Баянист

Сцена городского дома культуры. Полутёмный зал, заполненный хорошо, если на половину. Зато, какие слушатели! Льётся мелодия двух баянов. Сергей Владимирович и его ученик Саша. В следующем году он собирается поступать в музыкальное училище. Ох, и тяжело же ему там будет! Ведь, Саша ничего не видит от рождения.

Ничего. Сергей Владимирович тоже не видит с четырёх лет, после того, как вместе с мамой попал под бомбёжку во время эвакуации.

Отгремела война. Отец вернулся. Правда, без обеих ног. Тем не менее, неплохо ходил на протезах. Продолжил работать плотником, как работал и прежде. Жили они в глухом – позабытом, казалось Богом и людьми – хуторе. Потому и не сразу узнали, что открылась в их области школа для слепых детей. Было это в 47м году. Повезли туда Серёжу за три с лишним сотни километров.

Приехали. Классы «А» и «Б» уже сформированы. Но, класс «В» всё ещё продолжал формироваться. В том году это был многострадальный во всех смыслах класс. Туда всё продолжали и продолжали привозить новеньких из отдалённых уголков области едва ли не до самого конца учебного года. Даже в апреле ещё привозили.

Да и школа-то эта находилась на территории самой обыкновенной школы, при том, что сама являлась, по вполне понятным причинам, школой-интернатом. И было там всего лишь аж… целых три первых класса, и пока больше ничего. Да и не могло быть.

Вокруг шелестели клёны и тополя. Но Серёжа не видел их. Только подбирал по осени опавшие листья, изучая их пальцами, заменявшими теперь глаза ему и его товарищам по несчастью.

Слепые дети и сейчас собирают удивительные гербарии, засушивая и ламинируя их при помощи прозрачной клеящей ленты. И даже составляют целые картины из природного материала. Это – тоже часть учебного процесса. При чём, важная и неотъемлемая. Так же, как рисование при помощи пластилина (иногда им выкладывают контуры, или скатанной из пластилина «колбаской», или – пластилиновыми шариками, а иногда, наоборот – контуры выдавливают грифелем карандаша, или стержнем шариковой ручки на специальной бумаге, где остаются углублённые следы, а потом эти контуры закрашивают всё тем же пластилином), выкладывание мозаики и изготовление изразцов. Кстати, Саша, ещё учась в начальных классах, изготовил изразцовое панно, изображающее рыжую кошку которое все так и называли «Солнечная кошка». А ещё он сделал два гипсовых барельефа: на одном - златогривая лошадка, пасущаяся на зелёном лугу, на другом – голубой корабль с розовым якорем. Хотя, конечно, раскрашивал не он, а кто-то из тех его одноклассников, у кого пока ещё сохранилось так называемое «остаточное зрение». А при помощи пластилина Саша ещё в третьем классе нарисовал прекрасные цветущие акации, чудесную берёзу, новогоднюю ёлку, снежинку и много, много замечательных узоров.

Сергей Владимирович поправу гордится своими учениками. Не все они стали музыкантами. Но многим из них сильно помогли те терпение и усидчивость, что были привиты им именно на занятиях музыкой. Один из них теперь живёт в Москве, руководит большой транспортной компанией, занимающейся международными грузоперевозками. Сам успел и с парашютом прыгнуть не единожды (с инструктором, разумеется) и горнолыжным спортом увлекается, при том, что сам не видит вообще ничего. Тоже, от рождения не видит. Говорит, что ему в жизни очень сильно помогает чувство ритма, привитое на уроках Сергея Владимировича. А ещё про него рассказывают, что разговаривая с кем-либо из своих сотрудников, заподозрив его в чём-то неблаговидном, он произносит: «Посмотри мне в глаза», а тот, зная о том, что начальник-то не видит, оказывается в полном потрясении – он обескуражен, он обезоружен, он не находит в себе сил больше лгать и честно признаётся во всём. Но, и эта фраза отработана просто блестяще, поражая своей естественностью. В этом – тоже талант. Если, не сказать больше.

А ещё один парень – тоже из бывших учеников Сергея Владимировича – теперь ремонтирует автомобили, имея на дому свою собственную мастерскую. Сначала, конечно, к нему относились настороженно, но потом оценили его способности. Он, в самом деле, большой мастер своего ремесла. Таких мастеров поискать.  А ведь, он тоже не видит от рождения. Есть у него сейчас и свои постоянные клиенты. Он и сам машину пробует водить. Правда, при этом рядом с ним неизменно сидит его отец.

Время-то быстро летит. Многое меняется. Многое уже до неузнаваемости измениться успело. Сейчас в школе, где Сергей Владимирович работает, помимо прочего, и дистанционное обучение появиться успело. Это – тоже для незрячих детей. Только, для тех из них, кто не может по каким-то причинам посещать школу. При помощи компьютера – и у учителя, и у ученика – создаётся то, что принято называть: «эффект живого присутствия». Обычно, у таких детей, кроме отсутствия зрения, ещё целая куча других недугов. Сергей Владимирович знает, что одному из таких учеников уже восемнадцать, но программу проходит лишь за пятый класс, поскольку прежде никогда и нигде не учился – уж так получилось. Однако, очень способный парень. Хотя, и очень больной. И то, что он способный – это признают все. Так же, как все признают  и то, что ему нужно, во что бы то ни стало, продолжать своё обучение.

Кроме прочего, теперь у компьютеров бывают, когда надо, рельефные дисплеи (правда, всего лишь в одну строчку), предназначенные специально для брайлевского письма.

А ведь сам Сергей Владимирович приехал в тот далёкий год сюда – вернее, не сам приехал, а родители, понятно, привезли – не в сентябре, как надо бы, а аж в феврале!

Как же трудно давалась письменность по системе Брайля! Точки сливались в одну сплошную, неразличимую массу! Но, где-то через месяц разобрался. Дело пошло. Начал читать. Потом читал всё больше и больше. Вскоре и писать начал.

В следующем году первого сентября выяснилось, что из его класса «В» почти все на второй год остались. А по другому-то с их классом и быть не могло… Перевели только его да ещё одного мальчика.

Ещё через пару лет школе слепых дали отдельное помещение. Да лучше б и не давали. Крыша текла. Пол был земляной. Отапливалось углём, который сами же ученики со склада на салазках возили. Но, что было делать?! Время такое было. Однако, в скором времени отстроились. Тогда же и кружки разные стали появляться. Сергей Владимирович – а тогда, просто Серёжа – ходил в хоровой кружок, а потом, чуть позже, стал заниматься у баяниста, пришедшего сюда на работу. Потом и в оркестре баянистов играл.

После школы работал слесарем-монтажником на предприятии местной организации общества слепых, зарабатывая себе пенсию. Думал: «Сначала пенсию заработаю, а уж потом дальше учиться буду». Это сейчас дети-инвалиды сразу пенсию получают. В школе учатся, а пенсия им уже идёт. А тогда не так было. Страна, ведь, совсем бедно жила. Там же, кстати, и со своей будущей женой познакомился. Сейчас уже и дети на пенсии, хоть и продолжают работать. Один внук в институте учиться, а другой уже и окончить институт успел. А в жизни самого Сергея Владимировича была и вечерняя музыкальная школа, и музыкальное училище, и даже – музыкальный институт.

А вот лицо его так и осталось неподвижным, как и у большинства слепых, не способным ни к какой мимики. Это сейчас со слепыми – особенно, с детьми - работают. Приучают к тому, чтобы он улыбался тогда, когда ему, действительно, весело, чтоб не просто кивал головой, когда хочет кому-то сказать «да», но, чтобы при этом ему именно хотелось кивнуть головой, точно так же, как хотелось бы покачать головой из стороны в сторону, говоря кому-то «нет», и чтоб когда говорит, скажем, «тихо», то чтоб и палец к губам подносил, а при удивлении глаза бы сами собой округлялись и брови приподнимались, да чтоб тогда, когда улыбается, улыбка бы не «голливудская» выходила, лживая и лицемерная в своей основе и сути, а настоящая, при которой бы и глаза тоже улыбались, и уголки глаз бы слегка прищуривались, и чтоб рукой помахать на прощание тоже самому захотелось. Для этого сейчас и аппликации существуют с выражениями лиц, которые может исследовать пальцами тот, кто слеп от рождения, и узнать, как это бывает в жизни.

Понятное дело. Всё развивается. И наука тоже. А педагогика – тоже наука. И ещё какая! Что уж говорить про педагогику, связанную с обучением и воспитанием слепых детей! Хотя, и здесь ещё очень многое не решено…

…Потом, уже когда Сергей Владимирович в музыкальном институте учился, для школы слепых построили совершенно новое здание в три этажа из красного кирпича. Построили его за рощей, среди бесчисленного множества дач, возле посёлка, где проживали виноградари.

Вскоре, по инициативе одной учительницы – тоже незрячей -   вокруг школьного здания был создан сад, через несколько лет превратившийся по весне в цветущий, благоухающий рай: обильно зацвели яблони, груши, вишни, черешни, высоко в небо устремились пирамидальные тополя, перед школой расцвели каштаны, жасмин, а с другой стороны школы возникла великолепнейшая плантация роз, вокруг – скамейки для отдыха! Дети вместе с воспитателями придумали романтические названия: «Тополиная Аллея», «Аллея Влюблённых», «Яблоневый Рай», «Каштановая Аллея» и другие.

Теперь здесь и музей появился, чтоб дети могли при помощи пальцев узнавать как можно больше об окружающем мире, о природе: зверях, птицах, пресмыкающихся.

Ради тренировки пальцев и развития воображения невидящих детей учат творить из солёного теста. Здесь целая наука, имеющая даже своё название: «тестопластика». Это, впрочем, не только наука и ремесло, это – целый образ жизни и образ мыслей. Это – целый мир.

Вначале учат делать рамку из шариков, скатанных из солёного теста. Слабовидящие дети их раскрашивают. Так же, как успели они раскрасить и картины из солёного теста, на которых изображены здешние храмы, и тот чудесный пейзаж – из всё того же солёного теста!, – о котором успели написать даже некоторые газеты, где прекрасно изображено солнце, серебристая речка и лодка под парусом. Есть и изображения птиц, рыб, животных, в том числе – и тех, чьи чучела имеются в школьном музее. Есть и рельефные картины, изготовленные учениками из пластилина, а потом раскрашенные водоэмульсионной краской.

Но, всё же, особой гордостью школы является картина, созданная учениками на стыке ремёсел. Она здесь такая пока одна. А в будущем – кто знает… Рамка – тоже рельефная, и даже – с узорами, при чём – с раскрашенными. В рамке – букет цветов, просто поражающий буйством красок и разнообразием оттенков. Слепой, конечно, не может видеть те краски, зато вполне может попробовать цветы, их формы и очертания наощупь. Они тоже вылеплены из солёного теста, так же, как и их раскрашенные стебли. И вставлены в вазу, сплетённую из лозы, тоже являющуюся неотъемлемой составной частью этой удивительнейшей картины.

Здесь, кроме прочего, обучают плетению из лозы. Многие, окончив школу, потом неплохо зарабатывают на жизнь изготовлением корзин. Особенно те, кто живут в сельской местности. И для этого имеется в стенах школы целая мастерская, в которой уже успели поселиться заяц и два котёнка, сплетённые из лозы, живущие в таком же, сплетённом из лозы доме, возвышающемся на деревянном столе, имеющем двери, окна со ставнями, печную трубу и даже внутреннее убранство в виде стола и двух пуфиков.

 Подоконник мастерской украсили овальная шкатулка, а рядом с нею - специальная шкатулка для хранения рукоделья, поднос (тоже плетёный) и плетёная ваза.

Что-то и вовсе появилось на свет стихийно. Одна девочка, например, хотела сплести подставку для бутылки – это считается самым простым. Оказалось, бутылка стоит в той подставке свободно, как бы «гуляет». Девочка говорит: «Тогда, пусть это будет плетёный стакан под карандаши и под ручки». Учитель похвалил её. Говорит: «Молодец, догадливая». Так, можно сказать стихийно, и получилась карандашница. Именно так очень много новшеств успело возникнуть.

Не обошли здесь вниманием и минувший юбилей первого полёта человека в Космос, следствием чего стало появление в мастерской сплетённого из лозы космического корабля. Да, такого высокого! Почти в два раза выше рабочего стола! Чуть позже достойную компанию ему составила, точно так же сплетённая из лозы, летающая тарелка. А одна из стен украсилась повешенным на неё большущим плетёным солнцем.

Кроме прочего – хотя, то уже совсем к другой теме относится - ещё есть причудливые аппликации, которые ученики каждый год делают из стручков и семян акации, что сами же собирают по осени в школьном дворе, поделки из желудей, каштанов и ореховой скорлупы, аппликации, сплетённые при помощи изонити, аппликации из раскрашенных зёрен риса и пшена. Всё это из года в год пополняет школьную коллекцию.

А на прошлой неделе Саша – и об этом он с нескрываемой гордостью говорил Сергею Владимировичу – сдал очень важный для себя и всей своей дальнейшей жизни экзамен. Его сдаёт здесь каждый. Для слепого – тем более, слепого от рождения – это целая наука. Она изучается отдельным предметом, который называется «Ориентировка в малом и в большом пространстве». Сначала учат ориентироваться в комнате, потом – на этаже, потом – во всём здании. Дальше учат добраться до той же почты и сделать там всё то, для чего почта и существует и ещё многим другим вещам, столь необходимым в жизни каждого человека, но столь трудным при отсутствии зрения. Учат не бояться препятствий: стен, столбов, заборов, ям, деревьев, открытых люков. А попробуй-ка ты, дойди до конца здания вдоль его фасада, и уловив изменившееся движение воздуха, пойми, что здесь здание закончилось и теперь нужно повернуть к калитке! Но и этому здесь обучают тоже!

А ещё обучают тому, как сесть в обычный автобус, доехать до города и там найти то, или иное учреждение, к примеру, ту, или иную аптеку, тот, или иной магазин. Конечно, учитель следует за учеником, как тень, но ничем не выдаёт своего присутствия. И Саша вчера прошёл свой путь на «отлично»! А Сергей Владимирович пожелал ему именно так – только так, и не иначе! – пройти весь его дальнейший путь взрослой жизни, которая уже не за горами…

Другие произведения автора:

Крымские тезисы Александра Рослякова

Ещё раз о фонде "Святая Кристина"

Июльский рассвет и его мелодия