Французская кухня

  Вот, наконец, мы вышли из ресторана. Я не люблю ресторанов. Особенно заграницей, и как-то особенно во Франции. Раньше всё ругали советский ненавязчивый сервис – официанта, мол, не дозовёшься, обсчитывают, грубят… Казалось, там за железным занавесом, рай. Там счастливы люди. Там всё для людей, всё по-честному и жизнь там, такая замечательная о которой можно только мечтать. Но граница была на замке, и туда и оттуда. Потом, когда оковы тяжкие пали и темницы рухнули, свобода нас встретила радостно у входа. Волна восторга и умиления схлынула и…

  Смешно о таком вспоминать. Что же во Франции официант не смотрит на клиента как на пустое место? Разве он не смотрит с ненавистью и насмешкой? Разве не подсовывает всякую дрянь, размороженную и разогретую в микроволновке, под видом только что приготовленного? Стоит ему, заметьте, и самому-то французу в первом поколении, выходцу из Алжира или Туниса, или чёрт их знает, откуда они берутся, распознать в вас иностранца, как тут же начинает хамить.

  Читать по-французски я не могу, точнее не так – выговорить то, что прочёл. Половина букв написана зря, их не читают. Другая половина читается, но не так, как написано. В русском только "чево" и "што", а у этих всё наперекосяк. Речь льётся из горла прямо через нос, как Шампанское, когда пьёшь из горлышка. Короче выдать себя за аборигена не выходит. Впрочем, мне раз попался официант и сам двух слов не знавший по-французски. Конечно, ресторан ресторану рознь, но в такие где, смиренно плюнув в подаваемые деликатесы, слегка припрятывают, за фальшивой улыбкой презрение, меня не пускает моя бедность.

  Так вот, был хороший вечер. В ресторане не было ни души. Мы уселись, за столик снаружи, где на приятном ветерке хлопают крыльями тенты. Но официант наотрез отказался нас здесь обслуживать. Я бы ушёл. Гори он огнём. Оба они. Официант и ресторан. Но нет. Борис специально приволок нас именно сюда, есть какую-то замечательную рыбу, подаваемую только здесь. Что ж, перекочевали в зал. Тут душно и запах из кухни. Борис прогундел, что-то официанту, и мы принялись ждать. Вина заказывать не стали. Дорого – ресторан непростой. Разговор не клеился. Я не мог отделаться от мысли, что у меня может не хватить денег. Цены тут я вам скажу… Не удобно было и я заплатил, перед тем, на набережной, за пиво. Когда я разобрал сумму меня, накрыла депрессия. Теперь вот ресторан этот. Привёл-то нас сюда Борис, но есть, ведь, будем мы. Французы все жадные неимоверно. Наши тоже пожив здесь становятся такими. Никто не ходит в гости и к себе не зовут. Встретиться, погалдеть, то-сё, как на Родине, такого нет. Я молчу о рыбалке, стадионе, пива попить и т.п. Все заняты. У всех дела. Всем завтра на работу, или ещё что-нибудь. Не понос, так золотуха. "Ладно – решил – будь что будет. У Саши ещё займу, потом как-нибудь сочтёмся".

  Ждали долго. Я-то думал все, и забыли о нас. Но смотрю – ходят две барышни и этот, который боялся, что мы уйдём не заплатив, иногда поглядывают в нашу сторону. Спустя может полчаса, принёс какие-то салаты. Вижу, несёт он их просто в руках, а большие пальцы в салате. В салате! Пальцы! Что он делал ими до того!? На стол поставил. Вижу – так и есть, никакой ошибки – на пальцах майонез. А сделать ему замечание, у меня словарного запаса не хватает. Я Боре говорю, мол, так и так. Он промолчал. "Ладно" – думаю. Ждём дальше. Что делать не понятно. То ли есть салат, то ли рано? Подождали, стали есть. Доели. Ещё подождали. А рыбы всё нет и нет. Сидим. Пришли три тётки, по виду американки – одеты безвкусно, неопрятно, держатся высокомерно. Заговорили, и стало ясно. Американцы не учат других языков, т.к. думают, что во всех странах говорят по-английски, как в голливудских фильмах. Только особо одарённые выучат несколько фраз из туземного языка и демонстрируют свои знания с видом превосходства – "смотри, мол, папуас, я даже мысли твои читать могу – сейчас я тебя жизни научу". Французы, в свою очередь английского языка учить не хотят –сами с усами. В зале заиграла музыка, так громко, что не поговоришь. Сам себя не слышишь. Набилась в голову, вытеснив всё. Музыка восточная, вероятно на вкус этого, что пальцы в салате маринует.

  Ну, а вот и рыба. Чуть больше ладони, запеченная целиком. Внутри, вместо потрохов, веточка, может розмарин, по виду не понять – разложилась. На вкус не скажу – не разобрал. Кости были, много, а вкуса как-то не разобрал. Ну что вы думали, так долго её ловили и готовили? Выслеживали, думаете, подкарауливали, хватали, тащили, чистили, пекли? Так вы думаете? Она почти остыла, когда её поставили на наш стол. А до того её грели в микроволновке. Что я вам говорил. Только Боре я ничего этого не сказал. Неудобно как-то. Да и не реагирует, всё равно.

  За расчётом, официант, правда, сразу явился, тут уж нас ждать никто не заставлял. Надо отдать должное. Заодно и Борису! Он категорически отказал нам в праве участвовать в расходах. Депрессия прошла, хоть осадок и остался. Если я правильно разобрал сумму, то дешевле было бы, пожалуй, по стакану птиц колибри заказать, даже если бы каждую повар ловил зубами, причём, если бы мы ели их прямо с перьями вкус не был бы хуже. Француз, тот, приглашая тебя в ресторан, платит только за себя. Ведь он приглашал тебя насладиться его обществом, а не кушать. Что ж, раз ты голоден, так и плати. А Боря редкий экземпляр. Пятнадцать лет здесь, а всё молодцом.

  Вот ещё, чего мне не понять, так это то, что чаевые для официанта включены в счёт. Он получает зарплату от хозяина за свою работу, а за милое обращение, за душу которую вкладывает он в обслуживание, в отношение ко мне лично, я могу дать ему "на чай", от щедрот, так сказать, от моей души его душе. А тут, без сантиментов, никакой души. Вынь да положь.

  Да. Так вот – говорю – мы и вышли из ресторана. Депрессия теперь видать у Бори. Идём молча. Ночь. Пусто. Ветерок. Проходим мимо аттракциона. Вдруг послышалось какое-то механическое карканье, затем восторженный визг и с высокой горки аттракциона в бассейн, поднимая стены воды, врезалась яркая ладья. Замедлив ход, она поплыла, влекомая подводным механизмом неся весело гогочущую компанию. Катавшиеся выражали восторг в полный голос, не смотря на позднее время и, конечно по-русски.

  Саша принялся рассказывать Борису о чём-то, пытаясь отвлечь от грустных раздумий, а я углубился в собственные мысли. Рыба, французы, ладья и ночная русская удаль, навеяли воспоминания:

  Когда-то поехали мы небольшой компанией на речку Россь. Спонтанно. Вдруг предложил кто-то, остальные поддержали, и вот мы собрались. Долго ли умеючи. Мне собраться в любую командировку, или экспедицию-то десяти минут хватит, не то, что просто загород. Приятель объехал на микроавтобусе и собрал всех. Привёз на базу отдыха, где, призрев удобства, посреди леса, стоят фанерные домики. Кукует кукушка, телеграфируют дятлы, пищит птичья мелюзга, пахнет хвоей, и т.д. Живописно. Романтика. Речка, тут же. В общем, всё что нужно. База принадлежала, какому-то научно-исследовательскому институту. Во всех домиках отдыхали его сотрудники, разумеется, не самое руководство, но и не младшие научные. Не знаю, какого профиля. Тут они ничего научно не исследовали, а совсем даже наоборот, отдыхали в семейном кругу, притом в полном его составе, как инь и янь, с детьми, тёщами и домашними любимцами. Так уж вышло, что домик, в котором отдыхали наши приятели, был не больше других, и разместиться на ночь в нём можно было как в игре "тетрис", только правильно расположив все фигуры. Зато днём было просторно, потому, что никто в нём не оставался. Домик был крайним. Стоял особнячком. Возле крылечка был вкопан столик и две скамейки. Стулья, вынесенные из домика, обратно не вносились, т.к. места, для них, внутри всё равно не было. На веранде стояла настольная газовая плитка, на которой готовили из привезенных с собой продуктов. За тридевять земель был ларёк, с узким спартанским ассортиментом товаров и не в меру широкой продавщицей, рассказывавшей своей знакомой, как она любит сдобную булочку есть с шоколадной конфеткой, в то время как хвост смиреной очереди пропадал из виду. За питьевой водой ходили туда же, но с вёдрами и бесплатно. Пляж на речке был не чрезмерно хорош. Но если пройти с полчасика, то доберёшься и до неплохого, и главное малолюдного места. Особенно нравилось нам отсутствие здесь соседей по базе, которым не нравились мы. Они не ходили сюда, из-за того, что полчасика идти к нему нужно было по солнцепёку, и именно по этой причине нас солнце не пугало.

  Была ещё одна причина, гнавшая нас подальше от людей. По национальности причина эта была спаниелем, и, несмотря на вполне зрелый возраст, была гиперактивной, на всю голову. Всю дорогу к пляжу, неугомонный пёс носился кругами, не останавливаясь. Только почуяв близость водоёма, кружение сменялось неистовым целенаправленным галопом. Уши, с запутанными в шерсти репяхами, крыльями взлетали и опускались, а собака, вздымая фонтаны песка мчалась к воде. Пугая отдыхающий неожиданным басистым лаем, мохнатая торпеда врезалась в воду, и никакими коврижками выманить его оттуда было уже нельзя. Завидев пролетающую над рекой ворону, пёс пускался в погоню. Ворона же явно никуда не спешившая, летала над водой, и поддразнивала водоплавающего преследователя карканьем. Плавать и орать, во всё горло этот пёс мог, кажется сутками. Ворона, и та утомившись покидала воздушное пространство над рекой, а спаниель выбирался на берег, но исключительно, для того, чтобы отряхнутья возле людей, и потыкать в кого-нибудь найденной им палкой, прося забросить её как можно дальше. Теперь начиналась бесконечная игра в бумеранг.

  Словом, всё, что требовалось для отдыха здесь было и сверх того на базе имелся переходящий мангал, график пользования, которым висел на доске для объявлений. Разжигание костров, на территории, строго преследовалось, и все отдыхающие жарили шашлыки, когда положено, т.е. каждый в свою очередь. Были последние дни отдыха этой смены. Мангал неотвратимо подбирался к нашему домику. Мы начинали беспокоиться. Любителей шашлыков среди нас не находилось – в нашей жизни дров, костров, комаров и прочей романтики, хватало. Но раз уж мангал неизбежно грядёт, с этим необходимо было считаться. Не пропускать же очередь, в самом деле. Этим мы нарушили бы все планы, графики, жизненный цикл и даже кислотно-щелочной баланс, научных сотрудников. Решиться на такое мог бы, пожалуй, только полный негодяй. Никто из нас не был не только негодяем, но и даже на худой конец полным. Взять мангал, и ничего на нём не готовить тоже было не слишком красиво. Игнорировать явление календарного порядка, всё равно, что презирать религиозный или патриотический праздник. Другой бы растерялся, но мы люди бывалые. На нас и не такое надвигалось. Нас мангалом не напугаешь. Поскребли по сусекам. Или что там скрести положено? Мяса на шашлык, в этом лесу, найти мы, разумеется, не рассчитывали. А вот рыбы решили наловить. Река-то вот она. Накопаем глины, облепим рыбу и запечём в углях.

  Нашли леску, крючок, поплавок и грузило, (благо бывают люди держащие такое в кошельке) соединили вместе и привязали к лозине. Полдня ушло на бесплодные попытки выудить хоть что-то. Поймалась правда какая-то глупая, по малолетству, рыбёшка, но и ту упустили.

  – Ну!.. да ты врёшь, что крокодилов ловил, – сказал я Игорю с досадой – ты рыбу удержать не можешь!

  Игорь, как и многие из нашей компании закончил географический факультет университета. Не лучше, хотя и не хуже учился, и работал, но пока мы в вездеходах застревали на алтайских перевалах, везли, с Камчатки, самосольную икру, замаскированную под консервированный ананас, и искали хоть след от тропинки в тайге, Игорь успел побывать на разных континентах. И хотя Кавказ, Карелия или Тянь-Шань, были не менее интересны, мы завидовали ему, мужественно стиснув зубы. Одним слово – повезло. А, несколькими – повезло, что брат его служил тогда в КГБ.

  – Крокодил шершавый – наставительно заявил он – и большой, ему на спину сесть можно, и держать двумя руками. А тут и одной взяться было не за что. И, что поменял бы этот малёк? Полдня просидели, а толку нет. К тому же крокодила ловить легче, – продолжал развивать тему Игорь – поскольку ваш интерес взаимный, а рыба не видит в рыбаке, для себя никакой практической пользы. Да может, тут и нет никакой рыбы, поди, знай. А, крокодила, если приглядеться, можно увидеть. Он вот также как лягушка, зенки вытаращит и смотрит…
  Игорь сделал движение рукой, удочка описала полукруг, и крючок с фрагментом трупа дождевого червяка плавно проплыл перед глазами лягушки, на которую рыбак и хотел указать. Мгновение, и лягушка, чуть подпрыгнув из воды, словила языком крючок. Игорь, рефлекторно, спасая наживку, дёрнул рукой и солидная, мясистая амфибия, комично вертясь, замахала лапами в воздухе.

  – Вот! – сказал Игорь – благодарная тварь. Вот кто оценил нашу снасть, и старание.

  Он поймал лягушку в воздухе и принялся снимать её с крючка.

  – Ты её поцелуй – предложил я – может царевной станет.

  Игорь вытянул губы и поднёс лягушку навстречу, но та брыкалась, резко выбрасывая крепкие ноги.

  – Не хочет – констатировал Игорь – насильно мил не будешь.

  Несостоявшаяся принцесса полетела в воду.

  – А, может лягушек наловить? – спросил я – французы их любят, а мы что хуже?

  – Мы лучше – успокоил меня Игорь.

  И мы принялись за дело. Рыбалка, или, правильнее сказать лягушалка, с этого момента, пошла оживлённо. Сами лягушки проявили живейший интерес к нашему смелому начинанию, и принимали активное участие. Видя перед собой вздрагивающий, давно опустевший крючок, они азартно ловили его языком. Дело было поставлено на поток. Ввиду того, что удочка у нас была одна, мы разделили труд: пока Игорь снимал с крючка очередную жертву кулинарии, я высматривал следующую претендентку. Правда, в какой-то момент лягушки показали себя не с лучшей стороны, они выпрыгивали из ведра, отталкиваясь от голов своих сородичей.

  – Вот так и некоторые люди пытаются по головам выпрыгнуть наверх – нравоучительно повествовал Игорь, но я его не слушал, я был охвачен охотничьим азартом.

  Через сорок минут большое пластиковое ведро, накрытое рубашкой, стояло возле домика. Все смотрели на него и молчали.

  – Сорок штук – отчитался поставщик деликатесов. (Заметьте: сорок минут – сорок штук!)

  – А как их готовить? – спросила Игоря жена, от которой я ждал совсем другой реакции.

  – Жарить – ответил Игорь.

  – А ты знаешь, как их чистить? – продолжала Игориха удивлять меня своей арефлексивной реакцией.

  – Знаю – лаконично сказал Игорь, и диспут закрылся. Балагур и весельчак, с женой он держался таким "мужиком в доме".

  Думаю, что соседи, кроме всего, подозревали нас в ереси отрицания шашлыков. Они кажется догадывались о том, что мы их не планировали. Теперь же, когда возле стола стояло явно непустое ведро, и человек с засученными рукавами возился с его содержимым, бдительность притупилась, и обыватели начали успокаиваться. Всё пришло в норму, и сжигать на костре презрения никого в этот раз не придётся. Они благожелательно, как на выздоравливающих, поглядывали в нашу сторону, а Игорь деловито возился. Отломав три зубца от вилки, он вынимал из ведра по одной узнице и уверенным движением прокалывал затылочную область. Лягушки взвизгивали и успокаивались.

  – Перед ампутацией головы нужно делать анестезию – пояснил Игорь. Он вообще большой гуманист.

  Затем, убрав голову и ласты, снимал, как чулок, кожу. В большую миску ложились прекрасные царевны, с идеальной девичьей фигурой. В момент, когда обитатели ближайшего к нам домика все вышли наружу и, глядя на Игоря, рассаживались за своим столом, кулинар отвлёкся и упустил крупную лягушку. Та сделала несколько больших скачков, а Игорь бросился в погоню. Видя, что беглянка слишком резвая за ней устремились ещё несколько человек толокшихся с дровами у мангала. На лицах наблюдавших эту сцену соседей обозначился вопрос: почему на кусок мяса для шашлыка нужно устраивать коллективную облаву, окружать его, загонять и ловить? И что это за мясо способное на такой дерзкий побег пунктиром? Всё обошлось. Игорь громко сказал "укатилось" и успокоенные соседи приступили к приёму пищи.

  Жарить на мангале было нечего, но огонь в нём всё-таки развели. В угли зарыли картошку и несколько яиц, которые тут же лопнули. На решётке над углями пекли баклажаны и помидоры. А, земноводных готовили на большой сковороде. Глядя на загорелые фигурки пляжниц, приподнявшихся на локотках и согнувших в коленках точёные ножки, нежащихся в кипящем масле, я вспомнил рассказ своей бабушки. Кажется, ещё до войны, комнату у неё снимал француз. Не помню, как и почему, но снимал. Он получал где-то жалование, или как-то ещё добывал пропитание, но его было мало. Вот однажды он пришёл очень довольный, попросил сковородку и принялся что-то готовить. Столовался он тут же и свои харчи сдавал в общак, а тут вишь сам готовит. Ну, стало быть, на всех. Запах рыбный – подумала хозяйка – а рыбы он вроде не чистил. Подталкиваемая любопытством она заглянула через плечо… В помойном ведре она разглядела головы и потроха, а на сковородке загорали такие вот безголовые принцессы. Недоумение сменилось благородной яростью через секунду. Не дав жильцу завершить свой кулинарный искус, бабушка выставила его из квартиры, а в след ему выбросила и деликатес, совместно со сковородой, как ни ценна была посуда для бабушки, а лягушки для француза. Жилец не встретил понимания, а внук… эх, за что воевали наши деды?

  Обсасывая миниатюрные косточки, мы обсуждали, каким вином запивают лягушек французы. Мы остались довольны, и только жена Игоря так и не смогла съесть больше одной лягушки. Всё, плюс-минус, стало на место.

  Довольные, вечером, мы гуляли возле речки. Дивная погода, стрекотание кузнечиков, плеск воды, и лягушачий хор, из не съеденных, создавали необычайное настроение. Небо, чёрного бархата, было щедро усыпано бриллиантами. На берегу возились наши соседи, пытаясь запустить ракету. Долго не получалось, но вот фитиль загорелся, и пиротехник-любитель метнулся в сторону. Плохо установленная ракета, оторвавшись от стартовой площадки, в первые же доли секунды полёта изменила курс, и вопреки замыслу самодеятельного исследователя космоса полетела горизонтально. Космос, в этот раз, так и остался непознанным, а ракета, поразив невидимую наземную цель, рассыпалась обильными искрами. Энтузиасты бросились смотреть, что сталось с ракетой, но нашли лишь малые клочки обгорелой бумаги. Возня натуралистов увенчалась возгласами удивления: фейерверком, убило ёжика. Вот ведь судьба. Украинский ёжик, идя по своим ежовым делам, погиб от китайской ракеты класса "земля-земля" запущенной молодыми сотрудниками мирного НИИ. Смерть его не была бы более неестественной и нелепой, если бы его переехал рояль, или рухнула на него атомная подводная лодка. Соседи ещё поудивлялись немного этому странному обстоятельству и принялись разбирать ошибки запуска. Так же, наверное, удивились, и пошли обсуждать ошибки, те, кто запустил ракету, угодившую в жилой дом в Броварах. Ёжик, из которого теперь не сшить рукавиц, лежал неоплаканный, а отдыхающие удалились.

  – И этих людей мы стеснялись – сказал Игорь и добавил тоном Гамлета – Бедный ёжик!

  Ему недоставало только черепа в руке. Череп появился на следующий день. Мы собирались возвращаться в Киев. Сходив напоследок на свой любимый пляжик, мы возвращались на базу. Идя по тропинке, я нашёл череп. При жизни он не принадлежал ни ёжику, ни тем более бедному Йорику. Череп был кошачий. Я решил приобщить его к своей коллекции. В ней были неопознанные зубы крупного хищника, волчьи клыки, медвежьи когти, рога всевозможных парнокопытных – вольных обитателей гор и лесов, и в придачу волчий и архарий черепа, найденные мною в разных заповеднейших уголках, когда-то необъятной Родины.

  Видимо и этот череп хотел в коллекцию, он буквально лез из кожи вон. То есть кожа его ещё частично покрывала, но он из неё лез. Я хорошо отношусь к кошкам, люблю чесать их за ухом, и гладить против шерсти. Но здесь всего этого не было, и от непривычки я побрезговал брать находку руками. Положив на землю ласту, второй я задвинул голову туда, куда обычно вставляют ноги. Принято считать, наличие мозгов в голове положительным фактором. Но в данном случае все сошлись во мнении, что из этой головы, нужно выбросить всё. Для скелетирования, решили выварить череп в кастрюле. В числе прочей посуды, она принадлежала базе отдыха. Варилась голова около часа. Надеюсь, что вас не тошнит. Вы же не ощущаете того, крайне неприятного, навязчивого, и вездесущего запаха, буквально пропитавшего тогда весь лес. Соседи тревожно вертели головами, морщились и удивлялись, как не повезло в день отъезда. Когда терпение лопнуло, мы с Игорем выплеснули кошачий бульон совместно с мозговой костью.

  – Э-эх, у-умники! – протянул Игорь – Её надо было в муравейник положить! Муравьи её дочиста бы облизали.

  Но на это времени уже не оставалось. Мы поставили кастрюлю к остальной посуде, закрыли домик и отдали ключи комендантше, всё принюхивавшейся к странному запаху.

  "Что не говори – думал я, шагая по ночной набережной присредиземноморского французского городишки – а мы душевные, щедрые и открытые люди, умеем веселиться, и понимаем толк во французской кухне. Куда больше чем эти французы".

Другие произведения автора:

III

XIV

Мастерство

Это произведение понравилось:

Макс Рубакин