Наследие двух миров (закончен)

 

Наследие двух миров

 

 

 

Пророчество о гибели Кираниуса

 

"Разверзнутся небеса, и блеснут две кометы. Одна полыхнет огненным смерчем, другая станет, черной, подобно безлунной ночи.

И на светлых землях объявится Зверь, коронованный кровью и смертью. И пойдет он против Света. Встанут под знамена его Тьма и звери, подобные ему. С проклятой силой в руках поведет Зверь народ отрекшийся...

Свет падет, мир утонет в крови и боли, страхе и разрушении. И воцарится вечная ночь".

 

 

Книга откровений Святой Оллайи,

Собор Авертус, Кираниус.

13 989 год по старому летоисчислению

(До времен Слияния)

 

 

 

Начало

 

Адар

28 число лунной фазы Анекс

3 051 год со дня становления Рубежа

Главная заоблачная крепость Корд-Заил

 

Овальное, затянутое темной тканевой мембраной окно бесшумно приоткрылось, впуская в помещение клубы морозного воздуха.

В щель просунулась любопытная детская мордашка, осмотрелась и исчезла. Спустя мгновение, распахнув окно настежь, на широкий каменный подоконник взобрался нескладный мальчишка в расстегнутой курточке с капюшоном поверх синего свободного кезона "под горло". Его лохматая, покрытая подростковым пухом, голова и неокрепшие крылья щетинились трубочками едва начавших распускаться пепельных перышек. На правом рукаве куртки поблескивала глянцевая карточка с ядовито-голубой надписью: "Эскер Альверон, Северный корпус".

Птенец гарпэя семи лет отроду, вцепившись в край подоконника крепкими птичьими лапами, сел на корточки и напряженно замер. Алые светящиеся глаза без зрачков, похожие на два рубина, внимательно исследовали обстановку Галерей Памяти. Кончики треугольных ушей подрагивали от волнения.

Не обнаружив ничего подозрительного, Эскер довольно курлыкнул. Для мальчика это была настоящая победа. Он и его подруга сумели сбежать из-под присмотра воспитателей, незаметно обойти встречные охранные посты и забраться в закрытые для детей заветные Галереи. Прежде никто из птенцов не мог похвастаться подобным!

Но самое главное — Эскер сумел сдержать обещание, данное единственному близкому товарищу.

"Вот слетки обзавидуются! Может даже перестанут обзывать меня промежутком. Промежуток! — фыркнул про себя Эскер. — Подумаешь, Волной не владею. У Альверонов такое постоянно случается. Это еще не повод обзываться..."

— Ерхи[1], а я? — раздался из окна тонкий писк.

— Опять ты меня так называешь, — гарпэй встрепенулся. — Подожди... Давай руки.

Крепче вцепившись когтями в камень, Эскер перегнулся вниз и, топорща от усердия неоперенный хвост, втащил на подоконник маленькую гарпэю-пуховичка в таком же костюме. На табличке было написано — "Люцера, Северный корпус ". Родовое имя не было указано.

— Ра, сейчас[2] спустимся, далеко не убегай и под лапы смотри, а то на нижний уровень провалишься, и я тебя вытащить не смогу, — предупредил гарпэю Эскер. Он приподнял серповидные когти, чтобы они не сильно клацали о ребристую поверхность пола, и мягко спрыгнул в зал. Не поднимаясь, вновь прислушался, по-птичьи вытягивая шею вперед. — Кажется, все спокойно. Идем.

Птенец помог девочке спуститься и, взяв за руку, повел вглубь помещения.

— Здесь все сияет! — Люцера с любопытством вертела головой, разглядывая круглое многоуровневое помещение.

По гладким стенам, выложенным плитами черного минерала — стиона — жилками растеклись сотни энерготоков. Сине-фиолетовые потоки энергии пульсировали в такт работе главного генератора летающей крепости, подсвечивая тысячи колонн, спиралями уходящих в центр зала; оттуда поднимался и упирался в потолок, подобно древесному стволу, толстый пучок силовых кабелей. Между колоннами, над низкими двухступенчатыми пьедесталами, в магнитном поле парили металлические сферы, о назначении которых птенцы не имели представления. Кое-где в полу виднелись широкие круглые отверстия с уходящими во тьму светящимися пандусами.

— Ух, ты! Да это настоящий лабиринт, — присев перед одним из таких провалов, Люцера заглянула в темноту. — Гулко... Здорово!

— Идем быстрее, а то не успеем вовремя вернуться, — Эскер потянул восторгающуюся подругу за собой. — Потом знаешь, что будет?!

— Иду. А откуда ты узнал про это место? — проворковала девочка, продолжая притормаживать то перед колонной, чтобы потрогать неестественно теплый камень, то перед магнитным полем, от которого пух вдоль позвоночника приятно приподнимался.

— Отец однажды приводил, — мальчик передернул крыльями от неприятных воспоминаний.

— Сам Кетер[3]?! Надо же! Ерхи, а куда мы идем?

— В центр Галерей. Хочу показать одну вещь. Помнишь, я обещал тебе?

— Да, помню. А что это? Скажи-скажи! — Люцера требовательно подергала его за рукав.

— Фата Ве-Нэр! — Эскер на одном дыхании выпалил название своей мечты. Но, заметив непонимание на лице подруги, поторопился объяснить. — Так называют глевию Первого Альверона. Ею награждают лучших воинов Весенних Игр! Вот когда выросту, тоже заслужу ее. Сейчас увидишь, какая она!

— Гле-евия?! — задумчиво протянула Люцера и, помолчав немного, со странной уверенностью добавила. — Ты обязательно ее получишь. Правда-правда! Вот увидишь!

К концу разговора птенцы успели преодолеть колоннаду, перейти небольшую площадку и вновь погрузиться в сияющую спираль коридора.

Находящиеся здесь экспонаты сильно отличались от виденных детьми прежде: на смену скучным железным шарам пришло красивое оружие, чередующееся с доспехами различных эпох. В гудящих мутно-голубых столбах магнитных ловушек висели всевозможные раскладные копья, глевии, пики, протазаны и рунки с потушенными наконечниками. Вместо бритвенно-острых плазменных лезвий на стальных древках торчали искривленные иглы энерготоков.

— Ой, Ерхи, сколько здесь всего интересного! — разрываясь от восторга, воскликнула Люцера. Короткие крылья часто трепетали от возбуждения, а ясный взгляд желтых глаз скользил от одного предмета к другому. Не задумываясь о том, что их могут услышать, она засыпала Эскера вопросами. — А почему оно круглое? Что это за штука? А отчего он не открывается? А как работает? А для чего? Слушай, а он очень острый? Ерхи, а Ерхи, почему ты молчишь? Ну, скажи!

— Про оружие я ничего не знаю: мы пока не проходили. И не называй меня ерхи, — птенец раздраженно прищелкнул зубами.

— Ты что, обиделся? Почему? — удивилась гарпэя. — Ведь ты весь колючий, как ерхи, и такой же длинный и худой, а значит Ерхи!

Эскер хотел ответить, но не успел и рта открыть, как неугомонное создание, высмотрев что-то новое, уже вытащила ладошку из его руки.

— Ой, а это что такое? — смешно семеня лапами, Люцера подбежала к незаметному столику на витой ножке, стоящему в соседней колоннаде. Птенцу пришлось встать на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть зеркальную поверхность.

Посередине круглой столешницы, с прикрепленной к ней консолью, находилось углубление. Вокруг него в специальных держателях стояли три матовых треугольника.

Недолго думая, Люцера положила раскрытую ладонь на холодную поверхность пульта запуска. Сосредоточилась. От усердия пушок на голове приподнялся, но ничего не произошло. Аппарат оставался выключенным.

— Ерхи, у меня не получается, — пропищала она, оборачиваясь к подошедшему приятелю. — Почему?

— Потому что ты еще маленькая. Мыслью правильно не умеешь пользоваться.

— Я не маленькая! Мне уже пять! — гордо сообщила девочка.

— Точно, ты старая и седая, а я и не заметил! — курлыкнув, гарпэй кивнул на устройство. — Сдался тебе этот древний инфотор? Дальше интереснее будет, пойдем.

— Пожалуйста, Эскер. Включи, — подскочила она к нему. — Я такого в жизни не видела. Ну, пожа-алуйста!

— Ладно, — оттеснив Люцеру от аппарата, птенец положил руку на консоль и отдал технике мысленный приказ: "Включить".

От кончиков когтей по темной пластине, опережая друг друга, потекли багровые ручейки энергии, заполняя светящимися зигзагами поверхность стола.

Инфотор пискнул. Треугольники в держателях ожили, повернули к центру вершины, пару раз мигнули и выпустили вверх три широких луча, образуя световую пирамиду.

Гарпэя, открыв рот, смотрела на возникшую из ниоткуда объемную картину.

Две ярко-синие сферы кружили одна над другой в завораживающем танце, соприкасаясь краями. Сфера, летящая выше, была размытой, будто находилась за водяной завесой. Вокруг другой парил серебристый шарик меньшего размера.

— Ерхи, а что это за штуки?

— Планеты. Их называют Мирами Отраженными. — Сказал Эскер. — Вот эта, — он ткнул когтем в нижнюю, — наш Адар. Мы живет на нем. Смотри, какой красивый. Если внимательнее приглядишься, то сможешь континенты разглядеть. Вот это — Луна.

— Здорово. А другая?

— Кираниус — астральный близнец, нашей планеты, — раздался за спинами птенцов низкий голос.

От неожиданности дети подпрыгнули. Развернувшись, они увидели, шагнувшего из темноты немолодого подтянутого гарпэя в черном с алыми вставками кезоне. Темные перышки мягкой волной опускались до плеч, а седые, сложенные на плечах крылья закрывали фигурные защитные пластины, украшенные алыми гербами Небесной Державы. Это был Раган Альверон, Кетер крылатой расы. Начищенные до блеска застежки на кожаных поножах, полностью скрывающие лапы, мелодично звенели при каждом движении.

— Попутного ветра, Кетер, — дружно поздоровались птенцы, уважительно опуская крылья к полу.

Не глядя на детей, Кетер прошел к инфотору, продолжая говорить на ходу.

— Видите, как планеты соприкасаются полюсами? Так было всегда. Два мира, соединенные в единое целое, отражения друг друга. Обмениваясь энергиями, мы создали симбиоз, даровавший обоюдное процветание и гармонию, в раз разрушенные глупцом...

— Ерхи... — Люцера испуганно схватилась за пояс его куртки. — Он злится на нас.

— Знаю. Не перебивай. И крылья не поднимай, пока он здесь, — одними губами произнес птенец, на всякий случай закрывая перепуганную девочку.

— Слияние планет — проклятие, от которого наш мир медленно умирает. С каждым годом Рубежи прогибаются сильнее, все больше плодородной земли пропадает в Мертвой Зоне. — Закончив познавательную лекцию, Раган легким касанием потушил инфотор и устремил строгий взгляд на притихших птенцов. — Итак. Передо мной два преступника, нарушившие два закона за один день. Я желаю знать, зачем вы пробрались в Галереи?

Правитель презирал трусость и нерешительность. Услышь он дрожь в голосе сына, мог легко прийти в ярость. Поэтому, собрав волю в кулак, Эскер подался вперед.

— Я выполнял обещание, — заявил он.

— Обещание? — с насмешкой переспросил Раган, но, сразу сменив тон на излюбленный безжалостно-ледяной, продолжил. — Обещание не может быть поводом для проникновения сюда. В Галереях Памяти выставлены военные достижения Небесных. В том числе огнесферы. Одна неверная мысль с вашей стороны могла спровоцировать взрыв. Поэтому в Галереи могут заходить только специально обученные гарпэи. По той же причине они закрыты для неоперенных. Вы знали об этом?

— Да, Кетер.

— Знали, но пошли. Эскер, с сегодняшнего утра ты считаешься полноправным гражданином Державы, потому понесешь наказание по всей строгости закона. Нирой!

Бесшумной тенью из-за колонны вышел слуга-простой [4]с пестрыми перьями в правом крыле.

— Отведи Люцеру в группу и проследи, чтобы мой сын получил двадцать плетей, — отдал приказ Кетер. — Свободны.

— Слушаюсь!

Взяв детей за руки, Нирой повел их из помещения.

— Нет, Ерхи, давай попросим Кетера, пообещаем слушаться и никогда больше так не делать! Может, он передумает наказывать тебя? И… и это все из-за меня… — всхлипнула Люцера, утирая текущие по щекам слезы. — Если бы я не попросила включить инфотор, нас бы не нашли, а теперь…

— Ра, не плачь. Небесные не плачут, — мальчик продолжал храбриться, хотя у самого живот скрутило от страха.

Раган проводил птенцов задумчивым взглядом. Ни сочувствия, ни сострадания к сыну он не испытывал, лишь равнодушие. Он считал, что иначе нельзя. Стальную стену, о которую разобьется будущее, с помощью слабых чувств невозможно выковать. Пускай ради этого придется калечить неустойчивую детскую психику. Даже если это нужно будет сделать с обоими.

— Обоими, — прошептал Раган.

Нестерпимая боль заставила гарпэя схватиться за виски и согнуться пополам. Капли пота покрыли посеревшее лицо, взгляд затуманился. Дар Провидца решил проявиться так не вовремя, чтобы показать крохотный фрагмент возможного будущего.

В мутном осколке стекла отражается кусок затянутого грязно-желтыми тучами неба. В зазорах не видно солнца, не видно звезд, не понять день сейчас или ночь. Только чужое небо над головой, в котором беспрерывно кружат черные хлопья пепла, лохматым ковром ложащиеся на догорающие руины города. Сквозь пронзительный скрежет оседающих конструкций слышатся приглушенные стоны заживо погребенных под обломками...

— Не... сейчас, — сквозь зубы прошипел Раган.

Стараясь подавить приступ, он с трудом сконцентрировался на единственной подвластной еще мысли, — НЕТ — разом вливая в нее весь запас энергии. Пусть нахлынет Волна, пусть затем станет плохо, но лежать на полу раненым псом и биться в конвульсиях времени не было. Лапы подгибались, голова раскалывалась, по телу пробегала одна судорога за другой. Дар прорывался сквозь тонкую психическую защиту и Кетер уже находился на грани обморока.

"НЕТ! — мысль сотрясла стены, отзываясь низким гулом по всей крепости. — Не сметь!"

Гарпэй открыл глаза, вытянул руку перед собой, схватился за колонну и, преодолевая слабость, выпрямился. Продолжая хватать ртом воздух, Небесный прижался к камню лбом.

Только спустя четверть дари[5] Раган полностью пришел в себя, оправил кезон и быстрым шагом вышел из полумрака Галерей Памяти. Слепящий дневной свет ударил по глазам, заставляя гарпэя прикрыться крылом.

— Да хранит вас Душа Ветров, Кетер! — два охранника в полном боевом облачении вытянули крылья вниз.

Молча пройдя мимо поста к краю балкона, Раган раскрыл широкие крылья, оттолкнулся от холодного камня и взмыл в небесную высь. Искусственный поток воздуха, струящийся над постройками заоблачной крепости, мягко подхватил легкое тело, позволяя гарпэю расслабиться и подумать перед серьезным разговором с младшим братом.

 

— Шестнадцать...

Остор Альверон стоял у окна, пил золотистое вино из фарфоровой пиалы и неотрывно следил за происходящей внизу экзекуцией. Губы непроизвольно шевелились, отсчитывая каждый взмах плети и следующий за ним приглушенный вскрик.

На внутреннем дворе, обнесенном живой изгородью, пестрокрылый гарпэй снова обрушил плеть на спину Эскера. Послышался треск разрываемой кожи; из глубокой раны ручьем потекла кровь, заливая кезон и лежащий под лапами снег. Вскрикнув, растянутый  на цепях мальчик обессилено уронил голову на грудь. Он не плакал и не просил пощады, только испуганно прижимал крылья при очередном замахе палача, стараясь уберечь их от жгучих ударов.

— Семнадцать...

Дверь бесшумно распахнулась.

— Восемнадцать...

— Ветер в перо. — Войдя в гостевое гнездо — круглую комнату со стенами, плавно переходящими в высокий прозрачный купол, — Раган первым поздоровался с братом. —  Давно не виделись, Остор.

— Ветер, мой Кетер. Да, давно. Почти пятьдесят лет, — тихо отозвался гарпэй, не оборачиваясь. — Твой отпрыск до сих пор держится. Похвально. Интересно, откуда в нем столько выдержки? Двадцать... Все, снимать пошли. — Младший брат со вздохом облегчения обернулся к правителю. — Тебе не жаль его?

— Нет. Эскер уже не ребенок. На рассвете ему исполнилось семь, — возразил Раган, подсаживаясь к накрытому столу. Ловко орудуя двумя короткими изогнутыми ножичками, он отрезал от общего блюда полоску сырого мяса, подцепил на кончик лезвия и проглотил. — Он уже внесен в список Стражей.

— Страж? Неплохая профессия, учитывая выдержку птенца. Кто наставник? — Залпом допив остатки вина, Остор сел напротив брата в кресло с низкой спинкой.

— Аларэн Грехаста.

— Грехаста? Он изверг: мальчику психику изувечит и счастлив будет! — не сдержавшись, младший гарпэй хлопнул крыльями. — Подумай о вариантах. Может, лучше попросить Минерву Террасу стать учителем мальчика? Я с ней на задание летал в молодости. Профессионал, каких мало. Умная, расчетливая, за двадцать лет полетов ни одной потери. Предложи ей, уверен, она согласится.

— Я принял решение, — сказал Раган и, курлыкнув, добавил: — Ты почти не изменился, братишка. Все такой же белокрылый, костлявый и душевный. Всех жалеешь... Рассказывай, как живешь, как добрался.

От притворства, прозвучавшего в словах Кетера, младшего передернуло. Но он сдержался от демонстрации клыков более сильному Небесному.

— Терпимо. Только в пути потрясло немного, — пресно пошутив, Остор наполнил чашу и выпил. От шестой пиалы вампирского вина по телу разлилась долгожданная слабость, стирая нудную боль, засевшую в мозгу. — Когда от тебя вестник прилетел, меня затрясло от одной мысли, что придется сюда лететь. Не люблю я это место. О них напоминает...

Он перешел на едва различимый шепот, заглядывая в пиалу. На белом гладком дне, в причудливой игре теней и света, вырисовались лица погибших друзей — тех, кого он лично послал на смерть. Остор зажмурился, прогоняя наваждение и вздохнул. В упор посмотрев на брата, он печально улыбнулся, показывая два ряда полупрозрачных, тонких, как иглы, зубов:

— Так что, я ненадолго. Выслушаю твой приказ, поздороваюсь кое с кем и обратно, на землю.

— Улыбка? Начинаешь подражать живущим внизу? — изумился Раган. — Хотя... это твое право.

— Это единственное право, которое вы никогда не сможете отнять. — Остор подлил себе еще вина.

— Не обвиняй нас. Закон для всех один. Со своей стороны я сделал все, что мог,  — правитель остался невозмутим. Воспоминания о судебном процессе и прозвучавшем в тот день приговоре совесть не мучили, наоборот, в глубине души он был рад за брата, — "Не произойди той трагедии, Остор, ты бы давно сгорел от ментального истощения. Ранняя смерть — участь всех симбионтов. Но тебе повезло, ты продолжаешь жить! И я хочу дать тебе шанс исправить содеянное. Неужели не желаешь знать причины вызова?" — молча закончил Кетер, не отводя глаз от Остора.

— Зачем ты меня звал? — уловив далекий гул мысленного обращения, Остор нервно перебрал крыльями и вылил остатки спиртного из кувшина. — Вина больше нет?

— Ты много пьешь. Так неприятно находиться в моем обществе? — Кетер подвинул ему свою пиалу. — Бери. Сейчас еще принесут.

Белокрылый гарпэй, не до конца понимая, смеются над ним или нет, с подозрением протянул руку к выпивке. Сделал жадный глоток.

— Это все Резонанс! Похоже, его не до конца убрали. Рядом с тобой голова начинает трещать, и я улавливаю фрагменты твоих мыслей и чувств. Это больно. По-настоящему больно, как у тебя во время видений. Спиртное немного глушит... Ладно, теперь я весь во внимании. — Остор расслабленно опустил крылья на пол, наслаждаясь легким опьянением.

— У меня есть для тебя воспитанник, — Раган положил подбородок на скрещенные руки.

— Что? — лицо Остора вытянулось. — У вас что, наставники перевелись?! Я же изгнанник, чему я его учить буду? Как Небесных на смерть посылать по глупости?

— Выслушай меня. За всю гарпэйскую историю ты первый симбионт, оставшийся в живых после служения Кетеру. Со всеми своими навыками и знаниями ты сможешь воспитать для Эскера полноценного симбионта и воина в одном лице.

— Я, кажется, перепил... Зачем он нужен наследнику? Эскер — промежуточное звено в цепи правителей, и Волна Кетеров ему не передалась... — Догадка опалила сознание Остора, выгоняя хмель. — Быть такого не может!

— Может. Пока она дремлет, но скоро проснется. И когда придет время, рядом с ним должен находиться преобразователь энергии, чтобы облегчить страдания и, в случае необходимости, стать резервом его мощи.

— Промежуточное звено с Волной. В прошлый раз, когда такое случилось...

— ...произошло Слияние миров, — закончил за брата Раган. — Наши прародители тогда не придали этому значения, что привело к полному уничтожению Кираниуса. На этот раз я хочу быть готов.

— Это точно? — все еще не верил Остор. Да и сложно поверить, что вновь грядет катастрофа, сломавшая жизнь двух миров. — Уверен?

— У меня было видение, мой бывший симбионт. Через пару десятков лет Луна приблизится к Адару и своим притяжением разорвет границы Рубежей. На континенты хлынут орды тварей из Мертвой Зоны, мы не выстоим перед ними. Погибнем ты, я, люди, звери. Когда я умру, некому станет удерживать заоблачные крепости в небе, они упадут. Взрывы породят цепную реакцию: земля расколется, океаны испарятся, будет гореть сам воздух. У нас нет будущего. — Раган встал, неспешно подошел к брату сзади и, прижав к себе, коснулся руками его лба, шепча на ухо. — Всей картины будущего ты не увидишь, но я постараюсь показать как можно больше.

С этими словами гарпэй направил Волну в разум Остора. Белокрылый Небесный охнул, судорожно вцепился когтями в его руку, в кровь раздирая кожу, и задрожал всем телом, принимая чужие воспоминания. Боль, страх, грохот камня, рев огня… Вспышки видения врезались в сознание.

— Убери! — не выдержав давления, закричал Остор, стараясь отпихнуть Кетера от себя. — Убери это! Я верю! Верю!

— Ну, так что? — Раган, самодовольно скалясь, вернулся на место.

— Хорошо, я согласен. Но чему изгнанник может научить симбионта? Это работа Даварр. В отличие от меня, псионики знают, что делать с птенцом: как воспитать, как накопить в нем нужные знания, как отточить мысль до остроты плазменного лезвия!

— Эти старые гуси ничего не знают. Невозможно стать преобразователем по книгам. Вспомни, сколько ты перенес перегрузок, прежде чем научился рационально использовать навыки. Ты чуть не погиб тогда. А мы не имеем права на ошибку.

Остор заскрипел зубами.

— Уговорил. Кто несчастный?

— Ее зовут Люцера. Девочка — сирота, к какому роду принадлежит, не удалось выяснить. Но она умная и гибкая, у нее большая расположенность к пси-ритмам. К тому же, единственная, с кем Эскер наладил близкий контакт. Он, кажется, влюблен в нее. Так что, проблем при создании резонанса возникнуть не должно.

— Женщина? — Остор чуть не задохнулся от возмущения. — Ты, совсем с ума сошел? Женщины не могут быть симбионтами. Два года, и они перегорают, как генератор, залитый водой! Пуф! — Распушив крылья и хвост, он всплеснул руками, изображая взрыв.

— Не смей держать меня за идиота! — выпрямился Кетер, величественно раздвигая крылья. Гарпэй навис над братом; его лицо потемнело и заострилось, приобретая черты хищной птицы. — Я учел все минусы, но это необходимость! Ты сделаешь из нее преобразователь! Какими способами будешь этого добиваться, меня не интересует: можешь айлурийские амулеты под кожу зашить или руны на спине вырезать — главное, конечный результат. Разумеется, затраты по содержанию девчонки я возьму на себя, — остывая, добавил он; метаморфозы исчезли, перья пригладились. — Сотни золотых аров, думаю, на первое время хватит.

Повисла пауза.

— Засунь свои деньги, знаешь куда?! — рыкнул Остор, направляясь к балкону. — Через дари я ухожу из этой проклятой крепости, пускай девчонка ждет у южных Путей... Иногда я тебя ненавижу, — бросил гарпэй на прощание.

Оставшись один, Раган откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он видел выжженное небо и черный пепел…

 

Книга выходит в печать весной следующего года. Посим, закрываю текст. 

 

Другие произведения автора:

Черные небеса, алые берега (1-2)

Черные небеса, Алые берега(1-7)

К ...