Пыль. Часть I. гл.1

ПЫЛЬ

(Второе искажение)

Часть первая.

«Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог…

 Отпуска нет на войне!»

Р.Киплинг

***

Солнце уже касалось своим краем холодного, далекого нагромождения странной формы скал, пройдет совсем немного времени, и на пустыню внезапно, будто скатившись с крутой горы неба, упадет непроглядная темнота южной ночи. Анька не уставала удивляться этому резкому переходу от света во тьму и обратно, хотя уже не первую неделю бродили они всем батальоном по пескам, переходя от источника к источнику и пытаясь сохранять общее направление на юго-восток.

От резкого, неприятного и оглушительного – стой она рядом – звука, Анька вздрогнула и чуть брезгливо передернула плечами. Совсем недалеко, за пологим взгорком очередного бархана истошно и отчаянно трубил верблюд. Не видя его, создавалось впечатление, что животное либо кастрируют, либо вообще приготовили на заклание неведомым богам пустыни. На самом деле верблюда просто остановили и пытались уложить на том месте, которое ему, по каким- то непонятным людям, верблюжьим причинам категорически не нравилось. А может быть, он просто прочищал глотку от песка и пыли после дневного перехода?

– Я раньше считала, что эти звери более… равнодушные что ли, – сказала Анька, заметив, что Паша тоже скривился от верблюжьего крика.

– Любого можно из себя вывести, ну, если постараться… – ответил Паша.

– Тебя – нельзя, – с притворным вздохом констатировала Анька. – Ни один толстокожий носорог тебе в подметки не годится по толстокожести.

Паша пожал плечами, на дискуссии, а уж тем более легкие пикировки с девушкой у него не хватало ни сил, ни желания, всё равно Анька переспорит и окажется права, как всегда.

– А что это там? – сообразив, что Паша спорить не хочет, но не желая на этом обрывать разговор, она махнула рукой в сторону совсем уж необычной, почти квадратной невысокой горы с плоской, ровной вершиной.

– Аллах его знает, – отозвался Паша, вглядываясь. – Ну, еще, может быть, кто-то из местных.

В километре, а то и двух от странной горы, посреди песчаного пяточка, свободного от нагромождения каменных глыб, в закатных лучах солнца видны было невысокие, чуть темнее песка, стены, увенчанные непонятным черным куполом.

– Мазар это, очередной, – пояснил тихонько подошедший к парочке Крылов. – Тут их полно, так и кажется, что одни только праведники в этой пустыне всю жизнь жили…

– Паша, пойдем? взглянем? – предложила Анька. – Все равно уже ночевка, а со стоянкой и без нас разберутся. Верно?

– Разберемся, – согласился Андрей Васильевич, – это дело привычное, но вот только ты там не пропади…

В голосе его послышалась родственная озабоченность. Так дядя или старший брат обращается к младшей, неопытной и беспокойной сестренке с просьбой не влипнуть в очередное, не всегда приятное приключение.

– А там разве пропадешь? – веселея от предвкушения, спросила Анька, подмигнув комбату.

– Про эти мазары тут, у местных, всякие слухи ходят, – неопределенно ответил Крылов, снимая фуражку и почесывая затылок. – И то, что святые там лежат разные, и то, что демоны в иных склепах приживаются, вообщем, всякие странности происходят…

– Странностей мы не боимся, сами странные, – дружелюбно засмеялась Анька. – Ты не переживай, Андрей Василич, мы недолго, как раз распакуются ребята, ужин сготовят, а тут и мы вернемся…

Крылов попробовал сурово поджать губы и прищуриться, но кивнул понимающе, знал, что Аньку, если уж она чего решила, никакой молитвой не остановишь, надежда тут только одна – на Пашу, который все время как-то очень удачно успевал подстраховывать и выручать свою бесшабашную жену. Впрочем, ни Анька себя женой, ни Паша мужем не считали и не ощущали, хоть и выглядели в глазах уставших от бесконечной войны бойцов усиленного батальона особого назначения настоящей семейной парой. И спали постоянно вместе, и в бою были рядом, и на отдыхе, когда выпадало остановиться после перестрелок на недельку-другую в какой-нибудь деревушке или в городке. Но вот дальше этого – «вместе» – дело у них в полусемейной жизни не продвигалось. Но Анька на такие темы вообще не раздумывала, а Паша давным-давно решил не торопиться в отношениях с этой свойской, но совершенно непредсказуемой девчонкой и, казалось, застыл в странном ожидании.

– Пойдем, Паштет, – позвала Анька, предусмотрительно откидывая крышку с деревянной кобуры своего «маузера».

Сдержал свое слово Крылов, в первые же дни пребывания Аньки тогда еще в роте выменял ей у кого-то из знакомых на спирт и еще какие-то материальные блага отличный К-96, с длинным стволом, двадцатипатронным магазином и огромной деревянной кобурой-прикладом, не новенький, вполне уже обстрелянный, не пистолет, а сказку – ну, для тех, кто понимает, конечно. С тех пор Анька с маузером не расставалась, предпочитая его всему остальному оружию, хотя наловчилась стрелять и из нагана, и из трехлинейки, даже британский «льюис», ручной пулемет больше похожий на самоварную трубу с прикладом, освоила.

Паша кивнул в ответ на призыв девушки и, скинув с плеча, передал Андрею Васильевичу на сохранение свой мосинский карабин, не таскаться же с громоздким оружием по безопасной на первый взгляд пустыне. Но, пристраиваясь чуть сзади и на шаг справа от Аньки, Паша вытащил из-за пазухи привычный к руке автоматический пистолет изрядного размера, хоть и не чета анькиному К-96. И он, и она давно уже именно так передвигались на пару по опасным и не очень местам, зная, что все стороны света перекрыты и контролируются, и доверяя друг другу свои жизни.

Крылов посмотрел им вслед и чуток укоризненно покачал головой. Что-то в глубине души подсказывало ему, что ничем хорошим эта экскурсия в древний, побуревший от времени склеп не кончится. Впрочем, запрещать что-либо Аньке было бесполезно, она только в бою понимала и уважала дисциплину. Ну, еще на кратком, между боями, отдыхе, когда надо было выставлять посты, приглядывая за окрестностями. В остальное время девушка жила по своим понятиям, не всегда совпадавшим с понятиями командиров и прочих начальников в этом мире. Наверное, потому Крылов и не приписал девушку и её мужчину ни в один из взводов, не назначил командирами хотя бы отделений, а использовал в боях только как личный, никому не подчиняющийся резерв.

Андрей Васильевич мысленно махнул рукой, что тут, мол, поделаешь, и, забросив на плечо карабин Паши, энергично пошагал к начавшему обретать форму военному лагерю, сдерживая желание оглянуться и проверить, как дошли до мазара «искатели приключений».

Пока Крылов контролировал установку палаток, распределял наряды, назначал ночной караул вокруг лагеря, проверял запасы воды и договаривался с поваром об ужине для батальона,  Анька и Паша уже стояли в паре шагов от входа в гробницу. Похоже было, что они первыми подошли к ней за последние лет десять, если не больше, таким ровным, нетронутым слоем покрывал всё вокруг тонкий слой песка.

– Ну вот, пришли… – отметил Паша, по-прежнему держа в руке пистолет на боевом взводе. – Внутрь полезем?

Анька задумчиво простучала отросшими за последнюю неделю ногтями по деревянной кобуре своего любимца что-то замысловатое, с трудом поддающееся определению. Потом почесала затылок, сдвинув на глаза обычный солдатский картуз с поломанным козырьком и овальной невнятной кокардой над ним.

– Пошли…

Внутри было пусто, гулко и темно. Предзакатного света, падающего через ровный прямоугольный вход, уже не хватало, что бы видеть противоположную стену во всех подробностях, но ближайшие ко входу части стен можно было пока разглядеть без труда. И ничего – абсолютно ничего – интересного на стенах не было. Ни рисунков, ни надписей, ни даже царапин. Ровная поверхность камня, отшлифованного веками пребывания в пустыне.

В центре мазара возвышался то ли алтарь, то ли сама гробница неизвестного святого или просто хорошего человека, для которого родственники и соседи не пожалели времени и сил, что бы возвести этот склеп. Слева от входа, примерно посередине стены, слегка выделялся непонятный выступ, как бы обозначающий некое разделение помещения на две неравные части.

Подойдя к выступу, Анька сбросила с плеч кожаную, короткую куртку, предусмотрительно накинутую перед закатом, что бы не дрожать от холода в ночной пустыне, расстегнула брюки и присела явно с простой физиологической целью.

– Вот ведь нашла место, богохульница, – проворчал Паша в ответ на журчачий звук, продолжая оглядывать противоположную сторону склепа, хотя и так ясно было, что никого и ничего там нет.

– Сам такой, – беззлобно огрызнулась Анька. – Вот лучше скажи: воды в день по литру на человека, пешкодралим от рассвета до заката, хоть зима здесь, а жарко, потные все, воняем, как стадо козлов, а чем тогда ссым? да еще не по разу в день…

– Я по вашей, женской физиологии не специалист, – уклонился от ответа Паша.

– Ага, как же – не специалист, – возразила Анька. – А когда у меня цикл сбился, кто утешал, что из-за климата и прочее? А ведь прав оказался…

Паша не стал отвечать, извлекая из правого кармана куртки фонарик. Все-таки это не так уж легко сделать левой рукой, продолжая держать в правой пистолет. Яркий луч электрического света прорезал теперь уже окончательно установившийся мрак склепа. Похоже, что солнце ушло за горизонт, пока Анька и Паша проводили тут свою небольшую экскурсию. Девушка, подтягивая штаны и одновременно стараясь удержать на плечах просто наброшенную куртку, подошла поближе к Паше.

– Ну, ты и жук, Паштет, – укоризненно сказала она, прищуриваясь на свет. – Кто меня две недели назад заставлял читать под керосинкой? А у самого такой фонарик…

– Две недели назад у меня батареек не было, – ответил Паша. – А у тебя – этих штанов… Что-то они мне очень знакомыми кажутся…

– А чего? – возмутилась Анька. – Мало ли чего тебе кажется…

– Да и великоваты они тебе, – продолжал Паша. – Ушила бы что ли в поясе, а то туда можно еще одну такую же запихнуть.

– А как ушьешь, если это кожа? – отрезала Анька.

– Дала бы мне, ушил бы, – предложил Паша.

– Ха! Кто из нас баба? – усмехнулась Анька. – Да и потом – ты бы точно их обшарил, поискал бы ярлыки, метки всякие…

– Получается, все-таки с того анархиста сняла? – улыбнулся Паша.

– Упаси бог, – едва не перекрестилась Анька, делая наивные глаза. – Он сам снял… и подарил, сказал: «Носи на здоровье, дорогая…»

– Ага, – кивнул, соглашаясь, Паша. – А ты ему только маузер свой показала, типа, глянь, как эта штучка точно стреляет…

– Как угадал? – засмеялась Анька.

– Интуиция, – солидно ответил Паша.

За разговором они незаметно приблизились вплотную к алтарю (или гробнице) в центре мазара. Возвышение со слегка оплывшими и закругленными углами, высотой примерно в полтора метра, завершалось небольшим углублением, в котором, по идее, должна бы находиться мумия покойного, но – вместо иссохшегося человеческого тела, или просто скелета, завернутого в полуистлевшие ткани, Аньки разглядела под ярким светом фонаря совершенно фантастическую картинку. В гробнице лежала странная погребальная маска зеленоватого нефритового цвета, под которой явно скрывался череп, но лицо этой маски было абсолютно, совершенно нечеловеческим, а будто всплывшим из кошмарного сна. Огромные, продолговатые глаза, небольшой нос, бугрящийся переносицей гораздо выше бровей, тонкие, практически отсутствующие губы, в разрезе между которыми выглядывали самые настоящие, верхние и нижние, клыки хищника, и миниатюрный, округленный подбородок. Чуть поодаль от маски, таким же нефритовым цветом светились в луче фонаря тонкие, но очень прочные на вид кости скелета, кое-где, на суставах, завернутые в непонятный, но совершенно не тронутый временем материал белесого, грязноватого оттенка.

– Это… чего это… – пробормотала Анька, отступая на шаг и непроизвольно прижимаясь поближе к Паше.

– Видать, покойный был не местным жителем, – флегматично ответил тот, продолжая обшаривать лучом фонаря боковые стенки саркофага.

Но на них, как и на стенах самого мазара, ничего не было: ни рисунков, ни надписей, ни даже примитивнейших орнаментов или следов обработки. Простой, гладко шлифованный камень. Вот только камень ли? Паша невольно задумался о том, насколько же этот материал похож на хорошо знакомый ему и Аньке пластик. Но вот только откуда мог взяться пластик здесь, в старой могиле на краю пустыни? Да и вообще, в этом мире пластмассы еще не в ходу, их еще просто-напросто не придумали дотошные и любознательные ученые люди.

– Ты думаешь, в самом деле инопланетянин? – спросила Анька.

– Не думаю я, – правдиво ответил Паша. – Да и как-то не особо интересно…

– Да ты что! – от возмущения Анька резко отскочила от своего друга, одновременно всовывая руки в рукава курточки. – Не интересно ему! А если в самом деле – пришелец?

– Даже если пришелец? – пожал плечами Паша. – Сами-то мы кто здесь?

– Сами-то мы – люди! – возмутилась вновь Анька. – И рожи у нас человеческие! А это!!! Ну, ты посмотри еще разок!!!

– Смотрел уже, – по-прежнему невозмутимо ответил Паша. – Ты же знаешь, мне, что бы запомнить, два раза смотреть не надо.

– Не, ну, ты не просто жук, Паштет, – с разочарованием сказала Анька. – Ты еще и толстокожий жук! Ну, ничем тебя не пробьешь…

– И где ты видела толстокожих жуков? – не сдержавшись, засмеялся Паша.

– Вот сейчас, рядом с собой, вижу… – Анька сердито ткнула в сторону спутника пальцем. – Слушай, а может, давай эти кости с собой заберем? Там покажем?

– Кому? – уточнил Паша. – Если Крылову, то у него и без покойных пришельцев забот полон рот, а если кому-то другому, то вспомни – где мы сейчас и куда мы идем. Вряд ли на ближайшие пять тысяч верст найдется хоть один ценитель скелетов пришельцев, да и вообще подобной экзотики…

– Н-да, вот умеешь ты обламывать, – погрустнела Анька. – Ротному, то есть комбату, конечно не до того… а таскать с собой эти штуки… а может – они не тяжелые?

– Я не потащу, – отказался Паша. – Тебе они понравились, ты и место в своем мешке освобождай…

– Ну, давай хоть маску возьмем? – попросила Анька. – Ну, просто, на память что ли… Посвети-ка мне, попробую её аккуратненько достать…

Равнодушный ко всему потустороннему и инопланетному Паша, с откровенным вздохом, мол, чем бы дитя не тешилось, только бы не забеременело, поднял фонарь над головой, освещая сверху странный саркофаг со странными останками, а Анька обошла её, остановившись с противоположной стороны от входа, и осторожно, будто опасаясь удара током или появления ядовитой змеи, коснулась маски, потом, уже смелее, прихватила её обеими руками и подняла над краем гробницы.

– Вот! – восторженно сказала она, гордо поглядев на Пашу. – И совсем даже не тяжелая…

В этот же момент глаза Аньки скосили на вход в мазар, и она изощренно и длинно выругалась. Паша, не почувствовавший никакой опасности, но всегда готовый к неожиданностям, резко развернулся, уходя со своего места, приседая и выбрасывая в направлении входа пистолет, зажатый в правой руке, а левой, поднятой вверх – подсвечивая предполагаемую цель. Но освещать вход было бессмысленно. Из прямоугольника в тень гробницы вливался яркий, дневной, солнечный свет…

– Вот тебе и пришельцы… – озадаченно сказал Паша, неторопливо распрямляясь и выключая фонарик.

– Это что ж?.. это – опять меня черт под руку толкнул, – растерянно покаялась искренне возмущенная Анька. – Все же в последнее время так хорошо было…

В том, что последние несколько недель в бесконечных переходах по зимней пустыне от колодцев к городкам, и от аулов к колодцам были лучшим временем в его жизни, Паша сомневался, но по сути Анька была права. Только приспособились, твердо встали на ноги в чужом мире, стали своими не только для бойцов старой роты Крылова, как – на тебе, видно и в самом деле этот старый мазар на дороге им черт инопланетный подсунул…

На некоторое время в мазаре воцарилось тяжелое, угнетающее молчание. Паша в эти минуты старательно не думал о том, что же их ждет за пределами гробницы, а потом Анька справилась с растерянностью и сказала:

– Давай выйдем, что ли? глянем, что там, снаружи…

– Н-да, входим и выходим, как чей-то любый цвет и размер, – печально заметил Паша. – Ты только эту маску засунь куда-нибудь, незачем неподготовленный народ сразу пугать и маской, и тобой… тебя одной хватит…

Анька засмеялась облегченно, почувствовав, что Паша не сердится на нее, и, застегнув курточку, сунула маску за пазуху.

Паша неторопливо двинулся к освещенному солнцем проему, держа все-таки на готове пистолет, хотя поблизости от выхода никаких подозрительных звуков не было слышно, но где-то в отдалении шумно, монотонно и разноголосо ревело что-то похожее на двигатели непонятных машин. Ну, не стадо же динозавтров могло издавать такие рычащие звуки? «А почему бы и нет, – подумал Паша. – С Аньки станется и к динозаврам на часок заглянуть…» Сарказм сарказмом, но шумело в пустыне как-то уж слишком механично для живых существ. Не любивший загадок и непоняток, Паша перед выходом чуть оглянулся. Анька держалась позади него, положив освободившуюся руку на рукоять маузера. В глазах девушки Паша разглядел привычную боевую отрешенность от мира и готовность стрелять в любого… да, бывало, что наезжали на Аньку этакие берсеркские штучки, но обычно – в разгар боя, или после хорошей нервной встряски… впрочем, происшедшее в мазаре как раз и оказалось такой встряской…

За порогом гробницы была всё та же пустыня, только царило здесь утро, солнце стремительно карабкалось по небу, стремясь в зенит, и еще – было ощутимо холоднее, чем раньше, в момент входа в гробницу. И еще…

– Ёперный театр, – сдержанно прокомментировал Паша. – Это же танки…

По плоской равнине, по слежавшемуся песку и солончакам, примерно в километре от мазара дружно перемещались приземистые и от того кажущиеся еще шире, чем они есть на самом деле, боевые машины с длинными хоботами орудийных стволов. На первый взгляд танки были самого современного для Аньки и Паши вида, и, следовательно, далеким будущим для мира комбата Крылова. Это монотонный рев их двигателей и слышно было в мазаре.

Паша торопливо подтолкнул Аньку, застывшую на пороге чуть ли не с разинутым ртом, чуток в сторонку, где невысокой складкой подымался на пару метров вверх слежавшийся песок. И в этот момент со стороны рассыпавшихся уступом боевых машин раздались негромкие за лязгом гусениц и шумом двигателей хлопки выстрелов. И через долю секунды фонтанами взметнулся песок далеко впереди, у подножия неуклюжей, столовой горы. И – еще раз, и – снова… В грохоте пушечных выстрелов, в лязге металла, в шуме двигателей чуть слышно раздавались стучащие, отрывистые выстрелы танковых пулеметов. С внезапным воем с брони каждой третьей из десятка машин сорвались небольшие ракеты, практически мгновенно врезавшиеся в склон все той же горы-мишени.

Вот только предполагаемого противника на горе ни Паша, ни Анька не могли разглядеть в тучах пыли, поднятых разрывами снарядов и ракет.

– Давай-ка мы от греха подальше отойдем куда-нибудь, – пробормотал Паша, проталкивая спутницу вперед, за бугорок.

Но тут навстречу им, буквально из-под земли выросла щуплая фигурка в мешковатом камуфляже песчаной расцветки, с громоздким, но грозно выглядящим автоматом в руках и скомандовала громко, отчетливо:

– Стой! Стрелять буду! 

Другие произведения автора:

Бульвар гл.12

Чужая игра. Часть первая. 6

Пыль. Часть II. гл.14