Новые
Меню
26
Аню сковывала усталость от постоянных домашних дел. Слишком бешеный ритм набрала жизнь, и эта скорость не хотела снижаться. Ставшая большой семья, требовала немало сил. Как и у любой женщины: кухня, уборка, стирка... Она даже сказала однажды Ивану, что скучает по работе, что почти одичала в этой бесконечной веренице забот. Он ответил тогда, что дети быстро подрастут, и она обязательно устанет ходить на работу. Возможно даже, она будет бегать в мечтах - побыть дома и никуда не спешить. И она рада была услышать мамин голос в домофоне в один из субботних дней.
- Аня, открывай. Это мы с папкой приехали.
Отряхнувшись в коридоре от дождя, мама схватила в охапку подбежавших внуков и расплакалась по-деревенски с причитаниями.
- Да маленькие вы мои. Да как же я соскучилась-то.
- Ты дай в дом-то хоть зайти. Растопырилась в дверях, - буркнул отец, поставив в прихожей тяжёлые сумки.
- Ой, Серёжа, - мать оглянулась. - И впрямь застряла. Я сейчас. Вот разденусь и возьму вас, родненькие мои. А где маленькая? - мама взглянула на Ивана.
- Спит. Заходи, бать, - Иван протянул руку отцу. - Вовремя вы приехали. Аня вон жалуется, что устала.
- Мы тут мяса вам привезли. Неси на кухню, - отец кивнул Ивану на сумки. - И оденься, в машине пара мешков картошки да соленья с вареньями. Мать замучила уже со своими банками.
- Да, - засмеялась мама. - Вы же у нас многодетные теперь, вот и привезли вам всего. Пельменей налепили, наморозили из фарша колобков да котлет, сделали заготовки для плова и гуляша. Теперь готовое будете доставать, всё дел поменьше, - и она вновь переключилась на внуков. - Вот подрастёте маленько, и мы с дедом заберём вас к себе на лето.
Все три дня, что родители гостили у них, мама вплотную занималась детьми и Аня получила долгожданную передышку. Да и мама Вера помогала ей, как могла. А уж повидаться со сватами - святое дело. Тут и по паре рюмочек пропустили, и воспоминаниями поделились, и всплакнули нечаянно. Ане нравилось, что Иван называл её отца - батей. Разве обращался он к кому-то с подобными словами? Возможно. Только видно, что Ивану приятно было так говорить.
Поздним вечером, укачивая внучку, мама с тревогой смотрела на настойчиво звонивший телефон.
- Это всё тот звонит?
- Да. Иногда. Я не могу отключить телефон. Иван задерживается на работе, должен позвонить.
- И трезвонит ведь, когда его дома нет. Всё вычислил.
- Мам, он редко звонит.
- Ты прекрати мне это! Семья, девчушка вон растёт, а у тебя телефон не умолкает.
- Не переживай, Иван в курсе этих звонков.
- Надо же! - воскликнула мама. - На месте Ивана, я давно бы его за шкирку взяла.
- Вот ещё... Драки мне только не хватало. Я отвечу, а то он не умолкнет? - Аня вышла на балкон.
- Ну-ну... Ответь. И привет от меня пребольшой отвесь.
- Привет. Как дела? По мне скучаешь?
- Привет. Мне некогда скучать, семья большая.
- И всё-таки ты подлая. Я всё понимаю, но ты могла бы сказать, что Иван к вам ходит. Может, надо было сразу женой ему стать?
- Ты о чём? В чём я подлая?
- Призналась бы сразу и была бы с ним мягче.
- В чём я должна была признаться? Ты, что-то не то говоришь.
- Прости. Ты общалась со мной и его любила. Подлая.
- О, боже... Ты просто... Тебе не понять. Абсолютно. Ты пьян?
- Я контуженый тобой. И пять раз спасибо, что ты была со мной.
- Не веди себя, как тупой хам. Ты о чём сейчас говоришь? Подумай! Разве могла я в то время кого-то любить?
- Иван счастлив теперь своей семьёй.
- Молодец! Накрутил себе в башку и тут же выдал.
- Раньше ты понимала меня. Подлая. Была и есть.
- Всё. Иди к Кате, и пусть она считает, что отбила тебя. Глупо! Разве можно у меня кого-то отбить?
- Раньше ты сдержанной была, хорошенькая моя.
- Права Катя. Видимо, ты и правда вампир. Придёшь, включишь гада, напьёшься досыта, и дальше живёшь. Пошёл вон. Не звони больше.
- Я же просто спросил. Это бунт? Успокойся.
- Да. Потому что ты конченый хам и очевидная редкость в этом мире. Ты не способен общаться по-доброму. Тебе обязательно надо нахамить. Я спокойна, просто поражаюсь твоему хамству.
- Успокойся. Я из деревни, тупой и конченый идиот, неспособный ни на что.
- Не успокаивай, я совершенно спокойна. Пусть тебя терпит твоя Катя.
- Пусть терпит.
- Послушай... А если я скажу, что буду ждать тебя, такого у меня отбитого, второго числа второго месяца на мосту. Ты приедешь?
- Ты любишь меня? Ты так и не ответила.
- Пусть тебя тешит твоё самолюбие.
- Что-о? Я самолюб?.. Ты о чём, Аннушка?
- А чего так кричим? Что нервничаем?
- Аня, я не хотел сегодня злить тебя. Ну ты такая, какая есть. Сама завелась.
- Оказывается, я ещё и подлая. Это, что? Ты вынуждаешь отвечать резко.
- Ты из меня, какую-то личность сомнительную делаешь. Раньше ты злой такой не была. Иван доводит?
- Спасибо тебе за науку. Ты любую благородную цель превратишь во что-то низкое.
- Назначай встречу второго числа и второго месяца. Я приеду.
- Это ты, почему-то решаешь, что я никчемная и подлая.
- Аня-я... Услышь меня. Зачем хочешь встретиться?
- Чтобы отхлестать от души за всё плохое, что ты мне говоришь. Готовь щёки.
- Я боюсь. Сколько времени тебе нужно для полного удовлетворения?
- Пока руки не заболят. Пока не обобью их окончательно.
- Хорошо. Когда и где?
- Толя... Иди к жене.
- Никогда не намекай на то, чему не сбыться. Я ведь могу поверить.
- Начнёшь с тобой общаться, а ты тут же всё испортишь.
- Всё. Я попросил прощения. Или нет?
- И я не подлая. Я не обманываю за спиной. Ты не понял? Так вбей себе это в башку. И не звони!
- Я больше возражать даже не буду. Мне небезразлично твоё состояние. Успокойся.
- Я спокойна.
- Давай только без обмана. Будь на мосту, время и день сама скажешь. Там и поговорим.
- Зацепило? Я передумала бить тебя. Да и Кате обещала не трогать больше. Вот тут я бессовестная, общаюсь же.
- Ты сейчас о чём? Куда тебя понесло? Хочешь, я немедленно буду на том мосту.
- Не надейся даже.
- Одна встреча, и ты её хочешь. Ты же убиваешь себя. Поговори со мной, тебе легче станет.
- Я убиваю себя?.. Нет, я живу.
- Тогда не обманывай. Ты боишься нашей встречи.
- Ты звонишь мне после длительного перерыва. Ты сам пытаешься поговорить со мной. Так, кто из нас сам себя обманывает?
- Прости, я не прав.
- Ничего. Бывало и хуже. И просьба - будь, пожалуйста, аккуратнее в своих словах. Да-а. Тебе большущий привет от мамы.
- Спасибо. И ей передай от меня. Я не буду тебя обижать.
- Надеюсь. И доброй ночи.
Полная луна лениво выползла на краешек окна, поглядывая в спальню сквозь лёгкие шторы. Наверное, было уже за полночь, а Аня всё никак не могла уснуть. Ей вспомнился зелёный луг, тот сенокос, и они с Данькой в цветочках... Это было в первый приезд Даньки в деревню. Тем вечером они долго гуляли за деревней у реки. Невероятная тишина летней ночи не отпускала домой. Россыпи ярких звёзд на небе, и такая же полная луна, как сегодня. Крики неспокойных сверчков, и кваканье не уснувших лягушек. И ночная тишина... В такие минуты думается и спорится о смысле бытия в этом бесконечном мире. Вот они и спорили долго, почти до зари. Домой вернулись под гортанную перекличку деревенских петухов.
Тем утром Данька проснулся рано. Обогнув угол дома, он постучал в её окно. Отодвинув штору, она посмотрела сквозь стекло сонными глазами: он показывал ей на часы на руке и звал на улицу. Странно... Они же договорились поспать сегодня подольше. Аня подняла глаза: часы на стене показывали почти девять утра. Выглянув ещё раз в окно, она быстренько набросила лёгкий сарафан и вышла во двор.
- Ну ты и спать, - заворчала мама. - Гость твой два раза с утра в бочку на огород ходил. Поплещет на лицо и ждёт на лавочке. Институт закончи. А то гуленьки твои ночные к люльке приведут. А качать мне придётся.
- Неужели не рада будешь? А мам? - засмеялась Аня.
- А ты меня дитём не пугай. Я-то тут рада буду. А ты вот в городе поплачешь одна, поскучаешь, - откликнулась мама.
- А где отец? Сегодня же выходной.
- На покос уехал. Сказала вот твоему кавалеру, он и забегал. Хочется ему на поляны, - засмеялась мать. - А ты спишь полдня.
Данила стоял у ворот и смотрел на деревенские улицы. Утренний шум пастуха с выгоном коров и овец на пастбище затих, и село угомонилось до вечера.
- Ребятки, - крикнула мама с крыльца. - Подождите меня. Тоже поеду. Может, клубнички ещё пособираем.
Деревенские луга дышали зноем и ароматом свежескошенной и чуть увядшей травы. Частые дожди быстро подняли разнотравье, делая сенокосные места богатыми для заготовки. Аккуратно скошенные тяжёлые валки тянулись рядами до самого края большой поляны. И этот сладкий луговой запах парил в утомлённом от солнца воздухе. Травами пахнет до одури, до головокружения. Зелень в скошенных валках, и словно вплетённые в неё пёстрые лоскутки луговых цветов. Здесь и разноцветный клевер, и желтые лепестки зверобоя, иван–чай да голубые чашечки дикого цикория. Розовые корзинки тысячелистника, белые и желтые пучки густой кашки. Дикий горошек: синий и фиолетовый, розовый и красный, и белоголовые ромашки. А между валками на свежих прокосах - нетронутые полянки со спелой клубникой.
Мама сразу увлеклась ягодой и вскоре убежала так далеко, что её белый платок мелькал на противоположном краю поляны. Там же, неподалёку от островка стоявших посреди луга берёз, отец проходил на сенокосилке новые ряды.
- Вдохнёшь и голова от запаха хмелеет, - Данила втянул в себя воздух. - В город совсем не хочется. Может, нам переехать сюда и просто жить?
- Зачем тогда учился?.. Здесь в отпуске отдыхать хорошо, а постоянно жить тяжело. Работы много, что летом, что зимой.
- Знаю. Детям нашим хорошо здесь будет. Летом, у бабушки с дедом.
- У нас уже и дети будут?
- Конечно, будут.
Они отдыхали под молодой берёзой, укрывшись от палящего солнца. Рядом стояли небольшие ведёрки наполовину заполненные ягодой. Взяв за плечи, Данька вдруг положил её в траву. Наклонившись над ней, он прошептал:
- Как без детей-то, Аня? Они у всех должны быть.
- Дань, - выдохнула она, пытаясь освободиться из его рук. - Перестань. Мне доучиться надо, - он послушно отстранился и лёг на спину. - Не обижайся. Пусть это будет чуть позже.
- Я сегодня почти не спал. Стоял у окна и смотрел, как солнце накатывает на куст рябины у ограды. И воробьи там весело кричали. Красиво.
- Красиво, - откликнулась она.
- Я стоял и думал о тебе. Ты спала рядом, нас с тобой стена разделяла.
- Разделяла.
- Посмотри, какие перистые облака. Похоже, кто-то утром махнул белым туманом и его брызги застыли в полёте. И ещё, здесь пахнет детством.
- Пахнет, - откликнулась она.
- Ты не спишь? - Данька вновь наклонился над ней.
- Нет. Мне просто хорошо. Кажется, что нет никого на свете. Ни души. Только мы и небо.
- Знаешь, чего мне хочется сейчас? - он наклонился и поцеловал её.
- Догадываюсь, - отозвалась она на его губы.
- Нет. Ты не о том подумала, - улыбнулся он, убирая травинку с её щеки. - Мне хочется стать здесь заново рождённым и без грехов.
- Неужели у тебя столько грехов, что необходимо так очиститься.
- А разве есть на земле безгрешные?
- Если человек хочет стать заново рождённым под таким небом, то он уже очищается.
- А подробнее, - улыбнулся Данила, наклоняясь над ней. - Ты вот понимаешь, что сейчас со мной происходит?
- Понимаю, - прошептала она. - А подробнее... В такие минуты происходит удивительная связь и единение души с природой. Смотришь вверх, и даже дрожание берёзового листочка на ветру кажется удивительным. Ты же не замечал этого раньше, а теперь вдруг увидел. И облака увидел по-новому, и небо, и травы... Ты почувствовал гармонию этого мира с собой.
У неё над головой горячий ветерок качал большую ромашку. Данила наклонил цветок к лицу и провёл лепестками по её глазам.
- Мне хочется единения с тобой.
- Я знаю.
- У меня отпуск после окончания училища заканчивается. Сено подсохнет, поставим с батей стожки, и мне надо будет уезжать в город. Не хочу.
- С батей?.. Надо добрать ведёрки, а то мама забеспокоится. Пойдём?
- Пойдём.
Дура... Какая же она была дура. Как горько она жалеет теперь, что та луговая поляна не сделала их в тот день близкими. Аня всхлипнула и прикрыла губы ладонью, боясь потревожить Ивана. И откуда ей было знать, что он лежал сейчас с открытыми глазами и слушал её неспокойное дыхание.
- Привет. Звал?
- Да. Где Иван?
- Спит. С полигона поздно вернулся. Что случилось?
- Да уже нечего. Вы сильно опоздали, потому что долго собирались. Мужчина нашёл другую, пока вы опомнились.
- Ах, какая потеря! Я от души желаю счастья вам и вашей избраннице.
- Ты совсем ушла в подполье. Поговори со мной немного.
- А ты пьян. Слышу.
- Перестань. Поговори.
- Это называется... Я вернулся. Здравствуй, Мура! Вот, принес тебе цветы.
- Я тут и живой. Представь себе, живу. Всё веселее и веселее.
- А по мне, так лучше спокойно жить.
- Живи, Анька. Просто ты мне не чужая.
- Даже так? А рядом с тобой, кто тогда?
- Она ушла от меня. Я невыносимый.
- Верни. И стань выносимым. Там сын.
- Месяц уже, как ушла. Я не буду судить её за слова, пусть они с ней останутся. Я сам виноват, и теперь у меня есть дочь и сын.
- И они растут без отца.
- А ей всё равно. Она дура.
- Почему ты не стал жить с ней?
- Глупая ты. Я сейчас с тобой общаюсь, или мы будем мою семейную жизнь обсуждать?
- Она слишком простая? Или ты невыносимый?
- Послушай, твой уголёк ко мне ещё тлеет?
- Я всё поняла. Ты и меня называл бы дурой. Всегда.
- Прости. С твоей стороны ко мне всё тёплое давно в ноль.
- Прости, так само сложилось.
- Само? А Иван-то, что делает? Ты же ничего не знаешь и лезешь судить. Ты предала раз, предашь и его.
- Дурной. Я живу с ним.
- Живи! Хотя... Они же служили вместе и по-любому были в дружбе. Как ты можешь-то? Спать с другом твоего мужа. Они считают себя братьями по службе. Я же догадываюсь, где он служит.
- Вот такая я подлая. У меня есть тайны, и ты никогда о них не узнаешь.
- Ты ушла с другим, забыв о нашем. А я, чтобы не сдохнуть, с ней встретился. Она подняла меня с колен, когда я спивался и был конченым уродом. И твои тайны такие же лживые, как и ты.
- Пусть она дальше тебя поднимает.
- Я один буду.
- Умница. Правдолюб. Только эта правда по тебе же и бьёт.
- Сука ты. Я так тебя люблю, если бы ты только знала.
- Вот поэтому и не пошла, чтобы сукой всю жизнь не быть. Ты за этим зовёшь? Чтобы правду свою сказать? Иди к ней. И зови её так.
- А ты ждала таких слов, чтобы разорвало всю тебя. Ты пустила к себе другого. Ты предала всех. Иван воспользовался случаем, и ты сразу предала. Меня, мужа покойного предала. И всё у тебя получилось правильно.
- Ну-ну... Давай. Говори всё, да похлеще. Я послушаю.
- Вот и слушай правду о себе.
- А откуда ты обо мне знаешь? Вдруг я выдумала всё и живу одна.
- Ложь. Я верю Ивану, ты с ним.
- С ним, конечно. Может, я его однажды пустила. А может, меня красиво забрали, - она засмеялась в трубку. - Всё проще, Толенька. Не захотела я дурой и сукой жить. И имею на это право.
- Смеёшься? Я всё равно вырву тебя зубами и унесу.
- Я хочу жить любимой. Тогда и ему всё отдам.
- Так ты и живёшь теперь любимой.
- Да. А вот суки так не умеют. Их любят по-сучьи, и поэтому у них ничего с мужчиной не получается. А я умею жить с мужчиной.
- Ну меня-то гадким полюбила. И ничего, нравилось.
- Какой ты уверенный в себе.
- Скоро Иван проснётся. Долби ему мозг и ври как обычно.
- Ты смешной. Он мой муж. Я жду его и обязательно дождусь. Всегда и отовсюду. И если с ним что-нибудь вдруг случится, то я ни за что его не брошу. Не брошу, даже если он будет лежачим. А он будет целым. Всегда.
- А меня вот она бросила.
- Господи-и... Да не звони ты мне больше. И не зови. Иди к Кате и зови её лживой. Хорошей жизни тебе.
«Ой, дурной... Нет, не изжить тебе, Анна Сергеевна, литературу в себе. Скажи мне кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?.. Так в старину князья за советом к мудрым ходили. А мудрецам надо было сильно постараться, чтобы их признали мудрыми. Они не лезли со своими советами, пока их об этом не попросят. А иные вон как выдают свои примитивные выводы, считая себя мудрее других. Словно они прожили большую жизнь, и на всё знают правильные ответы. И двуличные... В глаза - слащавый кисель, а потом опаньки - и ты уже дурочка. Проблема-то в том, что всё проходит. Вот он и злится. Только умный человек не режет хвост по кусочку, так больнее.
Какая тонкая грань между хорошим и плохим. Особенно у него. Он улетает от хорошего к плохому в один миг. Одно слово - и готово. Вот и тьфу на всё... Пришёл и всю романтику ей спугнул. И так места себе на глобусе не находишь, ещё и он добавляет. И грусть её, как комната отдыха: присела на маленько, и на рассвете вновь шагнула в жизнь. Такие комнаты есть у каждого внутри и это неплохо. Главное, не поселиться там навсегда. Там ценишь своих и радуешься за других. Так что, успехов чистым мыслям и порывам здравым. Зачем нам эти африканские страсти?.. И не надо нам такого негатива. И не нужен, что бы и как у него не болело. Нам достаточно любимого человека, который устал и спит сейчас в спальне.
Любимого... Тебе жизнь вон готовы отдать, а в ответ - одна жалкая скромность. Отличный повод дать себе обещание - срочно начать любить. Желаемое ему - придёт умноженным на желаемое мной. А то у некоторых, у неё лично, вошло в привычку брать и ничегошеньки не отдавать взамен. Разве это счастье?.. Вот пойду сейчас в спальню, разбужу его, и залюблю всего. Или опять... Трепет рук и природная робость.
К чему это ты?.. Есть повод поразмышлять?.. Да. Есть. Ты дала надежду человеку? Дала... Но сначала поставила условия, и он их сдержал. Почти... Выгодная позиция для Анечки, которая пальцем не стукнула, чтобы поработать над собой. Только бы его терпение не рухнуло однажды. Ему ведь тяжело одному двоих держать, себя и её. Вдруг сломается, если даже будет очень стараться. Устанет со временем, да и силы иссякнут. Ох... Как бы она наполнила ему их!.. Давай-давай... Продолжай диалог, Анечка, на это ты большой мастер.
Себя не обманешь, но попытки обмануть продолжаются. И он терпелив, его терпение не ставит условий. Какие же глаза у него глубокие. Любая бы утонула там. Просто провалилась бы в такие глаза. А она вот сдерживает себя, чтобы лишний раз нечаянно не коснуться. И ведь так приятно, когда он стоит за спиной, а ей очень хочется повернуться. Особенно, когда от дыхания влага на стекле. Наверное, хватило бы одного взгляда и пальчиков на щеке.
А может... Она совсем мало была замужем. Девчонка почти. Вдруг только сейчас в ней просыпается женщина. Ой, как врём мы себе!.. Как мы себе врём!.. Что проще? Проще притвориться равнодушным, когда ты просто притворяешься, а сам неравнодушен... Или притвориться неравнодушным, а сам абсолютно во всём равнодушен... Игра в люблю и не люблю. Попробуй тут не спались.
А как же вечная любовь?.. Она теперь не с тобой, и больше никогда не будет с тобой. Ты её выбрала, а она больше не может выбрать тебя. Она ушла совсем. Ушла туда, где нет тебя... А здесь ты так никого и не выбрала. Разве это правильно?.. А если ты тут не выбрала, тогда зачем обещала?.. Он ведь увидел твои глаза и расстаться с ними не смог. Который уже год... И сплошные оправдания для самой себя.
Здоровому уму не понять её больную фантазию. Так что... Живи, Анька. И не загадывай вперёд, пытаясь увидеть финал. Пусть всё будет, как один день, и от большого желания. Иногда твоя неадекватность достигает такой точки, что сама себя начинаешь ощущать врачом. Врач?.. Так исцели себя сама. Ты же явный пациент, слабовольный и слабохарактерный. Да уж... Скучать не приходится, когда такие миры внутри бушуют. Ничего... Живём же, и будем жить дальше».
- Аня, - прервала поток её словесного хаоса мама Вера. - Ты бы сходила в магазин, у нас молока на завтра нет.
- Хорошо, мам Вера, - откликнулась Аня и выдернула шнур из розетки. - Столько детского белья накопилось, просто жуть. Потом доглажу.
- Я сейчас Дашеньку укачаю и поглажу, сколько успею. Иван дома сегодня будет?
- Если вообще будет. Вызовут, это точно. У них очередная боевая тревога, условные террористы на часть взрывчатки наставили.
- Вот так. А мне, что? Может, остаться с тобой на ночь?
- Как хочешь, - Аня вышла в коридор и набросила куртку. - Останься.
- Останусь. Борща вам побольше наготовлю. Мальчишки уж больно супы любят. На балкон вон его, и пусть там стоит.
Аню сковывала усталость от постоянных домашних дел. Слишком бешеный ритм набрала жизнь, и эта скорость не хотела снижаться. Ставшая большой семья, требовала немало сил. Как и у любой женщины: кухня, уборка, стирка... Она даже сказала однажды Ивану, что скучает по работе, что почти одичала в этой бесконечной веренице забот. Он ответил тогда, что дети быстро подрастут, и она обязательно устанет ходить на работу. Возможно даже, она будет бегать в мечтах - побыть дома и никуда не спешить. И она рада была услышать мамин голос в домофоне в один из субботних дней.
- Аня, открывай. Это мы с папкой приехали.
Отряхнувшись в коридоре от дождя, мама схватила в охапку подбежавших внуков и расплакалась по-деревенски с причитаниями.
- Да маленькие вы мои. Да как же я соскучилась-то.
- Ты дай в дом-то хоть зайти. Растопырилась в дверях, - буркнул отец, поставив в прихожей тяжёлые сумки.
- Ой, Серёжа, - мать оглянулась. - И впрямь застряла. Я сейчас. Вот разденусь и возьму вас, родненькие мои. А где маленькая? - мама взглянула на Ивана.
- Спит. Заходи, бать, - Иван протянул руку отцу. - Вовремя вы приехали. Аня вон жалуется, что устала.
- Мы тут мяса вам привезли. Неси на кухню, - отец кивнул Ивану на сумки. - И оденься, в машине пара мешков картошки да соленья с вареньями. Мать замучила уже со своими банками.
- Да, - засмеялась мама. - Вы же у нас многодетные теперь, вот и привезли вам всего. Пельменей налепили, наморозили из фарша колобков да котлет, сделали заготовки для плова и гуляша. Теперь готовое будете доставать, всё дел поменьше, - и она вновь переключилась на внуков. - Вот подрастёте маленько, и мы с дедом заберём вас к себе на лето.
Все три дня, что родители гостили у них, мама вплотную занималась детьми и Аня получила долгожданную передышку. Да и мама Вера помогала ей, как могла. А уж повидаться со сватами - святое дело. Тут и по паре рюмочек пропустили, и воспоминаниями поделились, и всплакнули нечаянно. Ане нравилось, что Иван называл её отца - батей. Разве обращался он к кому-то с подобными словами? Возможно. Только видно, что Ивану приятно было так говорить.
Поздним вечером, укачивая внучку, мама с тревогой смотрела на настойчиво звонивший телефон.
- Это всё тот звонит?
- Да. Иногда. Я не могу отключить телефон. Иван задерживается на работе, должен позвонить.
- И трезвонит ведь, когда его дома нет. Всё вычислил.
- Мам, он редко звонит.
- Ты прекрати мне это! Семья, девчушка вон растёт, а у тебя телефон не умолкает.
- Не переживай, Иван в курсе этих звонков.
- Надо же! - воскликнула мама. - На месте Ивана, я давно бы его за шкирку взяла.
- Вот ещё... Драки мне только не хватало. Я отвечу, а то он не умолкнет? - Аня вышла на балкон.
- Ну-ну... Ответь. И привет от меня пребольшой отвесь.
- Привет. Как дела? По мне скучаешь?
- Привет. Мне некогда скучать, семья большая.
- И всё-таки ты подлая. Я всё понимаю, но ты могла бы сказать, что Иван к вам ходит. Может, надо было сразу женой ему стать?
- Ты о чём? В чём я подлая?
- Призналась бы сразу и была бы с ним мягче.
- В чём я должна была признаться? Ты, что-то не то говоришь.
- Прости. Ты общалась со мной и его любила. Подлая.
- О, боже... Ты просто... Тебе не понять. Абсолютно. Ты пьян?
- Я контуженый тобой. И пять раз спасибо, что ты была со мной.
- Не веди себя, как тупой хам. Ты о чём сейчас говоришь? Подумай! Разве могла я в то время кого-то любить?
- Иван счастлив теперь своей семьёй.
- Молодец! Накрутил себе в башку и тут же выдал.
- Раньше ты понимала меня. Подлая. Была и есть.
- Всё. Иди к Кате, и пусть она считает, что отбила тебя. Глупо! Разве можно у меня кого-то отбить?
- Раньше ты сдержанной была, хорошенькая моя.
- Права Катя. Видимо, ты и правда вампир. Придёшь, включишь гада, напьёшься досыта, и дальше живёшь. Пошёл вон. Не звони больше.
- Я же просто спросил. Это бунт? Успокойся.
- Да. Потому что ты конченый хам и очевидная редкость в этом мире. Ты не способен общаться по-доброму. Тебе обязательно надо нахамить. Я спокойна, просто поражаюсь твоему хамству.
- Успокойся. Я из деревни, тупой и конченый идиот, неспособный ни на что.
- Не успокаивай, я совершенно спокойна. Пусть тебя терпит твоя Катя.
- Пусть терпит.
- Послушай... А если я скажу, что буду ждать тебя, такого у меня отбитого, второго числа второго месяца на мосту. Ты приедешь?
- Ты любишь меня? Ты так и не ответила.
- Пусть тебя тешит твоё самолюбие.
- Что-о? Я самолюб?.. Ты о чём, Аннушка?
- А чего так кричим? Что нервничаем?
- Аня, я не хотел сегодня злить тебя. Ну ты такая, какая есть. Сама завелась.
- Оказывается, я ещё и подлая. Это, что? Ты вынуждаешь отвечать резко.
- Ты из меня, какую-то личность сомнительную делаешь. Раньше ты злой такой не была. Иван доводит?
- Спасибо тебе за науку. Ты любую благородную цель превратишь во что-то низкое.
- Назначай встречу второго числа и второго месяца. Я приеду.
- Это ты, почему-то решаешь, что я никчемная и подлая.
- Аня-я... Услышь меня. Зачем хочешь встретиться?
- Чтобы отхлестать от души за всё плохое, что ты мне говоришь. Готовь щёки.
- Я боюсь. Сколько времени тебе нужно для полного удовлетворения?
- Пока руки не заболят. Пока не обобью их окончательно.
- Хорошо. Когда и где?
- Толя... Иди к жене.
- Никогда не намекай на то, чему не сбыться. Я ведь могу поверить.
- Начнёшь с тобой общаться, а ты тут же всё испортишь.
- Всё. Я попросил прощения. Или нет?
- И я не подлая. Я не обманываю за спиной. Ты не понял? Так вбей себе это в башку. И не звони!
- Я больше возражать даже не буду. Мне небезразлично твоё состояние. Успокойся.
- Я спокойна.
- Давай только без обмана. Будь на мосту, время и день сама скажешь. Там и поговорим.
- Зацепило? Я передумала бить тебя. Да и Кате обещала не трогать больше. Вот тут я бессовестная, общаюсь же.
- Ты сейчас о чём? Куда тебя понесло? Хочешь, я немедленно буду на том мосту.
- Не надейся даже.
- Одна встреча, и ты её хочешь. Ты же убиваешь себя. Поговори со мной, тебе легче станет.
- Я убиваю себя?.. Нет, я живу.
- Тогда не обманывай. Ты боишься нашей встречи.
- Ты звонишь мне после длительного перерыва. Ты сам пытаешься поговорить со мной. Так, кто из нас сам себя обманывает?
- Прости, я не прав.
- Ничего. Бывало и хуже. И просьба - будь, пожалуйста, аккуратнее в своих словах. Да-а. Тебе большущий привет от мамы.
- Спасибо. И ей передай от меня. Я не буду тебя обижать.
- Надеюсь. И доброй ночи.
Полная луна лениво выползла на краешек окна, поглядывая в спальню сквозь лёгкие шторы. Наверное, было уже за полночь, а Аня всё никак не могла уснуть. Ей вспомнился зелёный луг, тот сенокос, и они с Данькой в цветочках... Это было в первый приезд Даньки в деревню. Тем вечером они долго гуляли за деревней у реки. Невероятная тишина летней ночи не отпускала домой. Россыпи ярких звёзд на небе, и такая же полная луна, как сегодня. Крики неспокойных сверчков, и кваканье не уснувших лягушек. И ночная тишина... В такие минуты думается и спорится о смысле бытия в этом бесконечном мире. Вот они и спорили долго, почти до зари. Домой вернулись под гортанную перекличку деревенских петухов.
Тем утром Данька проснулся рано. Обогнув угол дома, он постучал в её окно. Отодвинув штору, она посмотрела сквозь стекло сонными глазами: он показывал ей на часы на руке и звал на улицу. Странно... Они же договорились поспать сегодня подольше. Аня подняла глаза: часы на стене показывали почти девять утра. Выглянув ещё раз в окно, она быстренько набросила лёгкий сарафан и вышла во двор.
- Ну ты и спать, - заворчала мама. - Гость твой два раза с утра в бочку на огород ходил. Поплещет на лицо и ждёт на лавочке. Институт закончи. А то гуленьки твои ночные к люльке приведут. А качать мне придётся.
- Неужели не рада будешь? А мам? - засмеялась Аня.
- А ты меня дитём не пугай. Я-то тут рада буду. А ты вот в городе поплачешь одна, поскучаешь, - откликнулась мама.
- А где отец? Сегодня же выходной.
- На покос уехал. Сказала вот твоему кавалеру, он и забегал. Хочется ему на поляны, - засмеялась мать. - А ты спишь полдня.
Данила стоял у ворот и смотрел на деревенские улицы. Утренний шум пастуха с выгоном коров и овец на пастбище затих, и село угомонилось до вечера.
- Ребятки, - крикнула мама с крыльца. - Подождите меня. Тоже поеду. Может, клубнички ещё пособираем.
Деревенские луга дышали зноем и ароматом свежескошенной и чуть увядшей травы. Частые дожди быстро подняли разнотравье, делая сенокосные места богатыми для заготовки. Аккуратно скошенные тяжёлые валки тянулись рядами до самого края большой поляны. И этот сладкий луговой запах парил в утомлённом от солнца воздухе. Травами пахнет до одури, до головокружения. Зелень в скошенных валках, и словно вплетённые в неё пёстрые лоскутки луговых цветов. Здесь и разноцветный клевер, и желтые лепестки зверобоя, иван–чай да голубые чашечки дикого цикория. Розовые корзинки тысячелистника, белые и желтые пучки густой кашки. Дикий горошек: синий и фиолетовый, розовый и красный, и белоголовые ромашки. А между валками на свежих прокосах - нетронутые полянки со спелой клубникой.
Мама сразу увлеклась ягодой и вскоре убежала так далеко, что её белый платок мелькал на противоположном краю поляны. Там же, неподалёку от островка стоявших посреди луга берёз, отец проходил на сенокосилке новые ряды.
- Вдохнёшь и голова от запаха хмелеет, - Данила втянул в себя воздух. - В город совсем не хочется. Может, нам переехать сюда и просто жить?
- Зачем тогда учился?.. Здесь в отпуске отдыхать хорошо, а постоянно жить тяжело. Работы много, что летом, что зимой.
- Знаю. Детям нашим хорошо здесь будет. Летом, у бабушки с дедом.
- У нас уже и дети будут?
- Конечно, будут.
Они отдыхали под молодой берёзой, укрывшись от палящего солнца. Рядом стояли небольшие ведёрки наполовину заполненные ягодой. Взяв за плечи, Данька вдруг положил её в траву. Наклонившись над ней, он прошептал:
- Как без детей-то, Аня? Они у всех должны быть.
- Дань, - выдохнула она, пытаясь освободиться из его рук. - Перестань. Мне доучиться надо, - он послушно отстранился и лёг на спину. - Не обижайся. Пусть это будет чуть позже.
- Я сегодня почти не спал. Стоял у окна и смотрел, как солнце накатывает на куст рябины у ограды. И воробьи там весело кричали. Красиво.
- Красиво, - откликнулась она.
- Я стоял и думал о тебе. Ты спала рядом, нас с тобой стена разделяла.
- Разделяла.
- Посмотри, какие перистые облака. Похоже, кто-то утром махнул белым туманом и его брызги застыли в полёте. И ещё, здесь пахнет детством.
- Пахнет, - откликнулась она.
- Ты не спишь? - Данька вновь наклонился над ней.
- Нет. Мне просто хорошо. Кажется, что нет никого на свете. Ни души. Только мы и небо.
- Знаешь, чего мне хочется сейчас? - он наклонился и поцеловал её.
- Догадываюсь, - отозвалась она на его губы.
- Нет. Ты не о том подумала, - улыбнулся он, убирая травинку с её щеки. - Мне хочется стать здесь заново рождённым и без грехов.
- Неужели у тебя столько грехов, что необходимо так очиститься.
- А разве есть на земле безгрешные?
- Если человек хочет стать заново рождённым под таким небом, то он уже очищается.
- А подробнее, - улыбнулся Данила, наклоняясь над ней. - Ты вот понимаешь, что сейчас со мной происходит?
- Понимаю, - прошептала она. - А подробнее... В такие минуты происходит удивительная связь и единение души с природой. Смотришь вверх, и даже дрожание берёзового листочка на ветру кажется удивительным. Ты же не замечал этого раньше, а теперь вдруг увидел. И облака увидел по-новому, и небо, и травы... Ты почувствовал гармонию этого мира с собой.
У неё над головой горячий ветерок качал большую ромашку. Данила наклонил цветок к лицу и провёл лепестками по её глазам.
- Мне хочется единения с тобой.
- Я знаю.
- У меня отпуск после окончания училища заканчивается. Сено подсохнет, поставим с батей стожки, и мне надо будет уезжать в город. Не хочу.
- С батей?.. Надо добрать ведёрки, а то мама забеспокоится. Пойдём?
- Пойдём.
Дура... Какая же она была дура. Как горько она жалеет теперь, что та луговая поляна не сделала их в тот день близкими. Аня всхлипнула и прикрыла губы ладонью, боясь потревожить Ивана. И откуда ей было знать, что он лежал сейчас с открытыми глазами и слушал её неспокойное дыхание.
- Привет. Звал?
- Да. Где Иван?
- Спит. С полигона поздно вернулся. Что случилось?
- Да уже нечего. Вы сильно опоздали, потому что долго собирались. Мужчина нашёл другую, пока вы опомнились.
- Ах, какая потеря! Я от души желаю счастья вам и вашей избраннице.
- Ты совсем ушла в подполье. Поговори со мной немного.
- А ты пьян. Слышу.
- Перестань. Поговори.
- Это называется... Я вернулся. Здравствуй, Мура! Вот, принес тебе цветы.
- Я тут и живой. Представь себе, живу. Всё веселее и веселее.
- А по мне, так лучше спокойно жить.
- Живи, Анька. Просто ты мне не чужая.
- Даже так? А рядом с тобой, кто тогда?
- Она ушла от меня. Я невыносимый.
- Верни. И стань выносимым. Там сын.
- Месяц уже, как ушла. Я не буду судить её за слова, пусть они с ней останутся. Я сам виноват, и теперь у меня есть дочь и сын.
- И они растут без отца.
- А ей всё равно. Она дура.
- Почему ты не стал жить с ней?
- Глупая ты. Я сейчас с тобой общаюсь, или мы будем мою семейную жизнь обсуждать?
- Она слишком простая? Или ты невыносимый?
- Послушай, твой уголёк ко мне ещё тлеет?
- Я всё поняла. Ты и меня называл бы дурой. Всегда.
- Прости. С твоей стороны ко мне всё тёплое давно в ноль.
- Прости, так само сложилось.
- Само? А Иван-то, что делает? Ты же ничего не знаешь и лезешь судить. Ты предала раз, предашь и его.
- Дурной. Я живу с ним.
- Живи! Хотя... Они же служили вместе и по-любому были в дружбе. Как ты можешь-то? Спать с другом твоего мужа. Они считают себя братьями по службе. Я же догадываюсь, где он служит.
- Вот такая я подлая. У меня есть тайны, и ты никогда о них не узнаешь.
- Ты ушла с другим, забыв о нашем. А я, чтобы не сдохнуть, с ней встретился. Она подняла меня с колен, когда я спивался и был конченым уродом. И твои тайны такие же лживые, как и ты.
- Пусть она дальше тебя поднимает.
- Я один буду.
- Умница. Правдолюб. Только эта правда по тебе же и бьёт.
- Сука ты. Я так тебя люблю, если бы ты только знала.
- Вот поэтому и не пошла, чтобы сукой всю жизнь не быть. Ты за этим зовёшь? Чтобы правду свою сказать? Иди к ней. И зови её так.
- А ты ждала таких слов, чтобы разорвало всю тебя. Ты пустила к себе другого. Ты предала всех. Иван воспользовался случаем, и ты сразу предала. Меня, мужа покойного предала. И всё у тебя получилось правильно.
- Ну-ну... Давай. Говори всё, да похлеще. Я послушаю.
- Вот и слушай правду о себе.
- А откуда ты обо мне знаешь? Вдруг я выдумала всё и живу одна.
- Ложь. Я верю Ивану, ты с ним.
- С ним, конечно. Может, я его однажды пустила. А может, меня красиво забрали, - она засмеялась в трубку. - Всё проще, Толенька. Не захотела я дурой и сукой жить. И имею на это право.
- Смеёшься? Я всё равно вырву тебя зубами и унесу.
- Я хочу жить любимой. Тогда и ему всё отдам.
- Так ты и живёшь теперь любимой.
- Да. А вот суки так не умеют. Их любят по-сучьи, и поэтому у них ничего с мужчиной не получается. А я умею жить с мужчиной.
- Ну меня-то гадким полюбила. И ничего, нравилось.
- Какой ты уверенный в себе.
- Скоро Иван проснётся. Долби ему мозг и ври как обычно.
- Ты смешной. Он мой муж. Я жду его и обязательно дождусь. Всегда и отовсюду. И если с ним что-нибудь вдруг случится, то я ни за что его не брошу. Не брошу, даже если он будет лежачим. А он будет целым. Всегда.
- А меня вот она бросила.
- Господи-и... Да не звони ты мне больше. И не зови. Иди к Кате и зови её лживой. Хорошей жизни тебе.
«Ой, дурной... Нет, не изжить тебе, Анна Сергеевна, литературу в себе. Скажи мне кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?.. Так в старину князья за советом к мудрым ходили. А мудрецам надо было сильно постараться, чтобы их признали мудрыми. Они не лезли со своими советами, пока их об этом не попросят. А иные вон как выдают свои примитивные выводы, считая себя мудрее других. Словно они прожили большую жизнь, и на всё знают правильные ответы. И двуличные... В глаза - слащавый кисель, а потом опаньки - и ты уже дурочка. Проблема-то в том, что всё проходит. Вот он и злится. Только умный человек не режет хвост по кусочку, так больнее.
Какая тонкая грань между хорошим и плохим. Особенно у него. Он улетает от хорошего к плохому в один миг. Одно слово - и готово. Вот и тьфу на всё... Пришёл и всю романтику ей спугнул. И так места себе на глобусе не находишь, ещё и он добавляет. И грусть её, как комната отдыха: присела на маленько, и на рассвете вновь шагнула в жизнь. Такие комнаты есть у каждого внутри и это неплохо. Главное, не поселиться там навсегда. Там ценишь своих и радуешься за других. Так что, успехов чистым мыслям и порывам здравым. Зачем нам эти африканские страсти?.. И не надо нам такого негатива. И не нужен, что бы и как у него не болело. Нам достаточно любимого человека, который устал и спит сейчас в спальне.
Любимого... Тебе жизнь вон готовы отдать, а в ответ - одна жалкая скромность. Отличный повод дать себе обещание - срочно начать любить. Желаемое ему - придёт умноженным на желаемое мной. А то у некоторых, у неё лично, вошло в привычку брать и ничегошеньки не отдавать взамен. Разве это счастье?.. Вот пойду сейчас в спальню, разбужу его, и залюблю всего. Или опять... Трепет рук и природная робость.
К чему это ты?.. Есть повод поразмышлять?.. Да. Есть. Ты дала надежду человеку? Дала... Но сначала поставила условия, и он их сдержал. Почти... Выгодная позиция для Анечки, которая пальцем не стукнула, чтобы поработать над собой. Только бы его терпение не рухнуло однажды. Ему ведь тяжело одному двоих держать, себя и её. Вдруг сломается, если даже будет очень стараться. Устанет со временем, да и силы иссякнут. Ох... Как бы она наполнила ему их!.. Давай-давай... Продолжай диалог, Анечка, на это ты большой мастер.
Себя не обманешь, но попытки обмануть продолжаются. И он терпелив, его терпение не ставит условий. Какие же глаза у него глубокие. Любая бы утонула там. Просто провалилась бы в такие глаза. А она вот сдерживает себя, чтобы лишний раз нечаянно не коснуться. И ведь так приятно, когда он стоит за спиной, а ей очень хочется повернуться. Особенно, когда от дыхания влага на стекле. Наверное, хватило бы одного взгляда и пальчиков на щеке.
А может... Она совсем мало была замужем. Девчонка почти. Вдруг только сейчас в ней просыпается женщина. Ой, как врём мы себе!.. Как мы себе врём!.. Что проще? Проще притвориться равнодушным, когда ты просто притворяешься, а сам неравнодушен... Или притвориться неравнодушным, а сам абсолютно во всём равнодушен... Игра в люблю и не люблю. Попробуй тут не спались.
А как же вечная любовь?.. Она теперь не с тобой, и больше никогда не будет с тобой. Ты её выбрала, а она больше не может выбрать тебя. Она ушла совсем. Ушла туда, где нет тебя... А здесь ты так никого и не выбрала. Разве это правильно?.. А если ты тут не выбрала, тогда зачем обещала?.. Он ведь увидел твои глаза и расстаться с ними не смог. Который уже год... И сплошные оправдания для самой себя.
Здоровому уму не понять её больную фантазию. Так что... Живи, Анька. И не загадывай вперёд, пытаясь увидеть финал. Пусть всё будет, как один день, и от большого желания. Иногда твоя неадекватность достигает такой точки, что сама себя начинаешь ощущать врачом. Врач?.. Так исцели себя сама. Ты же явный пациент, слабовольный и слабохарактерный. Да уж... Скучать не приходится, когда такие миры внутри бушуют. Ничего... Живём же, и будем жить дальше».
- Аня, - прервала поток её словесного хаоса мама Вера. - Ты бы сходила в магазин, у нас молока на завтра нет.
- Хорошо, мам Вера, - откликнулась Аня и выдернула шнур из розетки. - Столько детского белья накопилось, просто жуть. Потом доглажу.
- Я сейчас Дашеньку укачаю и поглажу, сколько успею. Иван дома сегодня будет?
- Если вообще будет. Вызовут, это точно. У них очередная боевая тревога, условные террористы на часть взрывчатки наставили.
- Вот так. А мне, что? Может, остаться с тобой на ночь?
- Как хочешь, - Аня вышла в коридор и набросила куртку. - Останься.
- Останусь. Борща вам побольше наготовлю. Мальчишки уж больно супы любят. На балкон вон его, и пусть там стоит.
