Трескучий голос аистиный

Они обосновались на водонапорной станичной башне, мимо которой прохожу или проезжаю велосипедом почти ежедневно, -  на самой гранатообразной макушке её. Гранатообразной – это сравнение не с южным плодом, а со спортивным школьным метательным снарядом, потому что именно такого же серебристого цвета и такой же формы водонакопительная металлическая часть башни, сложенной из красного кирпича. Снизу мне виден только торчащий хворост гнезда, свисающий с верхней плоскости гранаты, куда ведёт ржавая лестница. Башня давно заброшена. В окнах-«бойницах» её догнивают деревянные рамы, разумеется, без стёкол, а внутри башни живут голуби, которые то и дело влетают или вылетают из оконных ниш.

Аистов я уже научился различать. В здешних краях их обитает довольно много. Но где ещё гнездятся они в разбросанной улицами на многие километры станице – мне не неведомо. Но вот же надумали соорудить гнездо прямо в центре поселения у всех на глазах! И сидят в нём невозмутимо, возвышаясь над миром, как дозорные в древности на сторожевой вышке. Только вместо пик - клювы их длинные прокалывают небо.

Сначала я думал, что на башне поселилась семья, состоящая, соответственно, из двух птиц, которые хорошо виднелись с земли и которых я снял на телефон, чтоб после разочарованно убедиться: для съёмки с такого расстояния нужна более совершенная фототехника. Отлично обозреваемые глазом - на фотокадрах хлипкой телефонной камеры аисты, к величайшей досаде моей, почти не различаются...   

Вот так, изо дня в день, я и наблюдаю аистов мимоходом.

Июнь в этот раз выдался ветреным, дождливым, грозовым и я, конечно, беспокоился в часы непогод, думая о птицах: как они там -  на башне под открытым небом? Как на таком ветру их хлипкое гнездо – удержится ли? А ливень с градом – не снесёт ли, не смоет с гладкой жести их жилище?.. А лихие станичные мальчишки – не разорят ли  доступного птичьего местообитания?..

И всякий раз после ненастья задирал голову, проезжая мимо водонапорной башни, и улыбался: на месте, всё на месте! А недавно с удивлением обнаружил, что аистов в гнезде сидит уже не два, а… три, а потом различил и клюв четвёртого. И тут же -  по размерам добавившихся птиц - понял, что это детки аистов. Оказывается, аисты приносят детей не только людям, но и себе…

И вот в очередной раз при ясной солнечной погодке, остановившись напротив башни, чтоб подольше понаблюдать за семейством пернато-крылато-клювасто-голенастых, я неожиданно услышал голос их - самостоятельных, ни от кого независимых птиц. Над головой моей вдруг раздался звук, подобный треску ломающейся ветки на дереве при сборе  июньских вишен.

Сначала я не понял, откуда он. Но треск повторился оттуда – сверху, из домика аистов: «Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р!». И, немного погодя, почти без интервала, ещё и ещё: «Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р!».

При этих повторениях я расслышал, что звук более похож на треск сухой ломающейся доски, чем на треск сырой ветки. И мне показалось, что самый крупный аист, вероятно глава семьи, склонил голову и тоже поглядывает на меня.

«Ну, потрещи ещё разок!» - попросил я его мысленно.

Однако гордый аист не отреагировал на просьбу. Видимо, его ничем не заинтересовал большой невкусный таракашка при велосипеде, каким, несомненно, он видел меня, и аист повернул длинный клюв к своим домашним, вернее, к своим гнездовым…

Я не обиделся. Но теперь, зная, как трещат аисты, и, минуя башню, всякий раз вслушиваюсь, не подаст ли голос кто-нибудь из их семейства, чтоб тоже вслух поприветствовать: «Здравствуйте, дорогие! Мир вашему поднебесному дому!»

27.06.2014

Другие произведения автора:

Не въяве

Шоколадно-кровавый

Пока один