Багдад. Мотивы выспавшейся Луны

Фея шла шагом, раскачиваясь, и придерживалась рукою о струи воздушных перил. Она спускалась с высоты небес на укутанную синим атласным бархатом Землю. Летали звезды, и покой разлился океанским глубинным пафосом недосягаемой шири.
Восточная ночь благоухала ароматом сапфиров и опалов, страз бирюзовых оттенков, кричащих павлинов, и стрекочущих цикад. Сине-зеленые всполохи играли в верху, разнося лучезарность и фиолетово-розовые устремления редким облакам, похожим на сахарные горы и плывущих в бесконечной сиреневой дали.
Тысячеогненный Багдад расцветал внизу лепестками пламенных роз. Вся земля плавно скользила о воздух, и карими глазами взирала на свое покрывало. Великий и уставший за день город улетал в сон, к своим сновидениям, так легко теперь озвученным словами Шахерезады, с ее безудержной и фантастической способностью рассказывать о том, что есть на самом деле. Дворцы, рожденные мыслью изобилия и великой любви, с шелками вместо окон, волнующихся и прозрачных, как дыхание, с залетающими чудными птицами, как сами города, возникающие на горизонте, с башнями, куполами, белого камня, розоватого отблеска, кронами деревьев, цветов, утопающих в медленной и размереной, клокочущей страсти. Острова неведомых деревьев, с ручищами-палицами, в изогнутой фантазии тянуться с желаниями заглянуть далее, в соседний дворец или терем.  Пышные кофейни, благоухали кухонной рапсодией и веселым нравом. Верблюды легли на горячую землю, и лежали, отдыхали ихние бока и тонкие ноги. Горб запрокинулся на бок, шерсть узорными фресками сопровождала ихнее размеренное дыхание. В верху шелестели финиковые пальмы, метелки с гроздями липких и пахучих плодов, с еще кое-где доцветавшими розовыми соцветьями, висящих на тонких ножках, раскачивающихся под мелодии ветров, еще недавно лицезревших Аравийскую пустыню и синий-синий, с изумрудными переливами Океан Юга.
Караван-Сарай с глазницами окон расматривал огни костров, пламя желтыми и оранжевыми кудрями освещало рельефную картину вырисовывающуюся из сочетаний многих факторов. Песчаный ковер, сродни пустынной задумчивости, расправил складки. Палатки возникающие из сизой тьмы, но с читающимся рисунком зеленого образа, линиями идущими узорными пятнами, узнаваемыми на расстоянии взгляда, обрывки веревки, из-за плохо привязянного тента, провисшего, под молчаливый взгляд белой-белой Луны, молодым серпом растущей справа на лево, и рубиновым, с синим турмалином дыханием, из-за горячего воздуха с искрами, снопами устремляющихся в верх…