Перекресток. Часть вторая. Госпожа инспектор. гл.19

19

– «И был вечер, и было утро: день шестой», – с легкой усмешкой процитировал Мишель, оглядывая ставший уже привычным за эти дни облик гостиной в том самом номере, в котором они с Никой остановились так давно и так недавно, еще до анархистского налета.

– Что – и правда шестой? – вскинул на него слегка ошалевшие глаза Антон, отрываясь от листа бумаги, покрытого замысловатыми каракулями, правками, кляксами и причудливыми геометрическими узорами.

Такими исписанными, пестрыми листами, как земля за окнами гостиницы желто-красными, осенними, были покрыты едва ли не все горизонтальные поверхности в комнате. Как сам романист ориентировался среди этого рукотворного листопада, сказать трудно, но в нужный момент Карев выхватывал из множества разбросанных тут и там бумаг именно ту, нужную, чтобы внести правки, просто перечитать, уточняя что-то в памяти, или с разочарованием отбросить в сторону.

– Да нет, день-то сегодня, увы, уже двенадцатый, – пояснил Мишель. – Да только очень уж всё это похоже на сотворение мира… думаю, Господь творил нас в таком же хаосе и неразберихе, иначе б получилось что-то более приличное…

В своем неизменном костюмчике «фельдграу», но как-то посвежевший, будто умывшийся волшебной росой из сказки сразу же после возвращения из санатория, Мишель смотрелся рядом с взлохмаченным, плохо выбритым Антоном, как пай-мальчик, отличник и гордость школы рядом с хулиганом квартального масштаба.

– Знаешь, процесс творчества мне всегда казался более эстетичным, что ли, – продолжил монолог Мишель, бесцеремонно сдвигая в кучу с диванчика бумаги и поудобнее усаживаясь в уголок. – Во всяком случае, у Ники это всегда получалось гораздо симпатичнее…

– Еще бы, – как бы машинально, все еще думая о чем-то ином, согласился Антон. – Ника творит своим телом, а я вот – мозгами… а мозги, если на них глянуть без прикрытия черепушки, зрелище очень не эстетичное…

«Волнуешься за Нику?» – хотел спросить поверенный. «Как будто ты не волнуешься», – мог бы фыркнуть в ответ Антон. Но это была для обоих некая запретная тема, мужчины предпочитали не говорить о своих переживаниях, глуша их наиболее близкими и доступными каждому средствами: один – творчеством, второй – работой.

– За твои не эстетичные мозги платят довольно неплохие деньги, – прагматично заметил Мишель.

– За мозговыделение – платят, – ухмыльнулся Антон, окончательно отвлекаясь от вчитывания в текст собственного сочинения и откладывая лист в сторонку. – Вот взялся бы ты за мои дела, пожалуй, платили бы больше… хотя, честно говоря – тут ведь не перед кем выделываться – я бы и задаром писал. Душа просит что-то из себя излить, рассказать. Вот и пишу. Нет, не вру, не притворяюсь бессеребренником, душе ведь многого не надо. А вот телу… тут тебе и пожрать, и выпить… да еще и с девчонками хочется, пока молодой. Ну, и на мир бы посмотреть, хотя это, скорее уж, как раз для души.

– Кстати, бессеребренник, а ужинать ты снова здесь будешь? – уточнил Мишель.

С момента их возвращения, после того, как завезли к тетушке Марии окончательно, кажется, выздоровевшую, но изнывшуюся, надоевшую хуже горькой редьки Татьяну, Карев не выходил из номера. «За эти прошедшие дни все рестораны и буфетные стойки у меня – во где! – выразительно чиркнул он себя ладонью по горлу. – Видеть их не могу… на какое-то время…» Еще бы, ведь ему пришлось отдуваться, отвлекать внимание собравшейся в санатории любопытной и частенько совсем неадекватной публики от укрытой в захваченном на халяву номере контуженой девчонки и поверенного в делах, присутствие которого там без Ники вызвало бы просто ураган ненужных вопросов, размышлений и комментариев.

А вот Мишель, побывав в некотором подобии нелегального положения, нынче каждое утро и вечер посещал гостиничный ресторан, отдавая должное не только вполне приличной кухне, но и тем возбужденным взглядам официанток и администраторши, которыми его награждали девушки, видимо, крепко запомнившие боевой исход из гостиницы Ники, Антона и самого поверенного. Остальное время, получив в безраздельное пользование мотоцикл Карева, а с ним и абсолютную свободу передвижения, поверенный в делах посвящал краткой, но очень интенсивной работе с какими-то важными для него и подопечной бумагами и бесконечным, казалось бы, визитам в различные городские инстанции, встречам с антрепренерами, организаторами провалившегося фестиваля, еще какими-то людьми, так или иначе относившими себя к миру искусства.

…– Ужинать здесь мы не будем, – раздался от дверей знакомый голосок. – Все эти дни только и мечтала о нормальной человеческой еде… и о прелестном беспорядке!

В дорожных черных брючках и кожаной курточке на голое тело, как ни в чем ни бывало, у дверей номера возникла Ника, по-прежнему слегка, но тщательно взлохмаченная, бодрая и живая.

– Ну, наконец-то! – выдохнул, будто выпив в один глоток стакан спирта, Антон.

– Заждались… – негромко подтвердил поверенный и в глазах его блеснул мимолетный огонек искренней радости.

– Кстати, о беспорядке, – продолжила Ника, жестом останавливая еще не начавшееся красноречие со стороны своего приятеля. – Конечно, хотелось чего-то хаотичного, бездумного, когда приходится долго искать зажигалку, спрятавшуюся под стопкой чистого белья, но – не до такой степени… и если, Карев, в спальне я обнаружу твои носки на тумбочке у кровати… будешь строжайше наказан…

Тут блондинка изобразила весьма недвусмысленное и пикантное движение бедрами, демонстрирующее предполагаемый способ наказания.

– Да когда ж это я на тумбочку носки клал? – удивившись такому несправедливому упреку, состроил обиженную физиономию Антон, но тут же, заметив нарочито суровое выражение лица Ники, поспешно согласился: – Ну, бывало пару раз так… но – только после пьянки, когда и себя-то не помнил, куда положил… лучше бы обняла меня при встрече, как положено…

– Я тебя тоже очень хочу, – кажется, вовсе не обращая внимания на присутствие Мишеля, откровенно заявила блондинка, жадно оглядывая поднявшегося с места романиста. – Там, в небесах, с этим делом напряженка жуткая, да и вообще… не так уж в космосе интересно, как кажется…

– Не может быть! – категорически заявил Антон, уже откровенно придуриваясь. – Чтобы ты и не нашла себе с кем… такого не бывает!..

– Смеешься, – с нарочитой горчинкой в голосе ответила Ника. – Издеваешься над бедной женщиной… а там очень даже с этим делом строго. И не только с этим, да и не только там… короче, первым делом мне надо в душ!.. честное слово, допекли меня эти ультразвуковые и ионные устройства без воды. Вот, кажется, и чистенькая совсем, и все в порядке, а воды, простой воды из душа – так не хватало…

Блондинка уже начала расстегивать курточку, как в их разговор вмешался скромно молчавший в стороночке и откровенно любующийся Никой её поверенный в делах.

– Вот и хорошо, ребятки, – сказал Мишель, что-то деловито проверяя в своей небольшой папочке с бумагами. – Вы тут пока в душ, да встречу по-своему отметьте, а я схожу на почтамт, надо несколько телеграмм отослать срочных…

Он исчез за дверями номера с фантастической скоростью, будто преследовал кого из убегающих анархистов.

– А это что такое? – кивнул Антон на неожиданно появившийся из-под курточки Ники овальный медальон величиной едва ли не в пол-ладони на тонкой серебристого металла цепочке.

Блондинка терпеть не могла никаких украшений, кроме сценических, предпочитая в обычной жизни свободные шейку, ушки и пустые пальцы, не говоря уж о некоторых совсем ненужных и другим людям излишествах.

– Потом, – энергично помотала головой Ника, шустро и совсем не эротично освобождаясь от брюк. – Все потом, милый Карев…

…потом наступило через полтора часа, когда вернулся в номер истомившийся ожиданием Мишель, и втроем они уселись вокруг низенького столика в гостиной.

– Ты глянь, какая забавная штучка, – похвастался Антон поверенному, демонстрируя медальон блондинки.

Самым необычным в комплекте из плоской овальной пластины какого-то темно-серого, со свинцовым, казалось, отливом металла и чуть более светлой серебристой, но с такими же темными тенями цепочки был их способ соединения друг с другом. Никаких привычных ушек, проволочек… на первый взгляд казалось, что последнее звено цепочки своим краем просто плотно прилегает к медальону. Впрочем, точно также казалось и на второй, и на третий взгляд. Да и сама цепочка была единой, без малейших намеков на замочек или еще какое хитрое устройство для запора, а превращалась в длинную «змейку» стоило лишь Нике легонько провести пальцем по одному, знакомому ей местечку.

– Высокие технологии, – хвастливо заявила блондинка. – Это вам не наша доморощенная ювелирка… Да и металл тоже… не из простых…

– Интересно… – задумчиво повертел в пальцах медальон поверенный.

На дальнем фоне тщательно, черными и серыми штрихами изображенной картинки виднелся изящный готического стиля замок с полуопущенным подъемным мостом, суровыми, но красивыми башнями. В небе над замком четко виднелись сразу две Луны: одна едва ли не полная, с чуть-чуть будто обгрызенным тенью краешком, а вторая – едва народившаяся, узким серпом висели в ночном небе. А на переднем плане смотрел на замок странный рыцарь. В доспехах, но с обнаженной головой и откинутым на спину кольчужным капюшоном, с небольшим, легким копьем в правой руке и странным, да что там странным, загадочным и вовсе не подходящим ко всей картинке по стилю маленьким пультом – в левой. И только совсем уж бестолковый и невнимательный человек не смог бы разглядеть сходство между лицом и прической рыцаря и Ники.

– …и что за металл? – закончил свою растянувшуюся по времени фразу Мишель.

– Иридий, – гордо, будто сама только-только открыла этот металл для почтеннейшей публики, заявила Ника. – Редкий, аж жуть,  не только у нас на планете, даже на других… и поблагороднее золота в смысле химической инертности.

– И за что же тебе такой подарочек вручили?.. – с легкой усмешкой поинтересовался Антон. – Мне вот дорогие инопланетяне ничего не дали… впрочем, я с ними никуда и не летал, как некоторые… да и пол у меня не соответствует таким подаркам…

– Пошляк, а туда же – к звездам рвется…А это совсем не подарочек, а знак, – важно ответила блондинка, едва удерживаясь, чтобы самой не расхохотаться над собственной напыщенностью. – Я теперь здесь не просто так, не хухры-мухры с горы какие-нибудь. Планетарный Инспектор Сто восемнадцатой базы – вот!

– Это теперь к тебе надо обращаться «ваше превосходительство»? – саркастически хмынул Карев.

– И на «вы»… – не сдержала заливистого смеха Ника.

– И что же ваше превосходительство вы инспектировать будете? – дождавшись, когда блондинка угомонится, нарочито серьезно спросил Мишель, возвращая медальон законной владелице. – Надеюсь, не нас с Антоном?..

Ника бросила на романиста озорной взгляд, а потом почему-то тяжело вздохнула, откидываясь слегка назад, распрямляя плечи…

– Карева я уже проинспектировала, никаких изменений не обнаружила… однако, однако… Конечно, прозвучит странно… да только вам уже не привыкать. На планете живет довольно много иных. Тех, кто с других планет. Не нолсов там или ящеров каких, как вы видели, все пришельцы человекообразные, от нас с вами их не отличить, пожалуй, разве что – по генетическому коду… Но это уже заумь научная.

«Вообщем-то, такие вот переселения, особенно если на постоянной длительной основе, а не просто – слетать-посмотреть, официально и неофициально не одобряются и не поощряются. Но! и не запрещаются, разве что на паре-другой планет, но там – по своим, местным обычаям такого нельзя делать. А единственно, что категорически не допускает межпланетное сообщество, так это привнесение на такие планеты, как наша, новейших технологий, механизмов, устройств.

То есть, хотите жить в Средневековье, к примеру, а есть планеты и с таким уровнем развития, живите, но – исключительно и только, как в Средневековье. И даже не подумайте у себя в поместье, если, конечно, таковое заведете, соорудить ватерклозет. Вот это отслеживается очень тщательно.

Нет, Антон, не сортиры, я поняла, о чем ты хочешь сказать. Отслеживается возможное использование техники, не соответствующей уровню местной цивилизации…»

– И где это ты таких умных слов нахваталась?.. – в легкой растерянности почесал в затылке Карев. –  Хотя, оно и понятно… Инспектор – это тебе не хухры-мухры с горы…

Ника отвесила ему шутливый подзатыльник, Антон вновь задумчиво почесал в затылке и продолжил:

– И что же – у вас, ваше превосходительство, уже есть срочное и секретное задание по выявлению незаконопослушных пришельцев, затаившихся в наших пенатах?

– Ничего срочного нет, – улыбнулась Ника. – Но то, что работа непременно будет – я почему-то уверена…

– Ты вот о чем… – протянул Антон, моментально вспомнив…

Уставший, с затекшими и застывшими без движения мышцами Антон, сойдя с мотоцикла, поставленного Никой в углу площадки, подальше от остальных машин, взял с багажника дорожную сумку и дождался, пока девушка наколдует в двигателе что-то противоугонное. А потом они вместе вошли в вестибюль придорожной гостиницы, или мотеля по-новомодному.

Там, за раздолбанным, даже на вид скрипучим простым письменным столом сидела девица лет тридцати с черной челкой, постоянно лезущей ей на раскосые азиатские глаза. Девица эту челку откидывала, та продолжала лезть, и, казалось, борьба эта будет бесконечной, как сама Вселенная.

– Вам переночевать? – поздоровавшись, осведомилась девица, отвлекаясь от своей челки. – Или просто отдохнуть пару часов?

– Мы похожи на любовников, от скуки заглянувших сюда, что бы провести пару часов? – попробовал устало съязвить Антон.

– А кто вас знает, на кого вы похожи, – равнодушно пожала плечами девица. – Тут, на трассе, много странных людей бывает…

– Хотя бы душ у вас в номерах есть? – поинтересовалась более насущными проблемами Ника.

– Душ один, в конце коридора на втором этаже, – деловито пояснила девица. – И это за отдельную плату.

– Может, у вас и буфета нет? – уже раздраженно осведомился Антон; общий душ на этаже с учетом пяти грузовиков и двух легковушек на стоянке не радовал.

– Буфет есть, – вновь зачем-то пожала плечами девица. – Сразу за заправкой, только он уже работает с ночной наценкой…

– Ладно, пусть с ночной, пусть с полуночной, – Антону надоел бесполезный, хоть и вполне информативный разговор. – Давайте нам ключи, дальше постараемся сами разобраться, что к чему…

– Сначала деньги, – резко отрезала девица. – До утра с вас за одноместный номер пятерка, и плюс десять – залог…

– Почему это одноместный? – уныло поинтересовался Антон. – Да и какой-такой еще залог требуется?

– А вы все равно вместе спать будете, или я в людях ничего не понимаю, – нагло заявила девица. – Тем более, двухместных все равно нет, дальнобойщики заняли, а они таких габаритов, что вдвоем на одну постель просто не поместятся, а залог за стоянку, вы же не пешком пришли? У нас такса: за два часа ночью – монада, если уедете рано, то сдачу вам верну, у нас тут все честно, а вообще-то номер за вами до восьми утра.

– В восемь выгоните? – не удержался и съязвил Антон, рассеянно шаря по карманам.

– Выгоним, – уверенно сказала девица. – У нас в восемь заезд большой ожидается.

Не спрашивая ничего про загадочный большой заезд к восьми утра, Антон выложил на стол перед ней десятку, трояк и два номинала, ожидая получить в ответ ключ.

– А за душ? – лениво спросила девица, упершись маленьким кулачком в скулу.

– А сразу все посчитать?

– А вы не просили, – ответила она.

И тут Антон понял, что девице до смерти скучно, и она просто всячески затягивает время общения с новыми людьми. В самом деле, телевизора в вестибюле не было, радио, судя по тишине, так же отсутствовало, никаких книг или газет на столе или просто поблизости Антон не заметил. Вот девица и развлекала себя, как могла. Видимо, Ника поняла это гораздо раньше Антона и теперь стояла спокойно в двух шагах от стола, наблюдая за вялой перебранкой и явно потешаясь в душе.

Добавив к выложенным монетам, которые девица не спешила убирать со стола, будто надеясь на то, что гости передумают оставаться, возьмут обратно деньги и уберутся в ночь, еще парочку совсем старых, затертых и блеклых, Антон поинтересовался, впрочем, совершенно не надеясь на успех:

– А ужин нам в номер кто-нибудь может принести?

– Может, – охотно отозвалась девица, – но некому. Мне отходить нельзя, вдруг кто-нибудь еще приедет, а продавщица из бара не пойдет, у нее материальные ценности, одного только пива на полтысячи, а может даже и больше.

– Ну, тогда хотя бы ключи взять, наконец, можно? – утомленно спросил Антон.

– Возьмите, – достав из заскрипевшего ящика стола, протянула ему девица простенький желтого металла ключ с огромным деревянным брелоком. – На второй этаж идите и там ведите себя прилично.

Антон хотел было ответить еще чем-нибудь этаким, но Ника, давясь от смеха, потянула его за рукав к лестнице.

– Вас надо было на пленку снять, – хихикая, сообщила она. – Разговор глухого со слепым… и в цирк ходить не надо…

– Да уж, – не стал возражать Антон, – вот кому-то жена достанется… если еще не досталась… кольца у нее на пальце, кажется, нет…

– Может, у нее другие достоинства есть? – не согласилась Ника из чисто женской солидарности. – Постельные или кулинарные…

Номер встретил их скрипом двери, рассохшимися полами и старой металлической кроватью с панцирной сеткой и голым матрасом. Чистое постельное белье, впрочем, висело здесь же, на спинке кровати. Больше в номере ничего не было, даже тумбочки и стульев, только прибитая к двери с внутренней стороны древняя, как бивни мамонта, вешалка на пять крючков. Бросив сумку на пол возле самого входа, Антон со вздохом упал на матрас, стараясь растянуться как можно прямее и длиннее. Ника пока держалась получше и, присев на корточки возле сумки, начала подбирать принадлежности для душа.

– Карев, – спросила блондинка, увлеченно роясь в недрах сумки, – ты так и будешь здесь валяться и умирать или пойдем вместе в душ, так быстрее выйдет, а потом добредем до здешнего буфета, что-нибудь выпьем и закусим?

– Пойдем, – согласился Антон, поднимаясь и начиная раздеваться. – Мне кажется, в тутошней гостинице лучше держаться вместе…

– Испугался, что девица при входе заговорит тебя до смерти? – засмеялась Ника. – А зачем раздеваешься? Думаешь, в душевой вешалок нет?

– Вешалок там, наверное, полно, но и людей тоже, – ответил Антон. – А у меня карманы деньгами набиты… Оставлю брюки здесь, все будет меньше соблазнов для воришек…

– Тогда и я тоже…

Ника проворно избавилась от одежды и обернула вокруг бедер маленькое полотенце, протянув такое же Антону. Тот покачал головой, оглядывая задорно встопорщившиеся грудки девушки, но послушно повторил вслед за ней раздевание догола. Вот только полотенце ему пришлось поддерживать руками, слишком уж маленьким оно оказалось для его талии и бедер.

В конце пустого коридора, за дверью душевой, вовсю шумела вода. В маленьких тесных кабинках, рассчитанных на одного человека, не обращая никакого внимания друг на друга и на вошедших новеньких, смывали пыль и грязь несколько мужчин и, кажется, две женщины. Из одежды на крючках-вешалках при входе присутствовали только полотенца, да ключи от номеров с огромными безобразными брелоками. Видимо, мысли о лучшей сохранности личных вещей в номерах посетили не только Карева.

Ника первой и Антон вслед за ней с трудом втиснулись в ближайшую кабинку, под слабенькие струйки тепловатой воды, и попытались, было, помыться… увы, вместе это дело получалось плохо и чересчур возбуждающе для Антона, и тогда Ника просто выпихнула его наружу, ласково и ободряюще пробурчав себе под нос: «Дождаться ночи не может, кобель…»

Антон стоял рядом с кабинкой, облокотившись о кафельную стенку, когда мимо него, к вешалкам, прошла высокая, коротко стриженая девица лет тридцати с маленькой крепкой грудью и абсолютно безволосым лобком. Симпатичная такая девица, хотя, Ника все-таки лучше всех… но додумать эту мысль Антон не успел. Провожая чисто мужским автоматическим взглядом упругие движения женских ягодиц, он громко икнул и принялся, не глядя, наугад, нашаривать рукой Нику под душем.

– Ты чего? – выглянула наружу блондинка. – Нашел чего-то? делиться будем?

Вместо ответа Антон глазами показал Нике на упругую попку женщины, в этот момент снимающей с крючка свое полотенце. Там, между ягодицами, торчал и покручивался в разные стороны явно живой и задорный хвостик размером в пол-локтя.

Ника протерла глаза, посмотрела еще раз,  повнимательнее, и в этот момент женщина оглянулась через плечо и задорно подмигнула ошалевшей от невиданного до сих пор зрелища парочке, махнув при этом хвостиком, как бы приветствуя их. Тут Антону показалось, что и зрачки ее глаз вертикальные, как у кошки или змеи… Не спеша промокнув воду с плеч и спины, женщины обмотала полотенце вокруг бедер и вышла из душевой, соблазнительно виляя бедрами. Хвостик, успокоившись очевидно, едва заметно трепетал под полотенцем.

– Ника, давай-ка побыстрее, – нервозно поторопил девушку Антон, прислушиваясь к довольному мужскому уханью и кряканью, доносившемуся из дальних кабинок.

– Боишься, что вот с таким хоботом кто выйдет и меня отобьет? – не менее нервно засмеялась блондинка, на руках показывая размер хобота. – Залезай, я уже готова.

– …знаешь, я тоже про этот момент подумала, когда мне начальник Сто восемнадцатой жетон вручал, – будто прочитав чужие мысли, кивнула Ника.

– Уважаемая госпожа Инспектор! – торжественно провозгласил Мишель. – Предлагаю вечер воспоминаний перенести в местный ресторанный зал, тем более, кормят тут очень прилично, общество по вечерам собирается не буйное, а я ужасно проголодался, да и Антон тоже целый день ничего не ел…

– Конечно, я вот только переоденусь… – сбрасывая с плеч зачем-то на них накинутую собственную курточку, – не раздумывая, ответила блондинка. – Да и вам, особенно господину писателю, надо бы привести себя в подобающий выходу в свет облик…

Антон счастливо засмеялся. Все его подспудные тревоги и волнения обернулись ночным туманом, развеявшимся с первыми лучами солнышка: Ника из своего космического дальнего, но краткосрочного странствия вернулась абсолютно такой же, какой она и отправилась туда… 

Другие произведения автора:

Грустная сказка. VI

Агент Преисподней. Часть вторая. Наречение Некты. III

Третья сила I