Прайд. Книга 2. Пыль под ногами. Часть 3.

            От раны начало распространяться ощущение лютого холода, словно там было не лезвие странного ножа, а какая-то сосулька. Стужа сковывала меня, наполняя каждую клеточку тела дрожью и страданием. Мысли начали путаться, а ноги были уже не в силах поддерживать окоченевшее тело. Колени подломились, и я рухнул под ноги улыбающейся девушке. Эта тварь ещё ухмылялась!

            - Как и было сказано, да поразит нечистого её оружие! – донёсся до меня, сквозь туман боли, звенящий торжеством голос, - теперь ты не сможешь ему навредить!

            Она наклонилась и осторожно взялась пальцами, затянутыми в тонкую кожу перчатки, за цепочку браслета перехода. Действовала тварь очень осторожно, стараясь не коснуться обнажённым запястьем моего тела. Цепка легко сползла, оказавшись в ладони мерзкой воровки. Однако гадина не удовлетворилась добычей и потянулась к моему медальону. МОЕМУ! МЕДАЛЬОНУ!!! Этого нельзя было допускать ни в коем случае!

            Превозмогая ледяные волны боли, сотрясавшие тело, я взмахнул рукой, отгоняя мерзавку прочь, а второй – вцепился в рукоять кинжала. А-а! Чёрный стержень оказался раскалён, словно его только вынули из плавильной печи. Меня трясло в ознобе, а ладонь горела адским пламенем. Почти ничего не видя от боли, я ещё раз махнул свободной рукой и услышал испуганный возглас. Пальцы, коснувшиеся было медальона, отдёрнулись и послышались удаляющиеся шаги.

            Исторгнув оглушительный рык, я дёрнул за раскалённую рукоять и повалился на бок, сжимая дьявольское оружие в обожжённой руке. По золотистому листовидному лезвию стекали клочья голубоватого тумана, превращаясь в синие капли, исчезающие с тихим шипением.

            Боль начала уменьшаться, но холод, сковавший тело никуда не делся, продолжая заполнять меня осколками битого льда. Все эти ледяные иглы пытались пройти сквозь кожу, отчего ощущался непрерывный зуд, изводивший почище боли. Возможно, стоило изучить новые для меня ощущения, но не сейчас, когда последние крохи жизненной энергии истекали из меня голубой мглой. Я отлично понимал, каждое мгновение отдыха приближает к неотвратимой гибели. Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ!

             Медленно, как в в кошмарном сне, я протянул вперёд правую руку и мириады ледяных кристаллов прорвали-таки кожу, превратив её в лохмотья. Во всяком случае почувствовалось именно это. Зарычав от боли, я перенёс вес тела на вытянутую руку и преодолел бесчисленные километры ковровой дорожки. Это было бескрайнее расстояние, наполненное торчащими шипами острейших сосулек. Страдание оказалось слишком велико, и я не смог удержаться от крика. Вопль непрерывно вырывался из оскаленного рта, сменяясь лишь утробным рычанием, когда боль становилась абсолютно непереносима.

             До мертвеца у двери я добрался, будучи лишь на сотую долю процента живее, чем он. Больше всего хотелось остановиться и отдохнуть хотя бы несколько мгновений. Хоть одно! Пальцы скрючились, а ног я и вовсе не ощущал, будто за мной ползли две оледеневшие колоды. Проклиная огромный труп, слишком большой, чтобы обминуть, я начал восхождение. Спустя тысячи лет мне удалось переползти через него и выкатиться в коридор.

            К наружной двери я дополз, пребывая в блаженном забытье. Просто, вынырнув из чёрной бездны, заполненной ледяными вихрями боли я обнаружил себя перед щелью, ведущей наружу. У меня даже не было сил порадоваться тому, что беглянка оставила тайный ход открытым. В противном случае я бы попросту отдал концы, ибо встать на ноги и привести в действие секретный механизм, мне было не по силам.

            Вцепившись в створки выхода обеими руками, я понял, какой-то предмет не даёт правой как следует ухватиться за холодный камень.Через века усердных размышлений до одуревшего, от боли, мозга дошло: я продолжаю сжимать в ладони злосчастный кинжал, рана от которого, постепенно убивала меня. Сил, отпустить проклятое оружие не оставалось, поэтому я выполз в коридор, воспользовавшись только левой рукой.

             Что делать дальше - я не знал. Сил больше не было. Абсолютно.

             Лёжа на спине, я просто смотрел на бледный фонтан голубого пламени, бьющий из раны.

            Пока я силился понять, что же это такое, кристаллики льда внутри срослись в одну огромную льдину. И этот айсберг медленно увеличивался в размерах, очевидно стремясь разорвать моё тело на куски.

             - Довольно необычное место, для отдыха,-  донёсся знакомый голос, явившись из какой-то неведомой дали, - даже для столь странного существа. Впрочем, кто я такой, дабы судить о привычках джиннов? Может быть все они предпочитают отдыхать в холодных и неуютных коридорах этого распроклятого дворца?

            В голубом тумане, скрывающем мир, появилась прореха, где ослепительно сияло крохотное светило. Впрочем, через мгновение, свет слегка потускнел, и я разглядел человеческое лицо. Лицо Драмена. Архитектор склонился надо мной и на его физиономии блуждала загадочная ухмылка.

            - Возможно я могу чем-то помочь? – спросил он сам у себя и потеребил серьгу в ухе, - но джинн может рассердиться на меня за нарушение его покоя.

            Джинн был бы только рад, но к сожалению, не мог об этом сказать.

            - Но что это за прекрасная вещица, - воскликнул Драмен, взглянув на кинжал в моей руке, - думаю джинн не осудит мою страсть к прекрасным вещам.

            Рассмеявшись, человек протянул наманикюренные пальцы и попытался забрать оружие. Однако, стоило ему коснуться чёрной рукояти, как из неё выстрелила алая молния, ужалив человека в ладонь. Драмен завопил и утратив равновесие, опёрся о мою руку. По его искажённому лицу прошла волна боли и крик переместился куда-то в область ультразвука. Но всё это было неважно по сравнению с происходящим со мной. Я ощутил поток живительного тепла вливающийся в израненное тело. Голубой фонтан, бивший из раны, вспыхнул красным и постепенно иссяк. Лёд внутри, быстро таял, и я почувствовал горячие потоки, заполняющие тело.

            Драмен вопил, точно раненое животное, которое потрошат не дожидаясь гибели. Его глаза, затуманенные наркотиками, просветлели и в них плеснулся ужас, смешанный с пониманием своей участи. На лбу архитектора вздулись вены, словно он из последних сил пытался разорвать связь с чёрной дырой, поглощающей его жизнь. Я мог бы объяснить ему, все его старания тщетны и гибель неизбежна, но зачем? Момент возвращения к жизни был слишком сладок и не хотелось тратить слова на подобные мелочи. Нет, я конечно симпатизировал этому наркоману, но сложившаяся ситуация не оставляла иного выхода. Здесь всё было просто: или – я или – он. Понятное дело, живым должен был остаться именно я, Драмен-то всего навсего человек.

             - Всё-таки, - прохрипел архитектор, упав на колени и качаясь из стороны в сторону, - всё-таки полуночный лев добрался до меня! Я видел сон, сон в котором тяжёлая лапа легла на город и схватила моё сердце. Но я не думал, так ск-к…

            Чёрные точки зрачков закатились и дёрнувшись в последний раз, Драмен опустился на пол, распростершись поперёк коридора. Отдав мне всю свою энергию, этот человек, образно выражаясь, отдал и концы. Однако его жизненной силы оказалось маловато, для полного восстановления после полученной раны. Когда я начал подниматься, то ощутил слабость в ногах и лёгкое головокружение. Следовательно, самое время подкрепиться. И чем скорее – тем лучше.

             И вдруг, словно повинуясь неведомому толчку, я оторвал взгляд от мёртвого Драмена и поднял голову. В самом конце коридора, около поворота, ведущего ко входу, стояла скрытая в сумраке фигура. Низко опущенный капюшон прятал лицо незнакомца и только глаза сверкали, неотрывно следя за мной. Неизвестный казался изваянием, но стоило мне сделать один единственный шаг в его сторону и тёмный силуэт растворился в тени, исчезнув за углом.

            Однако, кое что я сумел разглядеть - ткань плаща на какое-то мгновение обтянула тело наблюдателя выдав один непреложный факт – это была женщина. Логичнее всего было бы предположить, что моя незваная гостья задержалась, дабы дождаться результатов своей благородной деятельности, но внутренний голос подсказывал - это совсем иной персонаж. Ну, просто-таки нашествие прекрасных незнакомок!

             Здравый смысл убеждал: мне стоит догнать наблюдательницу и допросить её. Однако здравому смыслу не приходилось находиться на грани жизни и смерти, а я был ещё слишком слаб для подобных подвигов.

            Слегка пошатываясь, я вернулся в своё осквернённое логово и плюхнулся в кресло, дав возможность дрожащим ногам отдохнуть. После этого поднёс кинжал к лицу и внимательно изучил чёртову штуковину. Хм, ничего странного – обычный нож, с простой чёрной рукоятью и широким жёлтым лезвием, которому придали форму древесного листа. В любой оружейной лавке можно было отыскать оружие более вычурной формы, с различными украшениями и секретами.Вот только ни один кинжал, до сих пор, не был способен на такой фокус - проделать дырку во мне.

            Лезвие выглядело острым, словно бритва и я не испытывал ни малейшего желания проверять, так ли это. Поэтому, начал медленно проворачивать оружие в пальцах и вдруг луч света из маленького оконца под потолком, упал на него. Твою мать! Клинок стал абсолютно прозрачным, будто был изготовлен из тончайшего стекла.Только рукоять осталась непроницаемой для лучей света. Я спрятал оружие в тень, и оно вновь приобрело вид обычного металла. Вот так штука! Любопытная вещица. Я был не прав – такое не купишь у первого попавшегося торговца. А где же такое можно найти? Скажем, у какого-нибудь расхитителя могил. Не про это ли писал Хамид, в своей записке? Очень похоже. Требовалось, как можно скорее прояснить ситуацию. Если по улицам города блуждает ещё один (по крайней мере) подобный ножичек, я не мог чувствовать себя в безопасности.

            Аккуратно обернув лезвие куском плотной материи, я осторожно притронулся к свёртку, убедившись в его безопасности. Болезненных ощущений не было, поэтому я спрятал пакет на себе, решив никому о нём не говорить. Пока. А там - посмотрим.

            После этого я, с некоторым трудом, выполз из кресла и вдруг обнаружил под ногами свёрнутый в трубку лист бумаги. Прежде я его не видел. Должно быть рулон обронила незваная гостья, так спешно лишившая меня своего общества. Ну и браслета перехода, в придачу. Сучка!

            Размышляя, чем же является моя находка, я подобрал и развернул найденный лист.

            Это были стихи:

 

                                     Лапа льва, упав на город,

                                     В прах надежду обращает,

                                     Наши жизни разрушает.

                                     Бесполезен жалкий ропот;

                                     Лев вам просто не внимает,

                                     По телам людским ступает.

                                     И в глазах жестоких, львиных,

                                     Только ненависть – несчастье!

                                     Только злоба – сладострастье!

                                     Защити детей невинных:

                                     Порази же людоеда –

                                     Одержи свою победу!

 

            Как стиль писанины, так и почерк писавшего были мне хорошо знакомы. Этот стихотворный опус однозначно принадлежал руке Баджары – лидера повстанцев, тревожащих сладкий сон падишаха. Причём всё было написано им собственноручно. Похоже девчонка действовала от имени и по поручению сего славного персонажа, а это не могло не вызывать у меня массу положительных эмоций.

            Теперь я просто жаждал, во что бы то ни стало, захватить Баджару и доставить его местному царьку. Лично я не был настолько искусен в пытках, как доморощенные заплечных дел мастера. Их клиенты умирали о-очень долго. Да и эту стерву, проделавшую лишнее отверстие в моей шкуре, тоже не мешало ознакомить с подвальными достопримечательностями.

            Изорвав лист бумаги в мелкие клочья, я запустил конфетти в воздух, после чего вытащил труп посланца наружу и швырнул его на тело Драмена. Одним жмуриком больше, одним – меньше, какая разница? Стена, за моей спиной, заняла положенное ей место, а я направился к выходу из дворца. Кое что следовало выяснить немедленно.

            Остановившись около двери, я поманил одного из солдат пальцем и добродушно спросил:

            - Эй, говнюк, кто выходил из дворца в ближайшее время?

             Он выкатил глаза, словно я только что неприлично пошутил о королевской фамилии и помотал головой:

            - Никто, - он наморщил лоб, как будто измышлял новый способ лечения венерической хворобы, - эт-та, это был господин, сын старшего визиря. Но эт-та уже давно. А больше – никого, пусть меня царь зла заберёт.

            Напарник охотно подтвердил его слова одобрительным мычанием. Если бы я не знал, насколько продажны местные стражи, я бы решил, что столкнулся с волшебством и очень удивился. Нет, чародейство тут имело место, но несколько специфическое. Можно было бы попробовать перекупить эту парочку, но зачем? Я просто взял болтуна за горло и выразительно глядя в глаза второму, выпил до капли. Совместил, так сказать, приятное с полезным.

             На всём протяжении процедуры, пока его товарищ хрипел, дёргал ногами и выкатывал глаза, стражник испуганно смотрел на меня и хватал воздух ртом, будто я убивал его, а не напарника. Вмешаться он, впрочем, не пытался.

            - Итак, кто выходил из дворца в ближайшее время? – освежил я его память и отшвырнул опустевший сосуд, - надеюсь, ты понял, правда полезнее лжи? Так - кто?

             - Н--не знаю, - проблеял солдат белыми губами и попятился, упёршись спиной в стену, - в чёрном плаще…Глаза…И другая тоже…

             - Женщина? – переспросил я, - или их было две?

             - Д-две? – он помотал головой, будто отгонял наваждение, - не одна – точно. Женщина? Наверное…Три?

            - У, продажная шкура! – сказал я с отвращением, - позор для охраны.Ты хоть что-то можешь сказать определённое? Какие женщины, как выглядели, куда пошли, в конце концов?

            Кадык на жилистой шее задёргался, а глаза отправились на лоб – это была единственная реакция на мои расспросы. Неужели его запугали до такой степени, что даже угроза смерти не смогла развязать чёртов язык? Мало того, рука в кольчужной перчатке потянула к себе копьё, видимо имея намерение проткнуть моё бренное, уже продырявленное сегодня, тело.

             - Ну и подыхай, идиот! – я не выдержал и сплюнул, в сердцах, - неужели так сложно было ответить на простейший вопрос? Глядишь – живой бы остался.

            Теперь, после того, как второй охранник увалился рядом с напарником я ощутил, как силы вернулись ко мне. Ну, какую – никакую пользу от этих двух недоумков я получил. Вот только вопросов стало ещё больше. Почему женщин было две? Или даже три? И кто были те, которые не стали заходить ко мне? Доходили слухи о том, как Баджара использует одержимых дамочек, влюблённых в него, в качестве шпионов и убийц, однако о подробностях их деятельности я не знал ничего. Сегодня, стало быть, этот пробел в образовании был весьма решительно ликвидирован. Едва не вместе со мной.

 

             - Стало быть ты подумал о лазутчиках некоего повстанца, знающего о тебе лишь по слухам? – по губам женщины скользнула снисходительная улыбка, - словно именно ему ты доставил максимум неприятностей и причинил смертельную обиду? У нас говорят, когда человек провинился перед всевышним, бесы уносят его разум. Видимо, это происходит не только с людьми.

            Девочка несмело улыбается, глядя на мать. Но мне совсем не весело. Да, я был глуп, но никогда этого не признаю. Пересказывая историю самой крупной своей ошибки, я обращаю внимание на мелочи, которых прежде не замечал.

             - Веселись, - горько вздыхаю я, - легко смеяться над умирающим львом, которому остались считанные часы.

             - У тебя достанет времени закончить рассказ, - спокойно отвечает человек, - а у меня – подумать. И ещё - я не смеюсь.

 

             Снаружи, недалеко от входа, сидел сынок Настигана. Стало быть, в этом покойники не солгали. Правда мысль о допросе этого свидетеля отпала ещё до того, как успела зародиться. Отпрыск визиря крепко спал, привалившись спиной к тёплому камню, и шустрая обезьяна шарила по его карманам, издавая при этом, раздражённое верещание. Эти двое явно нашли друг друга и грехом было бы разрушать столь идиллический союз.

            Выйдя во двор, я покрутил головой, рыская взглядом между фонтанами и деревьями. Я, естественно, не ожидал увидеть фигуры в чёрных плащах спешащие прочь – это было слишком нелепо. Однако здесь вполне мог оказаться какой-нибудь слуга или заплутавший придворный лизоблюд. Подошёл бы любой свидетель. Но рок сегодня оказался абсолютно безжалостен - никого, кроме парочки пауков, завершавших своё паутинное творение. Это были хорошие, но слишком молчаливые свидетели.

             Вот так, пребывая в расстроенных чувствах, я нырнул в узкий проход, между колоннами дворцовой обсерватории, заброшенной за ненадобностью и теперь используемой Наташей, в качестве обиталища своих безумных адептов, и каким-то длинным серым сараем, возможно опустевшей казармой. Солнце позабыло про этот, никому не нужный участок, и я двигался в печальной прохладе, пока сухой жар, бьющий в лицо не известил о прибытии в нужное место.

             Колонны, покрытые глубокими трещинами, закончились и я упёрся в чёрные металлические стены, источающие потоки тепла. Это и была королевская кузница, расположенная как ни странно, рядом с дворцом. Но необычным это выглядело лишь для того, кто не знал историю местных правителей. В частности, пра-пра, теперешнего падишаха. Тот, не при ленивых потомках будь сказано, любил заниматься тем, что в иных местах окрестили бы алхимией. Именно для этих целей он построил грандиозный комплекс, называемый всеми кузницей. Сейчас здесь заправлял Илья.

            Я повернул и некоторое время шёл вдоль высоченной металлической стены, пока не ткнулся в массивную железную дверь, окрашенную в тёмно-бордовый цвет. По обе стороны адских врат неподвижно замерли две полностью обнажённые девицы, опирающиеся на длинные копья и это вызывало стойкие ассоциации с танцовщицами из стрип-бара. Поставить подобную охрану – это как раз в стиле Ильи, он у нас любитель парадоксов. Красота и смерть в его понятии должны идти рука об руку. Мне было хорошо известно, какие именно инструкции получили эти красотки. Подойди к дверям кто-то, кроме членов прайда, да пусть даже падишах, и в его груди уже торчало бы одно из этих копий. Охранницы и нас то не трогали лишь из-за бессмысленности подобного занятия: кидать копья во львов – только силы зазря тратить.

            Одна из смуглых красавиц, не поворачиваясь, трижды стукнула кулаком в дверь и опять притворилась спящей. Ворота заскрипели и одна из створок медленно отворилась, приглашая внутрь - в жаркий полумрак кузницы. Из открытого проёма доносился гул работающих мехов и отдалённый человеческий крик, то затихающий, то усиливающийся: Илья совмещал конструкторскую работу с физиологическими исследованиями.

             Я прошёл внутрь и ворота захлопнулись спиной, отрезая от дневного света и погружая в багровую мглу исполинского помещения. Я оказался в огромном сумрачном зале, половину которого занимал гигантский горн, исторгающий волны одуряющего жара. Стены кузницы напоминали сыр: столько в них было отверстий, самых разнообразных форм и размеров. Назначение у этих дырок тоже не отличалось однообразием – это были и вентиляционные шахты, и мусорные колодцы, и даже казематы, для наказания непослушных. И везде – везде сновали обнажённые девушки: других служителей местный властелин не принимал.

             Ну и самое главное: посреди багровой полутьмы и дымных полос возвышался гигантский металлический трон, уходящий вершиной во мрак, царящий под потолком зала. Думаю, если бы местный падишах узрел эту конструкцию, тотчас удавился бы слюной. Куда его чахлому креслицу до подобного чудовища. Жаль, Фрейд ничего не говорил о размерах престолов. Стоило бы поразмыслить.

            К вершине металлического монстра уходила широкая лестница, у подножия которой истекали потом темнокожие охранницы в блестящих золотом доспехах. У каждой, на плече, лежал большой изогнутый меч, расширяющийся к острию. Выглядело всё это весьма круто, но смысла не имело ни на грош. К чему вся показуха, если её никто не видит?

            Одна из стражниц протрусила ко мне, поблёскивая мокрым, от пота, телом и поинтересовалась:

            - Владыке доложить о вашем прибытии?

             - Доложи, - совершенно серьёзно сказал я и поддерживая игру, добавил, -  Владыке.

            Девушка метнулась назад и с ловкостью обезьяны, на четвереньках, вскарабкалась по ступеням. При этом она как-то ухитрилась не выпускать меч из рук. Тьма скрывала сидящего на троне, и я мог видеть только, как телохранительница несколько раз ткнулась головой в ступень и почти так же быстро спустилась вниз.

            - Каждый сходит с ума по-своему, - резюмировал я и пожал плечами.

            Ну ладно, Илья устроил тут своё маленькое королевство, со своими законами и порядками – это его дело. Чёрт с ним, с его троном: сооружение выглядит круто и пафосно – этого у него не отнять. А вот дальше и смех – и грех. Он же заставляет всех этих голозадых прислужниц величать себя, кем бы вы подумали? Тёмным властелином и не больше - не меньше!

            Будь я каким-нибудь психоаналитиком, то уже через пару минут состряпал бы аккуратную теорию, где весьма убедительно объяснил бы подобное поведение. Дескать всё дело в том, что психика Ильи до сих пор страдает от мощного удара, сопровождавшего начало обращения, посему единственным выходом, с целью устранения болезненных ощущений, будет ускорение метаморфозы. А наилучшим средством достижения поставленной цели, будет персонификация себя любимого с отрицательным персонажем подсознательной мифологии. Уф-ф!

            Только фигня всё это! Нельзя проецировать инструменты человеческой психологии на льва – всё равно ошибёшься. А намешано здесь…В основном, конечно, отношения с Виленой. Да, да и моё скромное участие в них, тоже. И ещё, пара – тройка девиц…Лучше не вспоминать. В общем, общаемся мы, до сих пор, с прохладцей.

            Выполнив свою задачу, стражница заняла своё место и сделала приглашающий жест: дескать - добро пожаловать наверх. Раздражение, охватившее меня при мысли о том, как я буду карабкаться по скользким ступеням, сменилось внезапным смехом. Отсмеявшись, я подошёл ближе и посмотрел наверх. Отсюда было видно: на престоле сидит не один; рядом с крупной фигурой в чёрном плаще, располагалась ещё одна – гораздо изящнее и намного скромнее одетая.

             - Эй, владыка, - крикнул я, пытаясь перекрыть шум кузницы, - вали вниз. Мне нужно срочно поговорить с Тёмным, гм, владыкой. Да, Гальку прихвати. Она мне очень нужна. Надумаешь - я в твоей лаборатории.

             Отправив сообщение местным властям я, с чувством выполненного долга, повернулся и показав язык ошарашенным стражницам, нырнул в один из многочисленных проходов. Только из этого, в отличие от остальных, лился яркий свет, напоминающий дневной. Да ещё веяло приятной прохладой и это не могло не радовать.

            Зал, где я оказался был намного меньше предыдущего, однако казался большим, из-за яркого освещения и светлых стен. В одном из углов печально сгрудились покрытые пылью лабораторные столы, заваленные столь же пыльными пробирками, ретортами и прочей лабораторной хренью. Заменял всё это добро один гигантский агрегат, со множеством блестящих трубок, шлангов и проводков, присоединённых к большому стеклянному шару. В этой ёлочной игрушке полусидел-полулежал, насколько ему позволяли прозрачные стенки, обнажённый человек. Заметно, что ещё совсем недавно он был мускулистым здоровяком. Но теперь, от былого великана осталась лишь бледная изуродованная тень, при виде меня, попытавшаяся убежать прочь.

            Игнорируя подопытного кролика, я подошёл к великолепному мягкому креслу, окружённому хороводом ярких ковриков и комфортно расположился в нём, ожидая хозяина.

            Очень скоро раздались тяжёлые шаги, известившие о его прибытии. Моему взору предстал Саурон этого карликового Мордора – Илья. Чёрный свободный плащ, с огромным капюшоном, наброшенным на голову, не мог скрыть мощного торса чего, впрочем, никто и не добивался. Хозяин кузницы, смахнул с угрюмого лица светлый локон и сумрачно уставилося на меня.

            - Ты занял моё место, - угрюмо буркнул он, переваливаясь с пятки на носок.

            - Ты уж прости невежу, - ухмыльнулся я и забросил ногу на ногу, - это - по незнанию. Привет, Галчонок.

            Из-за Илюхиной спины материализовался ангел – моя прелестная кошечка, с идеальной фигурой, едва прикрытой чем-то воздушным, в её понимании, являющемся одеждой. Ослепительно белые волосы ниспадали вниз двумя ровными потоками отчасти заменяя скудное одеяние.Тёмные глаза очаровательно контрастировали с этим изумительным водопадом, вызывая странное ощущение; казалось - видишь две чёрные жемчужины, лежащие на чистом песке.

             - Приветик, - расцвела Галина, - давненько не виделись.

            - Дела, дела, - я развёл руками, - ну, давайте, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома.

            Галька немедленно приняла предложение и расположилась на моих коленях, не преминув чмокнуть в губы, и я тотчас ощутил превосходный аромат, исходящий от львицы. Илья остался на месте, привалившись плечом к стене. Капюшон он откинул и теперь я мог наслаждаться его недобрым взглядом без купюр. Всё же верно мне мне кажется: наше совместное приключение в небесах, о котором я уже слегка подзабыл, оставило между нами некую тень. Ну и ещё, может быть, смерть Ви...Ве?..Этой, из Лисичанска. Только вспоминал! Всё время забываю. Но это уже не моя проблема.

             - Я, собственно, к тебе по делу. – сообщил я Илье мягко, но решительно избавляясь от поползновений своей пассажирки, - можешь не верить, но я внезапно воспылал жаждой научных познаний. В частности, очень заинтересовали твои исследования. Мышка нашептала, ты пытался проделать отверстие между мирами. Причём, без моего браслета.

             Брови на лице Ильи поползли вверх, но он немедленно водворил их на место.

             - Или вы сговорились, или это какая-то непонятная шутка, - буркнул он.

             - Ты это о чём? – на этот раз я стал в тупик.

             - Не в курсе? Вчера ко мне приходит Ольга, ласковая и нежная, словно тысяча светлых ангелов и едва не силой тащит в постель. Какое-то волшебство! Потом спрашивает о том же самом. Дескать, Наташа ей пересказала. А сегодня приходишь ты.

             - На постель даже не надейся, - сухо отрезал я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, - ну и как, Ольга осталась довольна?

             - Смотря чем, - усмехнулся Илья, пожимая плечами, - но, вообще-то я зашёл в тупик. Поэтому и беседовал с Натой. Отверстие в ткани миров получить удалось, но оно не больше монеты. Заглянуть в него можно, а вот пролезть - сам понимаешь…

             - Ну и дальше?

             - Да ничего! Для получения этой мышиной норы, пришлось загнать в свой аппарат больше сотни человек. Похоже, для чего-то подходящего к перемещению, потребуется вся столица. Да и к чему всё это? Пока существует твой браслет, мои исследования остаются всего навсего играми разума. Разве не так?

            Я в задумчивости почесал щёку. Так то оно конечно так, вот только нюансы…Браслетик ушёл в неизвестном направлении и у меня было маловато идей по его возвращению. Впрочем, пока я не собирался об этом распространяться.

            Тем временем взгляд Ильи налился тяжёлым подозрением. Он отлепился от стены и вперился в меня.

             - И всё-таки, с какого такого перепугу вы ринулись ко мне? – начал он свой допрос, - обычно я вас месяцами не вижу. Когда пытаешься рассказать новости – отмахиваетесь. Помню, как пытался втолковать тебе о передаче жизненной энергии на расстоянии – ты меня послал подальше и …

            - Стоп, - я вышел из прострации, - как ты сказал? Жизненную силу можно передать на расстоянии?

             - Ух ты! Меня услышали, - язвительно пробормотал Илья и хихикнул, - до тебя доходит…Я же тебе говорил, вообще-то это сложно, но если собрать очень большое количество скота то, при определённом стечении обстоятельств может получиться. Ещё, что-нибудь хочешь услышать? Знаешь, человеческие самки, которых мы используем, меняют энергетику? Перестают реагировать на медальоны? Ты меня слушаешь?

             - А? Прости, задумался.

             Индикатор настроения, мало-помалу начал подниматься. Теперь я начал понимать, какие ощущения должны возникать, когда в голове загорается лампочка. Если Илья не ошибается, то при необходимости, мы можем покинуть этот мир, даже без утерянного браслета. Проверить бы ещё…Ладно, пока что не будем акцентировать на этом внимание. Лучше всего сменить тему.

            - Наш знакомый падишах попросил нас о ма-алюсеньком одолженьице, - сказал я и поцеловал ушко Галины, отчего она фыркнула и мотнула головой, - нужно поймать и привести ему плохого мальчика – Баджару, который падишаху на пуп соли насыпал. Наш плохой парень самым наглым образом достаёт правителя и тот совершенно выбился из сил в напрасных попытках ухватить Баджару за кончик бороды.

             - Ох, я бы ухватила его за какой-нибудь другой кончик, - задумчиво пробормотала Галя и заёрзала на моих коленях, - слышала, что он хороший любовник. И ещё та-акие стихи сочиняет…

            - Почему бы падишаху самому не поймать этого засранца? – угрюмо отрезал Илья, которому не было никакого дела до ловкого Баджары, будь он хоть трижды великолепным любовником и поэтом, - у меня по горло срочных дел, и я не намереваюсь рушить свои планы из-за царственных идиотов, не способных выполнить свою работу.

            - Ну а я бы с удовольствием поучаствовала в этом, с удовольствием-м, - промурлыкала кошка и потёрлась головой о мою грудь, - возьми меня, ну пожалуйста!

            - Конечно, моя радость, - я потрепал её белую гриву, - неужели ты думаешь, я оставлю всё удовольствие для Ольги и забуду про свою любимицу? Вообще-то я думал заняться этим завтра, но обстоятельства несколько изменились и развлечение переносится на сегодня.

             - Ты вместе с Ольгой участвуешь в этом? – изумился Илья, - поразительно! Обычно, когда я её вижу - она просто-таки ядом исходит, стоит мне помянуть тебя. Думал, она успела забыть о твоей выходке, - он покачал головой, - но, последнее время, это воспоминание доводит её до исступления. При мне Наташа пыталась её урезонить, уговаривала забыть, но получилось ещё хуже. И тут такое…Наверное, ты очень вежливо, ну как только ты это умеешь, попросил её об этом?

             - Сейчас ты удивишься ещё больше, - я ещё раз ощутил, что упускаю какую – то мысль, - она первая вызвалась на эту работёнку. Фактически - сама уговорила меня.

            - Думаю, она тоже хочет попробовать Баджару, - высказала предположение Галька (Илья поперхнулся, изумлённо вытаращившись на неё) и недовольно фыркнула, -- пару раз она увела у меня из-под носа, та-аких мальчиков…А я, может быть, даже отпустила бы их.

             - С мальчиками разберётесь сами, - прервал я её романтические воспоминания, - мне кажется, трёх львов вполне достаточно, для такой несложной задачи.

             - А ты собирался пригласить на охоту ещё и Наташу? – Илья откровенно веселился, - помимо её отношения к охоте вообще и к нам, в частности. Ты вообще в курсе, как она неровно дышит к опусам, которыми Баджара заполонил столицу? Как-то даже упомянула, дескать из него вышел бы великолепный лев.

              - Ну, она могла бы попросить автограф у своего любимого зверька, - я пожал плечами, - да нет, конечно же не собирался я делать ничего такого. Я хорошо знаю о её идиотском принципе невмешательства. Постоянно талдычит об этом, на каждом шагу. Хорошо хоть перестала проповедовать уничтожение Прайда. Впрочем, когда мы поймаем Баджару я заставлю его написать что-нибудь, специально для Натки. Пусть знает, мы её помним и любим.

             - Говори за себя, - отрезал Илья и поморщился, а Галька недовольно муркнула, - что-то в ней...В общем, если это всё, то у меня…

            Он повернулся спиной и спина эта выражала крайнее недовольство. Лабораторный крыс, запертый в колбе, почуял гнев своего хозяина и сжался в комок, охватив тело руками.

            - Погоди, это ещё не всё, - Илья остановился, не поворачиваясь, - мне срочно нужна твоя повозка. И ты, тоже.

            Теперь спина определённо выражала недоумение: не так уж часто я обращался с просьбами о помощи.

            - Очень срочно, - уточнил я, - немедленно – будет идеально.

            - Мы куда-то едем? – радостно поинтересовалась Галя, вскакивая на ноги, - хочу кататься!

            - Да, моя сладкая, - порадовал я её, - ты поедешь кататься. Я бы, откровенно говоря, прихватил и Ольгу, да не морщись ты, но мы с ней слегка гм, повздорили. Думаю, она спряталась в одной из своих норок, поэтому придётся обойтись без неё.

            - Что же такого сдохло в королевском парке, раз ты решил собрать нас всех? - удивился Илья, - впрочем, думаю правду ты всё равно не скажешь. Неважно, разберёмся по ходу пьесы.

            Я только вежливо пожал плечами и загадочно улыбнулся. Илья – умный мальчик и хорошо меня знает.

             - К чёрту, - Илья щёлкнул пальцами, - нет, я действительно заинтригован.

            Послышалось шлёпанье босых подошв и в проёме выхода мелькнула симпатичная мордашка, немедленно уткнувшаяся в пол. Выслушав недовольное бурчание своего хозяина, неразличимое даже на столь малом расстоянии, девушка нырнула обратно.

             - Идём, - махнул рукой Илья, - пока дойдём, всё будет готово.

            Кому, как не ему знать собственных слуг. Посему мы, не торопясь, последовали прочь из лаборатории. Уходя, я сделал «козу» сидящему в реторте человеку и кажется, он обмочился. Однако, его должно было утешить то, что мы всё-таки оставили его в одиночестве, да ещё и живым, в придачу.

             Ха, а королевская кузница оказалась весьма хитрым местом. Как мне казалось мы пошли тем же коридором, которым я добирался в лабораторию, однако же он всё никак не заканчивался, уходя во мрак бесконечной трубой. За её стенами, позвякивало и громыхало, впереди звенели Илюхины подошвы, а рядом беззаботно пританцовывала и напевала Галина, пытаясь покусывать моё ухо на ходу.

            Когда ход начал резко забирать вправо, поднимаясь вверх я услышал впереди громкий скрип и во мрак тёмного тоннеля ринулся дневной свет.

            Толстая деревянная плита закрывавшая проход, повизгивая от усердия, медленно ускользала в стену. Илья решительно исчез в волнах света, и я услыхал раскаты его голоса на фоне каких-то животных хрипов. Гулкие удары по коже довершали картину внезапного прибытия хозяина на конюшню.

            Точнее не конюшню, а целый зоопарк, под открытым небом. Между огромными вольерами со всевозможной живностью, метались чернокожие люди с пепельными, от ужаса лицами и спешно исполняли указания, не менее перепуганных надсмотрщиков, щёлкающих длинными бичами. Илья перестал кричать и лишь неподвижно стоял, возвышаясь над кучкой лодырей, расстроивших повелителя. Видимо слуги оказались не так расторопны, как ему хотелось бы.

            Но долго ждать не пришлось. Не успели мы подойти к нашему Тёмному владыке, как тройка гигантских полосатых созданий, скалящих саблевидные клыки, подтащила чёрный каплевидный экипаж, без единого окна. Тут же, неизвестно откуда, возникла толпа полуобнажённых воительниц с кривыми мечами в руках, которые незамедлительно облепили повозку, цепляясь за малозаметные ручки и скобы. Похоже, всё было готово к отправлению.

             - Карета подана, - буркнул гостеприимный хозяин и нарушая все законы этикета, первым полез внутрь своего экипажа.

            Одна из тварей, впряжённых в повозку, повернула уродливую морду и оглушительно завопила, помахивая длинным языком. Видимо, приглашала прокатиться. Не уподобляясь невежде-хозяину, я пропустил даму вперёд и даже помог ей подняться, придержав немного пониже талии.

            Внутри не было никаких подушек или чего-то подобного. Здесь вообще ничего не было, кроме двух деревянных кресел, на вид казавшихся неудобными, до ужаса. Зато стены оказались полностью прозрачны и это радовало, поскольку сидя в этом пыточном средстве я мог, по крайней мере, любоваться аккуратными пупками охранниц, благо они находились на уровне моих глаз.

            Поразмыслив немного, Галя плюхнулась на мои колени, усугубляя и без того значительные неудобства. Премного благодарен!

            Кресло Ильи, взвизгнув, развернулось и мы оказались лицом друг к другу. Некоторое время все играли в интереснейшую игру: сделай морду кирпичом.

             - Куда? - спросил он, наконец.

             - На торговую площадь, - проворчал я, пытаясь хоть как-нибудь пристроить свою задницу в чёртовом приспособлении, - слушай, ну какого чёрта ты поставил здесь это непотребство? Я понимаю, забрасывать подушками всё обозримое пространство – не в твоём стиле, но это уж как-то чересчур аскетично!

            Илья отдал приказ кучеру и угрюмо уставился на меня, пытаясь ослабить застёжку плаща, словно она вдруг начала ему давить.

             - Вообще-то обычно я передвигаюсь сам, - веско заметил он, - это тебе не такси.

             - Угу, - кивнул я, - и при этом, сидишь сразу на двух креслах.

            Галя захихикала, а Илья промолчал, из чего я сделал вывод - дело тут нечисто.

             Наши полосатые скакуны завывая, подобно целой тысяче обезумевших котов, ринулись вперёд, да так шустро, что чернокожие гиганты, распахивающие входные ворота, едва успели выполнить свою работу. Мелькнула удаляясь стена, окружающая королевский дворец и мы вырвались на городские улицы. Наш экипаж мчащийся на безумной скорости, прямо посреди оживлённой улицы, вызвал настоящий ажиотаж. Прохожие, с воплями и проклятиями, отпрыгивали в стороны. Судя по резкому хрусту под днищем, не всем это удавалось. Галина смотрела по сторонам, с широко открытым ртом и каждый раз, когда повозка слегка подпрыгивала и похрустывала колесами, хлопала в ладоши. Как ребёнок, честное слово – одно удовольствие наблюдать за ней!

            - Что такое тресп? – спросил внезапно Илья и подался вперёд, изучая моё лицо.

             Своим вопросом он поставил меня в тупик. Хоть слово это было смутно знакомо. Где-то я его уже слышал, причём совершенно недавно.

             - Новое блюдо королевского повара, - не задумываясь, выпалил я, - нет, нет – это тридцать четвёртая поза из трактата: «Дар богов». Какого дьявола ты задаёшь мне идиотские вопросы?

            - Он и меня об этом спрашивал, - пожаловалась Галька, отвлекаясь от своего развлечения, - да ещё так настойчиво! Ну подумай своей пустой головой! – передразнила она Илью, - сам ты дурак и вопросы дурацкие задаёшь!

            Кот ещё некоторое время изучал меня, а потом его лицо отобразило замешательство, словно он ожидал увидеть и услышать совершенно другое. А меня внезапно осенило: тресп! Именно с помощью какой-то дряни, с подобным названием, сумасшедший Сид призывал расправиться с полуночными львами, или как он нас там величает. Забавно: не думал ещё раз услышать это странное слово. Да ещё и от Ильи! Всё интересатее и интересатее…

             - Вспомнил! – слегка переигрывая, я хлопнул себя по лбу, - Сид вопил что-то такое сегодня на улице. Вот уже психованое создание! Ольгу он, кстати, нервирует сверх всякой меры. Кошка даже просила меня прикончить несчастного психопата. Очень оно мне надо…

             - Ты, между прочим не в курсе, почему он сошёл с ума? - как бы невзначай, перебил меня Илья.

            - Сид – это тот патлатый урод, который пытался тебя вчера прикончить? – поинтересовалась Галька не отвлекаясь от происходящего за стеной повозки: мы попали в большой затор, и кучер нервно лупил кнутом всех в пределах досягаемости, в то время, как охранницы расчищали дорогу рукоятями сабель, - странной такой штуковиной…

            У меня засосало под ложечкой, а рана, полученная сегодня, дала о себе знать резкой болью. Хорошо, Илья не заметил моего изменившегося лица. В этот момент он полез в глубины своего плаща и достал оттуда широкий клинок с чёрной трубчатой рукоятью. Оружие пряталось в потёртых ножнах, имевших форму древесного листа. А вот теперь я был по-настоящему сбит с ног.

             - Эта штука и называется – тресп, - каким-то замогильным голосом возвестил Илья, - когда этот безумец воткнул мне его в руку стало, по-настоящему, больно. Похоже им можно и убить кого-нибудь, из нас. Естественно, если угодить в какое-то другое место.

             - Я сегодня, вроде бы, видел Сида на улице,- медленно произнёс я, стараясь как можно быстрее прийти в себя, после полученного потрясения, - он выглядел живее всех живых. Трудно поверить, что ты превратился в пацифиста и оставил в живых человека, пытавшегося тебя прикончить. Тем более, имеющего шанс это сделать.

             Кошачьи глаза, всё это время сверлившие меня, превратились в две узкие щелки, исторгающие мощный лазер подозрения. Ну ладно, я тоже умел играть в гляделки и ответил не менее заряженным взглядом. Воздух, вокруг нас, наэлектризовался до такой степени, что из него можно было добывать энергию и складывать штабелями. Даже Галя, увлечённая свалкой снаружи, почувствовала неладное и повернулась ко мне, вопросительно задрав тонкую бровь. Наконец Илья не выдержал и отвёл взгляд. Ура, ура – я опять на коне!

            - Сид проник в одно из моих убежищ, - сухо отметил проигравший, разглядывая здания, медленно тянущиеся за бортом повозки, - в одно из моих очень хорошо спрятанных и охраняемых убежищ. Охранницы не заметили, как он проник внутрь, но одна успела увидеть кого-то высокого в чёрном плаще. Я пытался допросить психа, но всё напрасно: его безумие хранит тайну лучше любых запоров. Он проклинает полуночных львов, поёт дикие песни и пытается вцепиться в моё горло.

            - Ха, интересно было бы на это взглянуть. Но всё-таки, почему ты его не убил?

             - Почему? – хмыкнул Илья и криво ухмыльнулся, бросив на меня косой взгляд, - я думаю - этого говнюка кто-то подослал, причём помощь этого кого-то, не ограничивалась простым соучастием. Мой таинственный недруг хорошо спланировал и тщательно подготовил эту операцию: Сиду дали оружие, привели к моему убежищу и смогли вдолбить в его безумную голову, какую вещь он должен сделать. И толку, если я прикончу сумасшедшего? Но если я отпущу его и приставлю соглядатаев, то смогу увидеть, как мой таинственный противник попытается с ним связаться.

             - Похоже ты решил назначить на должность таинственного недруга именно меня? – Илья пожал плечами, а я расхохотался, - ну и на кой хрен мне это надо? Завоевать твой Мордор? Попользовать твоих милашек? Ты хоть сам понимаешь, какой это бред?

             - Так и Наташа сказала, но тебе могло захотеть поразвлечься, - пробормотал Илья, - вообще-то у меня было две кандидатуры. Ты и Ольга. Ты уж прости, но Наташке я сказал всё. Хоть и странно она себя ведёт, но в этом, явно, не замешана.

             Я задумался. Если вспомнить сегодняшнее покушение на мою шкурку и сопоставить его с рассказом Ильи, то складывается забавная картинка. Всё очень похоже: и он и я находились в своих потайных норках, куда проникли убийцы, вооружённые загадочным оружием, способным нас прикончить. В моём случае план едва не сработал, что уже говорит о том, насколько он был хорош. Но стояла ли за всем этим Ольга? Вопрос вопросов…Пойти поинтересоваться: Олечка, дорогая, не ты ли подослала человечков, наковырять во мне дырочек? И она тут же во всём признается. Но какой в этом смысл? Положим меня она ещё хотела бы прикончить, причин для этого – пруд пруди, но зачем ей дохлый Илья? Для коллекции?

            Так, а о чём толковала девка, так удивившая меня? И здесь я опять возвращаюсь к Баджаре. Он мог послать девицу, а как насчёт Сида? Чёрт побери, да он мог послать кого угодно! Ну ничего, сейчас мы приедем на Торговую площадь, и я выбью из Хамида всю информацию, сокрытую в плешивой башке слепца.

            Наше, и без того неспешное, движение окончательно замедлилось. Девушка, управлявшая полосатыми скакунами, натянула поводья и лошадки неторопливо опустились на пыльную мостовую, открывая пасти в недовольном ворчании. Галька соскочила с моих коленей и потянулась, позёвывая. За алыми губками мелькнули молочно-белые зубы, острые, словно бритвы.

             - Ну и какого чёрта мы плелись в эту дыру? – недовольно заворчал Илья, однако быстро замолчал, а его брови резко устремились вверх, - Что за фигня тут творится – никогда не видел ничего подобного! Гляди: кэп предрассветных до сих пор на ногах – и не спится ему! А это же - полуденный, рядом с папашей Цезиратом. И этот сюда рыло сунул.

            - Есть такое мнение, мы слегка запоздали, - я поморщился и встал на ноги, - пойдём посмотрим. Всё равно уже приехали.

            Мы выбрались наружу и телохранительницы немедленно ринулись вперёд, распихивая плотную толпу. Девицы пинали галдящих зевак и не стеснялись использовать рукояти мечей. Оцепление из стражников полуденного караула ничего не могло поделать с напором бешеных полуголых пантер, и мы беспрепятственно проследовали к месту происшествия.

            Количество важных персон здесь действительно внушало уважение. Кроме упомянутых Ильёй солдафонов, я увидел обрюзгшую морду Эфеама, посиневшего от злости. Градоначальник яростно распекал кого-то из своих подчинённых, не забывая время от времени почёсывать гениталии. Давали знать старые раны полученные, в своё время, на любовных фронтах. Кроме того, бледным призраком маячила физиономия Халтафа, напудренная до мертвецкой белизны. Слёзы пробуравили в пудре две тонкие дорожки превратив лицо в клоунскую маску. И ещё много – много других известных людей: озабоченных, сердитых, а в большинстве – испуганных.

             Как я и думал, причиной массовой тусовки послужил так необходимый мне Хамид. Вернее, уже не сам Хамид, а его останки, распростёртые в пыли около заборчика, где он обычно просил подаяние. Глаза слепца были широко открыты, но теперь он уже действительно ничего не мог увидеть. Чалма для подачек лежала рядом и какой-то неведомый добродетель успел позаботиться о неправедных накоплениях. Горло Хамида перерезали от уха до уха, вылив в пыль целое ведро крови, уже успевшей загустеть. Кто-то протоптался по бурому пятну, оставив характерный узкий отпечаток сапога с глубокой вмятиной от каблука.

             - Если ты надеялся с ним о чём-то поговорить, - вполголоса заметил Илья, разглядывая неподвижное тело, - то вроде бы слегка запоздал.

            Оставив эту мудрую мысль без ответа, я подошёл к группке вояк и кивнув на труп, поинтересовался у капитана предрассветной стражи:

            - Ну и как это произошло?

            Выцветшее лицо, покрытое багровыми пятнами, тускло уставилось на меня бельмами слепых, от усталости глаз, видимо пытаясь определить ранг задающего вопрос. Память очевидно подсказывала, что меня он где-то видел, а необычный экипаж с внушительной охраной, намекали, на важность шишки. Сложив два и два, капитан едва слышно пробормотал:

            - Почти ничего не известно. Один из этих, - он лениво махнул в сторону, уже знакомого мне толстого солдата с порванным ухом, - видел какого-то высокого человека в чёрном плаще с капюшоном. Этот неизвестный вроде бы вёл разговор со слепцом, но стоило страже проявить интерес и тот немедленно растворился в толпе. Именно в этот момент солдат и увидел, Хамида, лежащего на земле с перерезанным горлом. Это - всё.

             - Опять человек в чёрном плаще, - подытожил Илья, внимательно выслушавший доклад капитана, - просто неуловимый мститель, какой-то, - он покосился на меня, - я, конечно, извиняюсь за свои подозрения – ты явно не мог быть в двух местах одновременно, но думаю, всё это имеет к тебе какое-то отношение. Иначе на кой чёрт ты нас приволок именно сюда и именно сейчас? Да ещё и торопился так, словно подозревал нечто подобное.

            Он мне определённо польстил: я даже и представить не мог, что приеду посмотреть на дохлого Хамида; мне просто нужно было услышать пару-тройку ответов на вопросы. Однако же, какая-то мысль, всё-таки засела в глубине головы и потребовались немалые усилия, дабы извлечь её наружу и рассмотреть. Правда, после выяснилось, это – не совсем мысль, а скорее – воспоминание об определённом намерении. Похоже мне следует быстрее шевелить своими извилинами, потому как неведомый враг двигался на несколько шагов впереди.

            Ухватив скучающую Гальку в охапку, я бросился к Илюхиной таратайке, бросив на ходу:

             - Вот теперь я точно, подозреваю. Нам нужно побыстрее попасть в Нижний город, - я швырнул слабо протестующую кошку внутрь повозки и запрыгнул следом, - помнишь, ты как-то заинтересовался древними амулетами, и я познакомил тебя с одноухим Филамом?

            - Ну? – сбитый с толку, Илья занял своё место.

            - Нам требуется срочно поговорить с ним. Если ещё не поздно.

             Не став перечить, Илья отдал приказ погонщице, и мы рванули вперёд. Толпящиеся вокруг зеваки, прыснули в стороны, словно пёстрые рыбки при виде большой хищной рыбы. Охранницы бегом догоняли экипаж и запрыгивали на свои места, с грацией диких котов. Илья повернулся ко мне и хмуря брови, изобразил задумчивость. Галька же, обиженная до глубины души нашим невниманием, ушла в хвост повозки и легла на пол, свернувшись калачиком.

             - Скажи, разговор с э-э Филамом, он как-то связан с этим убийством? - поинтересовался Илья, нарушив молчание, - или с покушением на меня? К чему вся эта спешка?

            - Возможно, ни к чему, - согласился я, - вот и ты не торопи события. Подумай, если бы я собирался скрыть некую важную информацию, неужели пригласил бы тебя и Гальку?

             - Ха, не смеши меня, - Илья подёргал головой, отчего копна светлых волос рассыпалась по плечам, - и толку? Ты, конечно пригласил нас, но мне до сих пор известно не больше, чем до начала поездки. В отличие от тебя, кстати. А вообще, немного зная тебя, я бы сказал, что ты чего-то опасаешься.

             Я ощутил некоторый всплеск уважения к Илье, но вида, естественно, не подал. Ну конечно же, основной причиной нашей совместной прогулки было нежелание извлекать ещё один тресп из своей груди. Или спины. Однако Илья был неправ. Некоторые тайны я всё же собирался ему открыть. Какой смысл умалчивать существование оружия, способного нас убить, если он уже и сам об этом знает? Тем более, моя история способна окончательно снять все подозрения. Если он поверит, конечно. А это, положа руку на сердце – сомнительно. Я бы не поверил.

            Тем не менее, я собирался всё рассказать. Ну, или почти всё. Только немного позже.

 

            - Сплошные тайны, - качает головой женщина и с жалостью смотрит на меня, - ты не способен довериться никому, даже таким же убийцам. Как можно так жить?

             Я молча смотрю на неё. Трудно объяснить все правила большой игры и того азарта, который она вызывает. Хуже другое: я и сам не понимаю, как мог так жить. Словно раньше было иначе. А потом…Потом всё изменилось.

             - Тебе не понять, - хриплю я, но в моём голосе нет уверенности и собеседница чувствует это.

             - Похоже, ты и сам не понимаешь. Продолжай.

 

            Тем временем здания центральной части Сен-Сенали мало-помалу сменились невысокими постройками окраины. Количество деревьев, радующих глаз в центре столицы, резко уменьшилось. В тускло-зелёной траве появились проплешины красноватого песка, прорезаемого колючим кустарником, весьма напоминающим гибрид мутировавшей колючей проволоки. Толпы прохожих иссякли в жалкие ручейки, неторопливо текущие между стенами покосившихся домишек. Многие дома маразматически скалились пустыми проёмами окон и обломками выломанных дверей. В трущобах власть градоначальника сходила на нет, сменяясь разухабистой вольницей пригородных банд. Ночью здесь было попросту опасно.

             Повозка резко свернула направо и помчалась по узкому проходу между двух высоких серых стен, украшенных местным аналогом граффити. Воистину неистребима тяга человеческая к наскальному творчеству! Здешние рисунки, насколько успевал зафиксировать взгляд, изображали различные стадии любовного процесса. Весьма правдоподобно, надо сказать. Галя, продолжавшая обиженно сидеть в кормовой части экипажа, оживилась и подала голос, комментируя некоторые сюжеты. Сразу видно профессионала, обожающего своё дело.

             Стены окончились и по обе стороны дороги замелькали остатки напрочь разрушенных домов, почти полностью погрузившихся в песок. Большинство настолько заросли проволокоподобным кустарником, что я уже не мог даже угадать, какая у них была изначальная форма. Вот это и был Нижний город, который не интересовал ни власти Сен-Сенали, ни сколько бы то ни было серьёзных бандитов. Джентльмены удачи конечно водились и в этом, богом забытом месте, но их удача была настолько мизерной, что язык не поворачивался называть их джентльменами. Сами себя они именовали пустынными шакалами, очевидно пытаясь соперничать с волками пустыни королевских вооружённых сил. Это было даже не смешно.

            А вот почему Филам облюбовал для постоянного проживания именно эту дыру, оставалось для меня неразрешимой загадкой. Человек он был далеко не бедный и вполне мог себе позволить какой-нибудь двухэтажный домишко в районе торговой площади. Впрочем, если слухи не врали, ему уже не долго оставалось прозябать в здешней помойке.

            Ещё один крутой поворот мимо живописных развалин и тигровые иноходцы с воплями встали на дыбы, когда наш кучер резко натянула поводья. Оглушительный рёв, возвещающий о недовольстве полосатых лошадок, информировал всю шваль Нижнего города о нашем прибытии. Охранницы пёстрым горохом ссыпались с бортов повозки и утопая босыми ногами в буром, от грязи песке, разбежались в разные стороны. Бронзовые тела девушек блестели в лучах светила клонящегося к закату и грозно сверкали лезвия сабель, наточенные до бритвенной остроты. Зрелище, одновременно красивое и устрашающее. Красивое - для меня и устрашающее – для обитателей трущоб.

             - Мне кажется или тут стало ещё грязнее, с тех пор, как я тут был последний раз? – буркнул Илья, спрыгивая вниз, - думаю, сюда свозят всю грязь столицы и равномерно распределяют по всему Нижнему.

             - Это - государственная политика, - подтвердил я, озираясь по сторонам, - непосредственный приказ падишаха, а грязь распределяет лично Настиган. Да ты и сам всё знаешь.

             - А я не буду выходить, - сердито крикнула Галька, высовываясь наружу и морща носик, - сами ройтесь в своём мусорнике. Тут воняет!

             - Твоё дело, - рассеянно бросил Илья и рассеянно почесал кончик носа, - тебе не кажется… По-моему, что-то изменилось.

             Дом одноухого Филама располагался прямо перед нами: массивное куполообразное здание со шпилем на макушке, напоминающее голову воина в шлеме, укрывшегося за забором, словно за щитом. Ограда, верх которой был утыкан острыми пиками, имела небольшой наклон наружу, дабы помешать возможному грабителю комфортно забраться внутрь. Хм, вроде бы всё в полном порядке: молчаливые развалины вокруг, тихая улочка, уводящая прямиком в пустыню и угрюмо безмолствующие ворота из кованой стали. Стоп.  Какого чёрта меня застопорило именно на этих эпитетах?

             - Тихо, - задумчиво сказал я.

             - Да я и так молчу! – огрызнулся Илья и тут до него тоже дошло, - ах ты чёрт! Точно – ни единого звука! Твою же мать…

            Обычно, воздух вокруг дома одноухого наполнял оглушительный лай его питомцев: коротконогих большеголовых тварей, напоминающих бегемотов-карликов. Проклятые уродцы носились по двору, непрерывно грызлись между собой и постоянно искали новый объект для использования клыков.

            Сейчас же, как я уже упоминал, стояла абсолютная тишина.

            Мы неторопливо двинулись вперёд и охранницы, словно тени, устремились следом, выстраиваясь полукругом перед высокими воротами, металлический барельеф на которых изображал жуткого монстра с оскаленной пастью.

            Подойдя ближе я убедился - глаза меня не обманули. И для этого не требовалось, подобно Илье, касаться ладонью глубокой вмятины посреди металлической плиты. Вмятина пустяк – сама толстая пластина ворот оказалась вогнута внутрь.

             - Похоже на работу тарана, - с каждой минутой Илья становился всё более задумчивым, - как думаешь – это шакалы? Филам как-то упоминал, об их постоянном присутствии. У него есть, чем поживиться.

            Кот легко толкнул створку ворот, и она подалась внутрь.

             - Шакалы? – переспросил я, заглядывая внутрь, - знаешь, не очень то всё это похоже на их работу…

             Я взялся за изуродованную дверь, и она протяжно заскрипела, а потом совершенно неожиданно обрушилась на землю. Столб пыли чётко обозначил место её теперешнего упокоения. Очевидно, незваные гости, кем бы они ни были, уходя просто прислонили ворота к стене, отчего те выглядели, как настоящие. Сомневаюсь, что у шакалов достало бы ума даже для такой невинной хитрости. Да о чём я? Насколько я знаю эту братию, если бы они умудрились ворваться внутрь, то веселье продолжалось бы до сих пор.

            Здание выглядело совершенно нетронутым, и я лишний раз задумался о сексуальных комплексах его владельца: пости идеальное полушарие, вырастающее из земли венчалось небольшой толстенькой башенкой. К чёрту психоанализ; входная дверь разломана в щепы, стало быть нападавшие проникли и туда. В косяке торчала длинная чёрная стрела с жёлтым оперением – прямо-таки концептуальная композиция. Но это был не весь натюрморт. Теперь стало понятно, почему здесь такая тишина. Все твари, охранявшие владение, примчались к воротам, готовясь отразить нападение врага. Оскаленные клыки, выпученные, от злобы глаза и сведённые в ожидании прыжка, мышцы лап…Все напоминают подушечки, для иголок. Их истыкали чёрными стрелами сразу же, после того как вышибли ворота. Только один маленький засранец сумел добраться до нападавших и издыхая выполнил свою работу. Я наклонился и с некоторым трудом, выдрал из скалящейся пасти кусок чёрной материи. Ну ладно - это вполне мог быть плащ.

            - Ни хрена это не похоже на шакалов, - резюмировал я, отбрасывая разодранный лоскут, - они никогда не используют стрелы: только кинжалы и пращи. Думаю, если бы здесь орудовали эти ублюдки, то всё было бы завалено трупами.

            - Я так понимаю, трупы мы ещё найдём, - вздохнул Илья, - ну, пойдём внутрь? Или наше миссия потерпела полное фиаско?

 - Ну уж нет. Если я приехал сюда, то уж навещу одноухого мерзавца, - пожал я плечами, - перерезали ему там глотку или нет. В любом случае стоит поискать хоть какие-то ответы на вопрос: какого чёрта тут происходит!

             - И кто во всём этом виноват, - Илья бросил на меня косой взгляд, - мне кажется, кое-кто имеет определённые догадки по этому поводу, но скромно удерживает их при себе. Поделиться не желаешь?

            - Не желаю. По крайней мере, не сейчас. Может быть, позже.

             В груде щепок, оставшихся от прочной деревянной двери, развалился один из охранников Филама – толстый звероподобный субъект, с головы до ног поросший густым курчавым волосом. Его разрубили от плеча до пояса. Видимо, для этого надо было потратить немало усилий. Впрочем, как и для превращения в обломки входной двери. Я только головой покачал.

            Илья остановился и обломал торчащую в косяке стрелу. Осмотрев её, он только хмыкнул и протянул мне. На гладком чёрном древке золотился крошечный вензель в виде стилизованной буквы Б. Так метили своё оружие последователи Баджары. Похоже, никто и не собирался скрываться. Или это послание? Наглые ублюдки, как бы говорили: мы знаем о твоём приходе, смотри – это сделали мы. Сломав полированную деревяшку между пальцев, я раздражённо отбросил её в сторону.

            Второй громила встретился нам немного позже. Видимо он пытался убежать, но его сбили с ног и пригвоздили к полу дротиком. В остальном прихожая выглядела как обычно: огромное количество разноцветных амулетов и оберегов, свисающих с потолка. Они тонко звенели и раскачивались из стороны в сторону. Убирая их от лиц, мы молча шли в глубь дома. Илья не стал нарушать молчания даже останавливая сунувшихся за нами охранниц. Он просто подал им какой-то знак и вооружённые саблями девушки, замерли на пороге.

            Другая прихожая, дальше по коридору, оказалась чуть больше первой, посему щеголяла двумя новыми украшениями: парочкой тел, пришпиленных копьями к стене. Прогнозы Ильи оправдывали себя в полной мере. Если память меня не подводила, обслуга Филама состояла из десяти человек. Четверых мы уже обнаружили.

            Вторая прихожая, с её роскошными гобеленами, мягкими коврами и шёлковыми подушками осталась позади. Безмолвие окружало нас, нарушаясь лишь лёгким потрескиванием масляных ламп, создававших в здании наполненный тенями полумрак. Тени преследовали нас, скакали по стенам и стелились под ноги. Похоже только эти чёрные силуэты выжили после нападения.

            Воздух в спальной комнате наполняли ароматы десятков свечей и освежающих ламп, но они были бессильны против мощной вони разлагающейся плоти. Одноухий Филам болел очень долго и его гниющее тело пропитало смрадом каждую вещь спальной. Как будто этого мало, в углу аккуратной кучкой лежали изрубленные, до неузнаваемости, тела. Судя по количеству конечностей, недостающие слуги были обнаружены.

             Сам хозяин, распахнув в безмолвном вопле чёрный провал рта, лежал на своём ложе. Он не был укрыт одеялом как обычно, но мне потребовалось некоторое время, для обнаружения раны, подарившей ему освобождение от мучений. Тело гробокопателя казалось расколотой куклой, неряшливо собранной и плохо склеенной. Куски обнажённого тела соединялись между собой тонкой зеленоватой плёнкой, а правая рука и вовсе сгнила, превратившись в отвратительный струпный обрубок.

             - Будь проклят, если это гнойная язва, - пробормотал я, осматривая труп, - видал я людей, болевших той сранью, и они нисколько не походили на этот кусок дерьма. Что же он такое ухитрился подхватить?

             - И на кой чёрт убивать человека, который вот-вот отдаст концы? – подхватил Илья, - по-моему, ему уже недолго оставалось.

             - Возможно потому, как даже за этот короткий срок он мог выдать нужную информацию, - предположил я, наклоняясь к телу гробокопателя, - похоже, нам оставили какое-то послание.

            Уродливая голова покойника лежала на плоской подушке прижимая лист плотной желтоватой бумаги. Я вытянул письмо и впился взглядом в четыре строчки, написанные знакомым аккуратным почерком:

 

                                   Ты убийцам помог, испугавшись клинков,

                                   Покорился злым львам из-за острых клыков,

                                   Перепуган до смерти, забыл ты про срам,

                                   Так подохни, как пёс, одноухий Филам!

 

            Чуть ниже стоял знакомый вензель. Я отдал лист Илье; пусть и он прочитает забавные стишки. Пока кот изучал стихотворное творчество местных жителей, я окинул спальню взглядом: может найдётся ещё какая-то забавная писанина. Впрочем, для поиска не требовалось прилагать особых усилий: около кучи фарша, в углу, обнаружилась щель потайного люка. Коврик, обычно скрывающий тайник, небрежно отбросили в сторону, не потрудившись вернуть на место.

             Я подошёл ближе и сунув пальцы в щель, потянул. Вероятно, там прятался секретный замок, но мне было недосуг разбираться в его устройстве. Громко затрещало, послышался звон лопнувшей пружины и деревянный квадрат откинулся, открывая спуск вниз. Впрочем, спуск – это сильно громко сказано: тайное хранилище Филама оказалось по пояс ребёнку. Став на колени, я заглянул в дыру тайника, очевидно надеясь на идиотизм и невнимательность наших предшественников. Ха, кого я пытаюсь обмануть! Какие-то щепки, на маленьких деревянных полочках, обрывки материи на земляном полу, вот и весь остаток от накопленного многолетним непосильным трудом.

             - Твою мать! – выругался я, поднимаясь на ноги и встретив удивлённый взгляд Ильи, пояснил, - мало того, что я не успел допросить этот кусок дерьма, так ещё и ублюдки подчистую вымели все его запасы. А там, возможно было то, о чём мы договаривались.

            - Договаривались? – Илья покивал головой, будто я подтвердил какие-то его предположения, - странные всё-таки дела творятся в Датском королевстве. По-моему, пришло время для честного обмена информацией. Если ты мне выложишь всё, известное тебе, я тоже освещу пару любопытных моментов. Очень любопытных.

            Я пораскинул мозгами; вероятно он прав: пришла пора делиться информацией, пока она не протухла, подобно одноухому.

             - Все мы вели дела с покойником, - сказал я, располагаясь в кресле и стараясь не ступить ногой в лужу густеющей крови, - сам знаешь; старые картины, украшения и прочие раритеты. В общем всё то, чего теперь уже не делают. Один раз одноухий приволок целую груду книжек, старых, как похоть. Он собирался пустить их на растопку, ибо не мог понять языка, на котором их написали. Пришлось дать балбесу по ушам, по уху, то есть и забрать книженции. И не зря. В одной из них я нашёл историю о том, как в здешних краях, давным-давно, правили существа, подобные нам.

            Илья недоверчиво насупил брови. Думаю, я тоже не слишком доверял бы этой информации, если бы не видел написанное собственными глазами.

             - Хочешь, потом дам тебе поизучать. Так вот, я поднажал и одноухий сознался, дескать нашёл книжицы в самой древней гробнице, из тех, которые ему только попадались. Там было много интересного, но он побоялся лезть глубже, потому как стены могли рухнуть в любой момент. Мне стало интересно, но естественно сам я туда лезть не собирался. Пришлось воздействовать на упрямца силой, гм, убеждения, вынудив вернуться обратно и поискать всё, имеющее отношение к написанному. Потом я узнал, Филам где-то подхватил свою язву и пришёл к нему. Навестить болезного. Проклятый ублюдок вёл себя, как чёртова лисица и я так и не понял, успел он побывать в том склепе или нет. Всё время спрашивал, какая награда его ожидает, если он добудет нечто интересное. В конце концов я не выдержал такой наглости и надавал ему оплеух, пообещав ещё больше, если он продолжит меня расстраивать.

В общем, урод меня очень сильно разочаровал, поэтому я долго не навещал его и только время от времени узнавал новости от Хамида. Новости были одни и те же: Филам безвылазно сидел дома и ему становилось всё хуже, а болячка отъедала от него кусок за куском. В конце концов я не выдержал и снова пришёл в гости. Это был театр абсурда: Филам вонял, постоянно терял сознание и бредил призраками. Я ушёл и в тот же день получил письмо с просьбой о помощи. Хрень какая-то! А сегодня началось настоящее веселье, - я вкратце пересказал события утра и показал тресп, завёрнутый в кусок материи, - теперь я уверен - говнюк, всё-же успел покопаться в склепе до того, как подхватил язву.

            - Кви про кво: это – не язва, - подал голос Илья, внимательно выслушав мой рассказ, - после того, как я отобрал эту игрушку у Сида, мне стало интересно, и я начал экспериментировать. Если эта штука способна прикончить нас, то что она сделает с человеком? Это оказалось по-настоящему увлекательно. Даже самый сильный и здоровый мужчина умирал в считанные минуты, независимо от того, в какую часть тела угодило лезвие. Но это лишь в том случае, если тресп оставался в ране. Если я наносил простой порез, то тело начинали покрывать вот такие точно язвы.

            Илья указал на труп Филама. Я попытался сообразить, что всё это значит. Одноухий недоносок совершенно определённо побывал в старой гробнице и нашёл там склад древнего оружия. Там же он очевидно и порезался. А вот как развивались события потом? От меня он не получил ничего, кроме оплеух, значит нужно было искать другого покупателя. Кого же он нашёл? Кто купил у одноухого оружие, способное прикончить всех нас и немедленно пустил его в ход? Вроде бы всё указывало на Баджару.

            Этот стихоплёт и бабник всегда ненавидел нас, призывая народ столицы объединиться и прикончить четвёрку убийц. Значит, получив оружие он решил перейти от слов к делу?

             - По-моему, Баджара просто-таки напрашивается на визит, - пробормотал я, вскакивая и расхаживая из угла в угол, - похоже, именно этот ублюдок приложил руку ко всем этим покушениям и убийствам. Помнишь, ещё?..

 

                                       Коль убийца полночный прокрался в твой дом,

                                       Коль разрушено всё, что ты нажил трудом,

                                       Коли мраку не скрыть мерзких четверо лиц,                  

                                       Ты свой меч наточи и прикончи убийц!

 

             - Так то оно так, - рассеянно протянул Илья глядя на покойного Филама, словно намеревался получить какие-то ответы, - но не складывается. Если Баджара спешно убирает свидетелей, значит он не желает, чтобы они открыли рот и заговорили. Так? Тогда на кой чёрт он оставил здесь свои метки? Ведь они, лучше всяких свидетелей, указывают на виновника.

            Конечно, в логике Илье, как всегда, не откажешь. Однако, когда я пытался свести воедино все хвосты торчащие из этого дела, у меня начинала болеть голова.  Не было никакого желания отгадывать эту чёртову загадку, перелопачивая наслоения секретов. Всё вскроется уже очень скоро, когда я поймаю Баджару и лично выбью из него всю истину. А ещё мне позарез нужно отыскать потаскуху, стянувшую браслет перехода. Стоило вспомнить о своём унижении, и я тотчас пришёл в дикую ярость. Если бы не этот одноухий урод, со своей жадностью, ничего подобного бы не произошло! Нет - ему даже перед смертью хотелось побольше денег!

            В порыве бешенства я схватил неподвижное тело, распростёртое на кровати и швырнул его на пол. Полуотрезанная голова, от мощного удара отвалилась напрочь и покатилась к разверстой яме секретного хранилища.Чёрный зев распахнутого рта дёргался, точно покойник насмехался надо мной. Подкатившись к тайнику, омерзительный шар мгновение балансировал на краю, а затем, с лёгким хлопком, шмякнулся вниз: гробокопатель спрятал своё последнее сокровище. Подняв разлагающийся труп, я зашвырнул его туда же: прах к праху.

            Илья спокойно пережидал всплеск моих эмоций; подобные вспышки были ему не в диковинку. Убедившись в том, что я выпустил пар, он надвинул капюшон на голову и будничным тоном поинтересовался:

            - Ну, едем? – поведя рукой по сторонам он высказал вполне разумное заключение, - допрашивать здесь некого, искать нечего, всех, кого можно было убить – убили. Скукота. Оставаться нет никакого смысла.

             - Это точно, - согласился я и решительно отправился к выходу, - ты не передумал, насчёт вылазки к Баджаре? Это должно быть весело, тем более затрагивает наши общие интересы.

            - А зачем? – пожал плечами Илья, едва слышно хмыкнув в капюшон, - я думаю вы и втроём неплохо справитесь. И если ты не будешь настаивать, то у меня есть срочные дела. Поверь, они действительно срочные и неотложные.

             - Тогда вот тебе, ещё кое-что весьма важное, - пробормотал я, останавливаясь и обнажая левое запястье, - ничего странного не замечаешь?

            Некоторое время мой спутник внимательно рассматривал руку и насупив брови, пытался сообразить, о чём это я толкую. Потом брови поползли вверх, выстроив домик, где поселилось изумление.

             - Ну и куда ты его дел? – поинтересовался Илья, всхрюкнув от удивления, - вряд ли обронил. А если бы просто оставил где-то, то не стал бы это никому демонстрировать, разве мне. Ты ведь мне доверяешь, как самому себе?

            Пропустив язвительную реплику мимо ушей, я ещё раз пересказал историю своего ранения, но в этот раз не упустил ни единой подробности. Особого воодушевления, после рассказанной истории я не заметил. С тяжёлым вздохом Илья спросил:

             -  Ну и чего же ты от меня хочешь? Чтобы я всё-таки сопроводил тебя в эту карательную экспедицию? Так приказал бы и все дела…

             - Нет, - я покачал головой, - помнишь, ты говорил, как сумел проделать дыру в ткани пространства? Так вот, ты упоминал тогда, что для отверстия нужных размеров, тебе потребовалось бы прогнать через свой прибор всё население Сен-Сенали. Ты готов проделать этот фокус, если я всё-же не смогу вернуть свою игрушку?

            - Пришло время спешно делать ноги? – поинтересовался Илья, причём в его вопросе не было тревоги или недовольства - обычное любопытство, - ну и когда же ты собираешься дырявить космос?

             - Завтра или послезавтра, - после краткого раздумья, ответил я, - вообще-то я не собираюсь сваливать из этого мира, мне здесь нравится. Просто интересно: возможно ли это, в принципе. Если возможно – это хорошо. Ну а на худой конец здесь имеются и другие крупные города.

            - Не очень то и много этих крупных городов, - пробормотал Илья, задумчиво глядя куда-то в сторону, - вот ведь странное дело, ты никогда не задумывался, почему все миры, через которые мы движемся, кажутся какими-то вымершими, обескровленными? Как будто, когда –то, давным-давно, ужасный ураган пронёсся через них, основательно прошерстив население.

            - Нет, не задумывался, - отрезал я, - и ты поменьше занимайся всякой псевдонаучной хренью! Лучше скажи: способен ты, в самое ближайшее время, использовать свою машинку?

             - Экое нерациональное использование пищи, - поморщился Илья, - хотя, с точки зрения научного эксперимента…

             - Илья!

             - Да почему бы и нет? – он пожал плечами, - главное – собрать население столицы в одном месте.

            - Это уже не твои заботы.

             - Как скажешь.

 

            - И вы так спокойно договорились уничтожить жителей целого города? – в голосе человека звучит растерянность и ужас, - без особой необходимости, просто ради интереса?! Жестокие, бессердечные дети, высокомерные в своём всемогуществе!

            Зная, как повернулись события дальше, я не могу спорить с ней. Просто смотрю сквозь прутья туда, где солнце медленно погружается в крыши лачуг Сревенага. Возможно, это – последний закат, который мне удастся увидеть в своей жизни. Боль занимает все мысли, но я не могу оставить последнее слово за человеком.

            - Это был порочный город, - шепчу я, - город убийц, воров, проституток и мошенников.

             - Детей, матерей, отцов, - жёстко возражает женщина, - честных людей, мечтавших о простом человеческом счастье.

             - Чем одна пылинка отличается от другой, - устало говорю я и набираю в ладонь текучую серую дрянь, - когда ты ступаешь по ней.

            Человек внезапно прижимает к себе девочку, испуганно глядящую на меня и почти кричит:

            - Посмотри на неё! Она похожа на пыль? Скажи?!

            Я долго смотрю в огромные фиалковые глаза и молчу.

            - Нет, - говорю я.

            Но ничего уже не изменить.

 

 

             Ударив, так сказать, по рукам, мы дружно покинули стены гостеприимного жилища, наполненного смрадом разложения и смерти. Наш почётный караул немедленно сомкнул свои грозные ряды вокруг и торжественно проводил к повозке.

             Тем временем, уставшее светило успело коснуться багровым краем верхушек полуразрушенных домов, обступивших нас со всех сторон, словно нищие в полдень, на торговой площади. Появились длинные чёрные тени, протянувшиеся по песку, подобно отвратительным маслянистым щупальцам неведомой твари, выбравшейся из местной преисподней. Усиливаясь, с каждой минутой, дал о себе знать холодный ветерок, примчавшийся откуда-то, из глубин пустыни. Ветер сдувал клубы пыли с проваленных крыш и волок за собой шары высохшего кустарника, напоминающего хрустальные сферы гадателей. Высокое небо начинало приобретать фиолетовый оттенок, нанося на себя тигровые полосы облачного тату. Налицо все признаки приближающегося вечера. Уже очень скоро наступит полная тьма короткой ночи.

             - Нашли интересное? – поинтересовалась Галя, выглянув из повозки и откидывая длинную белую прядь, упавшую на лицо, - вас та-ак долго не было, я уже начала скучать.

            - Нашли, - буркнул я, - любезное приглашение посетить Баджару. Он просто сгорает от желания повидать всех нас.

            - Как, сам пригласил? – недоверчиво охнула Галька, вызвав тихий смешок из-под капюшона Ильи, - а-а, опять шутишь!

            На этот раз смешок вышел громче первого. Я же только поцеловал кошку, пробираясь внутрь экипажа. Кучер прищёлкнула кнутом, выводя скакунов из их крепкого сна и кошки, с оглушительным рёвом, вскочили на лапы. Попытка подняться на дыбы была пресечена в корне, причём весьма жёстко: девушка, сидящая на козлах, безжалостно прошлась длинным бичом по полосатым спинам. Рёв сменился жалобным визгом; бунтовщики осознали, насколько они ошибались и покорно замерли, ожидая указаний.

            Илья ступил было на ступени, ведущие в повозку, как вдруг из ряда охранниц выпрыгнула одна из девушек. У меня, на мгновение, возникла безумная мысль, будто она пытается напасть на своего повелителя, однако я тут же понял, насколько был неправ. Охранница, еще будучи в воздухе, обмякла и безжизненно хлопнулась на песок. Из её груди торчала длинная чёрная стрела с жёлтым оперением.

             Остальные столпились у входа в карету, прикрывая своего хозяина и одновременно, пытаясь запихнуть его внутрь. Пока Илья силился сообразить, какая хренотень происходит, ещё одна красотка лишилась жизни заполучив стрелу между лопаток. Стреляли, надо сказать, мастерски: один выстрел – один труп. А вообще-то всё это выглядело весьма забавно: людишки теряли свою жизнь, пытаясь защитить от опасности того, кому она вовсе не угрожала.

            Сообразив, что кто-то, пытаясь его убить, уничтожает любимых зверьков, Илья зарычал и сделал попытку вырваться наружу. Лицо его было чернее тучи. Пришлось схватить кошака за плечо и развернуть к себе.

             - Прикажи гнать на полной скорости, - посоветовал я, - и чем скорее ты это сделаешь – тем лучше.

             - Я их раз… - начал Илья и тут до него дошёл смысл моей фразы, - но почему, чёрт побери?! Мы же их разорвём в клочья!

             - Никого ты не разорвёшь, - ответил я, наблюдая за смертью ещё одной девушки. На этот раз прицел был взят небрежно, и прекрасная воительница теряла кровь, конвульсивно извиваясь на песке, - посмотри, как нечасто стреляют лучники – их тут не больше двух. Бьюсь об заклад: спрятались они достаточно надёжно, чтобы ты устал, разыскивая их. А пока ты будешь этим заниматься, они успеют перещёлкать всех твоих барышень. Это, между прочим, обычная тактика Баджары. И думаю, не ошибусь, если у стрелков не припрятаны где-то недалеко лошадки, для скоростного отхода. Так ты отдашь этот чёртов приказ или нет?!

            Лицо Ильи искажали жуткие гримасы. Он до хруста, сжал кулак и ударил о стену повозки, заставив её содрогнуться. Потом рыкнул короткий приказ и плюхнулся на своё место. Хлестнул бич, подгоняя воющих от запаха свежей крови, животных и те, порыкивая, бросились вперёд.

            Телохранительницы освободили вход и облепили карету. У кого-то на лицах прорывался страх, у кого-то - ярость, но все были мокры от пота и тяжело дышали.

            Четвёртая стрела нашла свою цель, когда мы уже достаточно далеко удалились от места засады. Девица, с гримасой испуга на симпатичном личике, побледнела и обернувшись назад, отпустила скобу, за которую держалась. Какое-то мгновение её тело словно висело в воздухе, а потом бесследно растворилось в песчаной буре, поднятой нашими колёсами.

             - Как волнительно, - трагичным тоном прокомментировала Галя, жадно следившая за каждой смертью, - гибель, когда спасение было уже так близко! Я вся горю от возбуждения!

            Я засмеялся, потрепав её волосы, а Илья только сумрачно покосился на кошку и тяжело вздохнул.

             - Ловко Баджара подловил нас, - с уважением сказал я, - знал, мы поедем к Филаму и оставил стрелков: одного или двух. Сколько раз я слышал жалобы Амалата, на гибель его солдат в таких вот засадах, но не думал, что самому придётся хлебнуть такого же дерьма.

            - Я хочу, чтобы эта тварь оказалась в моей кузнице! - прохрипел, источая ненависть Илья, - я посмотрю, насколько он умён. Гад будет подыхать очень долго!

             - Стань в очередь, - посоветовал я, - да и вообще – это не тебе решать. У меня тоже есть к нему небольшой разговор и это – первоочередное. А если подумать: какой всё-таки это парень – Баджара. Просто нарасхват! Галька и Ольга хотят его оттрахать; падишах спит и видит, как насадит его голову на кол; Наташа желает побеседовать с ним о поэзии и философии; мне позарез нужно кое-что забрать, ну и у тебя имеются определённые виды. Придумал! Я разрежу его на части и раздам каждому по кусочку: падишаху – голову для кола, тебе – пятки: будешь поджаривать их на медленном огне, а вот кошкам придётся поделиться: нужный им орган имеется у Баджары в единственном экземпляре.

            Галька, уловив смысл вышесказанного, громко прыснула. Илья только окинул нас недобрым взглядом и отвернулся.

            Мы как раз, пересекли границу трущоб с нижним городом и под колёсами начали появляться участки относительно приличной дороги. Скорость передвижения тут же возросла, смазывая проносящиеся мимо здания в расплывающиеся цветные пятна, тускнеющие в наступающих сумерках. Шар светила практически скрылся за крышами, выставив лишь край своего багрового диска. Однако смена уже была тут как тут: на небо неторопливо выползали две луны, одна побольше, другая - в два раза меньше. Они словно играли в прятки, попеременно скрываясь в разноцветных полосах облаков, пересекающих темнеющий небосвод.

             Моя идея о визите к лидеру повстанцев претерпела кое-какие изменения: я решил не заставлять Баджару ждать очень долго. Глядишь – он передумает принимать гостей и отправится в бега; лови его потом. А в том, что он узнает о нашем прибытии я даже не сомневался. Несомненно, его шпионы донесут об этом точно так же, как сообщали обо всех планах падишаха. Чтобы спутать чужие карты нужно действовать быстрее противника. Правда, пока мы плелись позади, но я надеялся всё это изменить в самое ближайшее время.

            Итак, мы выступим немедленно, по прибытии во дворец. Ольгу искать долго не придётся. Вечерами она рыскает в пиршественном зале, выбирая очередную жертву. Думаю, львица не будет слишком сердиться, когда я оторву её от охоты, учитывая насколько ЭТА охота, будет интереснее.

            Когда впереди мелькнули ворота королевского дворца, яркие цвета на небе окончательно угасли, сменившись фиолетовой чернотой, пробитой серебристыми дырами звёздной россыпи. Большая из лун; грязно-жёлтая сфера, в детстве тяжело болевшая оспой и поэтому рябая донельзя, устала поднимать опухшее лицо и остановилась, дав себе заслуженный отдых. В пику своей товарке, меньшее ночное светило продолжало неспешное шествие над городом. Голубоватый шарик меньшей луны имел одну единственную, но весьма оригинальную отметину: широкую борозду поперёк мягко светящегося диска. Эта особенность превращала его в своеобразное подобие гигантского кошачьего глаза, равнодушно взирающего вниз. Иногда лёгкая дымка вечерних облаков прикрывала небесный глаз и тогда казалось, будто исполинская кошка лениво щурится на пятнистое яблоко соседки. Между прочим, как бы странно это не звучало, но меньшая из лун имела название: Око льва. Существовало поверье, дескать багровый цвет львиного ока предвещает крупные несчастья, вплоть до конца света. Большая луна, в просторечии: Лик торговца, ничего не предвещала и не вызывала ни у кого и следа романтических чувств. Её вообще старались не замечать.

            Повозка пронеслась через арку ворот и резко замерла посреди двора. Какие-то, странно одетые люди с факелами, бродившие между деревьев, кинулись было к нам, но вовремя сообразили, кому принадлежит карета и так же быстро отпрянули назад. И лишь один силуэт, не освещённый пляшущим светом факела, продолжил двигаться в нашу сторону. Имеющегося света, правда, оказалось вполне достаточно, чтобы судить о телосложении и одеянии идущего. Вернее, о полном отсутствии последнего. Поэтому я мог догадываться о том, кто именно идёт к нам.

             Стоило незнакомцу выйти из тьмы на освещённый двор, и я окончательно убедился в своей правоте. Невероятно длинные волосы, искрящиеся в свете факелов, лишь слегка скрывали великолепную наготу царственно шествующей девушки. Идеальную фигуру немного портили тяжеловатые груди, но в целом вид был изумителен.

             - По-моему, Наташа опять затеяла какую-то ерунду, - задумчиво констатировал Илья, даже не сделавший попытки встать со своего места, - не знаю почему, но я не имею ни малейшего желания общаться с ней сегодняшним вечером. В прошлый раз…Впрочем, не стоит об этом.

            - Это когда она читала тебе мораль? – рассмеялась Галька, выпархивая наружу и заканчивая свою фразу уже там, - тогда ты вернулся совсем букой! Пришёл мрачный, как туча и оторвал головы двум каким-то лакеям.

             - Чем же это она тебя так достала? – удивился я, покидая повозку, - ты же у нас обычно такой выдержанный: настоящий Тёмный повелитель. И вдруг размениваешься на жалкую парочку голов. Бери пример хотя бы с падишаха – если уж отрывать головы, то десятками.

            - Ладно, вали, - бесстрастно отрубил Илья, откидываясь на своём деревянном приспособлении, предназначенном для пытки седалищного места, - можно подумать она никогда не пыталась вести с тобой душеспасительные разговоры

            - Уже очень давно она махнула на меня рукой, - пояснил я с кривой ухмылкой, - по-моему, Наташа считает тебя единственным, кто ещё способен идти во свете. Не хотелось бы расстраивать, но она несколько запоздала.

             - А всё дело в том, - сверкнул глазами Илья, - что когда ещё не было поздно, рядом постоянно присутствовал кто-то другой, со своими проповедями. Чёрт бы тебя побрал!

            - Ай, ай, ай! И теперь ты жутко сожалеешь о душе, проданной дьяволу? Эта, как её – совесть спать не даёт? – я хохотнул, - но ведь ещё не всё потеряно - не поздно замолить свои прегрешения! Снимай медальон и тащи его к Ольге. Она с радостью примет твои грехи на себя. С медальоном, естественно. Наша девочка, как я предполагаю, желает собрать полную коллекцию подобных украшений.

            Илья сумрачно слушал мою тираду, но его рука рефлекторно накрыла грудь. Я лишь усмехнулся и продолжил:

            - Ну а ты, после этого, отправляйся к простым безгрешным людишкам. Живи их мелкими радостями, глотай их дерьмо и плещись в житейском болоте. А потом, когда дерьмо пропитает тебя до корней волос, может быть одна из кошек проведает старого знакомого. Чтобы не заскучал. И ты будешь рад этому, до усрачки.

            Илья посмотрел на меня мутным взглядом. Казалось, какая-то мысль не давала ему покоя. Похоже вся тирада пропала втуне.

             - Её звали Гюйнара, - внезапно пробормотал он и когда я ошалело уставился на него, пояснил: - ту девушку, которая защитила меня.

             - Ты слишком привязан к своим зверушкам, - констатировал я, ощущая раздражение, - какая, к чёрту, разница как её звали?

            - Слушай, а что ты будешь делать, если нас всех не станет? – спросил внезапно Илья и отбросив прядь с глаз, внимательно посмотрел мне в лицо, - ну вот представь: всех перебили этими штуками – треспами и ты остался один. Что ты тогда будешь делать?

             - А как ты думаешь? – спросил я, - стану на колени и буду выть в небо. Её звали Гюйнара, - передразнил я, - а его – Илья, ах!

            - Убирайся! – выкрикнул он, приподнимаясь, - видеть тебя не могу! Думаешь я забыл и простил тебе Вилену?! Я, может и стал таким же говнюком, как ты, но кое-что сохранил от прежнего себя. Проваливай!

            - Ухожу, ухожу, - спокойно сказал я, - ты только не забудь за своими переживаниями: завтра твой аппарат для выжимания энергии должен стоять на площади, полностью готовый к употреблению. Это всё, что требуется от тебя.

            Ничего не ответив, Илья захлопнул дверь за мной, окуклившись в своём чёрном коконе. Взревели кошки, хлопнул бич, и повозка унеслась в сторону королевской кузницы, оставив за собой только слабое дуновение ветерка.

            Пока мы вели наши душевные беседы, Галька успела добраться до Наташки и оживлённо беседовала с ней. Вообще-то это сложно было назвать беседой: говорила только Галя, а Ната лишь кивала головой, ласково улыбаясь, будто выслушивала ребёнка, рассказывающего нечто весёлое и приятное. Впрочем, для Галчонка так оно и было: девочка делилась впечатлениями от прошедшей ночи, когда ей удалось пригласить сразу двух ухажёров на верхушку Часового минарета, решив заняться там любовью. После, она сбросила обоих вниз. Очень забавная история.

            - А второй ещё и руками махал, пока летел вниз! – колокольчиком заливалась Галина, - так смешно! А потом – бу-бух! Кричать он, правда, уже не мог.

            - Похоже порочная практика отпускания любовников осталась в прошлом, - констатировал я, подойдя ближе, - привет, Ната. Галька опять веселит тебя своими похождениями? Помнится, самая смешная история была о том, как она отпустила парня живым, а придурок не понял, какое счастье ему привалило и следующей ночью снова припёрся к нашей любвеобильной кошечке…

             - Но Фаризах был очень хорошим мальчиком, таким нежным и умелым, - перебила меня Галька, широко распахнув прекрасные глаза, - а эти двое…Слова доброго не стоят! Один вообще норовил только стишки какие-то читать, да про войну рассказывать. Бесполезный кусок мяса. Пришлось его выпить, чтобы он наконец заткнулся.

             - Эхе-хе, молодёжь теряет тягу к духовному, - хмыкнул я и подмигнул улыбающейся Наташе, - только бы им наслаждения тела…Как там: И будут они подобны диким зверям – кричать, совокупляться и убивать. Так, вроде бы?

             - Ты немного перепутал, - мягко, очень мягко поправила Наташа, - Там не - будут, там – были. Это неточная цитата из Истории Мира. Легенды о воцарении демонов. Очень интересный подраздел Легенд. Жаль, никто из вас не удосужился прочитать его повнимательнее.

            Я несколько раз начинал читать эту полудетскую книгу и всякий раз бросал, не добравшись даже до середины. Не могу понять, что Ната нашла интересного в этом ворохе бредовых сказок, сложенных в некую инфантильную картину видения прошлого. Книги, найденные умершим Филамом, казались более достоверными, но в них отсутствовали даты и понять, как давно происходили описанные события было решительно невозможно.

             А в остальном; не считать же ценным историческим источником фундаментальное творение, канувшего в лету, святоши по имени Чарра. Десятитомный опус, озаглавленный: «Царь Зла» претендовал на звание исследовательской работы, но больше всего смахивал на подробные записи откровений постоянных обитателей дома умалишенных.

            Галя, судя по всему, вообще слыхом не слыхивала ни о чём подобном, поэтому только изумлённо переводила взгляд с Натки на меня. Ощутив приступ нежности, я потрепал кошку по ослепительно белой гриве и наклонившись, прошептал ей на ушко:

             - У меня будет для тебя, сладенькая, очень важное задание, - я ещё больше понизил голос, чтобы чуткие уши Наташи не уловили ни единого слова, - поднимись наверх, в пиршественный зал и отыщи там Ольгу. Как только найдёшь, немедленно веди в коридор первого яруса. Будет брыкаться, скажешь: идём за Баджарой. Только, кися моя, умоляю: не отвлекайся!

            - Там будет столько молодых парней, - мечтательно протянула Галя и облизнулась, - таких красивых и аппетитных…

            - Именно поэтому я тебя и предупреждаю. Держи себя в руках.

            Прелестная головка кивнула, соглашаясь и львица неторопливо уплыла в сторону королевского дворца. Мало-помалу она растворилась в ночных тенях и только светлое пятно волос ещё долго мелькало во тьме, подобно странной ночной бабочке.

            Проводив Галину взглядом я повернулся, встретив неизменную Наташину улыбку. Кошка размеренно расчёсывала длинные волосы используя пальцы вместо гребня. Получалось очень даже неплохо: тёмные гладкие пряди струились словно шёлк, облегая все соблазнительные округлости великолепной фигуры. Кощунственной казалась мысль, будто у львицы может быть другая одежда.

             - Готов поклясться, - сказал я, размышляя вслух, - все эти рассказы о львиной охоте не вызывают у тебя ничего, кроме отвращения. Ты ведь так любишь этих ничтожеств – людей. И я просто восхищаюсь твоей выдержкой: каждый день ты терпеливо слушаешь львиц, ласково им улыбаешься и даже умудряешься давать дельные советы.

            - Ты не прав, - возразила Наташа и её улыбка приобрела обертоны, совершенно непонятные для меня, - я не испытываю никакого отвращения ни к вам, ни к вашим делам. Даже если бы мы не были одного племени я всегда буду помнить, кем мы были и откуда пришли.

            - Кем мы были? – повторил я её слова, силясь проникнуть в их смысл, ускользающий от меня, - О чём ты? Мы рождены львами и наш бесконечный путь лежит от края до края вселенной, через призму сумрачных граней. Это знает каждый из нас, значит это – истина. Мы изменяемся – это правда, но все изменения только приближают окончательную метаморфозу. Час, когда мы станем истинными богами.

             - Вот поэтому я и скорблю, - улыбка на устах львицы выцвела подобно лепестку в палящий полдень, - я наблюдаю ваше нисхождение и нет во мне ни злобы, ни отвращения, одна лишь скорбь. Я вижу, кем вы были, кем стали и во что могли превратиться, если бы не выбрали свою тёмную дорогу. Вот это и наполняет моё сердце печалью. Кроме того, мне стал известен правильный путь, и он ведёт именно к тому, о чём говоришь ты. Мне объяснили...То есть, я поразмыслила и сообразила, как правильно поступить.

            - Слова, слова, - пробормотал я, стремительно теряя интерес к разговору, - ну зачем при каждой встрече ты пытаешься меня в чём-то убедить, если уже поздно? Скажи: ты сама-то убеждена в том, что твоя дорога – единственно верная? Даже не так – убеждена ли ты в этом так, как убежден я? Молчишь…Не понимаю, отчего Илья впадает в депрессию после вашего общения?

             - Потому что мальчик ещё не до конца убил себя, - пояснила Наташа, с горькой улыбкой, - его живая половина, полумёртвая, погребённая под толщей грязи и крови, всё еще пытается уцелеть. Но мои слова уже не спасут её. Ничто уже не поможет. Думаю, вам всем уже никто не способен помочь.

            - Ну и хрен с ней, пусть подыхает, - разговор мне окончательно надоел, - глядишь – умнее станет. Давай, лучше о тебе побеседуем. У вас здесь слёт юных поджигателей? Опять пытаешься спасти чьи-то души? Что вы там учудили прошлый раз: прыгали со скалы в океан?

            - Я не стараюсь спасать их души, - Наташа отрицательно покачала головой, - всего лишь учу жить в гармонии с природой. Пытаюсь показать линии жизненной силы, идущие от всего живого. Если стать на пересечении этих линий, то энергия наполнит твоё тело, очистит мысли и позволит уйти в свет. Возможно, ты сможешь общаться с... Скажем, с высшим разумом.

             - И для этого нужно взять зажжённый факел и словно безумный, бегать по двору? – хмыкнул я, - это, знаешь ли, верный путь в лапы одного из милых паучков, проживающих здесь. У жертвы, без всякого сомнения, наступит полное единение с природой, и жизненная сила в виде желудочного сока, потечёт по их телам растворяя кожу к чёртовой матери. А без кожи куда им идти? Только в этот, твой свет. Ну или на тот свет. Там и будут общаться с высшим разумом.

             Почему-то с каждой фразой, я всё больше озлоблялся, пока не стал буквально выплёвывать слова. И всё это время, Наташа спокойно выслушивала меня, скрывая лицо в пляшущих тенях. Только глаза её блестели, словно два бриллианта. Я умолк, и обнажённая рука мягко коснулась моих волос и пригладила их. Внезапно, меня внутри словно сжало раскалёнными обручами и появилось давно забытое желание зарыдать. Я что-то хотел сказать, но не успел. Продолжая смотреть на меня, львица начала отступать назад. Губы её шептали почти беззвучно и приходилось изо всех сил напрягать слух, разбирая сказанное:

             - Твоё сердце наполняет мрак и этот мрак смотрит на мир твоими глазами и говорит твоим ртом, - Ната почти растворилась во тьме, - бедный маленький львёнок, потерявшийся в ночи. Бедный львёнок…

            Я хотел догнать её, однако ноги словно приросли к земле. Оставалось смотреть, пытаясь разглядеть лицо, но пляшущие тени скользили вокруг, укрывая яркие глаза и губы, повторяющие одну и ту же фразу. А потом слова стихли, и призрачная фигура вовсе растворилась среди пляшущих факелоносцев. То ли кошка спряталась за ним, то ли вновь стала невидимой, как это умела только она. Одно время я упорно пытался научиться хитрому фокусу, при полной поддержке Наташи, но так и не сумел понять, в чём соль. Единственное, мне стало ясно – это не имеет ничего общего с нашей способностью изменять облик

            Мне почудились странные призрачные фигуры, скользнувшие следом за львицей, но видение оказалось столь мимолётно и могло быть частью Наташкиной магии. Я, изо всех сил, потряс головой, отгоняя морок, насланный кошкой и направился прямиком ко дворцу. Охрану успели заменить и два новых металлических истукана неподвижно стояли под ярко пылающими факелами, вытаращив на меня две пары остекленевших глаз. Если быть совсем точным, то смотрели они сквозь моё бренное тело, словно ко входу никто и не приближался. Не знай я о кое-каких суевериях местных вояк, мог бы подумать, будто научился Натахиному фокусу.

            Проходя мимо я не удержался и стукнул кончиком пальца по шлему правого охранника, вызвав глухой надтреснутый звук битого горшка.

             - Есть кто-нибудь дома? – пробормотал я.

            Лицо стража искривилось в непонятной гримасе, словно он собирался разразиться рыданиями. Или чихнуть. Но ни того, ни другого так и не сделал.

            В коридоре тускло чадили масляные светильники, распространяя вонь раскалённого металла и дешёвого масла. В этом паршивом освещении казалось, будто ты идёшь по бесконечному туннелю, который оканчивается бескрайним морем непроглядного мрака. Фигуры загадочных зверей, торчащие из стен, в мятущемся свете начинали оживать и вращать уродливыми головами, намереваясь вырваться из мёртвого камня, поглотившего их тела. Всё это напоминало дорогу в преисподнюю, как её представляют местные фанатики. Стоило сравнению прийти в голову, и я тотчас вспомнил Наташины слова, не удержавшись от кривой ухмылки.

            Впрочем, улыбался я недолго. Ровно до того момента, пока не увидел дверь в мои, так сказать секретные, апартаменты. Она вновь оказалась открыта и слабый свет падал наружу. Даже не имея семи пядей во лбу, я мог догадаться о новом визите непрошеных гостей. Если только протухший посланец протухшего Хамида не восстал, для изучения комнаты, где его прикончили. Почему-то надежды на это почти не было.

            Пробормотав под нос парочку выражений из тех, которые священники запрещают произносить благоверным, я скользнул внутрь. Урок, полученный сегодня, взывал к осторожности. Шкура у меня оставалась одна, и я очень хотел, сохранить её целостность. Ни единого звука не доносилось до моих ушей, но я совершенно отчётливо ощущал постороннее присутствие. И судя по тонкому аромату духов - это была женщина. Это, естественно, ещё больше настораживало.

            Ступая тише, чем кот в сухих камышах, я подошёл к арке и осторожно высунул голову. Крутящийся шар моего светильника едва озарял помещение тусклым светом, окрашивая стены разноцветными полосами. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, и я увидел незнакомца, вольготно расположившегося в моём кресле. Неизвестный не двигался, и я было принял его за ещё одного покойника, оставленного мне. Для коллекции. Однако, тело (красивое женское тело) шевельнулось, повернув голову в сторону выхода. Томный голос, полный скрытой жажды, прошелестел:

             - Ну и долго ты собираешься топтаться на пороге собственной комнаты? Заходи, чувствуй себя, как дома.

             - Я уже начал задумываться, - сказал я угрюмо, - на кой чёрт мне вообще нужны двери? Тем более, такие секретные. Снести их к чёртовой матери и пусть, кто угодно, приходит, располагается в моём любимом кресле и делает, что угодно. Ольга, скажи пожалуйста, ты прочитала на стене надпись: Добро пожаловать? Или там был какой-то указатель?

            Львица рассмеялась и поднялась на ноги, прогнувшись всем телом. Сейчас кошка была в чем-то тонком, облегающем её, словно вторая кожа, только ещё лучше. Материя подчёркивала каждую выпуклость улучшая то, что казалось, улучшать было некуда. Мордочка львицы выражала благодушие и миролюбие, словно и не было наших сегодняшних разногласий. Приблизившись, Ольга порывисто обняла меня и потёрлась головой о грудь.

             - О, указатель там был, да ещё и какой! – промурлыкала она, с едва ощутимой усмешкой, - целых два указателя, один на другом. Но тот - бородатый, с кинжалом в груди, меня не слишком заинтересовал – мало ли кого могут прирезать во дворце? А вот когда стражники убирали труп Драмена, я обратила внимание на его идеальное состояние. Нет, конечно, он мог отбросить копыта от передоза, но у меня нос почуял нечто неладное. Поэтому я огляделась…Нет, нет, не так! Я ОГЛЯДЕЛАСЬ и немедленно обнаружила чью-то норку. Забралась сюда и что вижу? Это же мрачное логово нашего вожака! Да кстати, мне здесь очень даже понравилось. Очень-очень понравилось и я собираюсь регулярно навещать моего котика для сексуальных утех. Как тебе эта идея?

             - Да ты верно шутишь? – я даже поперхнулся, - думаешь я останусь здесь после того, как ты узнала про мою комнату? Ха!..

             - Ну почему ты мне не доверяешь? – почти простонала Ольга и её губы потянулись к моим, источая терпкий запах, способный свести с ума кого угодно. Аромат и прижимающееся ко мне упругое тело дурманили голову, почти вынуждая поцеловать упругие губы, между которых виднелся острый алый язычок. Рыкнув, я потянул кошку к себе…

            Стук каблучков за спиной слегка отрезвил, и я отстранился, повернув голову. Под аркой стояла Галя и подбоченясь, с обидой, смотрела на нас.

             - Ну и за каким чёртом ты погнал меня наверх? – яростно тряхнув головой спросила она и сверкнула тёмными, словно ночь, глазами, - чтобы вы могли без помех потрахаться в моё отсутствие?

            - Мы можем заниматься этим и у тебя на глазах. Показать, как это надо делать! – Ольга легко выскользнула из моих объятий и направилась к Гале, самодовольно ухмыляясь и тихо мурлыкая под нос, - нежели такая неудачница, как ты, могла помыслить о соперничестве со мной? Те офицерики, которых я приютила после того, как они сбежали от тебя, не жалели об этом, даже перед смертью. Знаешь, как они называли тебя? Белобрысое бревно!

             - Ах ты, сука! Подбираешь объедки с моего стола и счастлива? Подлая тварь!

            Глаза Галины, ещё мгновение назад бездонно чёрные, пылали яростным жёлтым пламенем, а изящные пальчики скрючились, выпуская наружу когти острые, словно бритва. Ольга замерла в непринуждённой позе, однако не забыла приготовиться к защите. Так они и стояли, друг против друга, издавая тихое шипение, от которого даже у меня, бежали мурашки по коже. Малейшая искра и кошки сцепятся в яростной схватке, катаясь по полу и превращая мебель в щепки и осколки.

            Уже не один раз я становился свидетелем подобного аттракциона. Самым забавным инцидентом оказалась потасовка во время официального приёма у короля. Нет, не в этой грани, намного дальше. Мои планы были тогда обломаны весьма радикально и за то всем огромное спасибо. Я собирался отдохнуть после долгого пути, наслаждаясь заслуженным бездельем и неторопливой бессмысленной беседой с какой-нибудь из местных красоток.

             Вечер обещал быть томным: звучала тихая музыка, свет приглушили, а количество желающих вести разговор, со всеми вытекающими, превышало все мыслимые пределы. Но не успел я определиться с фавориткой, как мои дамы начали с визгом разбегаться, наперегонки с покинутыми кавалерами. Посреди огромного бального зала катался пёстрый клубок, полный безумной ярости. Во все стороны летели клочья изодранной одежды и оглушительные животные вопли. Сам король сидел около трона, уронив нижнюю челюсть на грудь и пускал слюни. Мгновение назад он гадал, какой из прелестных незнакомок отдать предпочтение, а вот о чём он думал сейчас, не смог бы определить никто на свете.

            Илья благоразумно покинул нас, уединившись с парочкой шлюх благородного происхождения, поэтому устранять последствия и ликвидировать свидетелей этого бедлама пришлось мне одному. Когда кошки наконец расцепились, я надавал им заслуженных оплеух. А ведь дело тогда было в каком-то, давным-давно мёртвом, красавчике из богом забытого мира. Самое дикое, во всём происходящем, заключалось в Ольгином поведении. Кажется, пообещав забыть убитого волка, она полностью убила себя, прежнюю и я даже начал жалеть о собственном поступке. Хотя, был ли у меня выбор?

            Так вот - это я о моём крайнем нежелании дожидаться окончания длинной и шумной потасовки. Окончания, потому как разнять кошек во время драки – дело немыслимое, да и опасное, притом. Пришлось встать между подружками и воздев руки вверх, изречь сакраментальное:

            - Брек!

            Обе уставились на меня одинаково горящими угольками бешеных глаз.

             - Спортсменки расходятся в разноцветные углы ринга и отдыхают там. В противном случае рефери пропишет им радикальное средство для головной боли.

            Нет, я и не ожидал мгновенного подчинения, однако столь полное отрицание, несколько удивило. Дисциплина падала на глазах. Пришлось, немедля, ни секунды, применить Голос Старшего в Прайде:

             - ЖИВО В СТОРОНЫ! НЕМЕДЛЕННО!

            Приступ ярости сводил мышцы почище любой судороги. Ненавижу, когда эти две стервы перечат моим приказам. Мелькнула шальная мысль, достать тресп и слегка поцарапать каждую. В воспитательных целях.

            Однако Голос – тоже неплохо: каждую точно изо всех сил ударили по лицу, глаза потухли, словно их запорошило пеплом, а коготки спрятались, как и не бывало.

             Втянув головы в плечи, львицы отпрянули друг от друга, отворачиваясь и пытаясь даже не смотреть на соперницу. Галина молчала, а вот Ольга бормотала нечто, состоящее из множества шипящих. Впрочем, я к такому уже привык.

             Галя села на пол, обхватив колени руками и пряча лицо за пеленой волос. Вид у неё был, ну чисто наказанный котёнок. Ольга напротив, уже пришла в себя и разлеглась на ковре в соблазнительной позе, сверкая шальными глазками. Мир восстановился и я, облегчённо вздохнув, сел в своё кресло. Рано или поздно они вцепятся друг другу в физиономии, но пусть это произойдёт после того, как мы сделаем дело. И лучше всего, если я в этот момент буду, как можно дальше.

             - Возникла новая проблема, - сказал я, почёсывая затылок, - то есть не такая уж новая, но теперь она касается и нас. Эта заноза в заднице – Баджара.

             - Проблема? Касается нас? – Ольга была спокойна словно камень и её левая бровь изящно изогнувшись, изображала недоверие, - может быть - одного тебя?

             - Нет, всё-таки всех нас! – я усмехнулся, глядя на неё сверху вниз, - если все мы дорожим нашими шкурками. Появилась вероятность того, что некие злые дяди и тёти, присылаемые Баджарой, захотят эти шкурки снять. И главное - смогут.

             - Какая ерунда! – Ольга пожала плечами, а потом подняла ногу вверх и покачала ею, демонстрируя совершенные формы, - зачем ты рассказываешь эти страшные сказочки? Я ведь сама вызвалась идти за Баджарой. И пойду в любом случае, даже если мне придётся это делать самостоятельно, оставив здесь всех тупиц и неврастеников.

            Я пропустил шпильку мимо ушей, а вот Галина, обычно плохо воспринимавшая намёки, в этот раз уловила, куда дует ветер и зашипела, отбросив волосы с лица.

            - Помолчи! – сказал я Ольге, раздражённый её поведением, - ты никогда не слышала, что излишняя самоуверенность происходит от недостатка информации? Просто вдолби в свою тупую башку: появилось оружие, способное нас прикончить. И это оружие находится в руках Баджары. Между прочим – это те самые треспы, о которых вопит на улицах города, обожаемый тобою Сид. И говорю я об этом не с целью испугать тебя или поразить воображение, а пытаясь оставить всех вас в добром здравии.

            - Огромное спасибо!

            - Огромное пожалуйста, - отрезал я, оставив её иронию без ответа, - поэтому, если ты вдруг увидишь кого-то, кто приближается к тебе с вот такой штуковиной, то будь максимально осторожно и знай: она способна сделать тебе настоящее большое бо-бо.

             Я освободил тресп из его матерчатого плена и продемонстрировал Ольге. Не выпуская из рук. Мало ли, какая хрень может произойти, если эта фиговина угодит в маленькие изящные ладошки одной из кошек. Я уже видел, как они обожают друг друга и неизвестно какие ещё добрые чувства блуждают в прелестной головке Ольги по отношению ко мне. Недаром же я, поначалу подозревал именно её в организации покушений. Бережёного бог бережёт.

            Галя, уже видевшая тресп, проигнорировала демонстрацию, посверкивая золотистыми искорками, всплывающими в глубине её бездонных глаз. Ольга, напротив, привстала и наклонившись вперёд, жадно уставилась на хитрый предмет. Потом вскочила на ноги и шагнула ко мне, протягивая руку.

             - Ну уж нет, - засмеялся я, заворачивая оружие в кусок ткани, - как-нибудь в другой раз. Или можешь купить его в ближайшей аптеке. Это продаётся в отделе средств от головной боли.

            Ольга опустила протянутую руку и теперь стояла в замешательстве, склонив голову набок, о чём-то размышляя.

             - Ну ладно, показал ты мне эту штуку, - сказала она наконец, - и дальше? Почему я должна верить тебе на слово, будто это – тот самый тресп, который способен нас убивать? Все мы лжём друг другу и вполне вероятно, ты решил провернуть небольшую аферу, установив полный контроль над Прайдом. Бойтесь меня, - она понизила голос и подняла руки над головй, - у меня есть страшный тресп, и я могу вас всех поубивать!

            -Хм, неплохая идея, - согласился я и это действительно было так, - где ты была раньше, чтобы подсказать. А насчёт остального…Скажем, ещё одна такая штуковина имеется у Ильи, и он несколько пострадал от неё. Галя тому свидетельница.

            - Слова, слова…Ничего, кроме слов, - отмахнулась Ольга с презрительной гримасой, - а этой…В общем, ей я не верю. Она же тупа настолько, что всё рано ничего не поймёт, даже если увидит своими глазами.

            Я начал подозревать не простое издевательство, а прямую провокацию. Раньше такое происходило, если она желала заняться со мной сексом. Именно так она выпроваживала возможную конкурентку. Сейчас я в этом не нуждался, поэтому дал Галине знак оставаться на месте.

             - Ну хорошо, похоже у меня осталась единственная возможность убедить тебя в правдивости своих слов, - со вздохом сказал я, - сейчас немного потыкаю в тебя треспом. Не до смерти, а так…Просто убедишься, насколько это неприятно. Полагаю, после этого, все возражения отпадут.

            - А можно – я? – весьма недобро засмеялась Галя, - думаю, у меня это получится намного лучше!

            Видимо, именно готовность Гальки к действию, убедила Ольгу намного лучше, чем всё остальное. Она сделала протестующий жест и вновь улеглась.

            -  Ладно, ты меня убедил, - угрюмо сказала она, - если я увижу кого-то, кто замахнётся на меня этой…Этим треспом. Я постараюсь оторвать ему руку, прежде чем он успеет мне навредить.

             - Вот и умничка, - я не скрывал облегчения: хорошо перейти от этого бедлама к обсуждению конкретных вещей, - думаю мы разобрались со всеми мелочами и можно переходить к главному. Вы все и так знаете: королевский дворец переполнен шпионами нашего любимого бунтаря, в связи с чем любой наш шаг, так или иначе связанный с людьми, станет ему известен достаточно быстро. Стало быть, полагаемся только на себя. Во-первых, выступаем немедленно.

            Лицо Ольги утратило безмятежное выражение, а глаза натурально поползли на лоб. Она открыла рот и неразборчиво булькнула. Не дождавшись более основательного возражения, я продолжил:

             - Во-вторых, мы не станем использовать транспорт или верховых животных, - на этот раз обе кошки возмущённо вскочили на ноги, но я поднял руку, вынуждая их заткнуться, - Я не пойму, вам лень лишний раз шевельнуть задницами? Поясню; у пеших гораздо больше шансов незаметно покинуть столицу и так же незаметно прибыть в Сен-Харад. Ясно? Тем более, пункт нашего назначения располагается не так уж далеко; каких-то пятьдесят лиг. Если не будем тянуть кота за хвост, то окажемся там ещё до полуночи. Какие-нибудь вопросы?

            Как я и предполагал, вопросов не возникло. Галя усердно считала и прикидывала, разглядывая загибаемые пальцы, беззвучно шевеля губами, при этом. Видимо пыталась подсчитать, сколько ей потребуется времени, для преодоления пятьдесяти лиг. Могла бы не считать: для льва – это плёвое дело. По лицу Ольги скользили быстрые тени, скрывающие выражение глаз.

             - Мне необходимо подкрепиться, - внезапно выдала она, наглухо закрывшись Теневым Щитом – это что ещё за новости? – я слишком слаба для такой пробежки! У меня может не хватить сил до Сен-Харада.

             - Я не заметил этой слабости, когда вы намеревались устроить здесь потасовку, - как можно язвительнее заметил я, - и убери этот чёртов щит, пока я не стукнул тебя башкой о стену! Ты же знаешь - я ненавижу, когда ты так делаешь. Никаких задержек не будет! Мы выступаем немедленно. Поужинаешь в Сен-Хараде.

            Кошка злобно фыркнула изо всех сил стукнув кулаком по кровати, отчего несчастная мебель жалобно хрустнула. Однако тени с лица согнала. Ольга знает, некоторые мои угрозы – не пустой звук, а таранить стены королевского дворца дважды в день ей не хотелось.

             - Если других возражений нет, то самое время отправляться в путь, - сказал я, потягиваясь, - эй, куда это вы направились?

            Девушки, подошедшие к входной двери остановились и недоуменно посмотрели на меня. Ухмыляясь, я запустил руку под стол и потянул за металлический рычаг. Взвизгнули цепи, наматываясь на скрытый барабан и часть наружной стены поползла вверх. В образовавшийся проём хлынул поток свежего воздуха, отдающего недалёким костром.

            - Оказывается, ты ещё способен меня удивить, - проворчала Ольга.

             - Если я говорю незаметно, это значит - незаметно, - самодовольно хохотнул я, первым покидая помещение.

            Мягкий свет Львиного Ока наполнял ночной воздух серебристым сиянием, отчего площадка куда я вышел, превращалась в странное сверкающее сооружение неясного назначения. На самом деле, когда-то здесь был заурядный балкончик, перестроенный извращённым гением архитектора в тайную лестницу. Заросли свисающих лиан полностью скрывали от посторонних глаз секретный путь, позволяя незаметно наблюдать окружающее.

            После того, как кошки выбрались наружу, я нажал один из прутьев ограды и стена, поскрипывая, заняла своё место. Если я больше не собирался жить в осквернённом помещении – это ещё не значит, будто я не буду им пользоваться в будущем.

             - Ну и куда дальше? – поинтересовалась Ольга, - ещё один подземный ход? Вижу, у тебя пунктик на этих штуках.

            - Нет, мы вырастим крылья и полетим! – съязвил я, - почему бы тебе не заткнуться? Просто, следуй за мной – вот и всё.

             Не дожидаясь, пока кто-нибудь сморозит ещё одну глупость, я начал спускаться, по прогибающимся ступеням, переступая две-три за один шаг. Лёгкий звон сопровождал нас, словно мы передвигались по натянутым лунным лучам, пробивающим плетение лиан.

            Кружевная вязь ступеней нисходила прямиком к началу Затопленного тракта – некогда главному королевскому пути. Однако, нерадивые строители проложили дорогу в низине и воды ближайшего болота однажды затопили её, превратив в нечто непролазное. В этом отношении Сен-Сенали – уникальный город: с двух сторон к нему примыкает бескрайняя пустыня, с третьей – облизывает океан, а с четвёртой притаились гиблые топи - источник ядовитого гнуса, смертельно опасных змей и ядовитых миазмов.

            Вот ими-то нам и предстояло дышать самое ближайшее время. Окрепший ветерок притащил омерзительное зловоние гниющих растений, способное свернуть чувствительный нос в подобие хобота. За спиной раздались совсем не сдержанные проклятия львиц, закрывающих лица ладонями. То ли ещё будет, - злорадно подумал я, - это ещё цветочки!

            Ступени закончились, выведя нас на Затопленный тракт, больше похожий на заболоченную реку, протянувшуюся между рядами заплесневевших зданий. Странно представить, этот район примыкающим к стенам королевского дворца, но так оно и было. Смрад стал поистине непереносимым. К этому обонятельному удовольствию прибавилось и наслаждение для ушей: оглушительный рёв каких-то болотных тварей, видимо местных лягушек. Мне правда чудились одуревшие, от испарений, буйволы.

             - И куда ты нас привёл? – простонала Галька, крепко сжимая двумя пальцами свой носик и от этого, произнося слова весьма неразборчиво

             - Сюда, - коротко ответил я, стараясь не вступать в дискуссию, - а теперь направо и постарайтесь не оступиться: трясина держит очень крепко.

            Ещё уцелевшие камни пропавшей мостовой влажно блестели, отражая свет маленькой луны. Сейчас они больше всего напоминали проталины чистой воды посреди тусклой неподвижной поверхности трясины и это здорово сбивало с толку. Всё время хотелось обойти предательские места, пройдясь по кажущейся твёрдой, поверхности болота. И не только меня одного. За спиной раздался оглушительный всплеск и не менее громкий взрыв ругательств. Ого! Я и не знал, что Ольге известны все эти выражения. А вот парочку таких я и сам не слышал, до сегодняшней ночи.

            Над нашими головами скрипнули ставни, и чья-то взъерошенная голова высунулась наружу. Выругавшись, неизвестный спрятался в свою норку и громко хлопнул закрываемым окном. Как ни странно, но даже в этой клоаке, отравленной ядовитыми испарениями, проживали какие-то людишки. Большую часть времени они скрывались за рушащимися стенами гниющих зданий, но несколько раз кое-кто попадался мне на глаза. Настоящие выродки, свихнувшиеся от дурной атмосферы. Видимо, о творящихся за этими стенами извращениях, можно было бы написать целую библиотеку.

            Я обернулся: Ольга, уже молча, трясла правой ногой, отбрасывая капли тягучей и чёрной, словно смола, жидкости. При этом кошка убийственно смотрела на хихикающую Гальку. Всё, как обычно. Так мы и за неделю до Сен-Харада не доберёмся. Твою мать!

            Вздохнув, я повернулся и постепенно увеличивая скорость, начал бежать. Ноги, касающиеся влажных камней, скользили и я старался не думать, что произойдёт, если на полном ходу улететь в один из омутов. Тракт, подмытый источниками, местами провалился на неизвестную, но очень большую, глубину и в этих участках трясина могла спокойно поглотить целое здание да так, что и крыша не покажется на поверхность. Понятное дело -  в таких условиях я не рисковал оборачиваться, но мои уши улавливали шлёпанье ещё двух пар ног, доносящееся из-за спины. Стало быть, эскорт продолжал преследование лидера

             Какой-то серо-зелёный булыжник, величиной с голову, на который я собирался прыгнуть, заорал дурным голосом и взбрыкнув длинными конечностями, отправился в недра болота. Серая ткань трясины разошлась тяжёлыми кругами, а я проклиная всё на свете, с трудом удержался на ногах. Ну вот, теперь за моей спиной хохотали уже двое. Радовало только одно: до конца заболоченного участка оставалось совсем немного. Дальше затопленный тракт прекращал быть таковым, превращаясь в песчаный.

            Стоило подумать об этом, как под ногами заскрипел песок. Мы достигли терминатора, где болото ожесточённо сопротивлялось наступающей пустыне. Здесь следовало удвоить осторожность, ибо песок, смешавшись с водой, образовал множество ловушек. По виду эти места напоминали ровный участок пустыни, но если неосторожный путник ступал в западню, зыбуны навсегда поглощали его. Об этом я немедленно рассказал кошкам, которые радостно собрались топать по ровненькому песочку.

            Впереди мелькнула, вросшая в песок вешка – указатель окончания опасного участка, и я почувствовал облегчение. Теперь можно было шагать, не задумываясь о том, куда ставишь ногу. Подумать только: болота и зыбучие пески внутри городских стен! Если бы меня это хоть как-то волновало, я бы посадил градоначальника на кол.

            В проходе между низкими, поглощаемыми песком, домами я заметил серую полоску городской стены. Над ней, расплывшейся плошкой, нависал Лик торговца. Оспины на щербатом лице ночного светила стали видны ещё чётче, складываясь в символы небывалого алфавита. Хм, до полуночи оставалось не так уж и много, а мы даже не выбрались за пределы столицы.

            Впрочем, для этого оставалось лишь завернуть за угол и… И наткнуться на черноусого болвана, неподвижно сидящего на своём жеребце. Болван выглядел не менее удивлённым, чем я. Стало быть, никого не ожидал здесь увидать в этот час. И я сомневаюсь, что он вообще меня узнал. Прошлым утром капитан видел черноволосый смуглый вариант, а сейчас я предстал перед ним во всей своей красе: длинные, ослепительно белые волосы и нетронутая загаром кожа. В общем, на аборигена не слишком походил.

             - Кто вы? Назовите свои имена! – потребовал капитан, оправившись от замешательства, - предъявите документы на право хождения по ночному городу. Если у вас нет разрешения, значит вы злонамеренно нарущаете приказ градоначальника Эфеама…

            Если человек идиот - то это надолго. А как вы ещё прикажете называть того, кто за все эти годы не удосужился запомнить внешность почётных гостей падишаха? В общем, сам виноват. Я огляделся и убедившись в том, что бравый балбес совершенно один, обратился к девушкам:

             - Ну и какого чёрта вы обе замерли, как идиотки? Ольга, ты вроде бы, собиралась перекусить, перед дорогой? Приятного аппетита!

            Словно две молнии сверкнули мимо меня, мгновенно преодолев расстояние до ничего не понимающего капитана. Рефлексы у вояки оказались великолепные: даже не сообразив в чём собственно дело, он ухватился за рукоять сабли и успел наполовину вытянуть клинок из ножен. На этом, правда, всё и закончилось; оружие жалобно лязгнуло, отправившись обратно, а капитан громыхнул, улетев с лошади на песок.

            Я подошёл ближе, наблюдая, как человек пытается повернуть голову и дотянуться до специального свистка, закреплённого на поверхности нагрудника. Однако Галька уже успела сорвать кирасу, отбросив её вместе со свистком.

            - Кто вы? – хрипел вояка, пытаясь вырваться из таких, кажущихся слабыми, рук, - кто вы?

            - Да какая разница? – удивился я его настойчивости, - не один фиг, кто тебя убивает? И вообще, лучше замолчи: считается дурным тоном, когда пища разговаривает во время еды.

            Руки кошек, коснувшиеся обнажённого тела стали полупрозрачными, постепенно наливаясь алым светом. Тот же, кого эти руки касались, задрожал задёргался и открыл рот, взревев от жуткой боли. Галя деловито положила ладошку на разинутый рот прервав неродившийся вопль в зародыше. Кстати, любо-дорого посмотреть, насколько слаженно всегда охотятся львицы, забывая на время охоты о своих распрях и личной неприязни. Однако, на кой чёрт они мучают пищу? Можно же и без этих воплей.

            Ольга подняла голову, и я увидел её глаза, светящиеся во мраке. Губы раздвинулись, обнажая пылающие багровым сиянием клыки и кошка, утробно рыкнув, поинтересовалась:

             - Ты участвуешь?

             - Странный вопрос – изумился я и распихав мурлыкающих, от удовольствия, девушек, наклонился к телу капитана, - конечно! Или мне не нужно подкрепиться перед дальней дорогой?

            Пальцы коснулись пылающего жаром тела, и я ощутил бешеный поток энергии, прошедший через ладони в руки и дальше, к груди. Мы трое, точно оказались посреди огромного огненного урагана и впитывали его мощь каждой клеточкой своего тела. Я покосился на Ольгу: какое-то смутное воспоминание не давало мне покоя. Вот так же, когда-то мы с ней питались бок о бок. Но память рисовала кого-то другого – мягче, добрее. Тихий голос в морозной тишине: «Бедные дети…» Как наваждение! Я тряхнул головой. Исчезло, растворилось.

             Всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Кончился и бравый капитан, принесший нам этот щедрый дар. Его тело дёрнулось, раз, другой и замерло, холодея с каждой секундой. Этот сосуд был пуст. Выпит до дна.

            Как всегда, после полноценной трапезы, казалось - стоит оттолкнуться ногами от земли, и ты воспаришь, подобно свободной птице. Но я точно знал: для таких фокусов нужно выпить намного больше. И то не факт, может и не выйти. Левитация - когда получалась, когда – нет.

 

            - Иногда я задумываюсь, - говорит человек, присаживаясь на маленький табурет, который она всегда приносит на беседы со мной, - почему всевышний наделил вас силами, недоступными человеку. Ты – не первый лев, в этой клетке, но прежде мне не удавалось вести столь откровенные беседы, правда, никто иной и не выдерживал так долго. Скажи, почему злобные хищники столь щедро наделены?

            В её вопросе не ощущается зависти или ненависти – только лёгкое недоумение. Странный человек. Видимо, именно по этой причине я делюсь с ней воспоминаниями.

             - Мы – вовсе не злые, - я пожимаю плечами, - вы, люди, склонны называть жестокими и злыми всех, кто покушается на ваш покой. Особенно, тех, кто не относится к вашему племени. А касательно талантов…Как видишь, они не помогли мне избежать плена, как не помогли моим предшественникам спастись от смерти. Однако, отвечая на вопрос – возможно, именно характер нашего питания, позволяет овладеть могуществом, недоступным вам.

            - То есть, для обретения силы необходимо стать людоедом? – женщина горько качает головой, - я уж лучше останусь человеком.

 

 

            Однако следовало возвращаться к нашим делам, которые и не думали нас ждать.Оставив труп капитана под охраной неподвижно замершей лошади, мы направились прямиком к городской стене. Проблем не ожидалось: я много раз покидал столицу по ночам и хорошо знал, где находится шпионский лаз. Подземный ход должен был охраняться. Но охранник, как обычно беспробудно спал в засаде, распространяя удушливый перегар дешёвого вина.

             - Я же говорила, у тебя нездоровое влечение к подземным ходам, -пробормотала Ольга, когда я запустил руку в песок и потянул за верёвку спрятанный люк, - может быть тебя пора переименовать в подземного льва?

             - А, тебя – в мёртвую львицу? – раздражённо осведомился я, - благо теперь это вполне возможно!

            Песок с лёгким шуршанием стекал в абсолютно чёрный квадрат хода. Проклятый охранник был обязан зажигать масляные лампы, освещающие шпионский ход, но как обычно напился раньше, чем успел это сделать. Придётся некоторое время передвигаться в полном мраке, где бесполезно даже наше ночное зрение. К великому счастью тайный ход представлял глубокую траншею, накрытую каменными плитами и засыпанную песком. Подобно обычной траншее, он шёл абсолютно прямо, избегая поворотов, подъёмов и спусков.

             - Очень интересно,- прокомментировала Ольга, заглянув в темноту и сверкнув на меня ярко-жёлтыми глазищами, - темно, как в заднице! Ночное зрение бесполезно. А-а, я поняла - всё это сделано для пущей секретности: залезем под землю и пойдём в полной темноте. Предлагаю напялить на головы чёрные мешки, тогда нас точно никто не узнает.

            - Предлагаю тебе наконец, заткнуться и следовать за мной, - прошипел я погружаясь во тьму, - и не бойся наступить мне на пятки – я пойду очень быстро.

            Продолжала возмущаться спускавшаяся Галина, но я уже не слушал её, стремительно удаляясь от входа. Песок скрипел под ногами, тёплый сухой ветерок веял в лицо, путаясь своими цепкими пальцами в волосах, а непроглядный мрак стоял вокруг сплошной стеной, не позволяя проникнуть взглядом под своё покрывало. Странное ощущение: я перебирал ногами, чувствовал встречный ток воздуха, но мне начинало казаться: движение – всего лишь иллюзия. Словно я неподвижно повис в центре вселенной, и кто-то огромный дул мне в лицо.

            А потом начались видения. Мне чудилось будто я вижу лицо этого исполина. Лик этот оказался похож на женщину-львицу. На Наташу. Она с невыразимой печалью в огромных глазах смотрела на меня. Оказывается, она не дула мне в лицо – просто её губы шевелились, произнося неведомые мне слова. Кажется – это было предупреждение. Предостережение об опасности.

             Но стоило немного отвлечься и облик изменился. Теперь - это была Ольга, но не та, следующяя за мной, полная ненависти и сарказма, а другая…В жёлтых глазах плескалась нежность, а губы приоткрылись, для поцелуя. Но, вместо этого произнесли непонятные слова. И в этот раз, я хорошо их различил.

            «Милый, - шептал двойник Ольги, - я всё ещё близка, всё еще рядом. Даже если ты не веришь, даже если всё забыл, я постараюсь спасти. Прости за всё…»

            Лицо вспыхнуло голубым светом и превратилось в луч лунного сияния, озаривший песчаный язык, высунувшийся из распахнутого люка впереди. На этом призрачном ложе, повисшем в бездне темноты, неподвижно распростерлась человеческая фигура, следящая за мной широко распахнутыми глазами. Мёртвыми. А какими ещё может смотреть человек с перерезаной глоткой? Хм, и не обычный человек, а особый агент Настигана. Отлично обученный головорез, которого визирь посылал на задание лишь в особых случаях. Этот парень был способен учуять врага во сне, против ветра и на большом расстоянии.

            Всё интересатее и интересатее!

            Кошки одновременно появились из мрака и остановились рядом со мной, рассматривая находку. Галька задумчиво пнула мертвеца и поинтересовалась:

             - Что-то особенное случилось? Кто-то знакомый?

             - Да нет, - я покачал головой, - просто кто-то оказался не в том месте и не в то время. Хотя было бы интересно узнать, кто помог ему уйти на небеса.

            Ольга наклонилась и провела пальцем по алому галстуку сползающему из разрезанного горла на грудь. Потом, не говоря ни слова, показала палец, измазанный в крови. Впрочем, всё и без слов было понятно: кровь только начала сворачиваться. Значит настигановского прихвостня прикончили совсем недавно.

            Одним прыжком я оказался снаружи и приземлился на гребне небольшого бархана, полого спускающегося в низину. Недалеко от меня отчётливо просматривалась цепочка следов какого-то животного, уходящая прочь от города. Отпечатки сапог соединяли её с дырой секретного хода. Ещё одно доказательство того, насколько недавно всё произошло: даже лёгкий ветерок пустыни очень быстро превращал следы в нечто неразборчиво оплывшее. Стало быть, наш ещё неизвестный, друг находится где-то недалеко. Не знаю почему, но мне казалось - его стоит догнать и доверительно побеседовать.

            Из-под земли стремительно выпорхнули гибкие тела кошек и мягко опустились на песок рядом со мной. Фиолетовые тени, извиваясь и переламываясь, поползли по барханам и скрылись в лощине. Я ткнул пальцем в цепочку следов и выдал задание:

             - Видите - кто-то наследил? – две головы одновременно повернулись и так же одновременно кивнули, - быстро-быстро идём по следу, быстро-быстро догоняем злобного убийцу и задаём ему несколько вопросов. Тоже быстро-быстро. Только я вас очень прошу - обойдёмся без смертоубийства, пока я не закончу задавать вопросы. Потом можете поступать, как вам заблагорассудится. Только быстро.

            Поскольку сказано было всё, смысла оставаться на месте и задумчиво смотреть на пустыню, не было.

            Легко отталкиваясь от податливой поверхности песка, я помчался вперёд. Для бега в пустыне используется особый шаг, который кто-то назвал гепардовым, уж не знаю, почему. Приходится бежать на цыпочках, посылая слабые сигналы в подошвы. Это несколько утомляет, однако позволяет легко скользить над зыбким морем песка не проваливаясь в него, во время приземления.

            Гребни дюн, изрытые ветром, мелькали под ногами, словно спины странных животных, переболевших оспой. Я ступал по их переломаным хребтам и не успевая ощутить податливость песчаной кожи, перелетал от твари к твари. Кошки летели рядом со мной, сосредоточенно глядя вперёд и их белоснежные гривы развевались на ветру, словно рваные полотнища знамён, под которыми мы несомненно победим. В свете двух лун, изумлённо взирающих на нас с высоты, этот бег выглядел, как минимум, впечатляюще. Исчезли все цвета, оставив только чёрный и белый, как это присуще лишь ночной пустыне, и мы превратились в плоские тени, скользящие по картине экспрессиониста.

            Процесс бега поглотил меня всего, без остатка. На некоторое время, средство заменило цель: я забыл зачем мы вообще здесь - хотелось продолжать полёт над мелькающими барханами, под недремлющим Оком, в то время, как Лик торговца, распухший до неприличия, сонно возлежал на верхушках дюн.

            Именно поэтому чёрная точка, возникшая впереди, не сразу привлекла моё внимание. Очень трудно возвращаться из нематериального мира грёз в грубую реальность вещественного мира, погружаясь в его проблемы и заботы.        В данном случае, главной заботой было превращение чёрной точки в силуэт наездника.

             Так и случилось. Наша скорость намного превышала ту, с которой передвигался объект интереса, поэтому я достаточно быстро смог рассмотреть невысокого пятнистого скакуна, на спине которого, полулежал, прижимаясь к крупу, маленький человечек в чёрном плаще. В лунном свете мелькнуло белое пятно, обращённого к нам лица и подобно крылу чёрной птицы взметнулась правая рука. Ха, парень пытался подгонять свою лошадку. Напрасный труд: ни одно животное не могло соревноваться с нами в быстроте бега.

            Потребовалось ещё некоторое время, и беглец смог осознать эту нехитрую истину. Видимо, убедившись в этом, он решил перейти к более решительным мерам. Тёмная фигура извернулась в седле и бледное пятно лица не отрываясь уставилось на меня. Всадник казалось потягивался, а вот зачем - я никак не мог сообразить…Потом раздался глухой щелчок, а нарастающий свист окончательно прояснил ситуацию. Парень был отлично тренирован, если сумел выстрелить из арбалета, сидя на бешенно скачущей лошади. Да ещё и так метко! В промахе его вины не было ни капли.

            Второй промах и человечек коротко выругался, повернувшись к нам спиной. Однако теперь я почти дышал ему в спину. Поглощённый охотничьим азартом, я ещё прибавил в скорости, намереваясь самостоятельно изловить добычу. Хриплое дыхание человека, перемежаемое словами проклятий, слышалось совсем рядом.

             - Давай! – выкрикнула Ольга из-за спины, - возьми его!

            Крик послужил неким катализатором, и я тотчас прыгнул, на огромной скорости устремившись вперёд. Мелькнуло, перекошенное от ужаса, лицо и я врезался в обтянутую чёрным плащом спину, сшибая всадника на землю.

            Проклятие! Уже в момент столкновения я понял, наша совместная посадка будет чересчур жёсткой, но не предполагал, насколько. Взметнулся фонтан песка, и я услыхал под собой отчётливый треск. Можно было сколько угодно убеждать себя, что это не звук ломающихся позвонков, ситуация от этого не менялась.

            Человек, лежавший подо мной, издал отвратительный хлюпающий стон и начал подрагивать. Я неторопливо поднялся на ноги и угрюмо посмотрел вслед осиротевшему скакуну, который удалялся в бездну песчаной ночи, будто не заметив опустевшего седла. Человечек в чёрном последний раз всхлипнул и затих без движения. Я не выдержал и в сердцах, плюнул на мертвеца. Почему эти распроклятые люди такие хрупкие?

             Подбежавшие кошки с живым интересом посматривали то на меня, то на труп. По лицу Ольги было хорошо заметно, как она с трудом удерживается от смеха.

            - Мы не трогали твоего человека, - хихикнула она, - почему же ты его не допрашиваешь? Быстро-быстро…

            - Заткнись! – пробормотал я, впадая в ярость, тем более сильную, что понимал: причиной неудачи был исключительно сам.

            Носком сапога я перевернул покойника, и он явил свету лун своё необычайно бледное лицо. В застывших глазах стояли такая ярость и страх, словно жмурик знал, с кем его свела судьба. Впрочем…Я наклонился и отряхнул бледную кожу лица от налипшего песка. Ух ты - да он действительно знал! Я уже видел эту гладко выбритую физиономию, с глубоким треугольным шрамом посреди щеки и хорошо знал, на кого работает её владелец.

            Теперь мне стало понятно, откуда взялся мёртвый шпион в тайном лазе. Настиган несомненно заподозрил неладное и отправил лучшего агента, дабы тот проверил его подозрения. Лучшего, ибо ставки были высоки, как никогда. Но его человек оказался рассеян или допустил какую-то другую оплошность. В общем-то допрашивать мертвеца не было, теперь, никакой необходимости: я и так мог сейчас сказать, кто именно является агентом Баджары при дворе падишаха. Агент, ха! Разве его можно так назвать?

            - Судя по твоей физиономии ты придумал какую-то смешную шутку, - заметила Ольга, - может быть поделишься?

            - Не сейчас, - неопределённо хмыкнув, ответил я, - это очень особая шутка, которую следует рассказывать только в присутствии определённого человека. А вот когда мы притащим Баджару падишаху, я непременно расскажу эту хохму.

             На лице Ольги появилось задумчивое выражение, и она посмотрела на меня так пристально, словно пыталась прочитать мысли. Больше кошка не улыбалась.

            - Ну и долго мы ещё будем стеречь эту мертвечину, - поинтересовалась Галя, прерывая нашу игру в гляделки, - у меня такое чувство, словно мы столбенеем у каждого дохлого человека, который нам попадается.

            - Тебя уж этим определённо не удивишь, - проворковала Ольга, - я видела то количество трупов, которое ты оставляешь за собой.

             - А ты, как-будто нет? – искренне удивилась Галя, даже не думая обижаться на соперницу, - мы же – хищники!

            - Дурацкий разговор, - прервал я их беседу, отлично понимая, какой хренью она может закончиться, - время уже почти полночь, а мы едва ли преодолели половину пути. Копаниями в своей совести или что там у вас осталось вместо неё, будете заниматься в другое время. После еды, например.

            Кошки потряхивали головами, точно выходили из некого транса. На их лица возвращалось осмысленное выражение, а глаза, до этого тускло отражавшие свет лун, наливались собственным свечением. Странно всё-таки, дико даже. Невозможно было даже представить ситуацию, где Ольга начнёт укорять Галю её жертвами, а та в ответ, примется философствовать…Должно быть некая мистика блуждала в воздухе пустыни. Поэтому, следовало как можно быстрее покинуть место, способствующее идиотским разговорам. Возможно тут было иное, глубоко скрытое, но я старался не допускать подобных мыслей.

            Лучший способ выбить дурь из головы – это заставить поработать ноги. Поэтому я побежал. Всё быстрее, быстрее и барханы слились в мелкую рябь, а неподвижные звёзды сорвались со своих насестов и помчались вскачь по немыслимым траекториям. И ещё быстрее, чтобы ветер свистящий в ушах приобрёл мощь настоящего урагана, разрывающего барабанные перепонки в клочья и срывающего кожу с лица. Пусть этот дикий поток воздуха ворвётся в голову и выметет её подчистую, оставив только жажду ещё большей скорости.

            Львицы ни на шаг не отставали от меня, легко перебирая стройными ногами и их полуприкрытые глаза горели ярче любых небесных звёзд. Волосы плескались на ветру и казалось будто он вот-вот оторвёт их и унесёт в глубь пустыни, играясь этой прекрасной игрушкой. Лица кошек, поднятые к луне, напоминали лики скульптурных богинь, столь же прекрасные и лишённые всяких человеческих чувств. Чувствовалось, это - высшие существа: им можно было поклоняться, их нужно было бояться, за них не жаль было отдать свою жизнь, без остатка. И я хотел одного: пусть они остаются такими же прекрасными холодными богинями, лишёнными даже тени жалости и сострадания. Пусть безмятежно ступают по головам человеческого стада, словно по тонкой и ничтожной пыли. Мы – высшие существа, неподсудные человеческим законам, неуязвимые человеческому оружию и неподвластные человеческой морали. Мы и есть настоящие боги человечества, непохожие на те сусальные лики, которые нарисовали себе эти животные. Мы живём среди них и взимаем необходимую дань. Всё обратится в пыль, а мы пойдём дальше.

            Когда я высказываю эти мысли, Илья посмеиваясь, величает меня фашиствующим Заратустрой, но я убеждён, в глубине души он скрывает похожие убеждения. Разница между нами и теми из правителей, которые провозглашали себя сверхлюдьми заключается в том, что мы на самом деле высшие создания, отличные от человека по строению тела, энергетике и возможностям. Кто ещё способен перемещаться с одной грани мира на другую, нигде не задерживаясь надолго и не вспоминая совершённых поступков? И пусть ненависть людишек преследует нас, пусть их! В близком контакте негативные эмоции обязательно изменят свой знак и превратятся в сексуальное влечение: так заложено в нашей природе, своего рода защитный механизм. А секс – это единственный вид общения с человеком (помимо питания) который нас интересует. И какое мне дело до того, что кто-то хотел меня убить, если после общения он оказался в моей постели? Важен лишь конечный результат.

            Теперь нам остаётся избавиться от последней угрозы и тогда ничто не сможет нас остановитиь. Ничто и никто!

 

             - Видишь, как сильно я заблуждался? – горько смеюсь я, - тогда мне, действительно, казалось, стоит избавиться от маленького недоразумения в лице Баджары, и мы сможем пойти вперёд, до самого края вселенной.

            - Зачем? – спрашивает женщина, - чем тот край вселенной отличается от этого?

             Девочка заползла к ней на руки и теперь дремлет, обняв мать тонкими хворостинками рук. Иногда лохматая голова приподнимается и на симпатичной рожице появляется улыбка, адресованная мне. Маленький человечек не верит в то, что я способен причинить ей вред, скорее она считает врагами вечно пьяных охранников, едва не убивших её щенка. В чём-то зверёныш прав – даже умирая, я бы не стал пить её. Почему? Не знаю.

            - Видимо – ничем, - я, с трудом, пожимаю плечами, - но раньше мне казалось, будто в этом путешествии есть некий смысл.

             - Знаешь, - человек гладит детёныша по голове, - я вижу десницу всевышнего в том, что ты попал сюда.

             - Ну, спасибо, - я задыхаюсь от коротких смешков, - ваш бог воистину милосерден. Двести дней пыток и голода…

            - Мучает тебя вовсе не бог. А вот в том, как изменился внутренний мир холодного безжалостного хищника чуствуется божий свет.

            Изменился ли я? Не знаю. Может быть. Тихая улыбка на личике маленькой девочки говорит – да.

 

 

            На горизонте появились бледные, точно призрачные, стены, казалось прораставшие из самого чрева пустыни. Город-призрак подрагивая, как мираж, увеличивался в размерах, мало-помалу приобретая чёткость очертаний и мелкие подробности, невидимые с большого расстояния. Сен-Харад, подобно большинству селений королевства, не мог похвастаться огромными запасами воды и как следствие, обильными посадками деревьев. Единственная вещь, позволяющая ему существовать на перекрёстке караванных троп – полсотни подземных источников, снабжающих жителей достаточно чистой влагой.

            Я остановился рассматривая Сен-Харад и ощутил неприятную пульсацию натруженных ног. Давненько мы не делали такой скоростной пробежки. О ней стоило поведать местным сочинителям – пусть воспоют быстроногих львов.

            Теперь город предстал перед нами во всей своей каменной красе: массивные каменные стены, сложенные из абсолютно белого камня, защищали скопление высоких тонких минаретов и роскошных дворцов. Когда-то Сен-Харад соревновался с Сен-Сенали за право зваться столицей и если бы не близость океана, то ещё неизвестно, кто бы победил.

            Не было видно ни единого здания, порочащего внешний вид: маленькие домики простолюдинов и тем более жалкие хижины рабов ютились в тенях, терялись за высокими стенами, в общем всячески старались не попадаться на глаза. И вся эта красота на фоне великолепия, взметнувшихся в ночные небеса горных пиков, блистающих в свете Ока. Лик скатился в глубокую расщелину, между двух острых шпилей, не в силах выбраться из этой западни.

            Где-то там скрывалась банда неуловимого Фарада, равно враждебного и, повстанцам и падишаху. Хитрый старец хладнокровно уничтожал воинов и тех и других, стоило им приблизиться к его горным твердыням. Мирных торговцев он, впрочем, отпускал, изымая половину товара. За проезд. Вот только строители и архитекторы оставались в горах навсегда. Поговаривают, пойманные специалисты достраивают и улучшают таинственный горный замок, до сих пор невиданный никем, из посторонних. Когда-нибудь я всё-таки навещу своенравного старика и проверю, правдивы ли истории, рассказанные про него.

            - Определимся с внешностью, - сказал я, оглядывая подошедших спутниц с ног до головы, - нам потребуется подобраться к цели как можно ближе и при этом не устроить переполох. Думаю, войди вы в Сен-Харад в таком виде, и масса идиотов в пределах видимости, немедленно возжелает продемонстрировать свои сексуальные возможности. Предполагаю, мясорубка, которая за этим последует, несколько насторожит уцелевших. Если Баджара не полный идиот, то услыхав о трёх незнакомцах, запросто пускающих на фарш его гвардию, немедленно свалит из недружелюбного городка.

            - Я не собираюсь становиться какой-нибудь уродливой старушенцией, - надула губки Галина и отвернулась от меня, вздёрнув носик. Какое единодушие в этом вопросе – Ольга фыркнула и повторила сей же маневр. Просто-таки потрясающая слаженность! Вот же чёртовы идиотки!

            Так, план нуждался в лёгкой корректировке.

            - Хорошо, - сказал я, недобро глядя на упрямиц, - от вас потребуется только изобразить смуглую кожу, тёмные волосы и вообще, быть неотличимыми от туземок? Это вас устраивает? Чёрт возьми, да вы постоянно так делаете!

            - Да не кипятись ты так, - пожала плечами Галина, начиная перемену облика, - мы же всё понимаем: надо - значит надо.

            Ну что ты с ней будешь делать! И смех, и грех.

            Время заняться собой. Я убрал белые волосы, заменив их чёрной с проседью, паклей и отрастил длинную бородку. Голову оседлала фиолетовая чалма, в которых тут обычно путешествуют бродячие певцы. Завершил экипировку грубый мешковидный халат, разрисованный золотистыми звёздами и месяцами.

             - А, вам между прочим, полагаются чёрные балахоны, - указал я кошкам, не слишком торопившимся менять свои пляжные костюмчики, - причём лицо должно быть полностью закрыто.

            - Ну и на кой чёрт мы тогда меняли внешность? – ворчала Ольга, прячась под тёмными одеждами, - думаешь, у них тут рентген стоит?

             - А, ты считаешь, отсталый мир подразумевает обязательный идиотизм его обитателей? – усмехнулся я, - когда мы будем входить, стража обязательно проверит, кто скрывается внутри вашей сотни одёжек.

             - Ну как, я похожа на Гюльчатай? – поинтересовалась Галя, сверкая глазками через узкую прорезь и проделывая замысловатые движения руками.

             - Практически одно лицо, - я критически оглядел львиц, - ну хорошо, достаточно неплохо, для аматоров. В общем так: я – бродячий музыкант, который зарабатывает на жизнь, сочиняя и исполняя песни. Вы – мои жёны, танцуете во время исполнения. Я услышал, как славный Баджара освободил город из-под власти кровавого властителя и решил исполнить ему несколько опусов. Ну и подзаработать, естественно.

            - А, не слишком ли поздно мы припёрлись? – поинтересовалась Ольга, - да ещё и без верховых животных

             - Стража, как пить дать, будет пьяна, - махнул я рукой,-  а нет - покажете им лодыжку, пусть позабудут обо всём на свете. А лишний певец ещё никому не помешал.

            По мере приближения к стенам, из-под барханов вынырнула погребённая пустыней дорога. Вероятно, она до сих пор соединяла все крупнейшие города королевства, однако никто не следил за её состоянием и песчаные дюны мало-помалу подмяли каменную поверхность под свои мягкие животы, укрыв от человеческих глаз. Кое где, правда, ещё можно было найти остатки ограды, некогда защищавшей пути от наступающего песка, но они исчезали, как и всё остальное.

             Некоторые легенды связывали процесс деградации с глобальным катаклизмом, уничтожившим большую часть жителей этого мира.Самые древние мифы были ещё более конкретны, указывая в качестве причины вторжение демонов. Мне это не казалось нелепым, ибо я сам был свидетелем (да и причиной, если честно) одного такого вторжения. Впрочем, местные демоны, судя по описанию, напоминали тощих лысых скелетов, а не тех красочных монстров, вызванных мной.

            В окрестностях Сен-Харада участок дороги выглядел ухоженным: пронизанные трещинами плиты тщательно очистили засыпав гравием особо широкие разломы и провалы. В общем, финальную часть пути мы проделали, бодро ступая по древним камням заброшенной дороги. После нелёгкой пробежки по бездорожью, это не могло не радовать.

            Белые стены города взметнулись над нашими головами, закрыв половину неба. Поговаривали, дескать ограда столицы была ниже, чем здешняя, но падишах похоже не слишком комплексовал из-за этого. Да и зачем? Высота стены не помешала Баджаре захватить городок, расположившись в нём на постой. И какой вывод? Крепость города не в стенах, а в его защитниках. Мешок золота всегда был наилучшей отмычкой против самых крепких запоров.

            Ну, а мы вообще - особый случай. Падишах может гордиться своим стратегическим гением; захват города втроём – каково?

            Массивные металлические ворота казались сделанными из единого серого монолита, изрытого глубокими щербинами. Сотни лет бомбардировки природным абразивом – это чересчур, даже для прочного металла. Так, отдельный вход отсутствует, только главные ворота. Можно было поискать шпионский лаз, но зачем? В моих интересах прийти открыто, тогда меня добровольно отведут, куда нужно.

             - Будем ломать? – деловито осведомилась Галя, прикидывая на глаз крепость ворот, - может занять некоторое время.

            - Вряд-ли взлом металлических дверей высотой в десять человеческих ростов и толщиной с руку, как-то согласуется с понятием незаметно, - вздохнул я, понимая - особых тонкостей от Гали ожидать бесполезно, - сейчас мы постучим и вежливо попросим, пустить нас внутрь. А когда войдём, то будем, до поры, до времени, вести себя словно мышки. И не будем отрывать головы всем прохожим подряд, понятно?

            Не говоря более ни слова Ольга подошла к воротам и стукнула в них кулачком.Толстая металлическая плита задребезжала, будто лист тонкой жести, поднялась каменная пыль и я заметил внушительную вмятину, оставшуюся после удара. Ольга, потупив шальные глазки, бросала на меня невиные взгляды. Чертовка!

            - Я подумала, а вдруг стража спит, - пояснила она, - ну может быть чуток перестаралась.  Галя хихикала, как будто услышала на редкость смешную шутку.

             - Огромное тебе спасибо, за усердие, - поблагодарил я, добавив в свои слова максимум яда, - вообще-то, лучшим способом побудки будет обрушение ворот на их спящие головы.

             - Хм, неплохая идея, - Ольга ухмыльнулась.

            Над нашими головами оглушительно заскрежетало. Подняв головы, мы обнаружили заспаную физиономию местного стража, недовольно разглядывающего нас. Оказывается, в дверях имелось отверстие, слишком малое для проникновения человека, но достаточное для просовывания жирных щёк. Некоторое время охранник молча смотрел вниз, видимо пытаясь сообразить, продолжает он спать или уже пробудился.

             - Э-э, кто, - начал он и закашлялся, - кто такие?

            - Музыкант, - охотно пояснил я и указав на кошек, представил, - а это – мои жёны. Услыхав, как доблестный Баджара освободил Сен-Харад от прихвостней падишаха мы прибыли, дабы усладить его слух новыми песнями. Моими сочинениями восхищался сам Рабул Дабаин и его визирь, да не оскудеет их рука. А слухи о щедрости освободителя распространяются подобно песчаной буре.

            Кто-то из девушек сдержанно хрюкнул. Вроде бы Ольга. Но я не был уверен.

            - Нахлебники, - проворчал страж, ввинчивая свою голову обратно. Пока лючок захлопывался я услышал окончание его мысли, облачённое в хриплое бурчание, - понаприползало тут. Думаете, Сен-Харад, кожаный?..

             - Славный Баджара, доблестный Баджара, - не без сарказма, пропела Галька.

             - Нет, я скажу: так и так, мы прибыли сюда по приказу падишаха, за головой этого говнюка. Тогда ворота точно придётся вышибать.

            Залязгало, заскрипело, запищало и плита, преграждавшая дорогу, медленно поползла вверх, застыв над нашими головами. Видимо, привратники решили, встретить столь известного музыканта со всем возможным почтением.

            - Ну чего вы там застыли, - прохрипел солдат откуда-то сверху, - заходите быстрее, дармоеды. Ни днём, ни ночью от вас покоя нет. Будь моя воля, отвёл бы на площадь и вздёрнул, как всех остальных.

            - Искусство – великая сила, - пафосно возвестил я, заходя внутрь, - музыка пленяла многих известнейших полководцев и воителей. Возьмём, хотя бы Дерру – завоевателя…

            - Да слышал я уже эту чепуху, - перебил меня словоохотливый охранник, - только мне ещё ни разу не удавалось видеть, как какой-то сраный музыкантишко покоряет страны или захватывает города.

            - Ну вот теперь и увидишь, - пробормотал я, усмехаясь в бороду.

            Из-за поворота вынырнули смутные силуэты и выйдя в освещённое пространство перед воротами, обратились рослыми воинами, облачёнными в измятые и потускневшие доспехи. Латы, в отличие от облачения регулярной армии, выглядели весьма разнообразно. Предводителем пёстрого отряда оказался тощий, словно щепка, мужчина одетый пышнее всех остальных. Нетрудно было догадаться - перед нами какая-то мелкая шишка. Он выставил перед собой руку, приказывая остановиться и мы, естественно, остановились.

            - Музыканты, - недовольно пробормотал он неожиданным, для его комплекции, басом и обратился ко мне, - пусть твои женщины откроют лица.

            - Но это мои жёны! – возмутился я, стараясь играть как можно убедительнее.

            - Выбросьте их за ворота, - равнодушно распорядился скелет, - пусть там скрывают свои физиономии, сколько им заблагорассудится. Только шпионов падишаха здесь и не хватало.

             - О горе мне! – вскричал я, вцепившись в свою бутафорскую бороду, - воистину царь зла вселился в этого человека! Откройте лица, женщины и пусть ваш позор падёт на него! Пусть убедится - мы не шпионы.

            Кошки немедленно отбросили ткань с лиц, самодовольно ухмыляясь, при этом. Если бы ситуация позволяла, они с такой же лёгкостью, открыли бы и всё остальное. Львицам всегда нравилось, как мужчины пожирают их глазами. Тела, впрочем, действительно великолепные. Офицер разглядывал физиономии намного дольше, чем этого требовала ситуация, а потом вздохнул и сказал:

            - У тебя очень красивые жёны, музыкант. Постарайся, их никому не показывать. Хоть у нас в армии и поддерживается строгая дисциплина, но при виде таких красоток мужское сердце может не выдержать. А если их тела соответствуют облику…Пусть скроют лица, - он обернулся к своим людям, у которых разве слюна не капала, - отведите музыканта и его женщин во дворец и горе вам, если я услышу какие-нибудь жалобы! Виновных в нарушении дисциплины, лично забью палками.

            Парочка рослых парней, на которых пал выбор начальника, отошли от общей группы воинов и кивками указали направление. Один из сопровождающих, совсем ещё юноша, лишённый растительности на лице, выдернул из стенного крепежа факел и понёс впереди, освещая дорогу. Солдат постарше шёл рядом с нами, всё время выпячивая грудь, оглаживая бороду и поправляя амуницию. При этом он бросал на кошек сальные взгляды и непрерывно покашливал. Девушки очень тихо хихикали, да я и сам с трудом удерживался от смеха.

            Улицы Сен-Харада оказались такими тёмными и пустынными, словно мы шли по узкому ущелью, скалы которого почему-то напоминали угрюмые глыбы зданий. Огонь факела выхватывал из мрака то выщербленые закопченые стены, то закрытые ставнями окна, откуда до сих пор торчали прутья стрел. Видимо захват города не прошёл так просто, как мне казалось.

            Ну и куда же деться от главного украшения – вдоль дороги угловатыми цаплями стояли свежесделанные виселицы, превратившие наше путешествие в познавательную экскурсию. В частности, мы могли определить весь спектр врагов Баджары. Он оказался весьма внушителен. На одной и той же виселице мирно соседствовали богато одетый купец, с жирным брюхом и тощий, словно треска, нищий, тело которого едва прикрывали жалкие лохмотья.

            Однако, как выяснилось, это были только цветочки. Ягодки ожидали нас на центральной площади, залитой светом сотен огромных факелов. Такого количества повешенных, собранных в одном месте я ещё никогда не видел. Места оказалось маловато, поэтому сотни трупов постукивали друг о друга, покачиваясь в такт дуновениям ночного ветерка. Забавное зрелище. Вот только запашок…Где мой любимый противогаз?!

            - Все эти люди были врагами Баджары? – поинтересовалась Ольга, пожирая взглядом висящие тела. Даже через узкую щель накидки я видел её глаза и совершенно не мог понять их выражения. Точно смесь отвращения, сомнения и чувства вины.

             - Каждый из казнённых повинен в каком-нибудь преступлении, - пояснил факелоносец, но как-то неуверенно и уж совсем неубедительно закончил, - очень важном преступлении, карающемся смертью.

            Его товарищ решил спасти ситуацию. На свой манер.

             - Музыкант, - строго обратился он ко мне, продолжая поглаживать пышную растительность на лице, - пусть твои женщины знают своё место и держат язык за зубами, если ты не желаешь оказаться вместе с ними украшением площади. Вредные разговоры, ведущие к сомнению в деле освобождения, караются смертью.

            Я с трудом сдержал смех, выслушав эту высокопарную речь. Хороши освободители: готовы вздёрнуть тебя за лишнее слово. Уж коли так, пусть падишах продолжает своё притеснение. Головорез Фарах и тот милосерднее местных свободолюбцев! Он, как я слышал, был способен помиловать человека, оказавшему ему достойное сопротивление и не ставшему молить о пощаде.

            Интересно ещё, много ли здесь болтается моих, так сказать, собратьев по музыке, которым не повезло ляпнуть запретную хрень?

            Пока мы шагали по площади, мертвецы следили за нами провалами выклеванных глаз и показывали длинные языки. Дразнились, стало быть.

            Резиденция местного градоначальника выглядела гораздо скромнее, чем такая же в столице. А вот отрубленных голов, насаженных на колья здесь оказалось го-ораздо больше. Видимо, издержки освобождения. А-а, вот и сам господин местный градоначальник! Похоже, шпионы обманули падишаха – его наместника не повесили. Голова, с которой никто не потрудился снять золотой обруч украшала главный вход, взирая на гостей пустыми глазницами, полными запёкшейся крови. Распахнутый рот позволял наблюдать полное отсутствие зубов и языка. Ноздри бывшего владыки Сен-Харада разодрали, а уши аккуратно отделили от черепа.

             Ха-ха! Мы, значит – злодеи: ходим по ночам и убиваем несчастных людей, нас следует ненавидеть и стремиться убить. А вот Баджара, тот, который пишет обличительные стишки – ну просто душка! Человеческое лицемерие не имеет границ.

             У входа наши стражи замешкались, беседуя с охраной - рослыми парнями в длинных, ниже колен, кольчужных рубахах. У каждого имелся огромный прямой меч с рукоятью для хвата двумя руками. Необычное, для здешних мест, оружие. Да и сами парни выглядели странновато – жёлтый оттенок кожи, вместо обычного смуглого, а раскосые глаза над высокими скулами разительно отличались от гляделок аборигенов. По слухам, лидер повстанцев приволок личную охрану откуда-то с юго-востока. Местным, стало быть, уже не доверял. Не мудрено, после всех этих закидонов.

            Бородатый повернулся к нам и неуверенно спросил:

            - Музыкант, может тебя на кухню?

             До меня, честно говоря, не сразу дошёл смысл вопроса, в голове мелькнули какие-то совсем инфернальные картинки: типа Баджара перешёл к людоедству, потребляя залётных музыкантов. Потом я сообразил и тихо хихикнул.

            - Нет, спасибо, - я покачал головой, - сначала, если можно, выступление. Трапезничать мы будем после.

            Кошки, одновременно, издали странный сдавленный звук. Похоже скрытый смысл моей реплики они оценили по достоинству.

             - Ну, как знаешь, - бородач выглядел разочарованным: видимо, сам намеревался прошмыгнуть на кухню под предлогом кормления гостей, - тогда следуйте за этим солдатом, и он проводит вас в Зал Освобождения. Там вы выступите перед Освободителем.

            Ого! Какая нам выпала честь: выступать в зале освобождения перед самим освободителем! Надо будет взять автограф.

            Похожий на гигантскую обезьяну парень махнул нам лопатообразной ладонью и распахнув двери, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Перед нами был широкий длинный коридор, потолок которого терялся во мраке. Света здесь было намного меньше, чем на центральной площади. Да и то подумать, зачем он здесь? Ни повешенных, ни посаженных на кол…Нечем похвастаться.

            Узкоглазый размеренно шагал впереди, помахивая своими невероятно длинными руками, а его меч, висящий в наплечных ножнах, маятником раскачивался перед моими глазами. Честно говоря, я не понимал, как можно вытащить оружие такой длины из-за спины, не проделывая при этом акробатических кульбитов.

             Странно, но коридор выглядел абсолютно нетронутым: на полу лежали достаточно чистые ковры, стены украшала изысканная лепка (попристойнее, чем во дворце падишаха), а встречающиеся двери никто даже не поцарапал. Стало быть, дворец взяли без сопротивления.

            Роскошная лестница привела на второй этаж, где наш проводник перекинулся парой тихих фраз с похожими на него солдатами. Получив разрешение или что там ещё означал этот кивок, мы проследовали в небольшое помещение с голыми каменными стенами, единственной обстановкой которого оказалась потрескавшаяся скамья, древняя словно весь этот мир.

            Впрочем, я не заметил с первого взгляда дряхлого бродягу на полу, приняв за кучу лохмотьев, сваленных в дальний угол. Какой-то оборванец тихо похрапывал, положив под лохматую голову сиратон – бедный родственник моего шерандона. Такой использовали для выступления перед самой нищей аудиторией. И это - наш конкурент! Как низко я пал!

            Желтолицый голем кивнул на лавку и шевеля губами, сумел сложить пару фраз на местном языке:

            - Ждать здесь. Вас звать.

            - Понятно, подождём, - откликнулся я, чем поставил эту обезьяну в тупик, ибо мой ответ прозвучал на родном, для него, языке.

            Какие-то шестерёнки, заскрежетав, замерли под низким лбом, и охранник повернувшись, вышел за дверь. Кошки немедленно запрыгнули на лавку и затеяли там игру в царапки, а я подошёл поближе к голодранцу, лицо которого казалось мне смутно знакомым. Однако, пока он лежал на боку, я ничего не мог разобрать. Поэтому я упёрся подошвой в его плечо и перевернул на спину. Совсем другое дело! Хм…Теперь все сомнения отпали. Появились вопросы.

            Передо мной лежал Назири, неизвестно как угодивший в эту каморку. Всё та же нечёсаная борода на землистом лице и слезящиеся красные глаза, пытающиеся сконцентрироваться на моей фигуре. Винным перегаром можно было сбивать с ног целые армии.

            Назири отпихнул в сторону сиратон и медленно вскарабкался по стене, помогая себе дрожащими руками. Приняв сидячее положение, музыкант помотал головой и уставился на меня несколько просветлевшими глазами. Выглядел он совсем больным и дело было даже не в выпитом вине. Такое выражение можно увидеть лишь у бездомных, избитых собак. Раньше этот парень выглядел намного веселее.

             - Великий Назири, - сказал я, ухмыляясь, - развлекаем освободителя?

            Из воспалённых глаз ручьём хлынули мутные слёзы, а из перекошенного рта не менее обильным потоком понеслись слова. Фразы наплывали друг на друга, пересекались и обрывались, отчего речь превращалась в невнятный набор отдельных звуков. Однако общий смысл мне всё-таки удалось уловить. История оказалась достаточно забавной.

            В общем, дела обстояли следующим образом: Назири являлся сводным братом Баджары (Сенсация!! Срочно в номер!), поэтому старался поддерживать родственникка во всех его начинаниях. Все стихи, которые брат выдавал за свои, поэт написал специально для него, вложив, правда, в них личное понимание происходящего. Шпионить, однако, этот бессребреник отказывался и даже отринул приглашение падишаха, не в силах выступать перед палачом и угнетателем. Баджара к его удивлению, не слишком из-за этого расстроился (теперь-то я понимал, почему!)

             Всё шло своим чередом: повстанцы понемногу трепали регулярные войска, захватывали небольшие посёлки и крохотные области, устанавливая там народную власть. Потом приходил злой дядька Амалат и всё возвращалось на круги своя. Поэт навещал своего активного родственника и давал ему стратегические советы, к которым тот внимательно прислушивался и успешно претворял в жизнь.

            Однако, с недавних пор, ситуация радикально изменилась: рейды повстанческих войск стали агрессивнее и намного успешнее. Старина Амалат терпел поражения даже в прямых стычках, словно ему теперь противостоял совершенно другой противник. А венцом стратегического гения стал захват Сен-Харада - второго, по величине, города королевства. Таких крупных побед у Баджары ещё не было. Назири немедленно отправился к брату, поздравить его.

            И здесь его поджидал настоящий кошмар. Поначалу Назири пришёл в замешательство, а потом – в ужас. Горы трупов и гирлянды, повешенных наводили на мысль, будто армией повстанцев управляет кто-то другой, узурпировавший место брата. Терзаемый подозрениями, поэт направился во дворец, где обнаружил Баджару, целого и невредимого.

            Но радость от встречи, оказалась преждевременной. Знакомого Назири человека больше не существовало; казалось кто-то сильный и безжалостный полностью контролирует душу и разум Баджары. Когда поэт попытался вразумить брата, тот равнодушно приказал бить его палками по пяткам, пока не образумится.

             В этом месте Назири совершенно сбился и его речь потеряла остаток смысла. Видимо наказание не прошло бесследно для рассудка и без того расшатанного разгульной жизнью. Поэт бессвязно бормотал о призраке в тёмных одеждах, о горящих во мраке глазах и прикосновениях ледяных рук. Полезная информация закончилась, попёр белый шум. Бред перешёл в жалобное хныканье, и музыкант повалился на пол, где и уснул, продолжая тихо всхлипывать. Гадая, много ли толку от полученной информации, я повернулся к девушкам и поинтересовался:

            - Ну а вы, что думаете по этому поводу?

             - Полная чушь, - откликнулась Ольга, выдёргивая ладонь из-под Галькиных когтей, - я просто не понимаю, на кой дьявол ты слушаешь все эти отбросы?

            - А я вообще не уловила, о чём он там говорил, - простодушно созналась Галя, нацеливаясь коготком на палец соперницы, - да я и не слушала.

            Дверь распахнулась и в комнату протиснулся давешний орангутанг, за могучей спиной которого маячило нечто эфемерное

             - Идти, распорядитель, - прохрипела обезьяна, причём последнее слово далось ему с очень большим трудом, - слушаться.

            Массивная фигура исчезла в коридоре, а воздушный силуэт впорхнул внутрь, оказавшись тщедушным парнем, облачённым в свободные одежды изумрудного цвета. Зелёный, вообще-то, в здешних местах является признаком гомосексуальных связей. Не знаю, имел ли цвет балахона отношение к специализации парнишки, но я на это поставил бы.

            - Следуйте за мной, - то ли спел, то ли проговорил распорядитель, улетучиваясь за дверь, откуда донёсся припев, - поторопитесь, Освободитель не любит ждать.

             - Значит поторопимся, - согласился я.

            Зелёный призрак мерцал в самом конце тусклого коридора, где я различил тяжёлые металлические двери, охраняемые десятком длинноруких раскосых гоблинов. Внезапно мне пришла в голову мысль: Илье, как повелителю собственного Мордора, более подобает командовать этими уродами. Надо будет подсказать.

            Стражи дружно вцепились в двери и потянули на себя, наполняя воздух истошными воплями несмазанных петель. Завхоза следовало посадить на кол. Если он ещё не успел занять там место. В коридор вывалился клуб серого дыма, пропитанного вонью кальянов и винными парами. Уши усладил гомон множества нетрезвых голосов. Судя по всему, веселье было в полном разгаре.

             - Проходите, - проорал изумрудный мальчик, - идите прямо, там будет площадка. Как только доберётесь до нужного места, немедленно начинайте исполнение.

             Кошки сразу же нырнули внутрь, а я на мгновение задержался, втягивая носом странно знакомый аромат. Забавно, нужно будет повеселить Нату, рассказав ей про кого-то, из окружения Баджары, пахнущего почти как она. Посмеиваясь, я вошёл в зал.

            Двери за нашими спинами, тяжело захлопнулись, и мы оказались в огромном, чуть меньше королевского зале, ярко освещённом пламенем из сотен исполинских чаш. А вот гостей здесь было поболее и вели себя они намного активнее: нервно орали, пытаясь перекричать друг друга; громко чавкали, запихиваясь едой; плевали на пол и дрались между собой. Те, кто уже не мог заниматься перечисленным, просто лежали на дастарханах, не потрудившись убрать посуду из-под себя. А ведь это могло помочь избежать пары тройки синяков.

            Пока мы шли между всеми этими освободителями, я рыскал глазами по сторонам, пытаясь найти Баджару или ту стерву, которая ранила меня. Но среди сотен, жующих рыл, я не увидел ни единого знакомого.

            Площадка для выступлений, оказалась небольшим круглым пятачком, возвышающимся над уровнем пола. Когда я вместе с кошками поднялся на сцену, над залом неожиданно повисла тишина. Мгновение я размышлял над причинами, вызвавшими это загадочное явление, а потом обнаружил искомое.

             Баджара сидел в огромном высоком кресле, обитом красной материей и знакомая мне девица облюбовала его колени. Освободитель опустил поднятую ладонь и кивнул: давай мол, лабай! Ну а мне ещё было нужно немного времени, для оценки ситуации, поэтому я достал шерандон и отвесил лёгкий поклон, прошептав кошкам:

             - Покрутите задницами. Одежду не снимайте!

            - Изверг! – отозвалась Галя.

             Хмыкнув, я пробежался по клавишам, вызвав тень печальной мелодии. Слова, как всегда, легко пришли на язык, складываясь в сюжет, навеваемый музыкой.

                           Идёт война на небесах,

                           Последняя война.

                           И ветер бьётся в парусах,

                           И облаков стена.

                           А за штурвалом молодой

                           Красивый капитан.

                           Над пенной облаков волной

                           Вознёсся гибкий стан.

                           Прикосновенье крепких рук

                           К штурвалу корабля,

                           Ведёт туда где сердца стук,

                           Где светится земля.

                           Туда где в замке золотом,

                           Его давно уж ждут,

                           И в ожидании пустом

                           За днями дни идут.

                           И он вернётся в дом родной,

                           Где ждёт его успех.

                           (Но помнит он, ночной порой,

                           Что может выпасть снег),

                           Бодра команда корабля,

                           Послушна и умна,

                           Все знают - будет там земля

                           Где нынче туч стена.

                           И грозен пушек мощных ряд –

                           Врагу от них беда.

                           Враждебных кораблей отряд

                           Развеет навсегда.

                           Орудий залпы, точно гром

                           В звенящих небесах,

                           А у матросов крепок ром

                           И им неведом страх!

                           А где-то, на краю земли

                           Невеста парня ждёт,

                           Когда из облачной дали

                           Он к ней, назад, придёт.

                           И будет радостен тот час

                           Тогда для них, для всех

                           (Но лишь бы не увидел глаз,

                           Как забелеет снег).

                           Пронзая носом облака,

                           Летит вперёд корвет.

                           Под ним, внизу, течёт река,

                           А сверху – солнца свет.

                           И враг разбит, и враг бежит,

                           Скрывается во мгле!

                           И сердце нежное дрожит

                           В волненьи на земле.

                           Но помнит храбрый капитан

                           Гадалкины слова,

                           И знает точно: не обман,

                           Старуха та права.

                          Что минут, канут в пыль века,

                           И ждёт его успех,

                           Но жив он будет, лишь пока 

                           Не выпал первый снег.

                           С победой мчит корвет домой

                           И цел весь такелаж

                           И песнь поёт матросов строй –

                           Бесстрашный экипаж.

                           А капитан глядит вперёд,

                           В его глазах туман…

                            Но начал таять в сердце лёд

                            Стал весел капитан.

                            Всего лишь сутки, до земли

                            Остались кораблю

                            Друг друга чтоб сердца нашли

                            Шепнув: тебя люблю!

                            И удаляется гроза,

                            И слышен звонкий смех,

                            И счастьем светятся глаза….

 

                            Наутро выпал снег.

 

            Люди в зале молча глядели на нас бессмысленными провалами глаз, продолжая шевелить челюстями и вытирать капающий с бород, жир. Я оглядел их с понимающей улыбкой и повернувшись к львицам, сказал, со вздохом:

             - Всё равно эти скоты ни хрена не поняли, - я пожал плечами и забросив шерандон за спину, окончил мысль, - убейте их всех. 

            Лёгкая рябь пробежала по телам кошек, уничтожая уродливое наслоение тёмной ткани и являя свету два ослепительно прекрасных тела. Громкий единодушный вздох пронёсся по залу, когда пирующие узрели, скрытое под одеждой. Ближайшие к нам, начали вскакивать на ноги, лихорадочно вытирая жирные ладони об одежду.

             Я щёлкнул пальцами и две живые молнии ударили в толпу. В том месте, куда они попали, мгновенно образовались своего рода пустоты, заполненные упавшими телами. Не останавливаясь, кошки устремились вперёд, пытаясь коснуться как можно большего числа жертв. Девушек окружило голубое сияние - своеобразная аура, появляющаяся при большом притоке энергии, когда организм не успевает её поглотить. Но пирующие всё ещё не понимали, в какой заднице оказались. Никто не пытался пробиться к выходу, напротив - все старались протиснуться туда, где мелькали соблазнительные тела львиц. Даже Баджара, недоуменно разглядывал эту кучу-малу, хоть на его лице начинала проступать тень подозрения.

            Я неторопливо сбросил с себя осточертевшую личину и покачал головой рассыпая   по плечам белые волосы. Кто-то, ещё живой, бросил удивлённый взгляд в сторону площадки для выступлений и заорал, в ужасе. Глава повстанцев уставился на меня и в его глазах я увидел озарение. Девушка, сидевшая на его коленях, спрыгнула на пол, а сам он вскочил на ноги, отдавая звучные приказы, различимые даже в этом бедламе.

            Однако время оказалось упущено. Люди, обезумевшие от ужаса и непонимания происходящего, обратились в стадо тупых животных, которые бессмысленно носятся от стены к стене. Никаких разумных приказов они уже не воспринимали: ими руководили Ольга и Галька, безжалостно выкашивающие поголовье скота, словно коса в зарослях сочной травы.

            Люди не только перестали слушать своего предводителя, но и преградили ему путь к отступлению, потому как сунуться в этот хаос, решился бы лишь полный безумец. Баджаре не оставалось ничего другого, как наблюдать за методичным истреблением своих людей.

            Самое удивительное - никто из охраны не пытался открыть дверь и осведомиться о причинах этого сумасшествия. Впрочем, возможно все пирушки здесь заканчивались какими-нибудь шумными оргиями.

             В общем, всё шло по плану, оставалось предстать перед освободителем и задать ему пару вопросов. Дико мечущиеся по залу люди, не являлись помехой: достаточно легко коснуться любого, и он тотчас падал, неподвижно замирая на полу. Вообще-то – это на редкость неэффективный метод поглощения энергии и годится только для таких вот дурацких ситуаций. Именно поэтому мы предпочитаем неторопливую трапезу, когда ощущаешь каждый квант силы, перетекающей в тебя. Кроме того, у меня ещё сохранились неприятные воспоминания, связанные именно с этим методом питания. И не только у меня. Наташа неделю не разговаривала с Галей, когда та упомянула «Поглощение в касание». А ведь сама когда-то и придумала.

             Из орущей толпы выпрыгнула Галька и на мгновение замерла, выбирая новое направление атаки. Она уже полностью преобразилась: кожа посветлела, а белые волосы рассыпались по плечам, сверкая в свете факелов. Глаза кошки горели возбуждением, а изящные руки исходили голубым сиянием. Сейчас она была прекрасна, как никогда. Да я знал это и раньше – нет ничего привлекательнее, чем львица во время охоты. Встретившись взглядом со мной, Галя хищно осклабилась и взмахнув рукой, нырнула в толпу, оставив после себя настоящую просеку из полёгших тел.

            Если Галина охотилась здесь, значит Ольга бесчинствовала с противоположной стороны зала - так уж у них заведено, во время охоты. Бывало я или Илья принимали загнанную дичь, но обычно львицы великолепно справлялись без посторонней помощи. Да и кто мог им противостоять? Трудно представлял себе такую силу.

            Я медленно подошёл к Баджаре, и вождь мятежников обратил ко мне своё красивое, но странно пустое лицо. Я даже удивился отсутствию на смуглой физиономии хоть каких-то эмоций. Не было ничего: ни испуга, ни возбуждения, ни даже торжества.Только холодное спокойствие. Правда в его спутнице жизни хватило бы на обоих: она вскрикнула и закусив губу, попыталась спрятаться за спину повелителя.

            - Ну что же ты, красавица? – усмехнулся я, - плохо сделала работу – изволь брать её на дом. А если не берёшь – значит работа сама придёт к тебе. Зачем ты пыталась дырявить это прекрасное тело?

            Баджара невозмутимо выслушал мою проникновенную речь и не сказав ни слова в ответ, обернулся и вытащил из-за спинки своего кресла какой-то предмет. Им оказался меч замысловатой формы, и он весьма мне не понравилось.Уж очень этот клинок напоминал знакомый мне тресп, но увеличенный до размеров большого клинка: тот же силуэт древесного листа, тот же загадочный материал и чёрная рукоять, исчезнувшая в ладони Баджары. А вот теперь на физиономии человека появилась улыбка. Неужто засранец ожидал чего-то подобного?

            И эта татуированная стерва, за его спиной заметно оживилась, злорадно поглядывая в мою сторону. У неё тоже имелся тресп, но маленький - такой, как у меня, отличаясь лишь рукояткой. Здесь это был не простой чёрный стержень, а стилизация под человеческое тело, украшенное багровыми камнями.   

             Продолжая ухмыляться, Баджара неторопливо шагнул вперёд и как бы нехотя, взмахнул своим оружием. Его выпад, на первый взгляд, неторопливый, внезапно превратился в молниеносный удар, от которого я успел уклониться лишь в самое последнее мгновение. Остриё треспа пронеслось около моего горла.Так близко, и я почти ощутил его леденящее прикосновение. Мой враг двигался слишком быстро для человека! Что за чертовщина! Если я и дальше буду бездействовать - меня превратят в львиный фарш.

            Однако, у львов имеются свои секреты и тайные возможности, недоступные для обычных людишек. В частности, мы способны ускорять обмен веществ, хоть это и отнимает чёртову прорву энергии. Однако сейчас не время жадничать. Меня словно пронизало молнией, и кожа начала бешено зудеть. Ладно, переживём. Как там поживает наш спарринг-партнёр?

            Проклятый говнюк должен был двигаться со скоростью черепахи, но этого не происходило! Его выпады лишь слегка замедлились и этого было мало, слишком мало! Я ничего не мог понять.

            Освободитель направил тресп остриём мне в грудь и сделал быстрый выпад. Я изогнулся и попытался перехватить руку соперника, однако совершенно неожиданно, получил тычок локтем в челюсть. Удар вышел не слишком сильным, но я на некоторое время, потерял равновесие. А тресп уже совершал обратное движение, способное рассечь меня от бедра до плеч. Это уже совсем никуда не годилось! Неужели он и вправду собрался меня убить?

            Оттолкнувшись ногами, я сделал изящный кувырок назад, одновременно сильно пнув противника в грудь. Получив подарочек, Баджара отлетел назад и присел на пятую точку. К сожалению, тресп он так и не выпустил, выставив его перед собой, на тот случай, если бы я начал атаку. Ах, если бы…

            Я вовремя заметил исчезновение его подружки из поля моего зрения и обернулся в тот момент, когда она собиралась повторить свой, уже проделанный ранее, фокус.То есть, проковырять во мне ма-аленькое отверстие. Перехватив шаловливую ручку, я отвесил засранке мощную оплеуху, от которой она кувырком отлетела назад и распласталась на ковре. Убивать я её пока не собирался, пусть для начала ответит на несколько вопросов.

             Правда, пока самым главным вопросом на повестке дня оставался рослый парень с хитрым оружием, который уже успел подняться на ноги и теперь подкрадывался ко мне с явным намерением довести начатое до моего полного завершения. Тресп, подобно смертельно опасной змее, метнулся ко мне, ослепляя бликами пылающих светильников. Заворожённый магическими отблесками, я едва избежал самого последнего удара в своей жизни. Что-то со всем этим нужно было делать. И чем быстрее – тем лучше.

            На этот раз я вложил в прыжок намного больше сил, потому как собирался проделать нечто иное, чем в прошлый раз. Я взлетел над головой противника и почти застал его врасплох, но в самый последний момент, проклятый Баджара вскинул оружие, едва не нанизав меня на свой клинок. Это оказалось его последним промахом. Я приземлился за спиной противника, и он мгновенно обернулся, но в этот раз недостаточно быстро.

             Мой кулак уже двигался в сторону врага и достиг своей цели как раз в тот момент, когда челюсть Баджары оказалась на его пути. Громко хрустнуло и голова человека дёрнулась назад. Стеклянные глаза затянуло густым туманом, а рука с оружием опустилась. Но, чёрт возьми, Баджара продолжал удерживаться на ногах и даже пытался поднять тресп!

             Я бережно извлёк рукоять оружия из безвольных пальцев. После этого повторил торжественную встречу кулака с вражеской челюстью и в этот раз постарался сделать воссоединение более тёплым и дружественным. Звонко лязгнули зубы (железные они у него?) и Баджара, крутанувшись, повалился на пол.

            Поскольку теперь можно было немного расслабиться я позволил себе изучить захваченный трофей. Клинок очень сильно напоминал меньшего братца и был не сильно тяжелее его. Интересно, много этой заразы откопал чёртов Филам в своём тайном склепе? Хотелось бы верить, этот – единственный в своём роде…

             Одинокий протяжный крик оторвал меня от размышлений и оборвался, сменившись безмолвием. Оказывается, пока я развлекался с Баджарой, львицы успели полностью освободить всех беспокойных обитателей зала Освобождения. Теперь их тела покрывали пол, напоминая некий экзотический ковёр. В общем-то вопль, услышанный мною, был последним аккордом в исполняемой кошками симфонии ужаса.

             Главные дирижёры упомянутого произведения неторопливо брели в мою сторону и их лица светились искренним удовольствием. Нечасто выпадает счастье устроить подобный балаган. Однако, не успел я в полной мере насладиться зрелищем счастливых львиц, как мои уши уловили некий странный шелест за спиной. Обернувшись я успел увидеть полуобнажённую татуированную фигурку, выскользнувшую из зала.

            Я уже было собрался догнать чертовку, но передумал, махнув рукой. Дворец, наверняка, имел множество тайных ходов и скрытых помещений, в которых эта стерва ориентируется намного лучше меня. Кроме того, её возлюбленный находился в наших руках. Стало быть, она постарается вызволить его или отомстить за смерть, если дело дойдёт до этого. Немного подождём и ответы сами приползут ко мне.

             - Отличная работа! – похвалил я кошек, погладив каждую по голове, - наблюдать за вами было настоящим удовольствием. Осталось только упаковать Баджару…

            - И заодно избавиться от этих придурков, - Галина ткнула пальцем себе за спину, - они кажется чего-то хотят от нас.

             Узкоглазые гоблины, наконец-то удосужились заглянуть на огонёк и теперь шагали к нам, пытаясь обойти со всех сторон. Одновременно они обнажали оружие, и я смог оценить пользу длинных конечностей. Кошки повернулись было к врагу, выпуская когти, но я остановил их:

            - Отбой, - сказал я, взвешивая в руке новое оружие, - нужно провести испытания этой штуковины в полевых условиях.

            Проверять я собирался действие треспа, раз уж врагу не удалось проверить его на мне. И проверка вышла на славу. Я, честно говоря, оказался просто поражён: листоподобный клинок легко кромсал прочную кольчугу и тело под ней, не увязая и не задерживаясь. Охранники, при этом, издавали воистину нечеловеческие крики и могли бы выиграть соревнования на самый громкий вопль в мире. Похоже тресп не только рассекал тело, но и вызывал какие-то дополнительные болевые ощущения.

            Испытание оказалось столь же эффективным, сколь и коротким; я только вошёл во вкус, а десяток уродцев уже без движения замерли на ковре. Ни один из гоблинов не подавал признаков жизни, скаля кривые обломки зубов в каких-то немыслимых гримасах. Я, с уважением, оглядел новое приобретение. Его даже не требовалось вытирать после боя: гладкое лезвие сохранило прежний блеск и чистоту. Чудо, а не оружие! Главное - на этот раз оно было в нужных руках.

            Пока я занимался исследованиями, кошки успели спеленать освободителя какими-то тряпками, приготовив пакет к транспортировке. Ольга пнула тюк ногой и вопросительно взглянула на меня. Я развёл руками и невинно ей улыбнулся. Они думают, я потащу груз в столицу? Больше мне делать нечего! Пусть выясняют между собой, кому предстоит это почётное дело. Я, тем временем, собирался подобрать оставшиеся хвосты.

            - Идите к городским воротам, - скомандовал я, - и ожидайте там. Теперь можете убивать всех подряд – это уже не имеет никакого значения.

            Кошка немедленно начали выяснять отношения, шипя и фыркая друг на друга, а я вышел вон и остановился, прислушиваясь. Отовсюду раздавались громкие крики, отрывистые команды и топот ног, обутых в тяжёлую обувь. Похоже, моя знакомая не стала терять времени даром и подняла, по тревоге, всех обитателей дворца. Значит, вся повстанческая конница и рать пытались спасти своего шалтая-болтая. Смысла в этом не было никакого.

            Я же нырнул в знакомую дверь, собираясь перекинуться парой слов со старым пропойцем, прояснив один момент. Поэт продолжал неподвижно лежать около стены, но обстоятельства несколько изменились. Нет, ну это становилось, по-настоящему, смешным! Как только я собираюсь с кем-то побеседовать – его немедленно убивают! Алый язык кровавой лужи нагло дразнился из-под обмякшего тела, а в спине красовалась рукоять кинжала, знакомая мне, до боли. Нет - это не был тот же клинок, которым прикончили Хамидовского посланника, но делал его один и тот же мастер.

            Уже ни на что не надеясь я перевернул Назири и увидел вытаращенные в смертной муке глаза, успевшие покрыться мутной плёнкой. Мертвее мёртвого. И уже достаточно давно. Похоже в то же время, когда мы оставили музыканта, кто-то навестил его. Но кто? И зачем? Если Баджара хотел заткнуть рот родственнику, то уже давно осуществил бы это. И каков смысл убивать несчастного пьяницу позабывшего, на каком свете он находится вообще? Вопросы без ответов.

            Я пожал плечами и поднялся. Возможно мне стоило сказать некие, полагающиеся слова: всё-же умер любимый поэт. Однако мне было всё равно: после смерти Назири обратился в обычный кусок дохлятины и перестал интересовать меня.

            Но разочарование осталось.

            К выходу я добрался без приключений. Вероятно, все поднятые по тревоге, собрались в зале Освобождения и пытались сообразить, как же им поступать дальше; там бряцало оружие и доспехи, а кто-то истошно вопил, словно его поджаривали на медленном огне.

            Вот возле выхода – напротив, всё тихо и мирно: кошки успели побывать здесь, полностью решив проблему охраны. Стражники вповалку лежали на ступенях, так и не успев извлечь оружие из ножен. Когда львицы что-то делают – они делают это на совесть.

             Следующая куча человеческих тел попалась мне на площади висельников. Похоже, кошки наткнулись на особо невезучий патруль. Какой-то идиот совершенно безумно вопил из ближайшего переулка, а от дворца приближался слаженный топот множества ног. И ещё с пары направлений раздавались команды и шум бегущих людей. Видимо мы умудрились пробудить ото сна весь Сен-Харад. Какие мы молодцы!

            Усмехаясь, я покинул весёленькую площадь и ускоряя шаг, поспешил к городским воротам. Навстречу, повизгивая подраненной свиньёй, метнулась длинная тощая тень и едва не столкнувшись со мной, резко отпрянула в сторону. Начальник привратников, пуская слюнные нити из оскаленного рта, брякнулся на колени и закрывая лицо ладонями, пополз по земле. Насколько я успел заметить его остекленевшие глаза горели лихорадочным безумием. Интересно, что такого натворили мои нежные кошечки?

            Однако, времени на выяснение этого интересного нюанса у меня не оставалось: когда я добрался до ворот, со всех сторон слышались приближающиеся шаги, а из мрака вырастали фигуры солдат, озарённые мечущимся огнём факелов. Всё это было совершенно не страшно, но меня беспокоила одна мысль: а если Баджара таки успел выдать солдатам ещё несколько треспов?

            Поэтому я, не задерживаясь, покинул весёлый городишко, простучав каблуками по смятым входным воротам, обрушенным в песок. Около стены топтались три горбатых твари, с невероятно длинными лапами, расширяющимися книзу, подобно плоским кожистым подушкам. Два этих красавца уже обрели всадников, причём перед Ольгой располагался плотно спеленутый Баджара, до сих пор не пришедший в сознание. Оно и к лучшему.

            - И долго мы ещё будем ждать? – возмутилась Ольга, а её скакун издал отвратительный фыркающий посвист.

            - Будете ждать столько, сколько потребуется, - отрезал я, запрыгивая на свободное животное, - я, иногда, жду вас намного дольше. И где вы раздобыли этих симпатяг?

             - У привратников оказалось несколько таких, - откликнулась Галя, восседая на спине горбатого монстра с выражением абсолютного спокойствия, - остальных мы перебили. Ну, едем?

            Негромко свистнуло, раз, другой и я заметил древки стрел, до половины ушедших в песок. Кто-то явно пытался нас остановить. В подтверждение этой догадки я услышал звонкий крик со стены:

             - Вот они! И Освободитель с ними! Постарайтесь его не задеть! - знакомый голосок, - бейте в животных!

            - Нет, ну какая умная девочка, - пробормотал я, покачивая головой, - и откуда ей известно столько всего интересного? Поехали, пока они действительно не пристрелили наших, гм, даже не знаю, как они называются. 

            Несмотря на то, что я так и не смог придумать название для горбатых монстров, дело своё они знали великолепно. Длинные ноги мелькали, сливаясь в нечто расплывчатое, а сопение ноздрей напоминало шум прибоя. Не успел я устроиться поудобнее, а Сен-Харад остался далеко позади. И вот уже бескрайняя пустыня окружила нас со всех сторон. Бежали животные очень ровно и лишь лёгкое покачивание напоминало про наш ночной вояж. Ну и ещё столб песка, который оставался позади каждой из тварей, поднятый её лапами.

             В общем, обратная дорога понравилась мне гораздо больше.

             Погони я не опасался: пока ещё наши преследовали подготовят кого-нибудь, способного соперничать с песчаными бегунами. Да и попробуй обнаружить трёх всадников посреди бескрайней пустыни. Не у всех же есть такое чутьё, как у нас.

            А тем временем, небо начинало приобретать серый оттенок, проглатывая яркие звёзды длинными клыками предутреннего тумана, который успел подняться достаточно высоко, чтобы полакомиться этим изысканным блюдом. Когда мой скакун вымахнул на один из самых высоких барханов, я увидел, как лучи восходящего солнца успели разукрасить часть горизонта в нежно-розовый оттенок. А это означало -  рассвет уже совсем близко. Облака, повисшие над горизонтом, успели поймать отблеск нерождённого сияния и теперь пылали золотыми красками.

Другие произведения автора:

Леди Зима

Ведьма

Вероятности