Харита. Главы 6 и 7

 

Виталий видел, как отец, осторожно опираясь на трость, выходит из подъезда.

У него сжалось сердце: очень худой, сгорбленный; казалось, что его сейчас унесет ветер. На его старомодную фетровую шляпу падали, цепляясь за ее края, грустные снежинки.

Ася - Харита смотрела смущенно, а Олег вежливо открыл заднюю дверцу.

Для того, чтобы повезти отца в областную больницу требовался день. Олег, как художник свободный, мог себе это позволить, но Харита могла вполне остаться на работе. Тем не менее она вызвалась сопровождать их, посему отпросилась. В ее глазах, отливавших сегодня синью морей, была видна грусть.

Константин Иванович радостно приветствовал Асю - Хариту.

Он долго вглядывался в ее лицо, а потом попросил, чтобы она пересела к нему на заднее сидение.

Так они и двинулись в путь: сосредоточенный Олег, включивший едва слышимую мягкую блюзовую музыку и ловко вращающий руль и переключающий рычаги машины, волнующийся Виталий рядом, грустная Ася, почти безмятежный отец, не сводящий с нее глаз.

- А знаете на кого вы похожи? Я очень долго думал, и только теперь все четко предстало в моей голове. Вы похожи на Селестину.

- На какую Селестину? – недоуменно спросил Виталий, обернувшись.

Отец глянул на него с укором.

- Но, ты - то должен знать… Это же твоя тема…

Виталий сделал большие глаза.

 Ася улыбалась:

- Селестина означает небесная. Есть такое итальянское имя… Вы считаете, я похожа на нее?

- Именно. Сохранилась лишь одна гравюра Селестины!

- Но кто она? – спросил Виталий.

- Возлюбленная Эразма Роттердамского, о котором вы давеча говорили, - сказала Харита. – Я как-то читала о нем. Единственная женщина, в которую он был влюблен.

- Именно, - сказал отец, и щеки его запали глубокими траншейками. Так было всегда, когда он волновался.

- Насколько я знаю, Роттердамский – духовное лицо. Священник и… любовь? -  осторожно спросил Олег.

Константин Иванович поднял косматые брови:

- Ну, он был тоже человек, со всеми страстями и заблуждениями…

- Но доказательств – то нет, - мягко возразил Виталий. – Есть только Ода, сочиненная Роттердамским. Но эта Ода, вероятно, приписана ему.

Константин Иванович сверкнул глазами:

- А вот и нет! Эразм был влюблен! И его вдохновляла женщина!

А потом вздохнул и продолжил:

- Сохранилось до нашего времени лишь одно изображение Селестины. Эразм заказал его в Италии, своему знакомому мастеру Пеллегрино. Набросал самолично рисунок, дал словесное описание. И тот сделал портрет! Эразм возил его с собой, но постоянно прятал…

- Я тоже верю, что так и было, - сказала Харита. – У меня в детстве портрет Эразма стоял на столе. У него было лицо мудрого человека, жизнь которого озарена любовью! Виталий, а Оду ты помнишь?

- Постараюсь вспомнить, - сказал Виталий, наморщив лоб, затем достал свой блокнот. – Лучше процитирую. Кстати, от нее сохранилась лишь часть!

 

Ода

 

Свет и радость!

Я опьянен тобою!

Ты ввела

 В тот яркий храм

Царства духа,

Силы, воли…

Всю любовь

Тебе отдам!

 

Ты в житейской

Сильной вьюге,

Отдала

 Всю радость мне -

Бодрость духа,

свет науки,

Солнца сферу

В вышине.

 

Божеством

 средь звезд сияет

Милый

 драгоценный лик,

Аметистом проникает

Свет лучистых глаз

 на них.

 

Краше

 огненных созвездий,

Выше всех

Дневных светил,

Твое имя – знак небесный

Сам Господь

Его открыл!

 

- Интересная Ода, - сказал, Олег. – Грех не положить ее на музыку!

- Ну, конечно, ода ведь, - сказала Харита. – А значит, песня! Я уже представляю, как ее можно спеть…

- А вы музыкант? – спросил Константин Иванович.

- Он еще и композитор, - сказала Харита, весело смотря на смущенного Олега за баранкой.

- И поэт, – добавил Виталий.

 - Ах, как забавно! Какая славная компания у нас собралась: двое ученых, поэт, композитор и певец в одном лице, и даже его очаровательная муза, - промолвил Константин Иванович, вскинув вверх руки.

- Кстати, Ася замечательно танцует, - сообщил Олег. – И петь она хорошо умеет.

- Господа-товарищи, как приятно с вами проводить время, - сказал Константин Иванович, и Виталий увидел в зеркале, что отец будто помолодел лицом.

- Но все же… Где же Эразм встретил эту свою любовь? - спросил Олег.

- В монастыре, - внезапно сказала Харита.

- В монастыре? - поразился Олег. – В мужском?

Виталий счел нужным объяснить:

- Сохранились любовные письма Эразма к одному молодому монаху…

Отец тут же перехватил инициативу.

- Вот, вот… Некоторые исследователи доказывают, что этим монахом была женщина. Она вынуждена была прятаться в мужском монастыре, так как не хотела выходить замуж за нелюбимого человека. Ее отец – обедневший дворянин, прочил ей союз с бароном, уже немолодым в то время, у которого денег было невиданно!  Этот богатенький барон довел до инфаркта и похоронил свою первую жену. Несчастную Селестину тоже могла ожидать подобная участь!  Говорили, что барон был жесток, своенравен, плетью порол свою жену. Не хотелось попадать к такому зверю в лапы…Несчастная Селестина бежала из-под венца. За ней началась погоня. Сам барон со слугами бросился на поиски беглянки. С факелами в руках, темной ночью обыскивали всю округу, надеясь найти девушку. Ей ничего не осталось, как перелезть через ограду мужского монастыря. Так получилась, что первый, кого она встретила и был молодой Эразм. Он и помог ей переодеться в мужское платье, и с помощью ножа обрезал ее пышные темные волосы. Так ему удавалось прятать ее целый год.

В это время автомобиль въехал в город и разговор переключился в иное русло. Спустя полчаса они подъехали к больнице.

Большой сад был усыпан сухими листьями, едва прикрытыми снегом.

В холле пахло лекарствами. Гостей встретила аккуратная женщина в форменной одежде медсестры.

Олег позвонил доктору Щеглову и договорился о приеме.

 

***

После осмотра врачом отца госпитализировали. Перед тем, как идти в палату, Константин Иванович пожал Олегу руку.

Остановился перед Асей:

- Вы знаете, до встречи с вами, я даже не хотел ехать. Безразличие какое-то одолело меня, думал, что все напрасно. А увидел вас, и сразу появилась какая-то искорка надежды. Недаром вас называют Харитой.

Ася - Харита поцеловала отца в лоб, приобняв его, и сказала:

- Никогда не стоит отчаиваться. Вы становитесь на дорогу и думаете: «А вдруг на сей раз повезет?» Я прошу вас верить, и все будет хорошо.

Константин Иванович блеснул слезинкой:

- Когда-то у меня была возлюбленная Асия… Да вот по молодости и по глупости я потерял ее… Вы чем-то мне ее напомнили…

Ася – Харита улыбнулась:

- Желаю вам удачи!

Отец взял вещи и прошествовал в палату. Он шел широкими шагами, сутулый и худой, и у Виталия вновь защемило сердце. Какое-то время он побыл с ним, успокаивая, раскладывая его вещи. За окном стояли озябшие деревья, а за ними виднелась темная гладь озера.

Харита и Олег вышли к машине. Больничный парк был гол и пуст. Кристаллики выпавшего снега медленно таяли на потрескавшемся асфальте, на кучах черной листвы. Свежо пахло подгнившими листьями и снегом.

Харита чувствовала, что замерзает. Олег расстегнул куртку и набросил ее на плечи девушки.

Так они сидели молча, пока Харита не встрепенулась:

- Виталик идет…

Виталий вышел из белых дверей с сумкой через плечо.

- Ну, что? – с этим вопросом обратились к нему Харита и Олег.

Виталий вздохнул, вынул из сумки пачку сигарет.

- На завтра назначено обследование. Ну, а там – видно будет.

Олег положил руку на плечо Виталия.

- Не беспокойся. Щеглов – хороший специалист. Он сделает все, что в его силах.

- Ты что, закурил? - спросила Харита.

- Я курю редко, но сейчас просто захотелось, - сказал Виталий.

 Харита нежно взяла его за руку.

- Это от волнения, это пройдет…Сейчас тебе станет легче!

- Друзья, я останусь здесь на денек…- сказал Виталий, смотря на лиственную кучу, собранную дворником.

- Но, как же… Ночевать –то где? - спросил Олег. -  В отеле – дорого…

- На вокзале сдаются места для отдыха… Там как-то перекантуюсь… А завтра все узнаю и к вечеру вернусь…

Харита решительно сказала:

- Я останусь с тобой. Нельзя же бросить тебя одного. Ты не против?

Последний вопрос относился к Олегу.

Тот серьезно посмотрел в ее глаза и ответил:

- Нет, конечно… Если ты так считаешь нужным.  Но мне нужно ехать – вечером концерт…

В глазах его была грустинка. Но от улыбки Хариты ему стало легче.

 

Глава седьмая. Черный алмаз

 

К вечеру снег стал засыпать тротуары, украшая тяжелыми рукавами ветки деревьев и крыши домов. Виталий и Харита, проведав отца и узнав, что он устроился неплохо (в палате на троих), решили пройтись по улицам города.

Под снегом шагалось легко и хорошо. Казалось, что в жизни происходит что-то важное, какой-то невидимый поворот, но в чем он заключается никто из них не мог понять. Каждый из них сознавал, что приобретал что-то важное, и не хотел этого терять.

Виталий и Харита шли в снежном мире, разговор тек ручейком, легко и свободно - они чувствовали друг друга с полуслова. Дошли до деревянного моста, соединившего берега замерзшей реки. Снег в пасмурном сером пространстве летел и падал на синий лед.

Дышалось легко, хотя в сердцах была грусть…

Виталий, опираясь на скрипучие деревянные перила моста и глядя на заснеженную реку, сказал:

- Я рад, что ты помогла мне, Ася, поехала с нами. Отец к тебе очень нежно относится потому…

- Что я напоминаю ему Селестину, - дополнила Харита.

Виталий вздохнул.

- Не только. В молодости у отца была возлюбленная по имени Асия. Они в стройотряде познакомились… А потом… Так получилось… Ну, в общем…их пути разошлись…

И Виталий рассказал все, что он знал о той, давней Асии.

Харита заинтересовалась его рассказом.

- Слушай, а что если попытаться узнать о судьбе этой Асии. Мне кажется, что это могло бы помочь твоему отцу. Быть может он страдает оттого, что прошлое не отпускает, что-то связанное с этой девушкой мучает его, не даёт ему покоя. Может быть ему стало бы легче, если бы мы нашли ее.

Виталий кивнул.

- Возможно, Асенька… Но, как ее найти? … Страна –то большая…

Они пошли на противоположный берег, где виднелись, рассыпаясь сквозь снежную пелену, зеленые, желтые и оранжевые огоньки домов.

Белый снег постепенно прогнал прочь сумерки; он выбелил мир дочиста, придав ему свет.

Виталий внезапно вспомнил об одном человеке.

- Во всяком случае – это единственная зацепка. Этот человек живет в каком-то небольшом поселке. Как-то встречался с отцом… Он инвалид, живет на пенсию уже давно.  У него свой дом…Отец говорил, что он был секретарем ихней комсомольской организации.

- Так сказать – комсомольским вожаком… - сказала Харита.

- Ну, да… Фамилия его кажется на букву «С», то ли «Северов», то ли «Севанов» … Надо будет спросить у отца.

- Не надо, - остановила его Харита, взяв за руку. – Отец безусловно будет против. Хорошо будет, если мы сами разыщем этого секретаря и женщину…

- Может ты и права…, - задумался Виталий.

- Ты хоть примерно знаешь, где он живет?

- Помню, мы ездили с отцом на рыбалку, останавливались у его дома, заходили к нему… Но, давно это было. А там улицы такие извилистые, с поворотами… Можно попытаться его найти…

Харита усмехнулась:

- А язык на что? Расспросим людей… Попробуем… Если мы найдем этого человека и если удастся узнать о судьбе Асии, возможно этим мы поддержим твоего отца…

Они перешли через мост, подошли к старой церкви и остановились, глядя на побелевший купол.

Неподалеку дети играли в снежки. Было и легко, и печально, одновременно.

На вокзале им отвели для ночёвки старый кожаный диван, так как кровати все были заняты.

- На этом диване мы отдыхаем, - сказала дежурная, - но если очень надо…

Виталий и Харита сначала легли валетом, но вскоре их стал донимать ледяной холод, будто пронзая острыми иглами (комната едва согревалась батареями).

- Иди ко мне, Виталька, - прошептала Харита в темноте. Рядом храпел сосед – пассажир, ожидавший поезд.

Виталий лег рядом, обняв Асю. Постепенно огненная волна заполняла его тело. Они лежали обнявшись и казалось, сейчас рухнут в какую-то бездну.

- Спи, милый, - прошептала девушка, и он сразу провалился в сон, который оказался другой явью.

 

***

Зимняя ночь была залита светом. Белым покрывалом на крышах лежал нежный снег, который искрился серебряно – голубым сиянием под спицами лунных лучей, вырывающихся из-под рваных туч.

Они с Харитой сидели на крыше, и он ощущал холод ветра, пронизывающего одежду.

«Сейчас тебе станет теплее», - прошептала Харита и извлекла откуда-то маленькую стеклянную бутылочку. – «Сделай глоток» - сказала девушка. – «Это очень легкое вино».

Вино пахло цветами, было вязким и приятным на вкус.

Внутри тела разлилось приятное тепло.

 «Теперь тебе не страшен зимний холод», - услышал он ее слова, тут же уменьшаясь, а вокруг, наоборот, все росло и увеличивалось в размерах. Да и с Харитой происходило что-то волшебное: она превратилась в легкую снежинку сине-белого цвета. А от самого Виталия исходило оранжевое сияние.

 Их подхватил ветер, и они закружились в искристом потоке, в вихре снега, опустились к горящим фонарям, покружили, словно бабочки, вокруг желтого сияния, и, подброшенные вихрем, полетели далеко, паря над оранжевыми крышами домов, покрытых серебристо-белым снегом.

Чувствуя необыкновенную легкость и тепло, Виталий взмывал к синим небесам, но Харита всякий раз удерживала его.

«А куда мы летим?» - спросил Виталий.

 «Мы должны посетить твоего отца», - ответила Харита. – «Его терзают сейчас жесточайшие муки. И мне кажется, я знаю их причину».

Виталий нахмурился:

 «И врачи знают… Да толку… Ты знаешь, как помочь ему?»

 «Если мы в пути, значит поможем»,- ответила Харита.

Они летели достаточно долго.

Вот и серое здание больницы, окруженное ореолом золотистого света. Парк, укрытый веером снега.

Их легко занесло в открытую форточку чисто вымытого кабинета, пахнувшего дезинфекцией. Далее, обернувшись двумя тенями, Харита и Виталий прошли в палату, где находились тяжелобольные.

Отец лежал с открытыми глазами, глядя в невидимый потолок, страдая от боли.

«Наконец-то, я знал, что вы мне можете помочь», - сказал он, увидев Хариту. – «Все это безнадежно… Я хочу уйти в иной мир… Виталик, сынок, ты прости меня, но более терпеть я не в силах!» - простонал отец.

 «Папа, что ты говоришь?», - горестно сказал Виталий, но осекся, заметив, что отец тут же закрыл глаза и будто перестал дышать…

 «Он умер?», - сдавленным голосом спросил Виталий Хариту.

Та покачала головой, а руки ее, ставшие ослепительно серебряными, вошли в тело отца…

Виталий с волнением следил за нею…

 «Что ты делаешь»?

Девушка ответила полушепотом:

«Внутри тела твоего отца – камень. Он мешает ему, из-за него он на пороге смерти».

Вокруг ее рук, погруженных в тело отца, полыхало неистовое серебряное пламя.

Морщась, Харита вынула руки. На них, багровых, обожженных, с которых стекала кровь, черным холодным пламенем горел черный алмаз.

 «Вот оно» - с трудом произнесла Харита, морщась от боли. – Вот теперь твоему отцу станет легче» …

«Найди бинты в стеклянном шкафу» - попросила Харита, произнося слова сквозь стиснутые зубы.

 «Но, твои руки…», - пробормотал Виталий и повиновался.

Они уже стояли в соседнем кабинете, где спала сладким сном дежурная медсестра.

Виталий помог Харите забинтовать руки.

Они осторожно шагнули к форточке и снежинками скользнули в морозный двор.

Веяло прохладой. Долго летели под ветром над сонным городом в неистовой метели, пока не оказались за городской чертой.

Здесь Харита показала ему черную, как ад, глубокою яму.

«Это колодец», - сказала Харита. – Я знаю, он бездонный. Смотреть тебе в него нельзя. Я сама».

Она сделала движение рукой и на мгновение заглянула в глубину колодца.

 «Что ты сделала»? – спросил Виталий.

«Я похоронила камень… Теперь он во вселенской бездне и бессилен» …

Виталий взял ее за руку, ощущая бинты…

Он обнял ее, сливаясь с ее телом, и… проснулся…

За окном был белый-белый день.

Сонно кричали вороны. Ася тихо дышала грудью во сне. Ее ладони сияли розовой нежной чистотой.

Виталий осторожно встал, и встретился глазами с бородатым соседом, который так громко храпел ночью. Тот энергично собирался на поезд.

Виталий заметил на тумбочке бинты.

- Ваши? – спросил он бородатого.

Тот сделал отрицательный жест, одевая пальто.

 

***

За ночь намело порядочно снега. Снежные заносы, глубокие сугробы и поблескивающий под снегом лед создавали трудности для транспорта.

Поэтому до больницы добирались пешком, очень медленно, утопая в сугробах.

Дул холодный сухой ветер. Ася - Харита крепко обхватила руку Виталия и закрылась шарфом от принизывающих воздушных потоков.

В вестибюле больницы долго отряхивались от снега.

Но в палату к больному их не пустили.

- Вчера прошла операция и достаточно успешно. Он спит, - успокоил доктор Щеглов, закуривая и предлагая согреться чаем.

Он задорно подмигнул Харите и тут же поднялся:

- Не могу надолго засиживаться. Люди ждут.

Он положил руку на плечо Виталия.

- Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас главное – покой…

Они вышли на заснеженный двор и пошли к воротам.

Рядом с Виталием шла серьезная и сосредоточенная Ася-Харита и ему от этого было радостно и тепло.

Продолжение следует.

Фото из Интернета.

 

Другие произведения автора:

Однажды весною

Оплывшие свечи

Благотворные ветра