Новые
Меню
32
Горная красота, что же ты всё воюешь-то? Вдох-выдох, и нанизываются позывные в рациях на макушки склонов, ожидая ответы от тех, кто пешими горными тропами измеряет путь от «сих до сих». И куда бы они ни шли, дай бог им вернуться живыми и целыми. Так надо, потому что за седыми облаками их ждёт домой самое дорогое, которое, возможно, сидит сейчас и кормит грудью сыновей. Нет... Пусть она носит их внутри, поглаживая и приговаривая: отец так велел.
- Вы в курсе, что на Кавказе сейчас проводится ряд масштабных операций по пресечению деятельности главарей, бандгрупп и их пособников. Цель: нарушить систему обеспечения и накрыть возможные расположения баз и лагерей. В ходе расследования с помощью внедрённой агентуры установлено, что в горном ущелье N-ского района, примерно в тридцати километрах от села, находится хорошо укреплённый особняк с оборудованным подвальным бункером с оружием, - подполковник расстелил на столе карту местности, ткнул в неё карандашом и бросил на стол фотографии. - Вот тут. А на фото хозяин особняка. Около десяти лет он является активным членом бандгруппы N-ского района. Года три назад он выскользнул из проводимой силовиками спецоперации, а после гибели главарей принял банду на себя. Установлено причастие его банды к убийствам республиканских и местных влиятельных чиновников, к вымогательствам крупных денежных средств у местных предпринимателей, к похищениям людей с целью выкупа, к убийствам военнослужащих и сотрудников местной полиции. В банде крутятся сотни миллионов рублей, и идут они на вооружение бандформирований. Взять его с поличным не получается, он влиятельный человек в своих кругах. Всё чистенько и не подкопаешься. Мелких сошек ловят, а он всегда под прикрытием. В особняке у него постоянно находится прислуга: домработница и кухарка, садовник и охрана от трех до пяти человек. Трое из охраны находятся там постоянно. Особняк стоит в ущелье у речки, вокруг в отдалённости от пятисот метров до километра есть ещё несколько домов. Работать аккуратно и тихо. Гражданских сохранить, остальное - акт сопротивления и неподчинения.
- Как по доставке группы? - спросил он, вглядываясь в карту.
- Лесные массивы прочёсываются авиацией и спецгруппами. Пару дней территорию будут наблюдать вертолёты, а на третий выкинут вас и всё там затихнет. Место высадки возможно здесь, - подполковник показал на карте. - От этой точки до особняка примерно двадцать километров. Ближе высадить нельзя, там населённые пункты и густой лесной массив, лишний шум нежелателен. Предполагаемый выезд в особняк у него будет через пять-шесть дней. Вам день на отдых, и работать. Телефоны и личные вещи сдать, необходимое получить. Ну вы в курсе, а я обязан напомнить. Вопросы?
- Может, его по дороге накрыть, а потом особняк взять? - он глянул на Дениса.
- С ним могут ехать жена и дети. Или один с охраной, а семья в особняке быть. Решение примите на месте. Забросят вас пораньше, пощупаете там местность, - добавил подполковник.
- Сколько человек с ним едет? Может, на две группы? - Денис посмотрел на него. - Одна пойдёт на машины, вторая на особняк.
- А если семья с ним? Ладно, решим на месте.
- Обычно с ним человек пять-шесть едет, – подполковник сжал губы. - На связь выходить редко, чтобы не засекли. На особняке могут стоять камеры. Лица даже случайно не показывать, работать в масках и осторожно, район там тяжёлый. Задание ясно?
- Ясно. А что неясно, уточним.
Через два дня их забросили в заданный район. Транспортировка разведгрупп производится скрытно и на значительном расстоянии от объекта. Операция планируется заранее с учётом времени и особенности передвижения. Основное расстояние приходится преодолевать пешком, вдали от населённых пунктов и в тяжёлых условиях. Осторожность должна быть на пределе, с учётом возможной встречи с боевиками. Малочисленные спецгруппы обязаны уметь воевать с высокой эффективностью, потому что в большинстве случаев не имеют возможности вызвать подкрепление или быстро вернуться к месту расположения. После выполнения задания нужно в сжатые сроки, в узких рамках по времени, незаметно отойти к месту эвакуации группы. И дай бог всем целыми и на ногах.
- Проверка снаряжения на гремучесть, - скомандовал он после высадки из вертолёта.
- Мы уже прыгали, не гремим, - Пашка нехотя попрыгал на месте для полного доказательства.
- Соловей, ещё раз хорошо попрыгать. И выполнять приказ.
- А у Хана звякнуло в эРДэшке. Я слышал.
- Ничего не звякнуло. Он шутит, командир.
- Хан, проверить и убрать звук. Готовы? - он подёргал плечами, разминая мышцы и раскатывая удобнее груз на спине. - Походка плавная от бедра, в ритме передвижения на длинное расстояние. Сохранение частоты и глубины дыхания, полный вдох и выдох через нос. В карман по корочке хлеба на случай кашля. При острой необходимости чихнуть или кашлянуть, надавить на кадык. Если не помогло, то вдохнуть воздух, заткнуться в себя и тихо откашляться или чихнуть. Каждые три часа по кусочку сахара под язык.
- Командир, а можно в Федота заткнуться при чихе? - Пашка поправил косынку. - Да не переживай ты, мы даже пукать будем по правилам.
- Паша, а как пукать по правилам? - Федя с серьёзным видом повернулся к Пашке.
- А это уже интимная подробность, Федот. Тебя же учили. Приедем домой и я сдам тебя с потрохами. Пусть по-новой учат.
- На пятки не наступай, - Федя оглянулся на Пашкины ноги. - Пошли уже.
- Граф и Ясень в «головняк». Использовать зрительные сигналы руками, связь включать в экстренных случаях. При обнаружении подозрительного вне видимости группы, выйти на связь и сделать три щелчка. Основная группа идёт на расстоянии пяти метров друг от друга. Бах первый, по бокам Соловей и Гоша, командир, санитар, Хан, Саня-Винт и Костя-Ёрш, замыкает Дэн. Так... Ещё. Скорость передвижения с грузом три-четыре километра в час. С учётом осторожности, с учётом темноты и увеличения расстояния вверх-вниз по горной местности, с привалами на отдых, время для прибытия в нужный район составит в пределах десяти часов. Порядок движения по нарастающей: час хода - привал десять минут, полтора часа хода - привал десять минут, два часа хода - привал на полчаса с приёмом пищи. Во время первого привала устранить недостатки в подгонке снаряжения, одежды и особенно обуви. Ближе к объекту сориентируемся. Времени у нас много и бегать, не дай бог, мы не будем. Всё.
Сумерки и ночь - это опасное, но удобное время для передвижения. Тяжелее всего головному дозору: ушёл, вернулся к группе, доложил и вновь ушёл. Смена дозора в передвижении группы важна, нагрузка должна ложиться на всех бойцов одинаково. В укромном местечке привал, скидывается с плеч груз, разминаются плечи, ноги, мышцы. Короткая передышка, и вперёд. На получасовом привале закусили и вкруговую легли в траву, слегка схваченную первыми признаками осени. Округу укрыла темнота, а распахнувшееся небо рассыпало яркие звёзды.
- Воля, - Пашка сдвинул косынку на глаза, - спать всё равно не будем, расскажи что-то хорошее.
- Это ты чирикаешь без передыха. Вот и говори. По-тихому только.
- Не-е. Сейчас надо что-то такое, чтобы за душу взяло. Давай. Чё щас думаешь?
- А-а, так... Думаю вот, что все мы внешне не амбалы, а тихие спокойные бойцы. Пришли и ушли. И не дай нам бог случайную встречу, где надо наносить удар первыми. Важнее затаиться и выполнить задание. Ну уж если заметили, то бьём наверняка. Научились... С первой команды в казарме, с попытки закрыть глаза и быстрее уснуть, с приказа не сдохнуть от усталости. «Отбой!», - и через час тут же: «Подъём!» И начинается настоящий ночной кач. Воины доблестной Спарты позавидовали бы. Два десятка отжать от пола, поворот на спину, руки за голову и два десятка на пресс. Подскок на ноги и приседания до упора. И опять команда: «Упор лёжа принять!» Посмертный выдох, и попёр по-новой, отжимай ночную смену. И при этом ещё нравоучительная лекция о конкретной боеготовности славных подразделений спецназа ГРУ. После нескольких заходов ты перестаёшь воспринимать окружающую действительность, а в твоей воспалённой без сна и отдыха голове вдруг всплывает чёткий голос офицера: «Сколько будет семью восемь? В каком году ты учился в пятом классе? Сколько букв в слове мамочка?» И это был не простой трёп, это он испытывал тебя на соображалку в экстремально тяжёлых условиях. Ты отвечаешь на последнем вздохе и при этом получаешь резкий вывод, что должен был думать прежде чем остаться служить в элитных войсках. Офицер стоит и вскрывает твои возможности и уверенность в том, что ты хочешь стать разведчиком. Сеялка та ещё была. А кто съехал, тому пехота и инженерные войска.
- Ага, Вань, - подал голос Граф. - И упражнение «шапочка» на раз-два-три-четыре. Шапочку снял, шапочку надел. И так часов пять подряд.
- Точно! - Соловей даже приподнялся. - Стоишь и сержанту в глаза говоришь: «Я спать хочу». А он тебе спокойно так: «Стой, пл...». Психофизическая и моральная прокачка.
- Да-да. И после пары десятков ежедневного ночного шока, вдруг сама собой накатывает мысль: а не зря ведь ты пол орошаешь потом, и что в этом заключён глубокий смысл. Ты начинаешь сознанием доходить до истины, что разведка живёт по своим правилам, что ей пофигу время суток, что понятие «день-ночь» не имеет особого значения. Рваный суточный ритм жизни мобилизует твой организм так, что тебе становится наплевать на мелкие трудности в виде утренней пробежки на три километра. А зарядку ты теперь считаешь лёгкими прыжками в скакалки. После трёх-четырёх месяцев ты замечаешь, что ночной кач не такой уже резкий и утомительный. Ты вошёл в раж, и тебе на всё теперь ровно. Вечером нет былой усталости, появляется куча свободного времени. А главное: ты понял, что готов выполнить приказ командира. К тебе пришло осознание, что ты не калека, что с достоинством прошёл все требования. Тебя научили держать в порядке берет, держать чистым тельник, даже если он мокрый от пота и дымится на утреннем солнце. А не научился, так давай, отжимай ночь дальше до полного понятия бытия воина-разведчика. И попёрло! Стоишь ты на плацу, весь такой свеженький, с румяной зарёй на щеках и готовый ко всему. Хоть в Гондурас, хоть на Кавказ. Стоишь, и в уме пишешь маме: «Мама, у меня всё отлично. Вписался в ритм службы, кормят хорошо, поправился на три килограмма. Сплю хорошо, есть время отдохнуть днём, поиграть в волейбол и шашки. Командиры добрые, и мы их сильно слушаемся. В основном бегаем в поле, ползаем и ищем условного врага. Бывает и ночью так, и это интересно. А если вечером спать не хочется, то сержанты разрешают поиграть в хлопушки: упал-отжался, хлопнул на подскоке в ладошки и опять упал-отжался. Говорят, что скоро на прыжки с парашютом пойдём. Весело, мам, не переживай».
- По поводу чистого тельника, - включился Дэн. - Был у нас такой бычара, и видно нравился ему неопрятный вид. Сержанты качали весь взвод за него. Не понимает, значит учите сами или качайтесь хором. Собрались мы человек пять, сняли с него грязный тельник и постирали. Решительно так постирали, с мылом. Он стоял, как щенок побитый, понимая, что не только сержанты, но и свои сейчас порвут. Сунули ему постиранный тельник и оставили в умывалке: «Доходи сознанием. Поутру свидимся. А если что, то за спецназ порвём. Не позорь!» Вылечили. А сержанты молодцы, они не трогали, качем всех воспитывали.
- У нас тоже так было, - откликнулся он, закрывая глаза. - Да правильно всё, и не надо из этого страшилки лепить. А то бывает журналисты такое распишут, а сами службы не нюхали. У нас сержантами не было нанесено ни одного физического увечья: ни пробитых голов, ни сломанных рук и ног. Травмы были, так воевать же учили, не пером по бумаге водить. Ну это в спецвойсках. За остальную армию не говорю, не знаю.
- У нас случай был, - Ясень поднялся и сел поудобнее. - Переправлялись мы через речку. Разделись, запаковались и поплыли. А на середине реки у одного плащпалатка выскользнула и уплыла. Мы даже не поняли, то ли он воды хлебнул, то ли с перепугу тонуть начал. Короче, взмахнул руками и под воду. Нет его, исчез. Ребята плащпалатку поймали, а лейтенант пулей за ним. Нашёл, оба вынырнули. И что интересно, так это дрессировка: тонет - и ни звука. Молча. Другой заорал бы, а тут молчок. Рефлекс спецназа, не выдать группу даже на учебных занятиях.
- Да везде так. Идут в горах на задание, один оступился и молча улетел в пропасть, а группа дальше пошла. Я про Афган такое читал, да и в Чечне было, - Пашка затянул косынку потуже.
- Выдержка. С самого начала и до самого конца ты был реально горд, что служишь срочку в ГРУ, - Ясень тоже поправил косынку. - Надо на обе ноги вертухи крутить? Да не вопрос. Сможешь нож накалить и рану им прижечь? Да смогу. Змею убить? Да попробую. И главное, что от этого ты внутри становишься сильнее.
- В бригадах ещё шугалово было: кинут бычок и на курящего свалят. А потом заставят ползком плац подметать, - Олег привстал на локте. - Им ржач, а он отрабатывай. По прибытию в часть сержанты неделю на каждом шагу пугали: ну погодите, скоро мы вас отделаем.
- А мы бычки хоронили, - Федя тихо засмеялся. - Командиры за брошенный бычок: подьём! И с полной выкладкой на плечах, в касках и с боекомплектом. Бычок на носилки и вперёд, до места захоронения. А оно могло случиться и в пяти километрах от бригады, и в двадцати. По настроению командира. Вот и прём по очереди эти носилки с бычком. Захороним, как положено, в вырытую могилку, и крест сверху из прутиков. Дадим залп холостыми, постоим со снятыми касками в великой скорби, и тем же пёхом назад. А разборки уже потом, кто такую подлянку устроил.
- У нас прикол на музыку был, вроде как на годность по слуху проверяли. Сержант карандашиком отстукивает мелодию, а ты, как дурак, поёшь ему в ответ. Он входит в азарт, и начинает целые фразы отстукивать. Ты повторяешь, и получается в основном мат. А у них ржач, вроде - хороший разведчик, пой дальше, - Пашка повернулся к Феде. - Бах, ты чё так сильно утирался? Все полоски на лице стёр. Грим поправь, Отелло. Скоро рассвет, будешь ликом сверкать.
- Поправлю, отстань.
- Камуфляж, Федот, это привычка, доведённая до условного рефлекса. Взял в руки оружие - замажь рожу как положено.
- Вроде маленько светать стало. Щас двинемся. А вообще, мужики, я так думаю, - он сел на колени. - Трудных подростков за совершение мелких преступлений суют по малолеткам. А лучше бы им вот такое исправление: создать не лагеря тюремные, а настоящие условия боевого воспитания и сделать из них мужиков. Я думаю, что меньше было бы раздолбаев. Хорошие бойцы бы получились. Лучше так, чем отсидеть и выйти непонятно кем. Встаём?
- Красиво тут, - вздохнул Пашка в темноту. - Вот бы с Мариэттой своей и с палаткой сюда. Ночь, сверчки да птички чирикают. И тишина.
- Соловей, вот интересно, а сколько у тебя до неё Жаннэт разных было? - улыбаясь, спросил Дэн.
- О-о, ребята. Пальцы не буду загибать, но одну запомнил навек. Люба, белокурая. Волосы густые ниже плеч, губы полненькие такие, сочненькие. Да и сама как перинка. Короче, клубника спелая. Но не это главное. Главное тут, - Пашка показал руками на грудь. - Сильно, пацаны. Глазами вниз спускаешься, а там пуговка от напряга внутрь заворачивается, и сразу носом зарыться хочется.
- А чё упустил? Женился бы.
- Так она замужем была, - Пашка хлебнул из фляжки воды и, поперхнувшись, уткнулся кашлем в спину Феде.
- Тихо, - фыркнул он на Пашку. - Тихо, я сказал.
- О-о, - прошипел Пашка, отваливаясь от Феди. - Чуть не захлебался. Потонул бы в глотке воды, и всё - груз 200. Люба-Люба. Как меня от тебя спёрло, - они попадали в траву, трясясь в беззвучном смехе. - Чё ржёте? Привезли бы в цинке геройски погибшего от любви Павла Иваныча Щеглова. И вывеска на памятнике - захлебался. Вот ведь, пл... Всё, пошли дальше.
- Пошли. Соловей и Ёрш - в «головняк», - кивнул он Пашке и Косте Ершову. - Остальные в прежнем порядке.
- Интересно, на сколько метров мы вверх поднялись? Эйфория чувствуется в голове, - Ясень втянул в себя воздух. - Пейте свежий, в городе такого нет.
- Скинули нас метров на восемьсот вверх, и метров на семьсот мы ещё залезли. Всё время шли на подъём. А вообще, высота будет около двух тысяч метров над уровнем моря. И похоже, что подольше десяти часов потопаем, - он обернулся назад. - Километров тринадцать позади, это на подъём и местами резкий. Скоро спуск будет, веселее пойдём.
Светало. Тишина, выпавшая роса, предутренняя прохлада и спускающийся потоком белый туман. Он цеплялся за горные вершины и закрученным водопадом уходил вниз в ущелья. Воздух при вдохе обдавал лёгкие таким свежим кислородом, что слегка кружилась голова.
- Кавказ. Однажды во время сильной грозы у подножия Машука состоялась дуэль Лермонтова с Мартыновым. И Лермонтов был убит, - Граф окинул взглядом вершины гор.
- В школе, помню, Лермонтова учил, - прищурился Ясень.
Я видел горные хребты,
Причудливые, как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег,
Как будто белый караван
Залётных птиц из дальних стран.
Вдали я видел сквозь туман,
В снегах, горящих, как алмаз,
Седой незыблемый Кавказ.
- Благодатный край. Кинь семечку и любая вырастет. Зелень, вечные снега и бегущие по камням горные реки. Чувствуется прикосновение веков. Как не писать тут стихи? Вот Лермонтов и писал, - Дэн задумчиво вглядывался в далёкую полоску рассвета. - Душа очищается, а глаза сами замечают величие природы. Стоишь, и торопиться не хочется.
- Иной раз кажется, что это киноплёнка и крутится красивый фильм о природе. - добавил Граф, - А нет, это ты тут тихо гуляешь. И идти бы этими горными тропами на отдых, а мы идём... Короче, долой хандру, наше впереди.
- Нам прикажут - мы исполним. Спецы накопали по нему инфу, а мы исполним. Подполковник предупредил, что сдаваться он не будет и ему бесполезно толковать о законах. Значит, по-крупному достал раз приказано сделать.
Через полтора часа начался крутой спуск. На рассвете шагалось быстрее и немного веселее. Перевалы с подъёмами и спусками добавили им несколько неучтённых километров. Бывает так в горах. Не обошлось и без небольшого ЧП. На одном из поворотов «головняк» сделал резкий знак «замри». По узкой тропинке с вершины горы медленно спускались пожилой дед с автоматом и мальчонка лет восьми-десяти. Пропустив их чуть ниже по тропе, они убедились, что остались незамеченными, и продолжили движение. Шли теперь ещё более осторожно.
Ещё пара привалов, и они дошли до предполагаемого местонахождения особняка. Присев на отдых, они затихли в ожидании «головняка», ушедшего вперёд прощупать местность. Лёгкая полудрёма кружила голову, от длительного перехода чувствовалась ощутимая усталость. Они лежали и молча ждали. Через некоторое время из зелёнки на ближайшем повороте вышел «головняк».
- Всё, дошли. Отсюда примерно километр остался. Соловей сходил и всё проверил, - объявил им Ёрш, обернувшись на подходившего Пашку.
- Ущелье длинное, с речушкой. Наш особняк от края зелёнки метров на триста стоит, - Пашка вытер пот со лба. - Чуть дальше, метров через пятьсот-шестьсот, стоит ещё один особняк. Дорога к ним хорошая, видно от района и прямо сюда идёт. Курорт, короче.
- Наш хорошо просматривается?
- Да, с высоты хорошо видно. Внизу кустарник густой, метров сто вперёд, и метров пятьдесят до дома помельче кустики. А дальше голяк. В ограде люди ходят, и собаки бегают. Конкретные такие, вроде ротвейлеры, я толком не разглядел. Ограда тоже конкретная, небольшие валуны один на один и высоко. Крепость.
- Ладно, понаблюдаем. Тихо в округе?
- Тихо. Для стоянки есть место хорошее. Дойдём почти до упора и метров триста влево. Пошли.
На стоянке разгрузились, сделали маскировку, и он вызвал по рации подполковника.
- Первый. Это Воля-тринадцатый.
- Первый на связи. Тринадцатый, слышу тебя.
- Кавказ предо мною, один в вышине.
- Ха! Понял. Уходи из эфира и жди новости.
- Отбой, - он отключился. – Всё, греть еду и есть горячее. До вечера отдыхаем.
Лёжа в кустарнике на краю небольшого обрыва в ущелье, они с Дэном рассматривали возможные подходы к особняку. Уютное и тихое местечко. Дорога и подъезд к дому были вымощены крупной галькой, прочно закатанной в землю. Через бурную речушку, шириной метров десять, был перекинут крепкий фигуристый мостик с перилами, по которому могла пройти машина. Вдоль речки по небольшой зелёной поляне тянулась полоска дороги к стоявшему вдалеке второму особняку. Дальше, полоска постепенно терялась из вида на повороте. Убегающая от моста дорога на противоположном берегу скрывалась в зарослях деревьев и кустарника.
- Здорово устроились, рай прямо, - шепнул он Дэну.
- Да-а, крепость. Как её штурмовать? Ладно, у нас в запасе два-три дня, будем наблюдать.
- По собакам надо посмотреть, кто за ними ходит и кого слушаются. Окошечко на крыше подозрительно открыто. Надо выяснить, кто тут округу караулит. Наблюдай, я сейчас.
Он отполз подальше в сторону и вернулся к месту стоянки.
- Хан, бери винторез и за мной. Покараулить надо.
Вернувшись с Ханом на место наблюдения, они с интересом последили за крутившимися в вольерах собаками. Видимо подходило время кормления.
- Ханчик, видишь окно на крыше? Понаблюдай за ним в оптику, вдруг кто мелькнёт. Потом тебя сменят. И опаньки-и, движуха пошла.
Из маленького домика, стоявшего в ближнем углу каменной ограды, вышел мужчина и выпустил собак из вольера. На крыльце особняка появилась женщина и махнула мужчине рукой: тот подошёл, и они о чём-то оживлённо заговорили.
- Работник за собаками смотрит. Темнеет уже, плохо видно. Хан, ты наблюдай. Я Графа пришлю, чтобы нескучно было.
Через три часа он сменил Хана и Графа на Ясеня и Соловья.
Утром на едва занявшемся рассвете он почувствовал, как его кто-то будит. Открыв глаза, он увидел Соловья молча показывающего: «пошли». Тронув Дэна, он помаячил ему: «пошли».
- Машина пришла, газелька. Переехала через мост и встала у ворот, - шепнул им Соловей, когда они отошли немного от стоянки. - К воротам вышел работник, что живёт в домике рядом с забором, открыл ворота и впустил машину. Она сдала задом к цветочной грядке, из кабины вылез водила и открыл кузов. Работник, каким-то макаром сдвинул клумбу в сторону, а под ней яма. Походу груз привезли. Машина стоит пока, а они с водилой зашли в домик. И у Ясеня новость, засёк он окно на крыше.
Они подползли к краю обрыва. Чуть махнув им рукой и не отрываясь, Ясень всматривался в оптический прицел. Минут через десять из особняка вышли трое, а из домика водила и работник. Они стали выгружать ящики на землю и складывать в яму.
- Может, силовики район шевелят? Поэтому и груз быстренько сюда переправили, - предположил Соловей.
- Три ящика и два мешка. Так, а что в руках? Похоже, что продукты. В дом понесли, - Дэн отодвинул мешавшую ему ветку. - Затарились, однако.
- Ясень, что на крыше увидел? - спросил он, не отрывая взгляд от машины.
- По утру там маячили немного. Походу засада там, точно пока не скажу.
- Ясно, будем наблюдать.
За двое суток наблюдения обстановка в основном прояснилась. В особняке находились женщина и двое детей, две работницы по дому, работник на улице и три человека охраны. Один из охраны время от времени появлялся на крыше в оконце, прочёсывая местность в оптический прицел. Теперь им нужно было продумать план действий из двух вариантов. Первый: разделиться на две группы - одна идёт на блокирование и подрыв машины до подъезда к особняку; вторая штурмует особняк и ликвидирует схрон с оружием. Второй: пропустить машины, сделать захват здания ранним утром и выполнить задание на месте. Проникновение на территорию затруднял вопрос с собаками: они могли поднять шум и заранее обнаружить чужих на территории. Второй вариант при большой охране был довольно опасным.
- Я думаю, что надо отработать первый вариант. Надо делиться на две группы, - Дэн развернул карту. - Так будет проще и безопаснее для гражданских. Перехватить машину примерно в семи-восьми километрах отсюда. И от села он уехал далеко, и до особняка не доехал. Работать надо по связи: я начал, ты начал. Мы берём свой груз, и на карте обозначим место встречи после операции.
- Ты уже решил, что на машины пойдёшь? - он с улыбкой глянул на Дениса. - Дэн, мне по бубну, где работать. Я спрашиваю.
- И мне по барабану. Просто в мозгу крутится, как там всё сделать. Со мной Ёрш и Винт, - Денис глянул на Костю Ершова и Сашку Винникова. - Ну и кого-то ещё давай с нами.
- Вопрос, - он глянул на Федю. - Бах, иди с РПГ с ними.
- Есть, идти, - Федя сидел на траве, подогнув ноги калачиком.
- Объект стопудово поедет с сопровождением, и он созванивается с особняком. Поэтому, как только машина объявится, так выходи на связь и начинаем работать. Кстати, - добавил он, оглядывая ребят, - собаки днём в вольерах сидят, хоть штаны не порвут.
- Ну и вот, опять выгода. Снайперочка на крыше держите, вдруг эхо пойдёт от нас, и он всполошится. Я хочу вас живыми встретить на тропе, - Денис уткнулся в карту. - Давай, вот тут встретимся после операции.
- Добро. Собирайтесь. А снайперок у нас за Ханом числится, пусть пасёт.
- Граф, - подал голос Федя. - Соловья карауль тут, чтобы башку куда-нить не засунул. Волнуюсь я. И смотри там, чтобы собаки его не порвали.
- Глаз не спущу. Обещаю. Если чё, то собак пристрелю, а Соловья спасу.
- Лады тогда, - Федя поправил груз. - Соловей, береги себя. И помни: если чё, то и задницу перевяжем, и крови дадим.
- Вот за это я и люблю тебя, Федот. Ничего ещё не случилось, а ты уже помог. Топай, давай, а мы тут постараемся.
Они помогли ребятам собраться, и они исчезли в зелёнке.
Около одиннадцати часов следующего дня «первый» вышел на связь и сообщил о выезде объекта на двух машинах в особняк. Хан непрерывно сидел на оптике, вглядываясь в окно на крыше. Снайпер пару раз за утро заходил туда, осматривал окрестности и исчезал. Через какое-то время он устроился в окне капитально.
- Созвонились, наверное. Снайпер зачастил наверх, а теперь вообще сидит. Я вижу его, - шепнул ему Хан. - И дорогу ему хорошо видно, и тут округу.
- Ты наблюдай. И не задевай ветки, аккуратно сиди. Как только отойдёт, так мы сразу спустимся. А не отойдёт, то мы обязательно туда спустимся. А ты карауль, и постарайся снять его вовремя, - он помолчал. - Ты сними его, Хан. Просьба моя такая.
- Командир, если что, то я спущусь к вам? Вы там, а я тут. Я так не могу.
- По обстановке, Хан. Всё по обстановке. Твоя задача - убрать его.
Напряжённое ожидание томило. Он прокручивал намеченные заранее варианты спуска, немного в стороне от точки наблюдения за особняком.
- Спускайтесь, - неожиданно шепнул ему Хан. - Он ушёл, теперь минут через десять на крыше появится.
- Солнце яркое. Сиди осторожно, не сверкай оптикой.
Они быстро сползли вниз по заранее прикреплённой верёвке и затихли в кустарнике. Через полчаса Дэн вызвал его по рации.
- Воля, вижу вдалеке объект. Начинай работать.
- Понял. Удачи.
Они подползли ближе к ограде, к менее заметному участку особняка. Небольшие валуны лежали один на один, высотой метра два с половиной, и были крепко спаяны бетоном. Почуяв чужих, за оградой заскулили и заволновались собаки. Он показал знак «вперёд». Ясень и Гоша взяли руки в замок и с силой забросили Соловья на забор. Следующим пошёл Граф. И тут же, с той стороны ограды к ним прилетела верёвка, шлёпнувшись тугим узлом под ноги. Он, Гоша и Ясень быстро перемахнули через забор в заросли ягодных кустарников. С внешней стороны ещё раз дёрнулась верёвка и следом скатился Хан. Улыбнувшись, Хан поднял большой палец: «сделал». В глубине двора послышался мужской голос, успокаивающий тревожных собак. Выглянув из-за угла домика, Ясень кинул камешек и затих: камешек гулко звякнул и покатился по вымощенной плиткой дорожке. Услышав звук, работник подошёл к домику и заглянул за угол. Ударом в шею Ясень вырубил его, опустив к стене обмякшее тело.
- Полежи пока, дядя.
На земле лежал пожилой кавказец лет шестидесяти. Они связали его, и по краю стены стали осторожно передвигаться к двери особняка. Собаки в вольерах заходились злобным лаем. По их наблюдениям в доме оставалась семья, прислуга и два боевика.
Прижавшись к стене, они встали у входной двери. Хан контролировал въездные ворота, Гоша - ограду, поглядывая из-за угла на лежавшего возле домика работника. Тишина, и только злобный лай взбесившихся псов нарушал молчание двора. Дверь качнулась, и в открывшийся проём высунулось дуло автомата. Они застыли на месте: ни звука, ни шороха. Дверь ещё немного приоткрылась, и воздух взорвала автоматная очередь. В ответ - тишина. Боевик открыл дверь шире и дал ещё одну автоматную очередь по сторонам. Тишина. Боевик осторожно выглянул во двор. Секунда, и стоявший за дверью Граф выдернул боевика на улицу. Ясень тут же подхватил его и резко повернул голову от себя. Выронив автомат, боевик мягко осел на крыльцо. Активное сопротивление противника вызывает необходимость действовать жёстко.
Из дома не доносилось ни звука. Соловей зашёл за угол и бросил в форточку светозвуковую гранату, создавая посторонний шум. Они ворвались в дом, в широкую прихожую, переходившую в длинный коридор. Из дальнего дверного проёма по ним ударила автоматная очередь, и осколком отколовшегося от стены кирпича задело щеку Гоше. Гоша непроизвольно прижался к стене, на секунду зажмурившись от боли. Маска немного смягчила удар. Граф кинул вглубь длинного коридора ещё одну светозвуковую гранату. Добравшись до дверного проёма, Соловей выглянул из-за угла и увидел открытое окно.
- Уходит, гад.
- Хан, он на углу дома, - крикнул он по рации. - Граф и Соловей по окнам, Гоша - контроль в доме, Ясень за мной.
Выскочив из двери, они с Ясенем разошлись по разные стороны дома. Оставшийся во дворе Хан сидел за углом, наблюдая за территорией. Ни звука. И только рвущиеся в вольерах с решётками собаки, похоже, охрипли от лая. Он зло сплюнул и на миг высунулся из-за угла, и тут же в его сторону ударила автоматная очередь. С другой стороны дома тоже ударила очередь и наступила тишина.
- Ребята из окна стреляли. Вроде сняли. - вернулся к нему Ясень.
Он вышел из-за угла. С противоположной стороны дома им махнул Граф и позвал к забору, через который они проникли на территорию особняка. У забора стоял Соловей, а рядом лежал убитый боевик. На дорожке у домика сидел очнувшийся работник и смотрел на них спокойными глазами.
- По нашей тропе хотел уйти, - Соловей поднял с земли автомат боевика.
- Ты сиди пока, - кивнул он работнику. - Все в дом, и всё проверить.
- Полезли тут, - показал Ясень на окно.
В доме стояла глухая тишина. Открывая двери одну за другой, они осторожно передвигались по дому, проверяя каждую комнату. Одна из комнат на втором этаже была заперта изнутри.
- Спальня, наверное, - Граф постучал со стороны, не подходя напрямую к двери.
- Войдёте, я стрелять буду, - ответил из комнаты взволнованный женский голос.
- Женщина, не дури. Открой дверь и выброси оружие, - крикнул он. - Тебя, детей и прислугу никто не тронет. Я не в прятки тут играю.
- Детей пожалей, - зло крикнула женщина в закрытую дверь.
- Хан и Соловей, проверить чердак, как там их стрелок. Я жду, - крикнул он в закрытую дверь.
Через минуту дверь приоткрылась и к их ногам упал автомат. Женщина вышла из комнаты. Следом за ней, держа детей за руки, вышли две женщины.
- Повторяю: тебя, твоих детей и прислугу никто не тронет. Всем на улицу. Боевиков трое было?
- Трое.
- Соседний особняк охраняется?
- В том особняке никого нет кроме сторожа. Хозяева отдыхают за границей.
- Молодец, Хан, - с чердачного помещения спускался Соловей, а за ним Хан. - Калибр девятка аккуратно в лоб лёг, - Соловей поднял большой палец.
Внутри особняка, в бункере подвального этажа, была обнаружена мастерская по производству самодельных взрывных устройств и по переоборудованию газового и пневматического оружия в боевое. Во дворе они развязали работника и приказали открыть схрон. В тайнике под клумбой хранились гранатомёты и выстрелы от них, гранаты и автоматы, тысяч пять патронов разного калибра, радиоуправляемые самодельные взрывные устройства. Он отошёл в сторону и вызвал по рации Дэна.
- Дэн, как ты?
- Объект не приедет. Мы в порядке, выхожу на точку встречи.
- Добро. И три ха-ха тебе на месте, - оглянувшись по сторонам, он тут же вызвал на связь подполковника: - Первый, ответь тринадцатому.
- Первый на связи. Как там у тебя?
- Здесь погремушки сильные. Придётся салют делать.
- Делай. Связь совсем заглуши. А за три ха-ха в эфир - получишь.
- Понял. Получу, - он отключился и подошел к схрону. - Приказано взрывать. Чё за щеку держишься? Зуб болит? - глянул он на Гошу. - Маску поправь, и держи людей на крыльце. А ты помогай схрон выносить и оборудование из подвала, - повернулся он к работнику.
Открыв ворота, они вынесли схрон подальше от особняка в угол ущелья и подключили к нему одно из взрывных устройств.
- Хан, подойди, - поискав глазами Хана, он повернулся к женщине. - Телефоны есть? - женщина зло взглянула на него. - Не заставляй обыскивать. Хан, собери телефоны и убери из них карты, - наблюдая, как Хан снимает с телефонов сим-карты, он продолжил: - Прозвучит взрыв. Из бункера два часа не выходить. Можешь взять с собой еды и воды, - подождав пару секунд, он резко повторил: - Телефон сдать. Ясно?
- Ясно, - швырнув телефон в траву, женщина отвернулась к дому.
- Всех в бункер, - кивнул он Графу и Гоше. - И подоприте там покрепче, пусть посидят.
- Командир, время жмёт. Им бы по укольчику, если бы не дети. Пусть бы поспали, - подошедший Ясень вздохнул. - Сохранение жизни бойцов при выходе из спецоперации, важнее последствий негуманного отношения к местному населению.
- Можно бы, если бы не дети, - повторил он, окидывая дом взглядом. - Хан, сим-карты уничтожить. Телефоны засунь куда-нибудь, чтобы сходу не нашли. Где Соловей?
Оглянувшись по сторонам, они заметили Пашку, кормившего собак в вольерах. Пашка кидал приготовленные куски мяса из ведра в клетки, переходя от одной к другой. Собаки рычали на чужого, но уже более спокойно и терпеливо, и ждали своей очереди. Пашка шёл вдоль клеток и дружелюбно приговаривал:
- Это тебе, Бобик. Чё за гав, пл... А это Шарику дадим. Не ори, сказал! А тут, кто у нас? Ой-ё-ё. Мужики, - крикнул им Пашка, - гля, как ноты выводит. Ну по-любому Амадей. Не, пл..., ну натуральный Моцарт.
- Ну, Паша. И тут успел, - усмехнулся он. - Короче... Окна закрыть, ручки сбить, дверь на выходе на ключ, - он глянул в смеющиеся глаза Ясеня. - Ну хоть это задержит.
- Воля, не мне тебя учить, но на выход группы надо много времени. Соседний коттедж, там по-любому напряг после подрыва будет. Сразу не полезут, страшно, но появятся обязательно.
- Вот и запрём покрепче. Пока они придут, и пока вскроют. А нам будет время для отхода. Соловей, - крикнул он Пашке. - Работаем.
Подорвав схрон, они поднялись к месту стоянки, спешно взяли приготовленный заранее багаж и ушли вверх по зелёнке. И только потом, после большого и быстрого перехода, на десятиминутном привале Гоша снимет маску, а там глубокая припухшая рана с засохшей кровью на скуле.
- Фейс попортили. Надо обработать, а то рвёт от грязи.
- Почему раньше не сказал?
- Надо было уходить быстро.
- Плин, вот и тебе подарили зарубку на память, - хмыкнул Соловей.
Ещё один переход, и они встретились в условном месте со своими. Отдохнув основательно, они двинулись дальше. До точки, где их заберёт вертолёт, оставалось семь часов перехода. Чутких и осторожных.
«Идёшь вот так с ребятами, и не в первый раз ловишь себя мысли: а ведь не знал ты этих парней раньше. Не знал их спокойной уверенности в собственных силах. Молодые, красивые, им к лицу военная форма. И среди них ты. За главного... Разве мог ты представить это, разговаривая с тем же дядькой Сашкой на военные темы? Как далёк ты был тогда от своего настоящего. А они идут... Им даже оружие к лицу. Они словно родились с оружием в руках и живут по закону - живи опасно. Они рискуют жизнью не ради денег или карьеры. Им нравится жизнь с кучей острых ощущений, со способностью преодолевать любые препятствия и выкручиваться из опасных ситуаций. И они идут»...
Загрузившись в вертолёт, они до самой базы проспали, повиснув друг у друга на плече. Прилетев на место, он первым делом позвонил Наташе и узнал, что дома всё в порядке, что его пока ещё ждут. Он довольно улыбнулся этой новости. Помывшись и побрившись, они привели себя в порядок, упали в кровати и надолго уснули. Наверное, у каждого в жизни бывает так: тебе кажется, что ты смертельно устал и ничего больше не можешь. Только в какой-то момент вдруг открывается второе дыхание, и ты вновь заставляешь себя вставать. Хорошо отдохнувшие, лёжа в кроватях, они смотрели вечерние новости и мысленно паковали вещи домой.
- Здравия желаю, товарищи отдыхающие, - к ним вошёл подполковник и устало присел на стул.
- Во! Степаныч в гости. Щас он нам работу подвалит, - он сел на кровати.
- И подвалю. Надо адресную работу сделать, а у меня почти все на выезде. Соседи ваши прошлой ночью вернулись, кое-как помылись и спят намертво. А другая группа по горам больше недели бегала, брали еды на пять суток, а промотались восемь. Лежат вон, отходят. А ехать надо, и вы уже отдохнувшие.
- Куда ехать? - спросил Денис.
- По последним данным в селе N- находится вооружённая группа боевиков. Видно спугнули их с гор шумихой. Туда выезжает спецназ ВВ, им надо подмогу. Выезд в два часа ночи. В границах села введён режим КТО.
- Степаныч, у нас своё особое задание было. И мы тоже хорошо побегали по высокогорью, местами дух сжимало, - возразил он, понимая, что очередную брешь в работе хотят заткнуть ими. - Не знаю. Как ребята.
- Поехали, - отозвался Соловей. – А чё, лежать и три дня новости слушать? Мы больше их знаем, причесали тут нынче нехило.
- Да вас сильно включать не будут. Там надо в одном месте перекрыть тропу, чтобы в горы не выскочили. Работать силовики будут.
На адресную работу выезжали, в основном, по ночам. Многотонный БТР летел по дороге мимо домов селения: бронежилет, маски, шлемы, полный боекомплект. Одна нога на БТР, вторая в люк. Впереди такие же машины со спецназом ВВ МВД. Бурная горная речка и мост делили селение на две половины. По разведданным в доме на окраине должна находиться группа вооружённых боевиков. Около четырёх часов утра боевики были блокированы. На предложение сложить оружие и сдаться, они ответили огнём. Через полчаса начался штурм дома. Пытаясь прорваться сквозь оцепление, боевики открыли огонь в разных направлениях и при перестрелке были уничтожены. В ходе проверки и осмотра соседних строений, спецназ ВВ МВД обстреляли из сарая одного из домов. Блокированный боевик был уничтожен. Один из сотрудников спецназа получил тяжёлое ранение.
В сарае был схрон с оружием и боеприпасами. Ручные осколочные гранаты, средства связи и военной экипировки, подробные карты с интересными условными знаками в разных районах республики, три пояса смертника с установками на «неизвлекаемость». Если смертник наденет такое устройство, то он будет обречён: он не сможет снять его, пока не взорвётся вместе с ним. В отдельном пакете находилось около трёх миллионов фальшивых банкнот тысячерублевыми купюрами. На месте боестолкновения было ликвидировано девять боевиков, в их числе два брата - активные участники бандформирования N-ского района. Банда была причастна к целому ряду террористических актов, к подрывам и убийствам в местах крупного скопления людей.
Их группу расположили вдоль возможного прорыва боевиков в горы, и всю операцию они просидели в засаде. Когда всё затихло, то по рации им сообщили, что можно спускаться в селение. Через семь часов работы они вернулись на базу. Выспавшись, они пили чай, лежали и разговаривали.
- Ну чё, парни, мучает кавказский синдром? - Денис до хруста потянулся. - Когда мне говорят так, то я или задумываюсь крепко, или матерюсь тихо. И ещё задаю вопрос: почему у меня должна съезжать крыша, если я пострелял где-то бандитов? Я понимаю ребят-срочников, им тяжело. А у боевого офицера таких синдромов не должно быть в принципе. Депрессуху от увиденного я допускаю, но не до такой степени, чтобы бегать по психологам. Кавказский синдром. Да хрен там!
- Да зудит иногда, но совсем не клинит, - откликнулся он на разговор. - Когда в армии на срочке были тут, вот это да. По приезду сюда, я впервые увидел так много раненых. От шока дня три маску с лица не снимал. Не бронежилет, а именно маску. Мне психологически хотелось её носить. Закатаешь на лоб, отдохнёшь, и опять на место. Голову всё стремился прикрыть. Засело увиденное в подсознании и никак не мог убедить себя, что от пули ничего не спасёт. Если голову не пробьёт, то позвоночник сломает или руки-ноги оторвёт. Ну это поначалу, потом привыкаешь. Участие в боевых операциях упрощает всё до предела. Азарт, адреналин - штука сильная. А этот чеченский синдром, я ни у одного нормального офицера не заметил.
- У нас случай был, - Ваня-Ясень сел на кровати. - Это на срочке ещё было. Короче, лежим мы и смотрим как боевики разворачиваются в цепочку и идут на нас. А у старшего лейтенанта в подчинении человек десять всего и патронов ограничено. Он командует: «Всем назад, за камни в укрытие». Мы ломанулись, стоим - глаза на макушке, и никто не падает за валуны. Лейтенант орёт: «Вы чё, пл...?» А мы ему опасливо так: «А ты сам глянь, чё там». А там на камнях большая гюрза лежит, на солнышке греется. Чё делать? Боевики щас полезут. Старлей зашиб гюрзу камнем, за башку вытащил, а она живая. Пасть огромная и клыки. Он нож ей в пасть засунул, а она лезвие кусать. Ожесточённо так, со смаком. Такой костяной стук от её зубов и масляные капли по лезвию. Жутко было в тот момент до мурашек. У меня даже ком к горлу подкатил. А с другой стороны интересно, непередаваемо. Мы долго потом ходили и оглядывались, змеюк под ногами искали. Вроде и не боюсь я их, а тогда страшно стало. Адреналин в кровь ударил.
- У нас тоже ползали. А вообще, мы и «чехи» - разные люди. На Кавказе ценится мужское общество, а женское у них второстепенно, - забасил Федя со своей кровати. - Мужское общество у них: кто друг перед другом круче. Жестокие ребята и понимают только силу. Наша славянская политика здесь не работает. У них дети постоянно летают на подхвате как связные, и женщины шибко шустрят по дому при опасности. Выскочит с белой тряпкой, вроде как постирала, развешает её на заборе и калитку во двор оставит открытой. Дождик идёт, а она бельё сушит. Обычай у них такой: если в доме покойник, то белая тряпка на заборе. А они этот мирный обычай превратили в условный знак - опасность. А про синдром этот, я так скажу, у меня его никогда не было. Мы знали, что у «чехов» ломка начинается при новости, что на задание выходит спецназ.
- Боевики добропорядочные граждане теперь. Живут по домам и особнякам, комфорт любят, - Пашка влил в себя порцию воды из бутылки. - Чё-то жажда мучает. Везде жажда. Домой надо, к Маринке. Во-от. Про чё я говорил? А-а!.. У них теперь коммерция: денежки пришли - воюем, денежек нет - дома сидим.
- Пишут же особо возмущённые: что вы с ними цацкаетесь? - Олег лёг на бок, повернувшись к ним лицом. - Выяснили, где боевики, шмелями поработали, двумя-тремя залпами сравняли с землёй и всё. Вроде как, чё на рожон лезть? Чё их штурмовать? Ну да... Зачем спецназ, если можно всё выжечь, а потом разбираться, в том числе и по гражданским. А потом против наших спецслужб и военных по международным конвенциям кучи уголовных дел заведут, за совершение неправомерных действий.
- Это точно, - поддержал Пашка.
- А про чеченский синдром... Так вы сами знаете, как спецназ готовят к войне, - Олег со вздохом зевнул. - Вам показывали трофейные видеоплёнки, на которых «духи» мучают и убивают пленных, проводят публичные казни. Видеоплёнку смотреть тошно. А вживую это увидеть? Однако никто не отказывался, и не уходил. Такие кадры закаляли и придавали уверенность тем, кто должен делать эту работу.
- Снайперскую винтовку и дырку им калибра семь-шестьдесят два. Или винторез и девятку аккуратно в лоб. Да, Ханчик? - Пашка повернул голову в сторону Хана. - Ты чё притих там?
- Почти сплю, Павел Иванович. Домой хочу.
- Павел Иванович. Грустно-то как, - Пашка скривил рот. - Ханчик, чё ты тут завис? Дуй до мамки в свою Бурятию, и на охоту. Там спокойно. Молодой, тихий, красивый.
- Красивый? - засмеялся Хан на Пашкины слова. - Я не могу в Бурятию. Я с вами буду. А в Бурятию, когда-нибудь потом.
- Да красивый ты, Хан. Клянусь. Я красивый, а ты ещё красивше. Игорёк, ты береги Хана. Чё молчишь там? Спишь? - Пашка протяжно вздохнул. - Всё, мужики, давайте спать. Может, завтра домой свалим.
Горная красота, что же ты всё воюешь-то? Вдох-выдох, и нанизываются позывные в рациях на макушки склонов, ожидая ответы от тех, кто пешими горными тропами измеряет путь от «сих до сих». И куда бы они ни шли, дай бог им вернуться живыми и целыми. Так надо, потому что за седыми облаками их ждёт домой самое дорогое, которое, возможно, сидит сейчас и кормит грудью сыновей. Нет... Пусть она носит их внутри, поглаживая и приговаривая: отец так велел.
- Вы в курсе, что на Кавказе сейчас проводится ряд масштабных операций по пресечению деятельности главарей, бандгрупп и их пособников. Цель: нарушить систему обеспечения и накрыть возможные расположения баз и лагерей. В ходе расследования с помощью внедрённой агентуры установлено, что в горном ущелье N-ского района, примерно в тридцати километрах от села, находится хорошо укреплённый особняк с оборудованным подвальным бункером с оружием, - подполковник расстелил на столе карту местности, ткнул в неё карандашом и бросил на стол фотографии. - Вот тут. А на фото хозяин особняка. Около десяти лет он является активным членом бандгруппы N-ского района. Года три назад он выскользнул из проводимой силовиками спецоперации, а после гибели главарей принял банду на себя. Установлено причастие его банды к убийствам республиканских и местных влиятельных чиновников, к вымогательствам крупных денежных средств у местных предпринимателей, к похищениям людей с целью выкупа, к убийствам военнослужащих и сотрудников местной полиции. В банде крутятся сотни миллионов рублей, и идут они на вооружение бандформирований. Взять его с поличным не получается, он влиятельный человек в своих кругах. Всё чистенько и не подкопаешься. Мелких сошек ловят, а он всегда под прикрытием. В особняке у него постоянно находится прислуга: домработница и кухарка, садовник и охрана от трех до пяти человек. Трое из охраны находятся там постоянно. Особняк стоит в ущелье у речки, вокруг в отдалённости от пятисот метров до километра есть ещё несколько домов. Работать аккуратно и тихо. Гражданских сохранить, остальное - акт сопротивления и неподчинения.
- Как по доставке группы? - спросил он, вглядываясь в карту.
- Лесные массивы прочёсываются авиацией и спецгруппами. Пару дней территорию будут наблюдать вертолёты, а на третий выкинут вас и всё там затихнет. Место высадки возможно здесь, - подполковник показал на карте. - От этой точки до особняка примерно двадцать километров. Ближе высадить нельзя, там населённые пункты и густой лесной массив, лишний шум нежелателен. Предполагаемый выезд в особняк у него будет через пять-шесть дней. Вам день на отдых, и работать. Телефоны и личные вещи сдать, необходимое получить. Ну вы в курсе, а я обязан напомнить. Вопросы?
- Может, его по дороге накрыть, а потом особняк взять? - он глянул на Дениса.
- С ним могут ехать жена и дети. Или один с охраной, а семья в особняке быть. Решение примите на месте. Забросят вас пораньше, пощупаете там местность, - добавил подполковник.
- Сколько человек с ним едет? Может, на две группы? - Денис посмотрел на него. - Одна пойдёт на машины, вторая на особняк.
- А если семья с ним? Ладно, решим на месте.
- Обычно с ним человек пять-шесть едет, – подполковник сжал губы. - На связь выходить редко, чтобы не засекли. На особняке могут стоять камеры. Лица даже случайно не показывать, работать в масках и осторожно, район там тяжёлый. Задание ясно?
- Ясно. А что неясно, уточним.
Через два дня их забросили в заданный район. Транспортировка разведгрупп производится скрытно и на значительном расстоянии от объекта. Операция планируется заранее с учётом времени и особенности передвижения. Основное расстояние приходится преодолевать пешком, вдали от населённых пунктов и в тяжёлых условиях. Осторожность должна быть на пределе, с учётом возможной встречи с боевиками. Малочисленные спецгруппы обязаны уметь воевать с высокой эффективностью, потому что в большинстве случаев не имеют возможности вызвать подкрепление или быстро вернуться к месту расположения. После выполнения задания нужно в сжатые сроки, в узких рамках по времени, незаметно отойти к месту эвакуации группы. И дай бог всем целыми и на ногах.
- Проверка снаряжения на гремучесть, - скомандовал он после высадки из вертолёта.
- Мы уже прыгали, не гремим, - Пашка нехотя попрыгал на месте для полного доказательства.
- Соловей, ещё раз хорошо попрыгать. И выполнять приказ.
- А у Хана звякнуло в эРДэшке. Я слышал.
- Ничего не звякнуло. Он шутит, командир.
- Хан, проверить и убрать звук. Готовы? - он подёргал плечами, разминая мышцы и раскатывая удобнее груз на спине. - Походка плавная от бедра, в ритме передвижения на длинное расстояние. Сохранение частоты и глубины дыхания, полный вдох и выдох через нос. В карман по корочке хлеба на случай кашля. При острой необходимости чихнуть или кашлянуть, надавить на кадык. Если не помогло, то вдохнуть воздух, заткнуться в себя и тихо откашляться или чихнуть. Каждые три часа по кусочку сахара под язык.
- Командир, а можно в Федота заткнуться при чихе? - Пашка поправил косынку. - Да не переживай ты, мы даже пукать будем по правилам.
- Паша, а как пукать по правилам? - Федя с серьёзным видом повернулся к Пашке.
- А это уже интимная подробность, Федот. Тебя же учили. Приедем домой и я сдам тебя с потрохами. Пусть по-новой учат.
- На пятки не наступай, - Федя оглянулся на Пашкины ноги. - Пошли уже.
- Граф и Ясень в «головняк». Использовать зрительные сигналы руками, связь включать в экстренных случаях. При обнаружении подозрительного вне видимости группы, выйти на связь и сделать три щелчка. Основная группа идёт на расстоянии пяти метров друг от друга. Бах первый, по бокам Соловей и Гоша, командир, санитар, Хан, Саня-Винт и Костя-Ёрш, замыкает Дэн. Так... Ещё. Скорость передвижения с грузом три-четыре километра в час. С учётом осторожности, с учётом темноты и увеличения расстояния вверх-вниз по горной местности, с привалами на отдых, время для прибытия в нужный район составит в пределах десяти часов. Порядок движения по нарастающей: час хода - привал десять минут, полтора часа хода - привал десять минут, два часа хода - привал на полчаса с приёмом пищи. Во время первого привала устранить недостатки в подгонке снаряжения, одежды и особенно обуви. Ближе к объекту сориентируемся. Времени у нас много и бегать, не дай бог, мы не будем. Всё.
Сумерки и ночь - это опасное, но удобное время для передвижения. Тяжелее всего головному дозору: ушёл, вернулся к группе, доложил и вновь ушёл. Смена дозора в передвижении группы важна, нагрузка должна ложиться на всех бойцов одинаково. В укромном местечке привал, скидывается с плеч груз, разминаются плечи, ноги, мышцы. Короткая передышка, и вперёд. На получасовом привале закусили и вкруговую легли в траву, слегка схваченную первыми признаками осени. Округу укрыла темнота, а распахнувшееся небо рассыпало яркие звёзды.
- Воля, - Пашка сдвинул косынку на глаза, - спать всё равно не будем, расскажи что-то хорошее.
- Это ты чирикаешь без передыха. Вот и говори. По-тихому только.
- Не-е. Сейчас надо что-то такое, чтобы за душу взяло. Давай. Чё щас думаешь?
- А-а, так... Думаю вот, что все мы внешне не амбалы, а тихие спокойные бойцы. Пришли и ушли. И не дай нам бог случайную встречу, где надо наносить удар первыми. Важнее затаиться и выполнить задание. Ну уж если заметили, то бьём наверняка. Научились... С первой команды в казарме, с попытки закрыть глаза и быстрее уснуть, с приказа не сдохнуть от усталости. «Отбой!», - и через час тут же: «Подъём!» И начинается настоящий ночной кач. Воины доблестной Спарты позавидовали бы. Два десятка отжать от пола, поворот на спину, руки за голову и два десятка на пресс. Подскок на ноги и приседания до упора. И опять команда: «Упор лёжа принять!» Посмертный выдох, и попёр по-новой, отжимай ночную смену. И при этом ещё нравоучительная лекция о конкретной боеготовности славных подразделений спецназа ГРУ. После нескольких заходов ты перестаёшь воспринимать окружающую действительность, а в твоей воспалённой без сна и отдыха голове вдруг всплывает чёткий голос офицера: «Сколько будет семью восемь? В каком году ты учился в пятом классе? Сколько букв в слове мамочка?» И это был не простой трёп, это он испытывал тебя на соображалку в экстремально тяжёлых условиях. Ты отвечаешь на последнем вздохе и при этом получаешь резкий вывод, что должен был думать прежде чем остаться служить в элитных войсках. Офицер стоит и вскрывает твои возможности и уверенность в том, что ты хочешь стать разведчиком. Сеялка та ещё была. А кто съехал, тому пехота и инженерные войска.
- Ага, Вань, - подал голос Граф. - И упражнение «шапочка» на раз-два-три-четыре. Шапочку снял, шапочку надел. И так часов пять подряд.
- Точно! - Соловей даже приподнялся. - Стоишь и сержанту в глаза говоришь: «Я спать хочу». А он тебе спокойно так: «Стой, пл...». Психофизическая и моральная прокачка.
- Да-да. И после пары десятков ежедневного ночного шока, вдруг сама собой накатывает мысль: а не зря ведь ты пол орошаешь потом, и что в этом заключён глубокий смысл. Ты начинаешь сознанием доходить до истины, что разведка живёт по своим правилам, что ей пофигу время суток, что понятие «день-ночь» не имеет особого значения. Рваный суточный ритм жизни мобилизует твой организм так, что тебе становится наплевать на мелкие трудности в виде утренней пробежки на три километра. А зарядку ты теперь считаешь лёгкими прыжками в скакалки. После трёх-четырёх месяцев ты замечаешь, что ночной кач не такой уже резкий и утомительный. Ты вошёл в раж, и тебе на всё теперь ровно. Вечером нет былой усталости, появляется куча свободного времени. А главное: ты понял, что готов выполнить приказ командира. К тебе пришло осознание, что ты не калека, что с достоинством прошёл все требования. Тебя научили держать в порядке берет, держать чистым тельник, даже если он мокрый от пота и дымится на утреннем солнце. А не научился, так давай, отжимай ночь дальше до полного понятия бытия воина-разведчика. И попёрло! Стоишь ты на плацу, весь такой свеженький, с румяной зарёй на щеках и готовый ко всему. Хоть в Гондурас, хоть на Кавказ. Стоишь, и в уме пишешь маме: «Мама, у меня всё отлично. Вписался в ритм службы, кормят хорошо, поправился на три килограмма. Сплю хорошо, есть время отдохнуть днём, поиграть в волейбол и шашки. Командиры добрые, и мы их сильно слушаемся. В основном бегаем в поле, ползаем и ищем условного врага. Бывает и ночью так, и это интересно. А если вечером спать не хочется, то сержанты разрешают поиграть в хлопушки: упал-отжался, хлопнул на подскоке в ладошки и опять упал-отжался. Говорят, что скоро на прыжки с парашютом пойдём. Весело, мам, не переживай».
- По поводу чистого тельника, - включился Дэн. - Был у нас такой бычара, и видно нравился ему неопрятный вид. Сержанты качали весь взвод за него. Не понимает, значит учите сами или качайтесь хором. Собрались мы человек пять, сняли с него грязный тельник и постирали. Решительно так постирали, с мылом. Он стоял, как щенок побитый, понимая, что не только сержанты, но и свои сейчас порвут. Сунули ему постиранный тельник и оставили в умывалке: «Доходи сознанием. Поутру свидимся. А если что, то за спецназ порвём. Не позорь!» Вылечили. А сержанты молодцы, они не трогали, качем всех воспитывали.
- У нас тоже так было, - откликнулся он, закрывая глаза. - Да правильно всё, и не надо из этого страшилки лепить. А то бывает журналисты такое распишут, а сами службы не нюхали. У нас сержантами не было нанесено ни одного физического увечья: ни пробитых голов, ни сломанных рук и ног. Травмы были, так воевать же учили, не пером по бумаге водить. Ну это в спецвойсках. За остальную армию не говорю, не знаю.
- У нас случай был, - Ясень поднялся и сел поудобнее. - Переправлялись мы через речку. Разделись, запаковались и поплыли. А на середине реки у одного плащпалатка выскользнула и уплыла. Мы даже не поняли, то ли он воды хлебнул, то ли с перепугу тонуть начал. Короче, взмахнул руками и под воду. Нет его, исчез. Ребята плащпалатку поймали, а лейтенант пулей за ним. Нашёл, оба вынырнули. И что интересно, так это дрессировка: тонет - и ни звука. Молча. Другой заорал бы, а тут молчок. Рефлекс спецназа, не выдать группу даже на учебных занятиях.
- Да везде так. Идут в горах на задание, один оступился и молча улетел в пропасть, а группа дальше пошла. Я про Афган такое читал, да и в Чечне было, - Пашка затянул косынку потуже.
- Выдержка. С самого начала и до самого конца ты был реально горд, что служишь срочку в ГРУ, - Ясень тоже поправил косынку. - Надо на обе ноги вертухи крутить? Да не вопрос. Сможешь нож накалить и рану им прижечь? Да смогу. Змею убить? Да попробую. И главное, что от этого ты внутри становишься сильнее.
- В бригадах ещё шугалово было: кинут бычок и на курящего свалят. А потом заставят ползком плац подметать, - Олег привстал на локте. - Им ржач, а он отрабатывай. По прибытию в часть сержанты неделю на каждом шагу пугали: ну погодите, скоро мы вас отделаем.
- А мы бычки хоронили, - Федя тихо засмеялся. - Командиры за брошенный бычок: подьём! И с полной выкладкой на плечах, в касках и с боекомплектом. Бычок на носилки и вперёд, до места захоронения. А оно могло случиться и в пяти километрах от бригады, и в двадцати. По настроению командира. Вот и прём по очереди эти носилки с бычком. Захороним, как положено, в вырытую могилку, и крест сверху из прутиков. Дадим залп холостыми, постоим со снятыми касками в великой скорби, и тем же пёхом назад. А разборки уже потом, кто такую подлянку устроил.
- У нас прикол на музыку был, вроде как на годность по слуху проверяли. Сержант карандашиком отстукивает мелодию, а ты, как дурак, поёшь ему в ответ. Он входит в азарт, и начинает целые фразы отстукивать. Ты повторяешь, и получается в основном мат. А у них ржач, вроде - хороший разведчик, пой дальше, - Пашка повернулся к Феде. - Бах, ты чё так сильно утирался? Все полоски на лице стёр. Грим поправь, Отелло. Скоро рассвет, будешь ликом сверкать.
- Поправлю, отстань.
- Камуфляж, Федот, это привычка, доведённая до условного рефлекса. Взял в руки оружие - замажь рожу как положено.
- Вроде маленько светать стало. Щас двинемся. А вообще, мужики, я так думаю, - он сел на колени. - Трудных подростков за совершение мелких преступлений суют по малолеткам. А лучше бы им вот такое исправление: создать не лагеря тюремные, а настоящие условия боевого воспитания и сделать из них мужиков. Я думаю, что меньше было бы раздолбаев. Хорошие бойцы бы получились. Лучше так, чем отсидеть и выйти непонятно кем. Встаём?
- Красиво тут, - вздохнул Пашка в темноту. - Вот бы с Мариэттой своей и с палаткой сюда. Ночь, сверчки да птички чирикают. И тишина.
- Соловей, вот интересно, а сколько у тебя до неё Жаннэт разных было? - улыбаясь, спросил Дэн.
- О-о, ребята. Пальцы не буду загибать, но одну запомнил навек. Люба, белокурая. Волосы густые ниже плеч, губы полненькие такие, сочненькие. Да и сама как перинка. Короче, клубника спелая. Но не это главное. Главное тут, - Пашка показал руками на грудь. - Сильно, пацаны. Глазами вниз спускаешься, а там пуговка от напряга внутрь заворачивается, и сразу носом зарыться хочется.
- А чё упустил? Женился бы.
- Так она замужем была, - Пашка хлебнул из фляжки воды и, поперхнувшись, уткнулся кашлем в спину Феде.
- Тихо, - фыркнул он на Пашку. - Тихо, я сказал.
- О-о, - прошипел Пашка, отваливаясь от Феди. - Чуть не захлебался. Потонул бы в глотке воды, и всё - груз 200. Люба-Люба. Как меня от тебя спёрло, - они попадали в траву, трясясь в беззвучном смехе. - Чё ржёте? Привезли бы в цинке геройски погибшего от любви Павла Иваныча Щеглова. И вывеска на памятнике - захлебался. Вот ведь, пл... Всё, пошли дальше.
- Пошли. Соловей и Ёрш - в «головняк», - кивнул он Пашке и Косте Ершову. - Остальные в прежнем порядке.
- Интересно, на сколько метров мы вверх поднялись? Эйфория чувствуется в голове, - Ясень втянул в себя воздух. - Пейте свежий, в городе такого нет.
- Скинули нас метров на восемьсот вверх, и метров на семьсот мы ещё залезли. Всё время шли на подъём. А вообще, высота будет около двух тысяч метров над уровнем моря. И похоже, что подольше десяти часов потопаем, - он обернулся назад. - Километров тринадцать позади, это на подъём и местами резкий. Скоро спуск будет, веселее пойдём.
Светало. Тишина, выпавшая роса, предутренняя прохлада и спускающийся потоком белый туман. Он цеплялся за горные вершины и закрученным водопадом уходил вниз в ущелья. Воздух при вдохе обдавал лёгкие таким свежим кислородом, что слегка кружилась голова.
- Кавказ. Однажды во время сильной грозы у подножия Машука состоялась дуэль Лермонтова с Мартыновым. И Лермонтов был убит, - Граф окинул взглядом вершины гор.
- В школе, помню, Лермонтова учил, - прищурился Ясень.
Я видел горные хребты,
Причудливые, как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег,
Как будто белый караван
Залётных птиц из дальних стран.
Вдали я видел сквозь туман,
В снегах, горящих, как алмаз,
Седой незыблемый Кавказ.
- Благодатный край. Кинь семечку и любая вырастет. Зелень, вечные снега и бегущие по камням горные реки. Чувствуется прикосновение веков. Как не писать тут стихи? Вот Лермонтов и писал, - Дэн задумчиво вглядывался в далёкую полоску рассвета. - Душа очищается, а глаза сами замечают величие природы. Стоишь, и торопиться не хочется.
- Иной раз кажется, что это киноплёнка и крутится красивый фильм о природе. - добавил Граф, - А нет, это ты тут тихо гуляешь. И идти бы этими горными тропами на отдых, а мы идём... Короче, долой хандру, наше впереди.
- Нам прикажут - мы исполним. Спецы накопали по нему инфу, а мы исполним. Подполковник предупредил, что сдаваться он не будет и ему бесполезно толковать о законах. Значит, по-крупному достал раз приказано сделать.
Через полтора часа начался крутой спуск. На рассвете шагалось быстрее и немного веселее. Перевалы с подъёмами и спусками добавили им несколько неучтённых километров. Бывает так в горах. Не обошлось и без небольшого ЧП. На одном из поворотов «головняк» сделал резкий знак «замри». По узкой тропинке с вершины горы медленно спускались пожилой дед с автоматом и мальчонка лет восьми-десяти. Пропустив их чуть ниже по тропе, они убедились, что остались незамеченными, и продолжили движение. Шли теперь ещё более осторожно.
Ещё пара привалов, и они дошли до предполагаемого местонахождения особняка. Присев на отдых, они затихли в ожидании «головняка», ушедшего вперёд прощупать местность. Лёгкая полудрёма кружила голову, от длительного перехода чувствовалась ощутимая усталость. Они лежали и молча ждали. Через некоторое время из зелёнки на ближайшем повороте вышел «головняк».
- Всё, дошли. Отсюда примерно километр остался. Соловей сходил и всё проверил, - объявил им Ёрш, обернувшись на подходившего Пашку.
- Ущелье длинное, с речушкой. Наш особняк от края зелёнки метров на триста стоит, - Пашка вытер пот со лба. - Чуть дальше, метров через пятьсот-шестьсот, стоит ещё один особняк. Дорога к ним хорошая, видно от района и прямо сюда идёт. Курорт, короче.
- Наш хорошо просматривается?
- Да, с высоты хорошо видно. Внизу кустарник густой, метров сто вперёд, и метров пятьдесят до дома помельче кустики. А дальше голяк. В ограде люди ходят, и собаки бегают. Конкретные такие, вроде ротвейлеры, я толком не разглядел. Ограда тоже конкретная, небольшие валуны один на один и высоко. Крепость.
- Ладно, понаблюдаем. Тихо в округе?
- Тихо. Для стоянки есть место хорошее. Дойдём почти до упора и метров триста влево. Пошли.
На стоянке разгрузились, сделали маскировку, и он вызвал по рации подполковника.
- Первый. Это Воля-тринадцатый.
- Первый на связи. Тринадцатый, слышу тебя.
- Кавказ предо мною, один в вышине.
- Ха! Понял. Уходи из эфира и жди новости.
- Отбой, - он отключился. – Всё, греть еду и есть горячее. До вечера отдыхаем.
Лёжа в кустарнике на краю небольшого обрыва в ущелье, они с Дэном рассматривали возможные подходы к особняку. Уютное и тихое местечко. Дорога и подъезд к дому были вымощены крупной галькой, прочно закатанной в землю. Через бурную речушку, шириной метров десять, был перекинут крепкий фигуристый мостик с перилами, по которому могла пройти машина. Вдоль речки по небольшой зелёной поляне тянулась полоска дороги к стоявшему вдалеке второму особняку. Дальше, полоска постепенно терялась из вида на повороте. Убегающая от моста дорога на противоположном берегу скрывалась в зарослях деревьев и кустарника.
- Здорово устроились, рай прямо, - шепнул он Дэну.
- Да-а, крепость. Как её штурмовать? Ладно, у нас в запасе два-три дня, будем наблюдать.
- По собакам надо посмотреть, кто за ними ходит и кого слушаются. Окошечко на крыше подозрительно открыто. Надо выяснить, кто тут округу караулит. Наблюдай, я сейчас.
Он отполз подальше в сторону и вернулся к месту стоянки.
- Хан, бери винторез и за мной. Покараулить надо.
Вернувшись с Ханом на место наблюдения, они с интересом последили за крутившимися в вольерах собаками. Видимо подходило время кормления.
- Ханчик, видишь окно на крыше? Понаблюдай за ним в оптику, вдруг кто мелькнёт. Потом тебя сменят. И опаньки-и, движуха пошла.
Из маленького домика, стоявшего в ближнем углу каменной ограды, вышел мужчина и выпустил собак из вольера. На крыльце особняка появилась женщина и махнула мужчине рукой: тот подошёл, и они о чём-то оживлённо заговорили.
- Работник за собаками смотрит. Темнеет уже, плохо видно. Хан, ты наблюдай. Я Графа пришлю, чтобы нескучно было.
Через три часа он сменил Хана и Графа на Ясеня и Соловья.
Утром на едва занявшемся рассвете он почувствовал, как его кто-то будит. Открыв глаза, он увидел Соловья молча показывающего: «пошли». Тронув Дэна, он помаячил ему: «пошли».
- Машина пришла, газелька. Переехала через мост и встала у ворот, - шепнул им Соловей, когда они отошли немного от стоянки. - К воротам вышел работник, что живёт в домике рядом с забором, открыл ворота и впустил машину. Она сдала задом к цветочной грядке, из кабины вылез водила и открыл кузов. Работник, каким-то макаром сдвинул клумбу в сторону, а под ней яма. Походу груз привезли. Машина стоит пока, а они с водилой зашли в домик. И у Ясеня новость, засёк он окно на крыше.
Они подползли к краю обрыва. Чуть махнув им рукой и не отрываясь, Ясень всматривался в оптический прицел. Минут через десять из особняка вышли трое, а из домика водила и работник. Они стали выгружать ящики на землю и складывать в яму.
- Может, силовики район шевелят? Поэтому и груз быстренько сюда переправили, - предположил Соловей.
- Три ящика и два мешка. Так, а что в руках? Похоже, что продукты. В дом понесли, - Дэн отодвинул мешавшую ему ветку. - Затарились, однако.
- Ясень, что на крыше увидел? - спросил он, не отрывая взгляд от машины.
- По утру там маячили немного. Походу засада там, точно пока не скажу.
- Ясно, будем наблюдать.
За двое суток наблюдения обстановка в основном прояснилась. В особняке находились женщина и двое детей, две работницы по дому, работник на улице и три человека охраны. Один из охраны время от времени появлялся на крыше в оконце, прочёсывая местность в оптический прицел. Теперь им нужно было продумать план действий из двух вариантов. Первый: разделиться на две группы - одна идёт на блокирование и подрыв машины до подъезда к особняку; вторая штурмует особняк и ликвидирует схрон с оружием. Второй: пропустить машины, сделать захват здания ранним утром и выполнить задание на месте. Проникновение на территорию затруднял вопрос с собаками: они могли поднять шум и заранее обнаружить чужих на территории. Второй вариант при большой охране был довольно опасным.
- Я думаю, что надо отработать первый вариант. Надо делиться на две группы, - Дэн развернул карту. - Так будет проще и безопаснее для гражданских. Перехватить машину примерно в семи-восьми километрах отсюда. И от села он уехал далеко, и до особняка не доехал. Работать надо по связи: я начал, ты начал. Мы берём свой груз, и на карте обозначим место встречи после операции.
- Ты уже решил, что на машины пойдёшь? - он с улыбкой глянул на Дениса. - Дэн, мне по бубну, где работать. Я спрашиваю.
- И мне по барабану. Просто в мозгу крутится, как там всё сделать. Со мной Ёрш и Винт, - Денис глянул на Костю Ершова и Сашку Винникова. - Ну и кого-то ещё давай с нами.
- Вопрос, - он глянул на Федю. - Бах, иди с РПГ с ними.
- Есть, идти, - Федя сидел на траве, подогнув ноги калачиком.
- Объект стопудово поедет с сопровождением, и он созванивается с особняком. Поэтому, как только машина объявится, так выходи на связь и начинаем работать. Кстати, - добавил он, оглядывая ребят, - собаки днём в вольерах сидят, хоть штаны не порвут.
- Ну и вот, опять выгода. Снайперочка на крыше держите, вдруг эхо пойдёт от нас, и он всполошится. Я хочу вас живыми встретить на тропе, - Денис уткнулся в карту. - Давай, вот тут встретимся после операции.
- Добро. Собирайтесь. А снайперок у нас за Ханом числится, пусть пасёт.
- Граф, - подал голос Федя. - Соловья карауль тут, чтобы башку куда-нить не засунул. Волнуюсь я. И смотри там, чтобы собаки его не порвали.
- Глаз не спущу. Обещаю. Если чё, то собак пристрелю, а Соловья спасу.
- Лады тогда, - Федя поправил груз. - Соловей, береги себя. И помни: если чё, то и задницу перевяжем, и крови дадим.
- Вот за это я и люблю тебя, Федот. Ничего ещё не случилось, а ты уже помог. Топай, давай, а мы тут постараемся.
Они помогли ребятам собраться, и они исчезли в зелёнке.
Около одиннадцати часов следующего дня «первый» вышел на связь и сообщил о выезде объекта на двух машинах в особняк. Хан непрерывно сидел на оптике, вглядываясь в окно на крыше. Снайпер пару раз за утро заходил туда, осматривал окрестности и исчезал. Через какое-то время он устроился в окне капитально.
- Созвонились, наверное. Снайпер зачастил наверх, а теперь вообще сидит. Я вижу его, - шепнул ему Хан. - И дорогу ему хорошо видно, и тут округу.
- Ты наблюдай. И не задевай ветки, аккуратно сиди. Как только отойдёт, так мы сразу спустимся. А не отойдёт, то мы обязательно туда спустимся. А ты карауль, и постарайся снять его вовремя, - он помолчал. - Ты сними его, Хан. Просьба моя такая.
- Командир, если что, то я спущусь к вам? Вы там, а я тут. Я так не могу.
- По обстановке, Хан. Всё по обстановке. Твоя задача - убрать его.
Напряжённое ожидание томило. Он прокручивал намеченные заранее варианты спуска, немного в стороне от точки наблюдения за особняком.
- Спускайтесь, - неожиданно шепнул ему Хан. - Он ушёл, теперь минут через десять на крыше появится.
- Солнце яркое. Сиди осторожно, не сверкай оптикой.
Они быстро сползли вниз по заранее прикреплённой верёвке и затихли в кустарнике. Через полчаса Дэн вызвал его по рации.
- Воля, вижу вдалеке объект. Начинай работать.
- Понял. Удачи.
Они подползли ближе к ограде, к менее заметному участку особняка. Небольшие валуны лежали один на один, высотой метра два с половиной, и были крепко спаяны бетоном. Почуяв чужих, за оградой заскулили и заволновались собаки. Он показал знак «вперёд». Ясень и Гоша взяли руки в замок и с силой забросили Соловья на забор. Следующим пошёл Граф. И тут же, с той стороны ограды к ним прилетела верёвка, шлёпнувшись тугим узлом под ноги. Он, Гоша и Ясень быстро перемахнули через забор в заросли ягодных кустарников. С внешней стороны ещё раз дёрнулась верёвка и следом скатился Хан. Улыбнувшись, Хан поднял большой палец: «сделал». В глубине двора послышался мужской голос, успокаивающий тревожных собак. Выглянув из-за угла домика, Ясень кинул камешек и затих: камешек гулко звякнул и покатился по вымощенной плиткой дорожке. Услышав звук, работник подошёл к домику и заглянул за угол. Ударом в шею Ясень вырубил его, опустив к стене обмякшее тело.
- Полежи пока, дядя.
На земле лежал пожилой кавказец лет шестидесяти. Они связали его, и по краю стены стали осторожно передвигаться к двери особняка. Собаки в вольерах заходились злобным лаем. По их наблюдениям в доме оставалась семья, прислуга и два боевика.
Прижавшись к стене, они встали у входной двери. Хан контролировал въездные ворота, Гоша - ограду, поглядывая из-за угла на лежавшего возле домика работника. Тишина, и только злобный лай взбесившихся псов нарушал молчание двора. Дверь качнулась, и в открывшийся проём высунулось дуло автомата. Они застыли на месте: ни звука, ни шороха. Дверь ещё немного приоткрылась, и воздух взорвала автоматная очередь. В ответ - тишина. Боевик открыл дверь шире и дал ещё одну автоматную очередь по сторонам. Тишина. Боевик осторожно выглянул во двор. Секунда, и стоявший за дверью Граф выдернул боевика на улицу. Ясень тут же подхватил его и резко повернул голову от себя. Выронив автомат, боевик мягко осел на крыльцо. Активное сопротивление противника вызывает необходимость действовать жёстко.
Из дома не доносилось ни звука. Соловей зашёл за угол и бросил в форточку светозвуковую гранату, создавая посторонний шум. Они ворвались в дом, в широкую прихожую, переходившую в длинный коридор. Из дальнего дверного проёма по ним ударила автоматная очередь, и осколком отколовшегося от стены кирпича задело щеку Гоше. Гоша непроизвольно прижался к стене, на секунду зажмурившись от боли. Маска немного смягчила удар. Граф кинул вглубь длинного коридора ещё одну светозвуковую гранату. Добравшись до дверного проёма, Соловей выглянул из-за угла и увидел открытое окно.
- Уходит, гад.
- Хан, он на углу дома, - крикнул он по рации. - Граф и Соловей по окнам, Гоша - контроль в доме, Ясень за мной.
Выскочив из двери, они с Ясенем разошлись по разные стороны дома. Оставшийся во дворе Хан сидел за углом, наблюдая за территорией. Ни звука. И только рвущиеся в вольерах с решётками собаки, похоже, охрипли от лая. Он зло сплюнул и на миг высунулся из-за угла, и тут же в его сторону ударила автоматная очередь. С другой стороны дома тоже ударила очередь и наступила тишина.
- Ребята из окна стреляли. Вроде сняли. - вернулся к нему Ясень.
Он вышел из-за угла. С противоположной стороны дома им махнул Граф и позвал к забору, через который они проникли на территорию особняка. У забора стоял Соловей, а рядом лежал убитый боевик. На дорожке у домика сидел очнувшийся работник и смотрел на них спокойными глазами.
- По нашей тропе хотел уйти, - Соловей поднял с земли автомат боевика.
- Ты сиди пока, - кивнул он работнику. - Все в дом, и всё проверить.
- Полезли тут, - показал Ясень на окно.
В доме стояла глухая тишина. Открывая двери одну за другой, они осторожно передвигались по дому, проверяя каждую комнату. Одна из комнат на втором этаже была заперта изнутри.
- Спальня, наверное, - Граф постучал со стороны, не подходя напрямую к двери.
- Войдёте, я стрелять буду, - ответил из комнаты взволнованный женский голос.
- Женщина, не дури. Открой дверь и выброси оружие, - крикнул он. - Тебя, детей и прислугу никто не тронет. Я не в прятки тут играю.
- Детей пожалей, - зло крикнула женщина в закрытую дверь.
- Хан и Соловей, проверить чердак, как там их стрелок. Я жду, - крикнул он в закрытую дверь.
Через минуту дверь приоткрылась и к их ногам упал автомат. Женщина вышла из комнаты. Следом за ней, держа детей за руки, вышли две женщины.
- Повторяю: тебя, твоих детей и прислугу никто не тронет. Всем на улицу. Боевиков трое было?
- Трое.
- Соседний особняк охраняется?
- В том особняке никого нет кроме сторожа. Хозяева отдыхают за границей.
- Молодец, Хан, - с чердачного помещения спускался Соловей, а за ним Хан. - Калибр девятка аккуратно в лоб лёг, - Соловей поднял большой палец.
Внутри особняка, в бункере подвального этажа, была обнаружена мастерская по производству самодельных взрывных устройств и по переоборудованию газового и пневматического оружия в боевое. Во дворе они развязали работника и приказали открыть схрон. В тайнике под клумбой хранились гранатомёты и выстрелы от них, гранаты и автоматы, тысяч пять патронов разного калибра, радиоуправляемые самодельные взрывные устройства. Он отошёл в сторону и вызвал по рации Дэна.
- Дэн, как ты?
- Объект не приедет. Мы в порядке, выхожу на точку встречи.
- Добро. И три ха-ха тебе на месте, - оглянувшись по сторонам, он тут же вызвал на связь подполковника: - Первый, ответь тринадцатому.
- Первый на связи. Как там у тебя?
- Здесь погремушки сильные. Придётся салют делать.
- Делай. Связь совсем заглуши. А за три ха-ха в эфир - получишь.
- Понял. Получу, - он отключился и подошел к схрону. - Приказано взрывать. Чё за щеку держишься? Зуб болит? - глянул он на Гошу. - Маску поправь, и держи людей на крыльце. А ты помогай схрон выносить и оборудование из подвала, - повернулся он к работнику.
Открыв ворота, они вынесли схрон подальше от особняка в угол ущелья и подключили к нему одно из взрывных устройств.
- Хан, подойди, - поискав глазами Хана, он повернулся к женщине. - Телефоны есть? - женщина зло взглянула на него. - Не заставляй обыскивать. Хан, собери телефоны и убери из них карты, - наблюдая, как Хан снимает с телефонов сим-карты, он продолжил: - Прозвучит взрыв. Из бункера два часа не выходить. Можешь взять с собой еды и воды, - подождав пару секунд, он резко повторил: - Телефон сдать. Ясно?
- Ясно, - швырнув телефон в траву, женщина отвернулась к дому.
- Всех в бункер, - кивнул он Графу и Гоше. - И подоприте там покрепче, пусть посидят.
- Командир, время жмёт. Им бы по укольчику, если бы не дети. Пусть бы поспали, - подошедший Ясень вздохнул. - Сохранение жизни бойцов при выходе из спецоперации, важнее последствий негуманного отношения к местному населению.
- Можно бы, если бы не дети, - повторил он, окидывая дом взглядом. - Хан, сим-карты уничтожить. Телефоны засунь куда-нибудь, чтобы сходу не нашли. Где Соловей?
Оглянувшись по сторонам, они заметили Пашку, кормившего собак в вольерах. Пашка кидал приготовленные куски мяса из ведра в клетки, переходя от одной к другой. Собаки рычали на чужого, но уже более спокойно и терпеливо, и ждали своей очереди. Пашка шёл вдоль клеток и дружелюбно приговаривал:
- Это тебе, Бобик. Чё за гав, пл... А это Шарику дадим. Не ори, сказал! А тут, кто у нас? Ой-ё-ё. Мужики, - крикнул им Пашка, - гля, как ноты выводит. Ну по-любому Амадей. Не, пл..., ну натуральный Моцарт.
- Ну, Паша. И тут успел, - усмехнулся он. - Короче... Окна закрыть, ручки сбить, дверь на выходе на ключ, - он глянул в смеющиеся глаза Ясеня. - Ну хоть это задержит.
- Воля, не мне тебя учить, но на выход группы надо много времени. Соседний коттедж, там по-любому напряг после подрыва будет. Сразу не полезут, страшно, но появятся обязательно.
- Вот и запрём покрепче. Пока они придут, и пока вскроют. А нам будет время для отхода. Соловей, - крикнул он Пашке. - Работаем.
Подорвав схрон, они поднялись к месту стоянки, спешно взяли приготовленный заранее багаж и ушли вверх по зелёнке. И только потом, после большого и быстрого перехода, на десятиминутном привале Гоша снимет маску, а там глубокая припухшая рана с засохшей кровью на скуле.
- Фейс попортили. Надо обработать, а то рвёт от грязи.
- Почему раньше не сказал?
- Надо было уходить быстро.
- Плин, вот и тебе подарили зарубку на память, - хмыкнул Соловей.
Ещё один переход, и они встретились в условном месте со своими. Отдохнув основательно, они двинулись дальше. До точки, где их заберёт вертолёт, оставалось семь часов перехода. Чутких и осторожных.
«Идёшь вот так с ребятами, и не в первый раз ловишь себя мысли: а ведь не знал ты этих парней раньше. Не знал их спокойной уверенности в собственных силах. Молодые, красивые, им к лицу военная форма. И среди них ты. За главного... Разве мог ты представить это, разговаривая с тем же дядькой Сашкой на военные темы? Как далёк ты был тогда от своего настоящего. А они идут... Им даже оружие к лицу. Они словно родились с оружием в руках и живут по закону - живи опасно. Они рискуют жизнью не ради денег или карьеры. Им нравится жизнь с кучей острых ощущений, со способностью преодолевать любые препятствия и выкручиваться из опасных ситуаций. И они идут»...
Загрузившись в вертолёт, они до самой базы проспали, повиснув друг у друга на плече. Прилетев на место, он первым делом позвонил Наташе и узнал, что дома всё в порядке, что его пока ещё ждут. Он довольно улыбнулся этой новости. Помывшись и побрившись, они привели себя в порядок, упали в кровати и надолго уснули. Наверное, у каждого в жизни бывает так: тебе кажется, что ты смертельно устал и ничего больше не можешь. Только в какой-то момент вдруг открывается второе дыхание, и ты вновь заставляешь себя вставать. Хорошо отдохнувшие, лёжа в кроватях, они смотрели вечерние новости и мысленно паковали вещи домой.
- Здравия желаю, товарищи отдыхающие, - к ним вошёл подполковник и устало присел на стул.
- Во! Степаныч в гости. Щас он нам работу подвалит, - он сел на кровати.
- И подвалю. Надо адресную работу сделать, а у меня почти все на выезде. Соседи ваши прошлой ночью вернулись, кое-как помылись и спят намертво. А другая группа по горам больше недели бегала, брали еды на пять суток, а промотались восемь. Лежат вон, отходят. А ехать надо, и вы уже отдохнувшие.
- Куда ехать? - спросил Денис.
- По последним данным в селе N- находится вооружённая группа боевиков. Видно спугнули их с гор шумихой. Туда выезжает спецназ ВВ, им надо подмогу. Выезд в два часа ночи. В границах села введён режим КТО.
- Степаныч, у нас своё особое задание было. И мы тоже хорошо побегали по высокогорью, местами дух сжимало, - возразил он, понимая, что очередную брешь в работе хотят заткнуть ими. - Не знаю. Как ребята.
- Поехали, - отозвался Соловей. – А чё, лежать и три дня новости слушать? Мы больше их знаем, причесали тут нынче нехило.
- Да вас сильно включать не будут. Там надо в одном месте перекрыть тропу, чтобы в горы не выскочили. Работать силовики будут.
На адресную работу выезжали, в основном, по ночам. Многотонный БТР летел по дороге мимо домов селения: бронежилет, маски, шлемы, полный боекомплект. Одна нога на БТР, вторая в люк. Впереди такие же машины со спецназом ВВ МВД. Бурная горная речка и мост делили селение на две половины. По разведданным в доме на окраине должна находиться группа вооружённых боевиков. Около четырёх часов утра боевики были блокированы. На предложение сложить оружие и сдаться, они ответили огнём. Через полчаса начался штурм дома. Пытаясь прорваться сквозь оцепление, боевики открыли огонь в разных направлениях и при перестрелке были уничтожены. В ходе проверки и осмотра соседних строений, спецназ ВВ МВД обстреляли из сарая одного из домов. Блокированный боевик был уничтожен. Один из сотрудников спецназа получил тяжёлое ранение.
В сарае был схрон с оружием и боеприпасами. Ручные осколочные гранаты, средства связи и военной экипировки, подробные карты с интересными условными знаками в разных районах республики, три пояса смертника с установками на «неизвлекаемость». Если смертник наденет такое устройство, то он будет обречён: он не сможет снять его, пока не взорвётся вместе с ним. В отдельном пакете находилось около трёх миллионов фальшивых банкнот тысячерублевыми купюрами. На месте боестолкновения было ликвидировано девять боевиков, в их числе два брата - активные участники бандформирования N-ского района. Банда была причастна к целому ряду террористических актов, к подрывам и убийствам в местах крупного скопления людей.
Их группу расположили вдоль возможного прорыва боевиков в горы, и всю операцию они просидели в засаде. Когда всё затихло, то по рации им сообщили, что можно спускаться в селение. Через семь часов работы они вернулись на базу. Выспавшись, они пили чай, лежали и разговаривали.
- Ну чё, парни, мучает кавказский синдром? - Денис до хруста потянулся. - Когда мне говорят так, то я или задумываюсь крепко, или матерюсь тихо. И ещё задаю вопрос: почему у меня должна съезжать крыша, если я пострелял где-то бандитов? Я понимаю ребят-срочников, им тяжело. А у боевого офицера таких синдромов не должно быть в принципе. Депрессуху от увиденного я допускаю, но не до такой степени, чтобы бегать по психологам. Кавказский синдром. Да хрен там!
- Да зудит иногда, но совсем не клинит, - откликнулся он на разговор. - Когда в армии на срочке были тут, вот это да. По приезду сюда, я впервые увидел так много раненых. От шока дня три маску с лица не снимал. Не бронежилет, а именно маску. Мне психологически хотелось её носить. Закатаешь на лоб, отдохнёшь, и опять на место. Голову всё стремился прикрыть. Засело увиденное в подсознании и никак не мог убедить себя, что от пули ничего не спасёт. Если голову не пробьёт, то позвоночник сломает или руки-ноги оторвёт. Ну это поначалу, потом привыкаешь. Участие в боевых операциях упрощает всё до предела. Азарт, адреналин - штука сильная. А этот чеченский синдром, я ни у одного нормального офицера не заметил.
- У нас случай был, - Ваня-Ясень сел на кровати. - Это на срочке ещё было. Короче, лежим мы и смотрим как боевики разворачиваются в цепочку и идут на нас. А у старшего лейтенанта в подчинении человек десять всего и патронов ограничено. Он командует: «Всем назад, за камни в укрытие». Мы ломанулись, стоим - глаза на макушке, и никто не падает за валуны. Лейтенант орёт: «Вы чё, пл...?» А мы ему опасливо так: «А ты сам глянь, чё там». А там на камнях большая гюрза лежит, на солнышке греется. Чё делать? Боевики щас полезут. Старлей зашиб гюрзу камнем, за башку вытащил, а она живая. Пасть огромная и клыки. Он нож ей в пасть засунул, а она лезвие кусать. Ожесточённо так, со смаком. Такой костяной стук от её зубов и масляные капли по лезвию. Жутко было в тот момент до мурашек. У меня даже ком к горлу подкатил. А с другой стороны интересно, непередаваемо. Мы долго потом ходили и оглядывались, змеюк под ногами искали. Вроде и не боюсь я их, а тогда страшно стало. Адреналин в кровь ударил.
- У нас тоже ползали. А вообще, мы и «чехи» - разные люди. На Кавказе ценится мужское общество, а женское у них второстепенно, - забасил Федя со своей кровати. - Мужское общество у них: кто друг перед другом круче. Жестокие ребята и понимают только силу. Наша славянская политика здесь не работает. У них дети постоянно летают на подхвате как связные, и женщины шибко шустрят по дому при опасности. Выскочит с белой тряпкой, вроде как постирала, развешает её на заборе и калитку во двор оставит открытой. Дождик идёт, а она бельё сушит. Обычай у них такой: если в доме покойник, то белая тряпка на заборе. А они этот мирный обычай превратили в условный знак - опасность. А про синдром этот, я так скажу, у меня его никогда не было. Мы знали, что у «чехов» ломка начинается при новости, что на задание выходит спецназ.
- Боевики добропорядочные граждане теперь. Живут по домам и особнякам, комфорт любят, - Пашка влил в себя порцию воды из бутылки. - Чё-то жажда мучает. Везде жажда. Домой надо, к Маринке. Во-от. Про чё я говорил? А-а!.. У них теперь коммерция: денежки пришли - воюем, денежек нет - дома сидим.
- Пишут же особо возмущённые: что вы с ними цацкаетесь? - Олег лёг на бок, повернувшись к ним лицом. - Выяснили, где боевики, шмелями поработали, двумя-тремя залпами сравняли с землёй и всё. Вроде как, чё на рожон лезть? Чё их штурмовать? Ну да... Зачем спецназ, если можно всё выжечь, а потом разбираться, в том числе и по гражданским. А потом против наших спецслужб и военных по международным конвенциям кучи уголовных дел заведут, за совершение неправомерных действий.
- Это точно, - поддержал Пашка.
- А про чеченский синдром... Так вы сами знаете, как спецназ готовят к войне, - Олег со вздохом зевнул. - Вам показывали трофейные видеоплёнки, на которых «духи» мучают и убивают пленных, проводят публичные казни. Видеоплёнку смотреть тошно. А вживую это увидеть? Однако никто не отказывался, и не уходил. Такие кадры закаляли и придавали уверенность тем, кто должен делать эту работу.
- Снайперскую винтовку и дырку им калибра семь-шестьдесят два. Или винторез и девятку аккуратно в лоб. Да, Ханчик? - Пашка повернул голову в сторону Хана. - Ты чё притих там?
- Почти сплю, Павел Иванович. Домой хочу.
- Павел Иванович. Грустно-то как, - Пашка скривил рот. - Ханчик, чё ты тут завис? Дуй до мамки в свою Бурятию, и на охоту. Там спокойно. Молодой, тихий, красивый.
- Красивый? - засмеялся Хан на Пашкины слова. - Я не могу в Бурятию. Я с вами буду. А в Бурятию, когда-нибудь потом.
- Да красивый ты, Хан. Клянусь. Я красивый, а ты ещё красивше. Игорёк, ты береги Хана. Чё молчишь там? Спишь? - Пашка протяжно вздохнул. - Всё, мужики, давайте спать. Может, завтра домой свалим.
