Новые
МенюШТИРЛИЦ И ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА-6часть (10-14 главы)
25 августа 2014 — Лев Казанцев-Куртен
(продолжение)
10. ШТИРЛИЦ НЕ ХОЧЕТ ПОВОРАЧИВАТЬ
КОЛЕСО ИСТОРИИ
Гитлер не любил, когда ему перечили. Он уже настроился на переезд в Бразилию, где живут дикие обезьяны, зелёный попугай и очень развратные девушки. Штирлиц же, когда его обрадовали назначением на пост канцлера Германии и фюрером рейха, посмотрел на них, как на идиотов и сказал:
– Не знаю, как вы, а я пока ещё в здравом уме, чтобы мне за чужие грехи болтаться в русской петле.
Гитлер не ожидал такого оскорбления да ещё прямо себе в глаза.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Геринг.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Гиммлер.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Борман.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Геббельс.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Кальтенбруннер.
– Штирлиц, что вы себе позволяете! – закричал Шелленберг.
– Я сказал, что я не такой умный, как наш единственный и великий фюрер Адольф Гитлер. Хайль Гитлер!
В ответ ему ответили хором Геринг, Геббельс, Гиммлер, Борман, Кальтенбруннер и Шелленберг:
– Зиг хайль!!!
– Штирлиц сказал правду, – сказал Гитлер, польщённый похвалой любимого штандартенфюрера.
– Но я ещё подумаю над вашим предложением, – улыбнулся Штирлиц.Штирлиц не собирался думать. Об этом, он считал, пусть думает руководство. Он собирался связаться с Центром. В строго назначенный час в Москву ушла шифровка:
«Юстас Алексу.
От группы высокопоставленных нацистов и от самого Гитлера мне поступило предложение занять посты канцлера Германии и фюрера рейха. Принимать мне это предложение или отказаться? Сами они собираются в ближайшие дни улететь в Бразилию на самолёте, предоставленном Даллесом».
11. СТАЛИН РЕШАЕТ, ПОЛИТБЮРО ВНИМАЕТ
За длинным столом для совещаний сидели члены Политбюро ВКП (бе) товарищи Молотов, Каганович, Ворошилов, Микоян, Жданов, Калинин, Берия, Хрущёв и Маленков. Они ожидали появление Вождя, который задерживался.
Каганович и Хрущёв, воспользовавшись паузой, играли в «очко». Выигрывал, как всегда, Каганович. Возле него уже лежала пачка тридцатирублёвок. Хрущёв нервничал. На его лысой голове выступили крупные капли пота. Молотов читал Мопассана, замаскированного обложкой пятого тома собрания трудов Маркса. Ворошилов полировал бархоткой ордена на груди. Калинин, откинувшись на спинку стула, дремал. Берия, раскрыв папку с грифом «Совершенно секретно», рассматривал порнографические снимки, сделанные агентами НКВД в номерах гостиницы «Москва». За некоторые из них он мог с присутствующих здесь соратников содрать немалый куш, но сделать это ему до времени не позволяла его чистая партийная совесть. Жданов и Маленков ничего не делали, и Микоян тоже ничего не делал, только улыбался улыбкой мелкого пакостника.
Тихо открылась дверь комнаты отдыха. В дверях появился Вождь. Он бесшумно прошёл вдоль стола. По ходу потрепал по голове товарища Ворошилова и спросил:– Ну, что, Клим, вылечил свой трипперок?
– Вылечил, товарищ Сталин – ответил сконфуженный маршал и поправил Вождя: – Только не триппер, а гриппер.
Вождь неодобрительно метнул в его сторону взгляд и сказал:
– Мы, Клим, попросим товарища Берию разобраться, чем вы болели, триппером или гриппером.
Ворошилов испуганно вжал голову в плечи. Он знал, что товарищ Берия разберётся.
Подойдя к своему председательскому месту, Сталин опустился на стул и в то же мгновение взвился кверху с криком:
– Ё* твою мать!.. Кто положил мне на стул кнопку? Ты, Михал Иваныч?
Калинин, услышав обращение Вождя, спросил:
– Ась?
– За «ась» по морде хрясь, – сказал Вождь и двинул «всесоюзного старосту» в челюсть. Калинин съехал со стула на пол.Микоян, один из всех, расхохотался, но тут же оборвал свой невольный смех, поняв, что выдал себя. Кара последовала незамедлительно. Стальной кастет вождя сбил его на пол. Микоян выплюнул три здоровых зуба.
А Вождь, смахнув кнопку с сиденья, сел и принялся набивать трубку табаком из папирос «Герцеговина флор».
Берия, сорвавшись со стула, осторожно поднял кнопку и вложил её в небольшой конвертик.
– Зачем она тебе, Лаврентий? – спросил Вождь.
– Проверим в нашей лаборатории, товарищ Сталин, не отравлена ли она, – ответил Берия.
Микоян побледнел и, зашатавшись, упал.Сталин проводил его взглядом и, не прерывая священного действия с трубкой, обратился к Кагановичу:
– Лазарь, гони сюда деньги, что ты выиграл у Хрущёва.
Каганович положил пачку тридцатирублёвок перед Вождём.
– Каганович мухлюет, товарищ Сталин, – пожаловался Хрущёв.
– Если ты это знаешь, и играешь с ним, Никитка, значит, ты дурак.
А если ты за то не бьёшь его по морде, то дурак вдвойне.Хрущёв ударил Кагановича в челюсть. Тот двинул Хрущёва кулаком в глаз. Хрущёв схватил Кагановича за волосы. Кагановичу схватить Хрущёва было не за что. Он ударил его головой в лоб, отчего потерял сознание и сполз со стула.
– Сотрясение мозгов! – радостно воскликнул Никита Сергеевич. – А мне хоть бы хны!
– Конечно, тебе нечего сотрясать, – сказал Берия. – У тебя голова – сплошная кость, Никита. Стену пробьёшь.
Хрущёв преданными глазами льстеца и подхалима посмотрел на Вождя.
– Если товарищ Сталин прикажет…
– Зачем ломать стены, Лаврентий. Мы для дураков найдём другое применение, – ответил Сталин. Он уже набил трубку табаком, прикурил и встал со стула. – Скажите Поскрёбышеву, чтобы он вынес тело товарища Кагановича. И поскольку разминка закончена, перейдём к делу. Доложи, Лаврентий, товарищам вопрос.
Берия взял в руки листок бумаги.
– Мы получили от нашего разведчика в Берлине сообщение, что верхушка нацистского рейха предложила ему занять вместо Гитлера посты канцлера Германии и фюрера рейха. Он спрашивает, как ему поступить: принимать предложение или отвергнуть? Товарищ Сталин решил вынести решение этого важного вопроса на усмотрение членов Политбюро.Лица членов Политбюро напряглись. Они, боясь сморозить глупость, молчали. Вождь, улыбаясь себе в усы, прохаживался по кабинету, бесшумно, словно индеец Чинганчук в американских прериях.
Прошёл час, второй. Молчание затягивалось. Вождь, устав ходить по кабинету, остановился возле Молотова и сказал:
–, Я вижу, товарищи, что вопрос этот труден и для вас. В таких случаях я обращаюсь к классикам марксизма-ленинизма. Вот я вижу у товарища Молотова, как всегда, при себе имеется томик Маркса. Давайте, посмотрим, что нам подскажет товарищ Маркс.
Вождь взял книгу в красной обложке, на которой чернели буквы «Карл Маркс, собрание сочинений, том 5». Молотов густо покраснел, побурел, взялся правой рукой за сердце. А Вождь распахнул книгу наугад и громко прочитал:
– «Когда она очутилась в его объятиях и он страстно целовал её в губы, она хотела закричать, бороться, оттолкнуть его, но тут же поняла, что погибла, потому что сопротивляясь, уступала, защищаясь – отдавалась и, восклицая: «Нет, нет, не хочу!» – обнимала его».
Вождь кончил читать, захлопнул книгу и сказал:– М-да, это незнакомый мне труд основоположника социализма.
– Простите, товарищ Сталин, это не Маркс, это Мопассан, – поправил его сконфуженный Молотов.
– Пусть не Маркс, – согласился Вождь. – Пусть Мопассан. Но что говорит нам товарищ Мопассан?
Вождь обвёл глазами членов Политбюро. Ему нравилось это молчание ягнят. Ягнята не отвечали. Вождь ждал.
– Какой-то гад изнасиловал бабу и ей это понравилось, товарищ Сталин, – наконец, решился маршал Ворошилов.
– Так бывает, – сказал Берия.
– Ага, вот я помню в одна тысяча восемьсот девяносто каком-то году познакомился я с белошвейкой с Нарвской заставы… – подал голос пробудившийся Калинин.
– Если баба говорит «нет», понимай, что она говорит «да», – прервал его Микоян.
Не удержался и Хрущёв:– Интересно, где товарищ Молотов взял эту мерзкую книжку? В то время, как наша партия борется со всякими проявлениями загнивающего капитализма, когда наши прославленные советские писатели, инженеры душ, ведомые идеями великого товарища Сталина, нашего мудрого учителя, Вождя всего трудящегося человечества, гениального полководца всех времён и народов создают эпохальные произведения социалистического реализма прославляющие нашего простого советского человека кто-то издаёт тлетворные произведения этого глашатая Антанты, фашистского коллаборациониста. Кто этот Мопассан? Ты, товарищ Маленков, слышал о нём, читал его дурно воняющие произведения?
Маленков от неожиданного обращения Хрущёва вздрогнул и пролепетал:
– Не слышал, не читал.
– А вы, товарищ Ворошилов?
– Я вообще кроме произведений товарищей Сталина и Ленина и газеты «Правда» ничего не читаю, – соврал маршал и герой Гражданской войны потому, что он вообще никогда ничего не читал.– А вы, товарищ Жданов?
– Слышал, но не читал.
– А вы, товарищ Калинин?
Уснувший было снова «всесоюзный староста» встрепенулся и спросил:
– Ась?
– Вы, Михал Иваныч, что-нибудь слышали о Мопассане, читали его книги?
– А кто это? Троцкист, оппортунист или наш человек?
Хрущёв махнул рукой и, посмотрев на членов Политбюро, продолжил:
– Мы, большевики, ведомые товарищем Сталиным, должны в корне пресекать подобную литературу и не допускать до нашего советского читателя. Я предлагаю изъять книги Мопассана из всех наших библиотек, где они имеются. Кто за?
Члены Политбюро повернули головы в сторону Вождя, но увидели только его прямую спину, обтянутую кителем и штаны, заправленные в мягкие сапоги.
Вождь, отвернувшись, усмехался в усы и смотрел в окно, где вела наступление по всему фронту весна победного сорок пятого года.
В кабинете царила мёртвая тишина. Хрущёв, вспомнив, что он находится в кабинете Вождя, тоже помертвел.
– А вот Ильич, – в конце концов, нарушил тишину негромкий голос Вождя, – в минуты отдыха, которые у него случались не так часто, любил читать Мопассана. Он читал его на французском. Даже перед смертью Крупская, сообщаю вам конфиденциально, не для ваших будущих мемуаров, читала ему роман «Милый друг». А вот относительно вопроса нашего берлинского разведчика Юстаса я скажу, что не нужно ему соглашаться на предложение занять упомянутые посты. Пусть остаётся на них Гитлер. С него и его клики мы и спросим за все те злодеяния, что они совершили. Лаврентий, дай задание Юстасу, чтобы он помешал бегству нацистской верхушки и самому Гитлеру. Кто против моего предложения? – Вождь обвёл глазами соратников и заключил – Принято единогласно при одном отсутствующих.
При выходе из кабинета Молотов дал Хрущёву подзатыльник и сказал:
– Ну, что, съел, волюнтарист?
Хрущёв не ответил, но подумал:
– Ничего, я тебе припомню волюнтариста, ренегат.
12. ГИТЛЕР СОБИРАЕТСЯ В БРАЗИЛИЮ
Гитлер и Ева Браун собирали вещи, которые им могли понадобиться в дороге и при переезде. При этом они ругались. Еве хотелось забрать с собой все пятнадцать шубок, полсотни платьев, сто пар туфель, не считая белья. Но всё это не умещалось в один
чемодан, даже самый большой. Она требовала:– Ты хочешь, чтобы я улетела в какую-то там Бразилию голая? Напиши Даллесу, чтобы он прислал для нас с тобой отдельный самолёт. Ты же фюрер, а не какой-то там Геринг или Борман.
– Скажи спасибо, что Даллес даёт нам этот самолёт, дорогая, – ответил Гитлер.
– А у тебя собственного самолёта нет?
– Уже нет, дорогая. Его русские разбомбили на аэродроме. А в Бразилии тебе не понадобятся шубки. Там девушки ходят голые круглый год.
– Ужас! И ты хочешь, чтобы я тоже ходила там голая?
– Но здесь-то по рейхсканцелярии ты нередко ходишь голая. Смущаешь моих адъютантов. А в Бразилии ты можешь носить купальник, если тебе не будет в нём жарко.
– А ты не мог выбрать страну, где прохладнее?
– Разве что Антарктиду, дорогая. Там круглый год зима.
– Ади, скажи, почему я такая несчастливая? Почему мне всю жизнь везёт только на дураков?
– Не знаю, дорогая, – задумчиво ответил Гитлер, пытаясь впихнуть в чемодан подарочный том «MeinKampf».
– Не суй ты в чемодан эту дрянь, Ади! – воскликнула Ева, заметив старания Гитлера. – Я забыла о шляпках. Если там столько солнца, непременно нужно взять шляпки. Но куда их положить?! – она отчаянно взмахнула руками.
– Фройляйн Ева, вам нужно думать не о шляпках, а о том, как спасти голову, – сказал, входя в комнату, неотразимо прекрасный Штирлиц.
– Штирлиц, я вас заждался. Подпишите акт приёмки рейха, – сказал Гитлер, пихая в руки Штирлицу клочок бумаги.– Да не суйте вы мне, мой фюрер, эту бумажку, поберегите для сортира, – оттолкнул его руку Штирлиц. – Мне до лампочки ваш рейх!
– Штирлиц! Вы ставите меня в неудобное положение! На кого я оставлю Германский рейх?!
– Оставьте его вашему камердинеру, мой фюрер. Он так похож на вас, что я его не раз путал с вами. Скажи, Ева?
– Да, Ади. Я тоже не раз путала его с вами, – смущённо теребя подол крепдешинового платья, подтвердила слова Штирлица Ева.
Гитлер задумался. Погрузившись в раздумья, он уснул. Ему снились белые берёзки и голые русские девушки на них. А хор за кадром задушевно напевал:
– Не пылит дорога,
Не шуршат кусты…
Подожди немного,
Повисишь и ты…
Очнувшись от сна, он сказал:
– Я подумал и решил, Штирлиц, что вы правы, Якоб вполне может заменить меня.
– А кто бы сомневался, мой фюрер. Якоб сможет не хуже вашего орать на генералов. Дурацкое дело не хитрое.
– Ади, давай возьмём с собой Штирлица, – прижавшись жарким бедром к штандартенфюреру, попросила Ева Гитлера.
– Нет мест, дорогая. Мы даже нашу милую Блонди не можем взять с собой – Гитлер погладил подбежавшую к нему суку. – И потом, Штирлиц нужен рейху и мне здесь. Он приедет к нам в Бразилию после войны. Приедешь, Штирлиц?
– В Бразилии слишком много диких обезьян, мой фюрер, и девушки ходят голые, а мне нравится раздевать их своими руками. Когда ваш самолёт?
– Ждём радиограммы от Даллеса, – ответил Гитлер.
13. ШТИРЛИЦ ИДЁТ НА ОЧЕРЕДНОЙ ПОДВИГ
(4 апреля 1945 года. 17 часов 05 минут).
Штирлиц шёл по коридору бункера. Он предчувствовал, что вот-вот совершит очередной подвиг во имя Родины.
Тусклый свет электрических лампочек освещал серые бетонные стены и вытягивающихся при виде грозного штандартенфюрера эсэсовцев с автоматами. Местами под ногами хлюпала просачивающаяся в бункер вода. Мерзко пахло хлоркой и общественной уборной. Знакомый запах на мгновение вернул Штирлица в родной Урюпинск. Он вспомнил Урюпинский вокзал и провожающую его в далёкий путь на долгие годы жену. Штирлиц попытался вспомнить её лицо, но не вспомнил, попытался вспомнить её имя, но не вспомнил. Он помнил только её фамилию Исаева.
– От такой жизни скоро забудешь и свою собственную фамилию, – подумал Штирлиц.
Впрочем, сейчас больше занимали его мысли не о своей прошлой жизни, а о том, как узнать время прилёта американского самолёта. Он понимал, что Гиммлер и Кальтенбруннер получение радиограммы засекретят, поэтому он должен переиграть их.
Дойдя до двери в секретный узел связи, где размещались радисты и шифровальщики, Штирлиц остановился. Именно отсюда дежурный офицер шифровального отдела понесёт радиограмму фюреру.
Штирлиц достал из кармана кисет и клочок газеты, свернул цигарку, закурил. Из-за двери до него доносились звуки морзянки и голоса людей. От секретного узла связи до отсека фюрера было метров пятьдесят.
У Штирлица ещё не было плана, как заполучить радиограмму от Даллеса, а потому он решил действовать привычным русским способом, а именно, нахрапом или, если хотите, на арапа. Он толкнул дверь в узел связи и, предчувствие его не обмануло, снова пошёл на подвиг, подвиг, о котором, может, никогда не узнает его любимая Родина и товарищ Сталин. Но тут ему преградил дорогу гауптман.
– Герр штандартенфюрер, сюда вход посторонним запрещён, – сказал он.
– Это я-то посторонний?! – воскликнул Штирлиц, доставая из кармана бриджей руку с надетым на неё кастетом. – Ты не узнал меня?! Я Штирлиц!
Гауптман никогда не видел Штирлица, потому что его профиль на марках в то время ещё не печатали, ни на почтовых, ни на денежных. Лишь спустя многие годы его лицо стало узнаваемым во всём мире не меньше, чем лицо первого космонавта Юрия Гагарина. Однако, услышав грозную фамилию, гауптман вытянулся в струнку и пролепетал:
– Простите, герр штандартенфюрер.
– Прощаю, – ответил Штирлиц. У легендарного советского разведчика было отходчивое сердце. Он спрятал кастет и спросил гауптмана:
– Кто у вас старший?
– Полковник фон Бульберг. Он у себя в кабинете.
Полковник фон Бульберг действительно был у себя в кабинете и в глубокой тоске сам с собой играл в «подкидного дурака». Вошедший Штирлиц смешал его карты.
– Что вы позволяете себе, штандартенфюрер?! – возмутился фон Бульберг.
– Штандартенфюрер фон Штирлиц, а ты – фашистская свинья, фон Бульберг! – ледяным тоном сказал легендарный разведчик.
– Сам фашист! – воскликнул фон Бульберг. – Я честный немец и даже… даже антифашист!
– Честные немцы в бункере с Гитлером не сидят, – парировал Штирлиц.
– Я бы ушёл, – тоскливо ответил фон Бульберг. – Я так давно уже не видел маму.
– И нескоро туда вернёшься. Придут русские и отправят тебя в Сибирь на много-много лет.
Фон Бульберг обречённо вздохнул. О том, что сказал ему Штирлиц, он и сам догадывался.
– Но если вы согласитесь работать на меня, на советского разведчика, я гарантирую, что после нашей победы вы сразу поедете домой.
Фон Бульберг, словно всю жизнь ждал этого предложения, поэтому ответил сразу и твёрдо:
– Я согласен, товарищ. Уверен, что с радостью согласятся и все мои подчинённые. Они тоже хотят поскорее попасть домой, и боятся Сибири. Там, говорят, страшные морозы и ужасные белые медведи.
Штирлиц подумал, но в голове крутился только мотив песни «этот день Победы порохом пропах…». Допев про себя песню до конца, он сказал:
– Тогда идёмте, полковник, поговорим с народом. Но тех, кто будет против, пристрелим.
Фон Бульберг закивал головой и заверил, что ни один из его подчинённых не будет против предложения послужить русскому разведчику.
Штирлиц выступил перед оторопевшими связистами о том, что он, как представитель Красной армии и полковник СМЕРШа в бункере, всем присутствующим предлагает считать себя пленными.
– Есть возражающие? – спросил он.
Возражающих не было. Был только один вопрос:
– А когда вы нас отправите в Сибирь?
– Если будете хорошо себя вести и честно работать на советскую разведку, то никогда.
В ответ раздались бурные аплодисменты и крики «Ура! Да здравствует товарищ Сталин! Гитлер капут!».
Так Штирлицу удалось завербовать всех сотрудников радиостанции, обеспечивающих связь верхушки рейха с внешним миром. Он тут же отправил радиограмму в Москву:
«Юстас Алексу.
Мне удалось завербовать служащих пункта связи гитлеровского бункера во главе с начальником пункта полковник фон Бульбергом. Список завербованных вышлю дополнительно».
Радиограмма от Даллеса пришла около девяти часов вечера. В ней говорилось, что обещанный фюреру и его соратникам самолёт прилетит в Берлин 5 апреля 1945 года в 1 часа ночи и приземлится на Александерплац. Штирлиц переправил цифру «5» на цифру «6» и отдал дежурному офицеру. Времени до прибытия транспорта оставалось всего четыре часа.
(4 апреля 1945 года. 17 часов 05 минут).
Штирлиц шёл по коридору бункера. Он предчувствовал, что вот-вот совершит очередной подвиг во имя Родины.
Тусклый свет электрических лампочек освещал серые бетонные стены и вытягивающихся при виде грозного штандартенфюрера эсэсовцев с автоматами. Местами под ногами хлюпала просачивающаяся в бункер вода. Мерзко пахло хлоркой и общественной уборной. Знакомый запах на мгновение вернул Штирлица в родной Урюпинск. Он вспомнил Урюпинский вокзал и провожающую его в далёкий путь на долгие годы жену. Штирлиц попытался вспомнить её лицо, но не вспомнил, попытался вспомнить её имя, но не вспомнил. Он помнил только её фамилию Исаева.
– От такой жизни скоро забудешь и свою собственную фамилию, – подумал Штирлиц.
Впрочем, сейчас больше занимали его мысли не о своей прошлой жизни, а о том, как узнать время прилёта американского самолёта. Он понимал, что Гиммлер и Кальтенбруннер получение радиограммы засекретят, поэтому он должен переиграть их.
Дойдя до двери в секретный узел связи, где размещались радисты и шифровальщики, Штирлиц остановился. Именно отсюда дежурный офицер шифровального отдела понесёт радиограмму фюреру.
Штирлиц достал из кармана кисет и клочок газеты, свернул цигарку, закурил. Из-за двери до него доносились звуки морзянки и голоса людей. От секретного узла связи до отсека фюрера было метров пятьдесят.
У Штирлица ещё не было плана, как заполучить радиограмму от Даллеса, а потому он решил действовать привычным русским способом, а именно, нахрапом или, если хотите, на арапа. Он толкнул дверь в узел связи и, предчувствие его не обмануло, снова пошёл на подвиг, подвиг, о котором, может, никогда не узнает его любимая Родина и товарищ Сталин. Но тут ему преградил дорогу гауптман.– Герр штандартенфюрер, сюда вход посторонним запрещён, – сказал он. – Это я-то посторонний?! – воскликнул Штирлиц, доставая из кармана бриджей руку с надетым на неё кастетом. – Ты не узнал меня?! Я Штирлиц!
Гауптман никогда не видел Штирлица, потому что его профиль на марках в то время ещё не печатали, ни на почтовых, ни на денежных. Лишь спустя многие годы его лицо стало узнаваемым во всём мире не меньше, чем лицо первого космонавта Юрия Гагарина. Однако, услышав грозную фамилию, гауптман вытянулся в струнку и пролепетал:
– Простите, герр штандартенфюрер.
– Прощаю, – ответил Штирлиц. У легендарного советского разведчика было отходчивое сердце. Он спрятал кастет и спросил гауптмана:
– Кто у вас старший?
– Полковник фон Бульберг. Он у себя в кабинете.
Полковник фон Бульберг действительно был у себя в кабинете и в глубокой тоске сам с собой играл в «подкидного дурака». Вошедший Штирлиц смешал его карты.
– Что вы позволяете себе, штандартенфюрер?! – возмутился фон Бульберг.
– Штандартенфюрер фон Штирлиц, а ты – фашистская свинья, фон Бульберг! – ледяным тоном сказал легендарный разведчик.
– Сам фашист! – воскликнул фон Бульберг. – Я честный немец и даже… даже антифашист!– Честные немцы в бункере с Гитлером не сидят, – парировал Штирлиц.
– Я бы ушёл, – тоскливо ответил фон Бульберг. – Я так давно уже не видел маму.
– И нескоро туда вернёшься. Придут русские и отправят тебя в Сибирь на много-много лет.
Фон Бульберг обречённо вздохнул. О том, что сказал ему Штирлиц, он и сам догадывался.
– Но если вы согласитесь работать на меня, на советского разведчика, я гарантирую, что после нашей победы вы сразу поедете домой.
Фон Бульберг, словно всю жизнь ждал этого предложения, поэтому ответил сразу и твёрдо:
– Я согласен, товарищ. Уверен, что с радостью согласятся и все мои подчинённые. Они тоже хотят поскорее попасть домой, и боятся Сибири. Там, говорят, страшные морозы и ужасные белые медведи.
Штирлиц подумал, но в голове крутился только мотив песни «этот день Победы порохом пропах…». Допев про себя песню до конца, он сказал:
– Тогда идёмте, полковник, поговорим с народом. Но тех, кто будет против, пристрелим.
Фон Бульберг закивал головой и заверил, что ни один из его подчинённых не будет против предложения послужить русскому разведчику.
Штирлиц выступил перед оторопевшими связистами о том, что он, как представитель Красной армии и полковник СМЕРШа в бункере, всем присутствующим предлагает считать себя пленными.
– Есть возражающие? – спросил он.
Возражающих не было. Был только один вопрос:
– А когда вы нас отправите в Сибирь?
– Если будете хорошо себя вести и честно работать на советскую разведку, то никогда.
В ответ раздались бурные аплодисменты и крики «Ура! Да здравствует товарищ Сталин! Гитлер капут!».
Так Штирлицу удалось завербовать всех сотрудников радиостанции, обеспечивающих связь верхушки рейха с внешним миром. Он тут же отправил радиограмму в Москву:
«Юстас Алексу.
Мне удалось завербовать служащих пункта связи гитлеровского бункера во главе с начальником пункта полковник фон Бульбергом. Список завербованных вышлю дополнительно».
Радиограмма от Даллеса пришла около девяти часов вечера. В ней говорилось, что обещанный фюреру и его соратникам самолёт прилетит в Берлин 5 апреля 1945 года в 1 часа ночи и приземлится на Александерплац. Штирлиц переправил цифру «5» на цифру «6» и отдал дежурному офицеру. Времени до прибытия транспорта оставалось всего четыре часа.
14. МИМИ ЛЕТИТ В БРАЗИЛИЮ
Штирлиц вышел из бункера. Где-то вдали, на востоке, гремела канонада. По небу лениво плыла луна. Пахло порохом. «Мерседес» Штирлица стоял в подземном гараже. Штирлиц завёл мотор и поехал в «Синюю птичку». Мими Большие Сиси выступала. Штирлиц заказал бутылку «Толстого Германа» и, дождавшись окончания номера Мими, нырнул за кулисы.
– Ой, милый Штирлиц! – радостно воскликнула Мими. – Я так давно тебя не видела!
Она попыталась увлечь его на кровать, но Штирлиц приказал ей срочно упаковать вещи.
– За тобой в час ночи прилетит самолёт, Мими, и ты отправишься на нём в Бразилию.
– В Бразилию?! – не веря своим ушам воскликнула Мими. – Туда, где дикие обезьяны и зелёный попугай?
– Туда, дорогая, туда.
Мими торопливо собрала свой гардероб. Штирлиц помог ей перенести багаж в машину, и они отправились на Александерплац.
«Дуглас» с американскими звёздами прилетел точно в указанное время и, сделав круг, приземлился. Штирлиц подъехал прямо к нему. Самолёт ему не очень понравился: вместо стёкол в окошках была вделана фанера, крылья в дырах, немало дыр он увидел и фюзеляже, погнута одна лопасть на правом моторе. Но времени на разглядывание авиагроба у Штирлица не было. Из самолёта выскочил лётчик и на ломаном немецком спросил, где пассажиры.
– Пассажирка одна, – ответил Штирлиц. – Фюрер отправляет самое дорогое, что есть в Германии. Сам он и его соратники будут сражаться до победного конца.
Пилоту, в принципе, было всё равно. Даже лучше: меньше народу, больше кислороду. Он помог внести в салон багаж Мими с любострастием пытаясь заглянуть в её декольте, из которого выпирали знаменитые сиси.
В салоне вместо кресел стояли две скамейки их неструганных досок. Дыру в полу прикрывал лист фанеры, и пилот предупредил Мими и Штирлица, чтобы они на него не наступали.
– А то – фьють, и вас нет.
– А до Бразилии вы долетите?
– Бог даст, долетим, – флегматично ответил пилот. – Только в Мадриде дозаправимся.
Штирлиц поцеловал Мими, с сожалением потрогал в последний раз её восхитительные сиси и покинул самолёт. Через минуту лопасти завертелись, моторы загремели, словно камешки в консервной банке, и самолёт пошёл на взлёт. Удивительно, но он оторвался от земли и вскоре исчез в ночном небе.
(продолжение следует)
Штирлиц вышел из бункера. Где-то вдали, на востоке, гремела канонада. По небу лениво плыла луна. Пахло порохом. «Мерседес» Штирлица стоял в подземном гараже. Штирлиц завёл мотор и поехал в «Синюю птичку». Мими Большие Сиси выступала. Штирлиц заказал бутылку «Толстого Германа» и, дождавшись окончания номера Мими, нырнул за кулисы.
– Ой, милый Штирлиц! – радостно воскликнула Мими. – Я так давно тебя не видела!Она попыталась увлечь его на кровать, но Штирлиц приказал ей срочно упаковать вещи.
– За тобой в час ночи прилетит самолёт, Мими, и ты отправишься на нём в Бразилию.
– В Бразилию?! – не веря своим ушам воскликнула Мими. – Туда, где дикие обезьяны и зелёный попугай?
– Туда, дорогая, туда.
Мими торопливо собрала свой гардероб. Штирлиц помог ей перенести багаж в машину, и они отправились на Александерплац.
«Дуглас» с американскими звёздами прилетел точно в указанное время и, сделав круг, приземлился. Штирлиц подъехал прямо к нему. Самолёт ему не очень понравился: вместо стёкол в окошках была вделана фанера, крылья в дырах, немало дыр он увидел и фюзеляже, погнута одна лопасть на правом моторе. Но времени на разглядывание авиагроба у Штирлица не было. Из самолёта выскочил лётчик и на ломаном немецком спросил, где пассажиры.
– Пассажирка одна, – ответил Штирлиц. – Фюрер отправляет самое дорогое, что есть в Германии. Сам он и его соратники будут сражаться до победного конца.
Пилоту, в принципе, было всё равно. Даже лучше: меньше народу, больше кислороду. Он помог внести в салон багаж Мими с любострастием пытаясь заглянуть в её декольте, из которого выпирали знаменитые сиси.
В салоне вместо кресел стояли две скамейки их неструганных досок. Дыру в полу прикрывал лист фанеры, и пилот предупредил Мими и Штирлица, чтобы они на него не наступали.
– А то – фьють, и вас нет.
– А до Бразилии вы долетите?
– Бог даст, долетим, – флегматично ответил пилот. – Только в Мадриде дозаправимся.
Штирлиц поцеловал Мими, с сожалением потрогал в последний раз её восхитительные сиси и покинул самолёт. Через минуту лопасти завертелись, моторы загремели, словно камешки в консервной банке, и самолёт пошёл на взлёт. Удивительно, но он оторвался от земли и вскоре исчез в ночном небе.
(продолжение следует)
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0174183 от 25 августа 2014 в 10:36
Рег.№ 0174183 от 25 августа 2014 в 10:36
Другие произведения автора:
Рейтинг: 0Голосов: 0629 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
