, как в армию забрали.

-Значит, нам повезло,- с легкой радостью сказал Боголюбов и продолжил,-

за команду флота на первенстве Вооруженных Сил ты, конечно, будешь играть, а вот в ЦСКА пока не возьмут, молод еще.

 В первый же день новобранцев отвели в баню и выдали флотское обмундирование. Потом они строем прошли в казарму, встали у своих двухэтажных коек с тумбочками, и мичман объявил им правила поведения. Через неделю, после того как у Матвея улеглось возбуждение от новизны увиденного и услышанного, он написал нежное письмо Анне. Через месяц получил ответ любовного содержания с обещанием ждать его возвращения. Матвей ликовал, поцеловал письмо и спрятал в свою тумбочку. В этот же вечер в личное время написал новое письмо с подтверждением своей любви.

 По утрам, вместо обычной зарядки, сборники разминались в большом одноэтажном, деревянном спортивном зале, отрабатывая броски по кольцу с разных дистанций. А потом как у всех- строевая подготовка, упражнения с карабином, изучение устава внутренней службы, после обеда часовой сон. По команде «подъем», матросы за сорок пять секунд должны были одеться и построиться  в две шеренги. Если  кто – то не успевал  встать в строй до команды смирно, то весь взвод снова раздевался, складывал форму на свои тумбочки и ложился в кровать. Снова команда «подъем» и так не менее трех раз. Матвею это нравилось. Он всегда одним из первых вставал в строй.

Курс молодого матроса закончился, документы отправлены на базу, и в декабре спортсменов перевели во Владивосток в спортивную роту. Кроме баскетболистов там были боксеры, борцы, лыжники, легкоатлеты. Все они выступали за Тихоокеанский флот в первенстве Вооруженных Сил.

На первенстве же Тихоокеанского флота Матвей играл за свой учебный отряд. Еще в отряде он обыгрывал всех в шахматы и с разрешения Боголюбова записался играть в первенстве Владивостока по быстрым шахматам, что не занимало у него много времени, и он вовремя являлся в роту. Команда флота всегда принимала участие в играх на первенство города по баскетболу и была в лидирующей тройке.  С сентября по апрель Матвей  получил четыре письма от Ани и ждал пятого.

 

 

                               Глава шестая.

 

 

 

 

    Михаил Юрьевич продолжал  морально завоевывать Анну своими заботливыми ухаживаниями. После поездки в Чехословакию  он  еще чуточку приблизил ее к себе.  И теперь держа в памяти поговорку – вода камень точит,-  усилил на нее давление. Его радовало то обстоятельство, что Анне исполнилось восемнадцать лет еще после одиннадцатого класса, девятнадцать в прошлом году, а в этом она заканчивала учебу и получала диплом. В январе Михаил Юрьевич пригласил Анну, вместе со своими приятелями,  в филармонию на концерт певицы Людмилы Сенчиной. В течение февраля и марта холодными вечерами они частенько сидели в восточном кафе, где Михаил Юрьевич в расслабляющей обстановке под влиянием благовоний и душевной музыки угощал Анну  сухими  и красными полусладкими  винами., а потом на такси отвозил домой. В середине апреля у него был день рождения, который по обыкновению праздновался в небольшом уютном ресторане. К этому времени он продумал сценарий вечера и за две недели до праздника пригласил Анну  отметить его в домашней обстановке. Чтобы  осуществить свой план, он позвал на праздник  две пары  надежных приятелей, с которыми ходил на концерт в филармонию, и договорился  о том, что в нужный момент по его сигналу они покинут квартиру. Анна  уже привыкла  к  Михаилу Юрьевичу,  считала его старшим другом  и поэтому  согласилась провести вечер в знакомой компании. К радости юбиляра, которому исполнялось двадцать шесть лет, праздник пришелся на субботу. До обеда он сделал все дела по службе и на своем автомобиле поехал по магазинам закупать продукты и выпивку. К пяти часам с помощью приятелей, которые приехали заранее, праздничный стол был накрыт. Разнообразные холодные закуски, буженина, заливная рыба, овощные и мясные салаты, тонкие ломтики лимона на тарелочке, сухие и полусладкие вина для женщин, коньяк, виски, водка для мужчин и  букет розовых  нежных хризантем притягивали  взгляды и вызывали аппетит. Михаил Юрьевич достал из шкафчика большой медицинский шприц, проткнул им пробку  бутылки с водкой и наполнил. Потом проткнул пробку  сухого вина, выцедил,  взболтал и поставил отдельно.  Веселым взглядом  посмотрел на праздничный стол, похлопал в ладоши и то ли в шутку, то ли  всерьез сказал:

- Я за невестой, а вы включайте телевизор, ждите нас, – и с этими словами скрылся за дверью.

  Первый тост подняли за юбиляра. Второй, за дружную компанию. Третий, за красавицу Аню и ее успешное окончание техникума.  Мелодичная  музыка француза Поля Мориа и других композиторов, записанная  в особой последовательности  на магнитофон, лилась непрерывно и навевала  ностальгические настроения. Аня вспомнила Матвея и с грустью отметила, что никак не может написать ему письмо из - за подготовки к защите диплома и тренировок, которые она реже стала посещать и намеревалась совсем бросить, так как все равно не попадала даже в сборную города для выступлений на крупных соревнованиях. Михаил Юрьевич, конечно же, наливал Ане сухое вино только из бутылки, предназначенной ей, и внимательно наблюдал за ее состоянием. Танцуя,  легонько прижимал ее к себе и наслаждался нежным  запахом юного тела. Вскоре заметил, что она взгрустнула  и вышла из комнаты. Он незаметно подлил в ее фужер с вином еще немного водки. От вина с легким привкусом  спирта Аня довольно сильно захмелела, а когда выпила последнюю порцию, перемешанную с водкой, то почти отключилась, и  Михаил Юрьевич подал приятелям знак рукой. Те быстро собрались и вышли из квартиры. Все шло по сценарию. Он уложил Аню на широкую кровать, предварительно сняв с нее  платье и колготки. Накрыл легким одеялом и ушел в комнату, размышляя о последствиях того, что он собирался сделать. Ловелас не торопился. Он  ласково гладил нежное, податливое тело красавицы и вскоре мягко и почти безболезненно для Анны овладел ею. То ли во сне, то ли наяву она чувствовала на себе какую-то тяжесть и приятную боль. Воскресным утром Анна проснулась, лежа в постели  в одной нижней рубашке, и не могла сообразить, что с ней произошло. Услышала звук льющейся воды в ванной комнате и вспомнила все, кроме того, как она очутилась в постели.  Опомнилась,  встала с кровати и слегка пошатываясь, пошла в ванную. Михаил Юрьевич в домашнем махровом  халате  убирал со стола пустую посуду и относил на кухню. Увидев Анну,  ласково, словно ничего не произошло, сказал:

-Доброе утро Анечка. Полежи в ванной, ополоснись под душем, а я приготовлю кофе.

Лежа в теплой воде и ощущая изменения в низу живота, она поняла, что произошло, и теперь размышляла:

-Не с посторонними же было время проводить. Как это я контроль потеряла. Наверное, что - то подмешал мне. Я ведь этого не хотела. Добился своего и в сторону.  Сама виновата.

Скандалить и возмущаться было бесполезно. После ванны, уже одетая, с тяжелой  головой, она зашла в комнату. На столе стоял фужер с вином, чашка с горячим кофе, печенье, конфеты. Михаил Юрьевич сидел за столом и внимательно смотрел на Анну, определяя ее моральное состояние и ожидая каких - то слов от нее.

-Что вы со мной сделали?- спокойно спросила она.

-Я  хочу, чтобы ты стала моей женой,- удивил он ее этими словами.

-Я люблю Матвея.

-Аня, выпей немного вина и тебе станет легче, а потом кофе.

-Как с похмелья что ли?- иронически спросила она.

- Это проверенный метод. Только надо через не могу.

Анна, морщась, выпила, закусила шоколадной конфетой и сделала глоток кофе.

-Когда заявление подавать будем?-  снова деловито спросил он, хищно блеснув золотой  коронкой.

Анне стало легче, наступило легкое веселье.

-Ох, Михаил Юрьевич. Я понимаю, что нравлюсь вам, но я люблю Матвея. Как я буду смотреть ему в глаза, когда мы встретимся?

-Аннушка, ему служить еще два года. Потом учиться пять лет. Неизвестно, каким он вернется и что с ним будет, это первое. Я ведь не хотел отбивать тебя у Матвея, но Нина Егоровна посоветовала ухаживать за тобой.  Ей Матвей не понравился, хотя он нормальный парень. А я полюбил тебя. Правильно твоя мама говорит. У меня квартира, машина, должность, будем жить отдельно. Я тебя на хорошую работу устрою, даже преподавателем в нашем техникуме. Так что думай, я не тороплю, - убедительно говорил он, чувствуя, что Анна находится в растерянности.

Аня выслушала его и после завтрака попросила отвезти ее домой. Ехали на такси  и молчали, каждый думал о своем. Аня - о предложении  Михаила и, что написать Матвею, а Михаил Юрьевич, удовлетворенный случившимся, что Аня через определенное время согласится с его предложением. Он  решил пока не приставать к ней, чтобы она спокойно все обдумала.

В июне, после   выпускных экзаменов  и получения диплома,  Михаил Юрьевич, с согласия Анны, устроил ее лаборантом в техникуме с дальнейшей перспективой преподавательской деятельности. А пока она взяла положенный отпуск до сентября, опять же раздумывая, ехать ей с  Михаилом к Черному морю или нет. Письмо Матвею решила написать в конце лета.

Провожая однажды Аню до калитки ее двора, они догнали Нину Егоровну. Она шла из магазина с хозяйственной сумкой.

-Здравствуйте, давайте помогу,- обратился Михаил к ней и взял из ее рук груз, в надежде, что она пригласит его в дом.

-Пойдемте с нами Михаил Юрьевич, гостем будете,- с явным удовольствием  ответила она, зная уже, что он устроил  Аню на работу в техникум и пригласил ее отдохнуть на юге. Дома она спросила у Ани:

-Ну, что доченька, едешь ли с Михаилом Юрьевичем на Черное море?

-Да мама, еду,- обреченно ответила она.

-Умница, вы хорошая пара,- и пригласила Михаила  попить чаю.

Во время отдыха на море в поселке «Рыбачье» они жили у одинокой хозяйки в отдельном помещении от остальных квартирантов. С утра, после легкого завтрака, уходили к морю. Возвращаясь к обеду, по пути заходили на рынок и покупали овощи на ужин. Обед за отдельную плату им готовила хозяйка.

Привыкшая к достатку в семье, Аня и с Михаилом была удовлетворена всем. Поэтому, когда Михаил однажды лег к ней на топчан, стал нежить и раздевать, она с легким сопротивлением обреченно отдалась ему. Они все больше сближались, и Аня узнала, что родители его развелись, и мама вышла замуж за любовника, который невзлюбил Михаила. В двенадцать лет он ушел жить к бабушке. Она его прописала, а через четыре года умерла, и  он остался жить один. Конечно же, Михаил не рассказал ей про знакомую компанию молодых фарцовщиков, которая гостила у него постоянно и вовлекла в криминальный бизнес и про все остальное, что случилось с ним потом.

 

 

 

 

 

                               Глава седьмая.

 

         Служба проходила у  Матвея как нельзя лучше. Капитан второго ранга Боголюбов, восхищаясь его прыгучестью, однажды на тренировке сказал:

-Старший матрос Попов, а не попробовать ли тебе выступить на первенстве города в прыжках в высоту за команду нашей спортивной роты. У наших легкоатлетов в команде одни бегуны на длинные дистанции, да кроссмены.

-Можно и попробовать,- ответил он.

-Ты ведь, наверное, раньше прыгал.

-Да, мне принадлежит юношеский рекорд нашего города один метр девяносто пять сантиметров.

-Ну и ладно, я сообщу тебе, когда и с кем поедешь..

Разговор был в начале марта, а соревнование в конце месяца. Матвей прыгнул  на два метра пять сантиметров и выполнил норму мастера спорта по легкой атлетике, заняв второе место. После этого он, кроме баскетбола, выступал на первенстве Вооруженных сил и в прыжках в высоту.

После томительного ожидания в сентябре, наконец, Матвей получил письмо от Ани. Она просто и откровенно, не вдаваясь в подробности, сообщила, что неожиданно попала в ситуацию, из которой невозможно выпутаться и, наверное, выходит замуж. Матвей понял, что «наверное» означает непоправимое в их отношениях. Огорченный этим известием он почти каждый день строил предположения, но потом понял, что напрасно  бередит себе душу, и  ситуацию уже не исправишь. « Жизнь там, где находишься вместе»,- вдруг подумал он, глядя на фотокарточку Ани, которую он получил в первом письме. Прошло несколько месяцев, огорчение прошло, он воспринял ситуацию с Анной как должное, но  любовь к ней  не исчезала. «Поживем – увидим»,- подумал он и с прежним усердием продолжал тренироваться. В марте во Владивостоке проводился турнир памяти  героя гражданской войны  С.Лазо, в котором участвовали сильнейшие команды города и баскетболисты СКА Хабаровск. После одной из напряженных игр  Матвей купил два вафельных стаканчика мороженного и, пока шел от остановки автобуса до помещения роты,  съел оба. На следующий день заболело горло, появился кашель. Он проглотил две таблетки аспирина в течении дня и успокоился, а на следующий день поднялась температура, кашель усилился и пришлось обратиться к лекарю в санчасть. Тот осмотрел его, послушал и направил в госпиталь. С воспалением легких Матвей пролежал там около месяца. Постоянная головная боль, кашель, температура не давали покоя. Таблетки, горячие уколы и другие необходимые процедуры постепенно изгоняли болезнь. После выписки лечащий врач выдал ему больничный лист еще на десять дней и порекомендовал приступить к тренировкам только после обследования у него в госпитале. В конце мая ему дали обязательный для моряков отпуск, который он провел в доме отдыха военных морских сил тихоокеанского флота. После отпуска он прошел обследование в спортивном диспансере по направлению своего врача и начал, осторожно увеличивая нагрузки, тренироваться. До демобилизации оставался год службы.

 

 

                                      Глава восьмая.

 

                                   .

  Националистические настроения и хвалебная пропаганда капитализма покачнули позиции  социалистической системы в Европе, начался ее развал. Чехия отделилась от Словакии. Югославия с военными конфликтами разлетелась на мелкие государства. Михаил Юрьевич чутьем дельца понял, что это же будет и со Страной Советов и начнется капитализация. Не теряя времени он, к удивлению многих, уволился из техникума и через своих товарищей по фарцовке, а также с помощью родного дяди устроился директором универмага с большим ювелирным отделом. Перестройка набирала силу. В конце восьмидесятых годов начались создаваться кооперативы с хозрасчетными функциями. В конце девяносто первого года Страна Советов распалась на отдельные государства. Рыночные отношения в России вошли в силу. Появились ваучеры, очереди за водкой, рэкет, экономический и юридический хаос, многие крупные заводы развалились на цеховые  кооперативы, появились  акционерные общества. К этому времени  Михаил Юрьевич с Аней прожили в браке три года. Помощь Анатолия Ивановича ему была уже не нужна, завод хирел, а тесть вышел на пенсию.  Михаил Юрьевич энергично покупал за дешево ваучеры. После акционирования универмага он постепенно скупил большинство акций и стал хозяином магазина. Затем за копейки приобрел полуподвальное помещение, отремонтировал его и открыл ломбард. Детей у них не было потому, что  Михаил Юрьевич вообще изначально не хотел их иметь, а в такое бурное время и подавно. Анна почувствовала, как изменилось в худшую сторону  отношение мужа к ней после выхода отца на пенсию. Михаил занимался бизнесом, Анна преподавала в техникуме и теперь они никуда не выходили вместе, даже в кафе. Через общих знакомых она постепенно узнавала о нем все больше и больше. Узнала, что он занимался фарцовкой и теперь  использовал этот опыт уже легально в своем магазине. Значит,  он наверняка занимается и нелегальным бизнесом. То, что он игрок в карты на деньги и посещает сауны с вызовом девушек, тоже ей стало известно. Она все чаще и чаще с грустью вспоминала  Матвея и с тревогой думала о встрече с ним, понимая, что любит его.

  

                                              -!-

 

 

     В августе, за месяц до приказа министра обороны о демобилизации, Матвея отправили на базу приписки. Спортивные роты в армии не существовали. Все спортсмены были оформлены по частям или морским базам, а в спортивное подразделение направлялись в командировку, поэтому демобилизоваться надо было с места настоящей службы.

-А-а, пан спортсмен прибыл, - не очень дружелюбно, дребезжащим голосом,  встретил Матвея командир роты капитан третьего ранга Крыжовец, маленький,  худенький, рыжий и с веснушками на узком лице. Прямой морщинистый нос, узкие губы, немного выдающийся вперед подбородок, бритые щеки, большие уши с морщинистыми мочками выдавали в нем взрослого мужчину. Морская фуражка не соответствовала его голове, шинель была впору.

-Так точно, капитан третьего ранга. Старшина первой статьи Попов прибыл для прохождения дальнейшей службы. - ответил Матвей.

-Давай устраивайся, ищи свободное место в баталерке, а завтра в наряд.

И служба у Матвея началась:  сегодня наряд на камбуз, завтра в караул, потом дневальным, и другие хозяйственные работы заполнили его дни. В сентябре вышел приказ министра обороны, и Матвей обратился к командиру роты с просьбой о ходатайстве у командира базы о демобилизации его, как студента.

- Старшина первой статьи Попов, вы почти три года бегали, прыгали в свое удовольствие, а теперь извольте послужить отечеству до последнего,- визгливым голосом ответил командир. Это означало, что Матвея отпустят в последней партии, вместе   со злостными  нарушителями дисциплины. Терять было нечего и у Матвея невольно вырвалось:

-Ох, и сука же ты, капитан.

-Ладно,  сука так сука,- как то даже обрадовался Крыжовец.

На следующее утро,  на разводе он объявил Матвею десять суток ареста с пребыванием на гауптвахте, что давало возможность командиру роты с чистой совестью отправить Попова домой в последнюю очередь.

 

 

                                   Глава девятая.   

 

 

 

 

В середине ноября Матвей вернулся с военной службы в родной город, явился в институт и зашел к декану. Тот велел сдать академическую справку секретарю, взять направление в общежитие и начинать учебу. Вадим Викторович обрадовался возвращению Матвея. С ним теперь можно было выигрывать любые соревнования по баскетболу, а когда он узнал, что  Матвей мастер спорта по прыжкам в высоту, то спросил:

-Не переметнешься ли ты в легкую атлетику?

-Нет, конечно, Вадим Викторович. Мне баскетбол по душе,- успокоил он тренера.

Началась напряженная учеба со сдачей зачетов за пропущенный наполовину семестр. За девять суток езды в поезде Владивосток –Москва, Матвей передумал о многом. Он верил, что Анна любит его, но решил не искать   ее, а положиться на судьбу,  Хотелось увидеться с Женькой Макаровым, но его на лекциях не было. Видимо его забрали в армию с места работы, и он не сумел получить академическую справку. За полтора месяца Матвей сдал все хвосты, и учиться стало легче. В конце декабря товарищи по комнате предложили ему  пойти в филармонию на новогодний вечер.

-Что- то настроения нет, да и надеть мне нечего,- отказался он.

-Нашел о чем беспокоиться,-  зашумели ребята и вышли из комнаты. Минут через десять вернулись с белой рубашкой и серым пуловером.

-На, примерь.

В начале был небольшой концерт артистов филармонии. Матвей в расслабленном состоянии в полутьме зала смотрел и слушал выступление артистов, танцоров и ведущих. Воспоминания нахлынули на него и в какой - то момент ему стало грустно от мысли, что нет рядом Женьки, Сани Бусоргина и что он никогда не увидит Бориса, который замерз пьяным в заречном парке в новогодние праздники. И, конечно же , он постоянно думал об Анне, не веря тому, что она перестала его любить.  Она написала, что попала в неприятную ситуацию, из которой ей  не выпутаться. « Но, наверное, возможно»,- надеялся Матвей. Представил лицо Анны, ее серьезные глаза и душа всколыхнулась от любви к ней. После концерта ведущие пригласили желающих на танцы. У Матвея не было настроения знакомиться с девушками,  и он решил пойти на большой балкон, чтобы оттуда понаблюдать за веселой толпой, послушать  музыку эстрадного оркестра. Из полутьмы балкона  Матвей, облокотившись на широкий барьер,  смотрел на танцующих. Под медленную музыку взрослые дяди и тети  топтались почти на месте, а молодежь дергалась и извивалась, как могла, в непонятном танце, похожем на твист. Матвей сначала не поверил, но приглядевшись, узнал стоявшую около окна зашторенного зеленой занавеской Анну, одетую в красивое розового цвета платье с небольшим декольте. Рядом стоял  молодой человек с девушкой. Они о чем - то говорили, оглядываясь по сторонам. Матвей с волнением смотрел на них и когда убедился, что Анна одна поспешил вниз, боясь потерять ее в толпе. В это время оркестр замолк, музыканты пошли отдыхать, и заиграла музыка мощного проигрывателя, но народ не спешил танцевать, всем хотелось под оркестр. Никаких мыслей в голове у Матвея  не было, только желание подойти к Анне. Он прошел через зал, обходя несколько танцующих пар, и остановился    невдалеке сбоку от Анны, намереваясь под музыку оркестра  пригласить ее на танец. Он не мог отвести от нее взгляда. Она почувствовала это и повернулась в его сторону. В это время оркестр заиграл, и Матвей подошел к  Ане, которая сразу узнала его и замерла бледная, как статуя. Словно  незнакомую девушку, он пригласил ее на танец. Она, протянула  ему руку, и неотрывно глядя на него, спросила:

-Ты когда вернулся?

 Матвей  не ответил. Нежно обнял ее и в свою очередь спросил:

-Почему ты одна?

-Я с друзьями,- сказала она, и Матвей почувствовал  волнение в голосе и дрожь в ее теле.

-А муж где?- напрямую спросил он.

-Муж занимается бизнесом, у него много дел, а сейчас он тоже отдыхает и ему не до меня,- с равнодушным спокойствием ответила она, и Матвей понял, что Анна в этот вечер свободна. Обоим хотелось сказать друг другу многое, объясниться как первый раз в любви, им было уже не до танцев.

-Пойдем гулять, я провожу тебя,- попросил он, и Анна покорно пошла одеваться. Матвей  быстро нашел своих приятелей и предупредил, как было у них заведено в общежитии, чтобы они  переночевали в другой комнате. Ребята сразу заметили, что Матвей очень взволнован и поняли  его намерение. На улице было холодновато для прогулок. Они шли, не замечая прохлады, и Анна, не оправдываясь, рассказала  Матвею о том, что произошло с ней после его отъезда в армию.

-Сам понимаешь, он как наш знакомый начал меня приглашать в кино, в филармонию. С посторонними мне ни к чему было знакомиться, и я иногда принимала его приглашения. Он  знал, что мой папа директор и сначала решил меня использовать, а потом и папу в своих карьерных целях. В сентябре он пригласил меня и своих друзей, с  которыми он меня познакомил в филармонии к нему на день рождения. Что - то он подмешал в сухое вино, и я отключилась. А на утро предложил выходить за него замуж. Я не знала, что делать, и перед тобой было стыдно. А тут еще мама все время его нахваливала и подталкивала выйти за него. Потом, когда начался развал завода и папа ушел на пенсию, Михаил занялся  бизнесом и наверняка еще криминальным и папа ему стал не нужен. Он   ходит  по ресторанам без меня, посещает сауны  с девицами по вызову. На меня совсем не обращает внимания, и  я рада,  что он не пристает ко мне.  Все это время я любила тебя,  вспоминала и терзалась от того , что так получилось. А ты меня не разлюбил, простишь меня?

Матвей обнял ее, поцеловал в губы и сказал:

- Конечно, люблю. Я верил, что мы будем вместе. - И тут же обуреваемый желанием, он решительно сказал:

-Пойдем ко мне в общежитие.

Утром тридцатого декабря им обоим некуда было спешить, и поэтому Анна осталась у Матвея на всю ночь.

В зимние каникулы студенты разъехались по домам, общежитие затихло. Матвей  остался один в комнате. Аня после работы  каждый день приезжала к нему и оставалась до утра. За эти дни они все сказали друг другу и договорились, что им делать  дальше.

 В конце января Анна простудилась, заболела  воспалением  легких и слегла в больницу. Михаил Юрьевич с детства боялся ходить по больницам,  к тому же  дел было много,  и  к Анне он уже остыл,  поэтому и не навещал ее. Матвей же через день - два ездил к ней, встречался с любимой, радовался ее медленному выздоровлению. После выписки Анна переехала  к родителям. Она не могла  жить с Михаилом в одной квартире, да еще после встречи с  Матвеем. Родители этому не удивились. Отец быстро понял двойную натуру Михаила, а Нина Егоровна тогда, когда зять перестал к ним заходить после выхода Анатолия Ивановича на пенсию. Матвей пока не решался заходить к Анне домой, ждал, когда Аня все расскажет отцу с матерью про него и их намерение быть вместе. В середине февраля, еще слабую после болезни, Анну продуло на сквозняке, и она вновь слегла в больницу с пневмонией. Снова Матвей  почти каждый день ездил к ней. Недели через три, выходя от Анны, в коридоре встретил Михаила.

-А-а, шахматист,- иронично произнес он, глядя снизу вверх на Матвея. Тот, проходя мимо, тоже с иронией спросил:

-Решил, наконец - то проведать?

-Да нет, не проведать. Вот подал на развод, несу бумагу подписать на согласие.

Они остановились. С чувством превосходства Михаил сказал:

-Теперь твоя очередь пользоваться ею, ты первый в шахматах, а я первый в жизни,- и он снисходительно задиристо похлопал Матвея по плечу ладонью. Видя его наглую улыбку с золотой коронкой во рту и холодные глаза дельца, Матвей не сдержался и коротким прямым правой  ударил его в квадратное лицо. Михаил отшатнулся, испуганно отступил назад, достал платок и, зажав нос, глухо произнес:

-Ты это зря. Мы тебя бить не будем. Я освидетельствую побои здесь же в больнице, а ты мне заплатишь денежки.

Он спрятал окровавленный платок в карман, выжидающе посмотрел на Матвея и продолжил:

-Если не заплатишь, то подам заявление в прокуратуру, где ты сам знаешь, кто у меня работает. Жди сообщения, я скажу сколько.

С этими словами он скрылся в палате. Матвей не ожидал такого поворота и выходя на улицу подумал: «Интересно, сколько эта деловая сволочь запросит. Не зря у него кличка «Бульдог». Придется  платить. Он ведь не шутит. Поделом  ему. Любой мужик на моем месте так же поступил бы.

Через два дня в институте на перемене к нему подошел незнакомый юноша и сказал:

- Михаил Юрьевич назначил сумму полмиллиона и велел через две недели явиться в кафе «Улыбка» к десяти  утра.

Денег у Матвея не было, и он вспомнил про свою заначку – кусочек золота величиной с бобовое зерно. С грехом пополам взвесил его, оценил по курсу советских денег и перевел на гайдаровские миллионы. Получилось немного больше. Аня  подписала бумагу на согласие развестись и теперь с радостью встречала Матвея, не подозревая, во что влип ее любимый. В назначенное время Матвей  явился в кафе. «Бульдог» сидел за круглым столиком в конце небольшого зала и пил кофе. Посетителей было мало. Матвей купил чашку кофе с молоком и сел напротив.

-Принес?- спросил Михаил.

-У меня нет таких денег,- ответил Матвей. Достал кошелек, положил золото в его  пустую чашку и придвинул к нему. Матвей заметил, как загорелись глаза Бульдога при виде зернышка и ждал. Тот,  внимательно разглядывая золото, поднял брови и спросил:

- Ворованное не берем, оно должно быть чистым. Откуда взял?

У Матвея была заранее заготовлена версия, и он рассказал:

-По тревоге ловили беглого матроса, который в карауле застрелил старослужащего за то, что тот вымогал у него деньги, постоянно приставал и бил. Матрос этот охотник с Сахалина и пробирался в тайгу, где его наверняка не поймали бы. Шли, шли устали. На берегу мелкой каменистой речушки сели отдохнуть. Я пошел вдоль пологого берега прогуляться и вдруг что - то блеснуло. Наклонился, а там вот это прямо на виду. Вот и все. Здесь как раз на полмиллиона, даже немного больше.

-Ладно, поверю, принято,- повеселевшим голосом сказал Бульдог, положил золото в свой бумажник и добавил,- извини за грубость, мы квиты.

    После выписки из больницы лечащий врач продлил Анне еще на неделю больничный и посоветовал:

-Хотя на улице не зима, но не переохлаждайтесь, берегите себя, вам надо восстановить силы.

Матвей привез Анну домой на такси, и они вместе зашли в квартиру. Родители встретили  его доброжелательно, уже зная о том, что Анна разводится с Михаилом и  выходит замуж за Матвея. В апреле Матвей на правах законного супруга Анны переехал к ее родителям. Жизнь вошла в спокойную колею: Анна преподавала в техникуме, Матвей учился. Зарплаты и маленькой стипендии им хватало, но мысль о том, что он по сути иждивенец не давала покоя

 

 

                                                     -!-.

    В летние каникулы Матвей поехал в детдом. Дарья Семеновна и воспитатели встретили его приветливо. Порадовались за него узнав ,что он учится в институте. Через два дня, обвыкнув в гостях, Матвей с большой спортивной сумкой, в которой уместилась лопата с коротким черенком, солнечным утром отправился за город. Шел и вспоминал то лето, когда они жили пионерским лагерем в ярмарочных  помещениях из досок, питались в большой столовой с земляным полом, стреляли из самодельных луков по мишеням и птицам, облазали все окрестности и добрались до истока Белой речки. Вскоре он повернул на проселочную дорогу,  прошел мимо садовых участков и свернул к высоким холмам, где было заветное место. Через два километра он подошел к  каменистому обрыву и спустился к речке. Вода переливалась мелкими солнечными бликами. Матвей огляделся вокруг, достал лопату с алюминиевой сковородой и принялся за дело: копал, промывал и в том же месте нашел такого же размера кусочек золота, потом еще один, только другой формы. «Рудное золото»,- вспомнил он рассказы сибирских промысловиков, укладывая дрожащими руками инвентарь в сумку.

 Осенью он намеревался съездить в Москву и сбыть золото за свою цену.  На вырученные деньги  и стипендию можно было спокойно учиться. Да если еще устроиться сторожем в школу, то совсем будет хорошо.

    Наконец наступил ноябрь. День единства пришелся на воскресенье и все отдыхали три дня. Матвей сказал, зачем он едет и успокоил встревоженную Анну. Ярославский вокзал. Перед выходом на перрон Матвей надел поверх черной спортивной куртки синюю ветрозащитную , и застегнул замок до подбородка. Приготовил другого цвета и формы спортивную шапочку. Цветной целлофановый пакет засунул в карман. С пассажирами своего поезда, обходя назойливых таксистов, дошел до привокзальной площади, где  народу было так много, что Матвей постоянно натыкался на  спешащих  по своим делам людей. Он бродил между Ярославским и Ленинградским вокзалами, оглядывал  торговые ларьки, слушал призывы по диктофону на автобусную экскурсию по Москве и искал глазами предполагаемых скупщиков. Наконец заметил молодого мужчину, который временами распахивал полы зимней куртки, предлагал и спрашивал о чем-то встречных людей. Матвей подошел поближе, понаблюдал и увидел: мужик скупал ордена, кресты, старинные монеты и под этим прикрытием наверняка золото. Чтобы не тянуть время, он спросил у него про золото.

-Сколько и где взял?- был вопрос.

Матвей коротко рассказал ту же версию, что и Бульдогу. Достал кусочек и показал.

-Сколько просишь?- наметанным взглядом определил примерный вес кусочка мужчина.

-Меньше чем оно стоит, полмиллиона,- ответил Матвей.

Сделка состоялась, и Матвей быстро нырнул в метро станция «площадь Комсомольская». На ходу снял ветровку с шапочкой, засунул в пакет, надел другую и вышел обратно. Спокойно дошел до касс Ярославского вокзала и встал в очередь. Все обошлось.

 

                                                     -!-     

 

 

 

В декабре этого же года   Михаил Юрьевич приехал в Москву по делам и заодно  повидаться со знакомыми  специалистами по золотому бизнесу, которые   посещали уютное кафе с отдельными кабинками, легкой музыкой, вкусной едой  недалеко от Красной площади. Там они ели, пили, вели  беседы о золоте, договаривались о купле, продаже. Потом, кто хотел, ехали к знакомому хозяину сауны и продолжали отдыхать по полной программе.

 Михаил не спеша зашел в зал и сразу увидел Мирона за дальним столиком, скупщика и нелегального торговца золотом с площади трех вокзалов. Подошел к нему с приветствием, сел напротив и, заглядывая в меню, спросил:

-Как дела на трудовом фронте?

Мирон  посмотрел  на него серыми глубоко сидящими глазами , налил себе и Михаилу коньяку и с улыбкой старого знакомого ответил:

-Трудимся помаленьку.

Выпили за успехи.

-  Рыжье есть?- спросил Михаил.

Мирон подождал, пока Михаил сделает заказ у подошедшего официанта и ответил:

-Есть немного.

Достал кусочек золота, приобретенного у Матвея, и положил в чашку. Михаил посмотрел, подумал и спросил:

-Ты не помнишь того, кто продал и что он тебе говорил?

-Сказал, что во время службы на Дальнем востоке искали сбежавшего матроса  в тайге и там, в речке нашел.

-А как он выглядел?

Мирон сморщил высокий лоб, подняв густые брови и как смог, описал:

-Высокий такой, стройный. Лицо слегка продолговатое, нос прямой. Шапочка спортивная на лоб натянута. А что?

-Да так, ничего. За сколько отдашь?

-Шестьсот пятьдесят тысяч.

-Не дорого?- попытался сбить цену Михаил.

-Ну, ты Бульдог даешь. У тебя с него будет большой навар, а я купил за полмиллиона.

-Хорошо, я согласен.- Михаил наполнил рюмки, отсчитал деньги, положил золото в бумажник, и они выпили. Сидели, говорили, а Михаил размышлял: «Парень не промах, наврал  мне про Дальний Восток, где- то в другом месте добыл золотишко. А где?»

Пока ели, пили ,Михаил соображал, как выследить Матвея и узнать, где тот достает золото, а потом упрятать его на несколько лет за нелегальную торговлю драгоценными металлами. Он чувствовал, что Матвей через год снова приедет в Москву сбывать золото. Тут его и должны накрыть с поличным  дружки  Мирона из железнодорожной милиции.

 

 

 

                               Глава десятая.

 

 

 

Прошли новогодние праздники, зимняя сессия, каникулы. И холода отступили. Быстро пролетел апрель с теплыми ветрами и буйным водоворотом. В мае Анна забеременела. Родители были рады. Матвей пообещал Анне, что в августе устроится ночным сторожем в школу, последний раз съездит в Москву и денег им хватит на жизнь даже без помощи родителей.

Успешно сдав теорию и практические зачеты в спортивном лагере, в июле  Матвей  снова поехал в город своего детства. Михаил Юрьевич послал своего человека проследить за ним. Человек этот доехал в одном автобусе с Матвеем до города, устроился в гостиницу и  с утра стал караулить  его около детдома. Матвей  на следующий же день пошел с сумкой за город и следом человек  в ста метрах от него с биноклем на шее. Матвей копал, а человек с вершины холма из- за куста наблюдал в бинокль. Потом не спеша пошел обратно в город. Пообедал, выписался из гостиницы, купил билет в областной центр и уехал. Матвей ходил за город через день. В садах народу было очень мало, а около истока и вовсе никого. Он чувствовал, что ищет золото в последний раз и поэтому перемыл водой в сковородке, сколько мог песка с мелкой галькой. В итоге набрал девять горошин и, завернув золото в тряпку, опустил его в термос с ключевой водой. Дальше искать вручную было бесполезно,  только ковшом экскаватора.

Шел обратно и думал: «Может сдать золото в банк, так мало дадут денег, а когда узнают, где добыл, будут экскаваторами ковырять и погубят речку. Уж лучше поеду в Москву, продам один кусочек, и ладно будет, а остальные оставлю до лучших времен. Черт те, что творится в стране: коммерсантов под видом сторожей  обирают, кто отказывается,- жгут ларьки и киоски, кругом рэкет, стрельба между группировками за жирный кусок. Что дальше будет, неизвестно»?

 В августе Матвей устроился сторожем в школу. В октябре купил билет на ноябрьские праздники  в Москву. Анна была в декретном отпуске, волновалась и отговаривала Матвея от поездки, но он убедил  ее ,что  надо иметь запас денег для непредвиденных покупок. В день отъезда приготовил, как и в первый раз, ветровку с шапочкой. На автобусе доехал до вокзала и сел в вагон фирменного  поезда, на который уже объявили посадку. Сидел и прислушивался к своему внутреннему состоянию. Легкая тревога наполняла грудь, а при мысли о золоте сердце тревожно екнуло.

-Обойдется,- успокоил он себя.

Ночь прошла в тревожном сне. Утром Матвей надел синюю ветровку и вышел из вагона. Пасмурно.  Снова легкий холодок и лужи затянутые льдом, редкие снежинки кружат в воздухе и множество людей, как муравьи снуют повсюду. На старом месте заметил другого мужчину, который изредка распахивал полы черной куртки. Матвей подождал немного и направился к нему с мыслью: «Хорошо, что другой, можно эту же историю рассказать». Мужчина тоже спросил, откуда золото. Матвей  рассказал. Во время обмена к ним сзади незаметно и быстро подошли два милиционера и схватили Матвея за локти со словами: «Ты чего обманываешь мужика»!? Мужчина тут же моментально растворился в толпе. Матвей с фальшивыми деньгами в руке от неожиданности попытался вырваться, но  поскользнулся  на мерзлом асфальте, упал и потянул за собой одного из них. Тот тоже упал и неловко ударился лицом о землю. Матвея увели в отделение милиции на Ленинградском вокзале. С ужасом и недоумением он услышал во время допроса обвинение в попытке всучить мужчине фальшивые деньги за медаль, сопротивление сотрудникам милиции при исполнении служебных обязанностей и нанесении сержанту средней тяжести вреда здоровью.

-А может быть у него сильное сотрясение мозга от твоего удара. Тут тебе светит до пяти лет колонии,- сказал начальник отделения.

Матвей понял, что не выкрутится. Он не слушал милиционера, а горестно думал о том, что Анна на седьмом месяце беременности и зря он ее не послушал, сдал бы золото в банк, учился, работал, ждали бы ребенка, жили бы спокойно, а теперь – года на два в колонию, какой удар для Анны, Анатолия Ивановича, Нины Егоровны.

 Пока шло следствие, потом суд, прошел декабрь.

Осудили его на три года  и отправили на север Вологодской области.

Пока  везли к месту поселения, он вспомнил детдомовскую жизнь и ребят, которых за воровство и постоянные драки отправляли в детскую колонию. Один из них, Сашка  Вопилов, перед отправкой озвучил поговорку – от сумы, да от тюрьмы не зарекайся и сказал Матвею:

-Ты и так уже нищий, тюрьмы тебе еще не хватает.

 

 

 

 

                          Глава одиннадцатая.

 

 

 

 

«Три года не пять лет»,- успокаивал себя Матвей, шагая январским солнечным днем по зимней дороге  в строю таких же заключенных к железнодорожной платформе, которая находилась в километре от лагеря. Там  его бригада лопатами грузила уголь в самосвалы. Оттуда уголь развозился в рабочий поселок, который находился в трех километрах от лагеря и в лагерную кочегарку. Кочегару  каждое утро на разводе бригадир  направлял одного человека в помощь. Через две недели очередь дошла до Матвея. По чистому снегу он дошел до котельной, где под большим навесом находилась груда угля, и снег почернел от угольной пыли. Подошел к небольшим деревянным воротам кочегарки,  открыл маленькую дверь в одной из створок и зашел  вовнутрь. Маленькое окно и одна лампа тускло освещали помещение. В закопченной куртке, с красным лицом  без шапки кочегар сидел на табуретке за деревянным, темным от копоти столом и пил чай.

-Кто таков? Как зовут?- не здороваясь, спросил он  каким - то давно знакомым голосом. Матвей медленным шагом приблизился к нему и, вглядевшись в кочегара, сказал:

-Привет « отличник».

Тот встал и, глядя на Матвея снизу вверх, а был он ниже среднего роста, спросил:

-Матвей Попов, ты  что ли?

-Я, Витька, я.

Виктор Коновалов, знаменитый детдомовский вор по кличке «отличник», широко улыбнулся, обнажив коричневые от чифиря зубы, протянул  Матвею руку и, пока тряс ее в рукопожатии, все удивлялся:

-Вот это встреча того сего. Как это тебя занесло сюда?  Присаживайся, рассказывай.

И пока Матвей садился на вторую табуретку, Виктор, как бы рассуждая, спросил:

-Сколько же лет мы не виделись того сего?

-Я в восьмом классе был, когда тебя в колонию отправили. После десятого проучился два года в училище, три года в морфлоте отслужил, да два года в институте отучился и получается девять лет, с небольшим,- подсчитал Матвей.

-Да, точно девять лет того сего, – подтвердил Виктор и предложил,- чифиря хочешь?

-Нет, спасибо,- отказался Матвей.

-Я попью, а ты расскажи, за что сюда попал.

Матвей  не собирался откровенничать, говорить о золоте и сказал просто:

-В Москве на вокзале подрался с милицией.

-Во, даешь, как это ты умудрился, того сего. Ты ведь такой правильный всегда был.

Матвей понял – надо рассказывать все как есть, а то запутаешься, Витька поймет, и доверия не будет.

-Ладно, слушай,- и Матвей рассказал Виктору все, что произошло с ним после училища и до сего  времени.

-А как ты узнал, что Бульдог тебя подставил?

-Аня  в первом же письме сообщила : Бульдог позвонил ей и рассказал  о том, как  он меня посадил в доказательство того, что он хозяин жизни, он первый, а  я второй. Похвастался, что знает заветное место. Золота он там не найдет, я все изрыл, надо экскаватором, но туда такая махина не заедет.

Матвей помолчал немного и с усмешкой сказал:

- Натура у него такая вредная. Хорошо, что я ему по морде врезал.

-Да, нехороший он человек, этот Бульдог.  Правильно, что ударил, но для него этого мало, надо серьезней  наказать,- ответил Виктор, допил чифирь и сказал,- давай поработаем того сего, а потом поговорим.

Он открыл одну створку ворот. Матвей вышел, нагрузил совковой лопатой уголь в тачку и повез к топке. Виктор умело скидал уголь в топку, попросил привезти вторую. Скидал, захлопнул чугунную дверцу и поглядел на термометр.

-Так, ты говоришь, он в карты любит играть на деньги?

-Да, Аня про его порочные увлечения мне в том же письме написала.

- Слушай сюда. Ты случайно попал на зону, а я постоянно ее посещаю. Месяц, полтора на свободе, потом украл,  лохов в карты обыграл и снова на нары, так все девять лет. Времена изменились. Некоторые наши бизнесменами стали, отчисляют в «общак»  определенную сумму, того сего. А Бульдог, как я понял, бизнесмен не наш, раз у него дядя милиционер. Значит крыша у него ментовская, а с нашими ребятами, после недолгой разборки, договорились не  мешать друг другу.  Они тоже правила соблюдают, если в карты проиграл, то отдадут, того сего.  Я ведь  хорошо учился в школе. Пора делом заняться. Задумка у меня есть. Помнишь Егора Смирнова? Он на два года раньше из детдома ушел в речное училище, потом тоже спортивный факультет закончил, массажистом стал. У него какая-то способность есть, ладонями диагностику делает. Прозвище получил «массажист». Так вот, мы с ним встретились на пересылке и играли в карты в очко. Обчистил меня до голой нитки, того сего. Слушай дальше. Мне осталось три месяца отсидеть, в конце апреля освобожусь. Найду Егора, все расскажу про тебя и Бульдога, как он тебя обидел. Я ведь вор авторитетный. Мы  Бульдога в карты обчистим, знаю я эту картежную страсть, все будет по понятиям. А тебя вместо меня, как –то бы, кочегаром устроить, того сего.

Виктор  замолчал и задумался. К обеду подошел бригадир узнать, как дела у Попова.

-Слышишь, Миклуха,- позвал его Виктор. Бригадир обернулся.

-Этого пацана не обижай и другим годкам передай. Это «Поп», мой детдомовский дружок. Понял, того сего.

-Понял «отличник», понял.

-Сделай так, чтобы он постоянно работал у меня.

-Хорошо понял,- ответил бригадир и увел Матвея на обед.

В конце дня Матвей наивно спросил у Виктора:

-Откуда чай берешь?

Тот не удивился вопросу, откуда новичку знать все нюансы лагерной жизни, и ответил:

-Ко мне заходит иногда начальник охраны старшина Макаров. Его с севера из погранвойск в наказание сюда перевели. Хороший мужик, душевный. Да, кстати, он наш земляк и детдомовец к тому же.

-Сдружились что ли?

-Ну да, однажды разговаривали по душам. Так вот, ему из поселка ребята, которые на химии, приносят все, что можно. Водку нельзя, а крепкий чай я употребляю, того сего.

-А он случайно в железнодорожном училище не учился?

-Да, он говорил, что учился и перед армией работал месяца два. А потом остался на сверхсрочную службу.

-Звать не знаешь как?

-Евгений.

У Дмитрия  поднялось настроение.

- Когда он к тебе заглянет?

-Да уж давненько не  заходил, видно в отпуске был или в командировке. Будем ждать, не искать же нам его, не положено. А чего ты встрепенулся того сего?

-Я с Женькой Макаровым учился в училище, потом вместе поступили в институт. Он ушел служить в армию и с тех пор мы не виделись

-Так это он и есть, ну все сходится, что ты сказал.

      Стечение обстоятельств позволило встретиться трем детдомовцам  в одном месте, а провидение словно решило помочь ребятам наказать зло в лице Бульдога и восстановить нарушенное равновесие между добром и злом.

             Второе  письмо Матвей написал, не задерживаясь, и с нетерпением ждал ответа, хотя знал, что его долго не будет из за родов. В начале марта пришло долгожданное письмо. Анна писала, что родилась девочка, и пусть Матвей сам даст ей имя, родители согласны. Они  с пониманием отнеслись к случившемуся с ним, рады внучке и в семье все хорошо.

Старшина Макаров по возможности заходил проведать своих приятелей, и во время коротких встреч они обговаривали, каким образом после освобождения Виктора перевести Матвея на его место. Время ожидания прошло быстро. В начале мая Матвея  назначили кочегаром, но отопительный сезон закончился и  его стали направлять  на различные работы внутри зоны: на кухню и в столовую, банщиком, дворником и другие подсобные работы. Настроение Матвея вошло в рабочую колею. Радовали известия из дома. Анна подробно описывала семейную жизнь и все изменения у Насти, которая все больше стала походить на бабушку.

 

 

                                           !-!-!-!-!-!-!-!

 

       

          Витька  Коновалов освободился, как и положено, в конце апреля. Пока добирался до города П., долго размышлял о своем будущем. План его был такой: найти Егора  Смирнова и с его помощью  втянуть  Бульдога в большую игру, предварительно познакомившись с его окружением и изучив все пагубные привычки. Обчистить его, сколько можно. Рассчитаться с Матвеем и самому заняться бизнесом. В городе он нашел свою давнюю знакомую и остановился на время у нее. Приоделся, и через два дня поехал к Анне  по адресу, который ему дал Матвей. У калитки с кодовым замком набрал номер квартиры и на вопрос: «Кто там»? ответил:

-Товарищ от Попова Матвея.

Анна посмотрела в окно и попросила Нину Егоровну открыть дверь.

Виктор зашел в квартиру, поздоровался и представился. Потом   минут за десять рассказал Анне про встречу в колонии с Матвеем, про Макарова и про  то, что старшина поможет Матвею с условно досрочным освобождением. Анна неотрывно глядела на невысокого парня с темным налетом на зубах, слушала, думала  о Матвее, и первое неприятное впечатление постепенно исчезло. Виктор закончил говорить, извинился и, попрощавшись, вышел. С  неделю он наслаждался вольной жизнью, попутно встречаясь со старыми приятелями, которые частично стали бизнесменами и играли больше в преферанс. Через них он  узнал  необходимые сведения о бизнесе Бульдога, его  пристрастиях и с удовлетворением отметил, что тот  не бросил своего увлечения играть в очко. Потом с их же помощью он познакомился с компанией Бульдога и несколько вечеров играл с ними в карты. Когда понял, что пришло время действовать, тогда и  поехал в районный  город областного подчинения, где Егор Смирнов имел свой оздоровительный комплекс.   Встреча была неожиданной для Егора.  Он принял Виктора доброжелательно,  как брата по сиротской доле. Виктор рассказал все о Матвее и его судьбе, попросил помочь обыграть Бульдога, который заслуживал наказания именно таким способом.

-Конечно, помогу, детдомовцев  в беде нельзя оставлять,- согласился Егор. После ужина они  долго еще вспоминали детдомовскую жизнь и разные судьбы своих товарищей. Особенно запомнился им старшеклассник Семен Одегов своим спокойным, невозмутимым характером, который попал в детдом из Ленинграда. На ужине, когда в тарелке лежали по шесть штук печенья на каждого, Семен съедал одну - две  и выходил из - за стола. Ребята с недоумением смотрели ему вслед, а потом делили  остатки поровну. Он никогда не дразнил и не обижал младших ребятишек, за что и был авторитетом и примером для них.

 К этому времени появились сотовая связь и первые мобильные телефоны у зажиточных, продвинутых граждан. Виктор записал номер телефона Егора, мечтая приобрести свой, и договорился о том, что в нужное время позвонит и вызовет его на игру.

                                      !-!-!-!-!-!-!-!

 

 

 

Летом, в свободное от работы время, заключенные играли в баскетбол на первенство лагеря. Матвей подходил к площадке, наблюдал за игрой  и даже  не думал о том, чтобы попроситься у бригадира сыграть за свой отряд, Мысли его были об Анне и дочери. Он перестал думать о своей ошибке, смирился со своим положением, и только тоска легким туманом тревожила его душу. Он думал о том, как добиться досрочного освобождения с помощью Жени Макарова, который обещал всячески помогать ему в этом. Однажды, когда Матвей в очередной раз смотрел за игрой, к нему подошел Евгений и сказал:

-Смотрю,  у тебя нет никакого желания играть.

-С кем тут играть, дворовые команды, только баловаться,- грустно ответил Матвей.

-Знаешь, а у меня мысль возникла на днях. Ты должен играть за свою команду. Покажешь настоящее мастерство, прыгучесть и о тебе заговорят в лагере. У меня скоро отпуск. Я заеду в областной город, поговорю с тренерами команды «Динамо», которая играет в первой лиге и тебя могут перевести в город. Ты ведь и там будешь лучшим игроком, но ты « зек». Тебе могут даже фиктивное досрочное сделать, и будешь свой срок тянуть на спортивной площадке, а не в кочегарке.

-Фантастика какая-то,- удивился Матвей.

-Фантастика не фантастика, а я думаю, это возможно. Времена изменились, рыночные отношения, демократия,  откаты и прочие юридические моменты могут дать эту возможность. Я думаю, стоит попробовать.

-Ладно, давай попробуем,-  согласился Матвей,  не до конца уверенный в этом.

Вечером Матвей поговорил с бригадиром и на следующий день вышел играть на площадку за свой отряд. Даже находясь не в лучшем спортивном состоянии, он выделялся среди всех мастерством, а его броски сверху одной рукой в кольцо приводили в восторг зрителей и игроков.

Макаров уехал в отпуск, а в конце  июля приехал второй тренер «Динамо» и посмотрел игру с участием Матвея. К этому времени тот был в хорошем спортивном состоянии  и свободно забрасывал мяч в корзину двумя руками сверху. Тренер тоже удивился и уехал с непременным намерением заполучить этого заключенного в свою команду. В сентябре Матвея перевели в областной центр, где вопрос об его участии в играх за команду «Динамо» был решен. Все получилось так, как предполагал Женька Макаров.

 

 

                                      Глава двенадцатая.

 

 

  После поездки к Егору Виктор регулярно приходил играть в карты к Бульдогу и постоянно проигрывал потому, что играл честно, а не жульничал. В любой компании  любят слабых игроков, их охотно приглашают играть на деньги. Коновалову на прощание Бульдог всегда говорил улыбаясь:

-Витя, всегда рад тебя видеть у себя, давай на посошок,- и наливал ему рюмочку коньяку.

«Пора Егора приглашать»,- решил Виктор и  однажды спросил у него:

-Уважаемый  Михаил Юрьевич, у меня приятель есть, тоже любит играть и деньги у него имеются, можно ли его пригласить к тебе.

-Так что, приглашай, - ответил с улыбкой Бульдог, посчитав, что приятель Виктора тоже играет слабо. Виктор позвонил Егору и назначил день приезда. В середине июля Егор приехал на своем автомобиле «Мазда» в областной центр и встретился с Виктором. Обговорили весь сценарий игры. Егор никому не рассказывал про свою способность определять карту пальцами. Во время банкования он не смотрел на колоду, и поэтому никому  в голову не приходило заподозрить его в передергивании карт.

  В этот вечер игроков было четверо. Кроме Виктора с Егором играл  еще Борис Валентинович, преподаватель института с типичной профессорской бородкой клинышком. Виктор познакомил Егора с Бульдогом и все сели за круглый стол без скатерти с лакированной коричневой столешницей. Дневная жара ушла, в открытые окна с мелкой сеткой задувал легкий ветерок, На журнальном столике стояла бутылка армянского коньяка, лежали ломтики лимона и докторской колбасы в тарелочке, ломтики батона с маслом и красной икрой.

-Разминка,- с неизменной улыбкой сказал Бульдог и положил в банк пять  тысяч, остальные тоже. Первым банковал Бульдог. Прошел круг, выиграл половину и передал Борису. Скинулись уже по десять тысяч. Виктор пошел на  три тысячи и проиграл, Егор  проиграл тысячу, а Бульдог опять пошел на половину и выиграл. У него был туз, но он не стал рисковать и идти ва-банк, игра только начиналась. Третьим банковал Виктор. Он тоже прошел один круг и передал колоду Егору. В банк положили по пятнадцать тысяч. Виктор с Борисом играли осторожно и делали ставки на три тысячи рублей, Бульдог пошел на половину суммы и выиграл. Егор продолжил банковать. Через  час  Борис Валентинович вышел из игры, у него кончились деньги. Он встал, подошел к столику, выпил рюмку коньяку и стал наблюдать за игроками. Бульдог не выдержал и тоже опрокинул стопку, вслед за ним и Виктор. На кону стояло шестьдесят пять тысяч. Виктор пошел на двадцать и проиграл. Бульдог после третьей рюмки разогрелся и рискнул на сорок, но тоже проиграл. Только сейчас Егор объявил «банк», то есть после этого круга банковать должен другой игрок. Сделали перерыв, отдохнули, выпили. Егор за компанию тоже выпил одну рюмку, чтобы не выделяться. Снова сели за стол, скинулись по пятнадцать тысяч. Виктор несколько раз проиграл и тоже вышел из игры, сел рядом с Борисом Валентиновичем, выпил, стал следить за игрой. По плану игры Егор должен был остаться с Бульдогом один на один, когда психология игры включает момент соперничества двух индивидов и азарт отыграться. Теперь банковали по очереди. Егор продолжал, не глядя на колоду, передергивать карты и поэтому всегда знал какую дать Бульдогу. Вскоре у того кончились карманные деньги и он с разрешения Егора заложил часы стоимостью около пятидесяти тысяч рублей и проиграл. Вошел в азарт и проиграл  ноутбук. Виктор с легкой радостью отмечал, что все идет по плану и когда Бульдог подошел к столику и выпил очередную стопку коньяка, спросил:

- Михаил Юрьевич. Может, на сегодня, закончим игру?

-Еще не утро,- ответил Бульдог уже без улыбки с некоторым напряжением и снова сел за круглый стол. Егор давал ему иногда выигрывать понемногу, а потом снова включал свое умение. Когда Бульдог проиграл один из двух автомобилей и понял, что ему не  везет, тогда и сказал:

- Не идет карта, на сегодня все. Завтра я к вашим услугам.

 На следующий день Михаил Юрьевич при Викторе написал генеральную доверенность на владение автомобилем БМВ на Смирнова Егора и пригласил их на вечернюю игру. Азарт у него не прошел, проигрыш заставлял взять реванш.

  Сценарий игры повторился, и Бульдог проиграл кроме денег однокомнатную квартиру на окраине города. Виктор и Борис Валентинович были свидетелями проигрыша. На следующий день Бульдог под некоторым давлением «отличника» подготовил дарственную  на имя Коновалова Виктора, который за всю свою жизнь ни дня не работал на государство и соблюдая все воровские правила отстегивал необходимую сумму от своей прибыли в «общак». Во многих зонах у него находились авторитетные приятели, и сам он был уважаемым вором. Все это Бульдог знал и поэтому безропотно оформил документ.

-Какая тебе разница на кого оформлять, «массажист» все равно ее мне отдаст, а то я все по чужим углам скитаюсь,- пояснил Виктор. Как у некоторых пьяниц бывает запой на неделю, так и у  Михаила Юрьевича наступила игровая лихорадка, он не мог остановиться. На следующий вечер играли на трезвую голову, но итог для Бульдога оказался плачевным: он рискнул и проиграл ломбард, а потом пятьдесят процентов акций универмага. Все необходимые документы были оформлены на Коновалова. Бульдог после игры напился и под утро лег спать. Выспавшись, пошел опохмеляться в кабак, потом пришел домой и не раздеваясь лег на диван. Вечером его снова потянуло выпить, Дома не хотелось, необходимо было общение, и он пошел снова в пивную, где его никто не знает и не спросит: как дела? Выпил, захмелел и стал рассказывать случайным соседям по столику о том, какой он деловой и успешный, какие у него большие знакомства. Мужикам не хотелось слушать бахвальство случайно зашедшего в пивную холеного мужчину, они вели разговоры на свои жизненные темы и поэтому один из них сказал:

-Шел бы ты уважаемый в ресторан и рассказывал о себе своим приятелям. Нам то, что до твоих проблем.

Бульдог понял - надо уходить домой, не его поля ягоды здесь.

На следующий день, отоспавшись и слегка опохмелившись коньячком, Михаил Юрьевич обдумал свое положение. И поддавшись тогдашнему настроению  богемных людей уезжать за границу,  решил  съездить в Америку и посмотреть, нельзя ли открыть свой бизнес там.

 

 

 

                                Глава тринадцатая.

 

 

  Осенью у Анны в семье случилось несчастье. Анатолий Иванович, недовольный рыночными отношениями в стране, дроблением своего  завода на кооперативы, расстраивался, ругал реформаторов и, в конце концов, слег в больницу с инфарктом. Медицинская помощь помогла, но не излечила душевные страдания. Через месяц после выписки из больницы у него случился инсульт, и пока ждали скорую помощь, он умер. Матвей узнал об этом от Анны в телефонном разговоре. К этому времени он уже играл за  команду «Динамо»,  в  чемпионате России по первой лиге. Его не отпустили на похороны в связи с ограничением свободы передвижения, фактически он был заключенным с фиктивным досрочным освобождением, в отличии от некоторых игроков, которые служили в армии и играли в команде. Матвей был лучшим атакующим  разыгрывающим. Он метко поражал кольцо трех очковыми бросками. По ситуации на площадке  частенько становился форвардом  и был неудержим, забрасывая  мячи в корзину противника двумя руками сверху. В январе команда «Динамо»  приехала на календарную игру в  город П. Анна ,оставив дочь на попечении Нины Егоровны, встретила Матвея на вокзале. Торопливо подошла и заплакала в его объятиях. Гостиница, где устроилась команда, находилась в двух кварталах от дома Анны. Матвей отпросился у тренера побыть  с семьей до обеда. Игра была назначена в шесть часов вечера и Петрович, зная о Матвее все, отпустил его со словами:

-Чтобы в два быть в гостинице.

  В пустом коридоре Матвей, неотрывно глядя на Анну, исцеловал ее милое лицо, а потом торопливо сказал:

-Пойдем быстрее домой. И они, взявшись за руки, вышли из гостиницы. По дороге Матвей подробно рассказал Анне все, что с ним произошло.

-А теперь как у тебя обстоят дела?- спросила Анна, когда они подошли к калитке. Матвей ничего ей не ответил, чувствуя, что ему придется второй раз рассказывать про свои дела Нине Егоровне. Анна поняла это, и они зашли в квартиру. Нина Егоровна хлопотала на кухне, и Матвей сначала насмотрелся на спящую дочь, а потом они зашли в спальню, закрылись и окунулись в омут наслаждения. Через полчаса Нина Егоровна осторожно постучалась в дверь и позвала кушать. Во время обеда Матвей на расспросы тещи, которая со слов  дочери знала о конфликте Матвея с Михаилом, объяснил свое настоящее положение:

-У меня заключен контракт с руководством команды на весь лагерный срок. Пройдет этот год, потом в следующем году после окончания игр меня отпустят. А пока я буду приезжать сюда на игры и в отпуск. Я уже приглянулся тренерам команды «Темп» нашего города и по возвращении домой буду играть за нее по настоящему контракту за хорошие деньги. Мой детдомовский приятель Виктор с помощью Егора выиграл у Михаила все деньги, машину, квартиру, ломбард и половину акций универмага. Машину и квартиру Виктор оформил на себя, а ломбардом и универмагом мы с ним будем управлять вместе.

Нина Егоровна с Аней слушали Матвея с тревожным удивлением.

-А владение - то имуществом законное ли? - спросила Нина Егоровна.

-Все оформлено по закону, и Михаил наказан по понятиям. Мне недавно звонил Виктор и сообщил, что Михаил договорился с ним отдать свои акции универмага в обмен на ломбард. Виктор согласился. Скоро они оформят сделку, тогда универмагом будет управлять легче.

-Эх, отца- то нет. Порадовался бы тому, что все обошлось с тобой  удачно, - уже  с радостным волнением сказала Нина Егоровна.

-Мне пора, - Матвей встал, подошел к спящей дочери и еще раз с нежностью поглядел на нее. Поцеловал Анну, попрощался с тещей и вышел.

 

 

                                     Глава четырнадцатая.

 

 

  

 Был сентябрь, бабье лето. Погода ясная, настроение хорошее. Пока ехал в поезде до Москвы и добирался до аэропорта «Внуково» Михаил  Юрьевич прокручивал в памяти непонятные для него проигрыши денег и имущества. Он  еще надеялся все выиграть обратно у Виктора, но только без везучего Егора, которого он посчитал слабым игроком. « Вроде бы «массажист» не мухлевал, но странно, что  я проигрывал, когда колода была у него», - отметил Михаил. «У Коновала - то я все равно выиграю», - уверенно подумал он. В Америку  Михаил Юрьевич летел по приглашению родственника своего дяди, который еще в восьмидесятые годы туда эмигрировал. Он планировал остаться там, организовать свой бизнес и вернуться в Россию, когда получит вид на жительство. Родственник дяди нашел Михаилу гида, который сносно знал русский язык и по желанию россиянина возил его по русским кварталам Манхеттена. Они были на концерте М. Шуфутинского, Любови Успенской. Михаил  Юрьевич  подолгу разговаривал с эмигрантами, которые торговали, работали таксистами, водителями большегрузных фур, сторожами и дворниками. Для хорошего бизнеса нужны были хорошие деньги, а с малого он не умел начинать. Через месяц Михаил Юрьевич пришел к выводу, что нужно возвращаться в Россию, петь и танцевать он не умел, работать физически тоже.

 По приезду домой, через неделю вечером, он нашел Виктора и попытался уговорить его сыграть в карты. На что тот ответил:

-Все Бульдог, я предприниматель, нахожусь в доле с Матвеем, помогаю посильно сиротам  и  братве,  поэтому  не могу рисковать имуществом. Если хочешь отыграться, так играй с «массажистом». Потом посмотрел на его задумчивое лицо и предложил:

- Пойдем лучше в кабак, да по пиву. Погодка  того сего, шепчет.

-Пойдем, - согласился Бульдог, надеясь, что подвыпивший Виктор согласится сыграть в карты. Под моросящим мелким дождем, по мокрому асфальту, сплошь усыпанному желтой, местами красной листвой кленов, они зашли в ближайшую закусочную. Выпили пива, добавили по сто граммов водки, и Михаил снова попытался уговорить Виктора сыграть в карты, но «отличник» все равно не согласился. На следующий день Михаил Юрьевич поехал в другой конец города к давним приятелям поиграть в карты, чтобы сбить картежный зуд, где попутно хорошо выпил и проиграл крупную сумму денег. На следующий день заехал к Виктору и попросил в долг денег, чтобы расплатиться за проигрыш.

- Денег я в воздух не бросаю, в долг не даю. Продай мне ломбард вот и деньги у тебя будут,- предложил  Виктор. Бульдог несколько дней  искал, у кого бы занять денег, но никто из знакомых не хотел иметь дело  даже под расписку с человеком, имевшим картежную страсть. Через неделю «Бульдог»  продал ломбард Виктору и  поехал отдавать долг. Вернулся домой под вечер выпившим и снова пошел в закусочную. В ресторан ему не хотелось из-за того, что стыдно было перед знакомыми за свое фиаско, все знали про его проигрыш. Здесь же среди незнакомых мужиков он никого не интересовал. Выпил два раза по пятьдесят водки, совсем захмелел и снова начал рассказывать соседям про свои достоинства и как он летал в Америку, и что он еще разбогатеет. Мужики предупредили его, чтобы он не хвастался, но Бульдог не унимался. Тогда двое взяли его под руки и вывели из закусочной со словами:

-Прогуляйся под дождичком, протрезвей, да иди домой.

  Михаил Юрьевич сделал несколько шагов, поскользнулся  на опавших мокрых листьях кленов , запнулся, упал и ударился головой о бордюр. Кто-то догадался вызвать скорую помощь, которая подъехала через полчаса и увезла его с разбитой головой сразу в реанимацию. Под утро, не приходя в сознание, Михаил Юрьевич, по кличке «Бульдог», скончался.

« Пагубная страсть всегда тянет в болото»,- подумал Коновалов Виктор, когда узнал о гибели  Михаила Юрьевича.                                               

    Виктор,   в силу своего ясного ума, оказался умелым предпринимателем. Он учредил благотворительный фонд в помощь выпускникам детских домов, которые попали в трудное материальное положение. На доходы от универмага и ломбарда купил  небольшое  общежитие бывшего  ПТУ, в котором на первом этаже находилась небольшая столовая. Он отремонтировал запущенное здание и открыл гостиницу для бездомных сирот и детдомовцев с  дешевой едой и особым режимом пребывания в ней.

    Нужна была охрана. К этому времени закончился контракт на службе у старшины Макарова. Матвею оставался еще один год пребывания в команде «Динамо». Друзья постоянно общались по телефону и Матвей, с согласия Виктора, предложил Евгению должность начальника охраны их бизнеса.

  Через год Матвей благополучно вернулся домой, заключил выгодный контракт с руководством команды «Темп»,  и начал активно помогать Виктору в предпринимательской деятельности. Про свой золотой запас он  никому не говорил, решил оставить его на черные дни, если таковые будут. В жизни Матвея, Анны с Настей и Нины Егоровны  наступили хорошие времена!

 

                   

 

                                            Конец.

 

   

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

Рассказы

Массажист