Искажение. На работе

На работе

«Анечка, зайди ко мне»…

Ну, вот, опять за рыбу деньги! Едва бросив телефонную трубку, Анька по привычке провела руками по подолу несуществующей юбки и глянула в настенное зеркало. Ведь третий год уже, как ушла она с презираемой ей самой и бесчисленными анекдотами обросшей секретарской должности, но, видать, крепко в кровь въелась привычка перед начальством прихорашиваться. Теперь-то не юбчонку одергивать надо, а штаны подтягивать.

Она так и сделала, сначала оттолкнувшись рукой стола, возле которого её и застал телефонный звонок. Подтянула узкие, по моде последнего сезона держащиеся на бедрах, брючки, провела рукой по коротко стриженым волосам и зацокала каблуками вон из комнаты, где, кроме нее, скучали или делали вид, что трудятся, еще полдесятка молодых мужчин. Трое из них как сидели, уткнувшись носом в экраны, так и продолжали сидеть, только двое проводили глазами худенькую, мальчишескую фигурку Аньки до дверей.

Узеньким коридорчиком Анька добралась до кабинета начальника в полминуты, поскреблась в дверь, вошла, не дожидаясь приглашения. За столом восседал мужчина лет тридцати с замашками мальчишки, такой же вихрастый, в рубашке без галстука, иной раз совсем несдержанный на язык, но иногда дающий подчиненным уроки истинной житейской мудрости. Кроме стола и кресла начальника, в кабинетике с трудом умещались два стула и – старый, весь в подозрительных пятнах, узкий диванчик, который, говорили старожилы, начальник таскает с собой по конторам и кабинетам, как талисман.

– Приветик, Володенька, – пропела Анька, разворачивая стул спинкой к столу и без приглашения усаживаясь на него.

– Хулиганка, – почему-то с одобрением сказал Володя, разглядывая девушку, – привет еще разок, хоть и виделись уже сегодня. Как у тебя дела на восьмом объекте?

Судя по выражению лица и началу разговора, дела на восьмерке Володю не беспокоили ни капли. О них можно было спросить по телефону, если что-то неясное вырисовывалось в отчетах Аньки. Но отвечать пришлось, иначе – какой же это разговор?

–Как деньги перечисляют, так и дела идут, – пожала худеньким плечиком девушка. – Если будут по-прежнему жадничать, то ни к каким срокам мы там сетку не проложим.

– Ну, положим, они не жадничают, сами сидят на «вливаниях», – заметил Володя.

– Мне от этого не легче, – парировала Анька, – если б еще с зарплатой нашим можно было подождать, то шнуры, переходники и прочую трихамудрию нам никто даром и под честное слово не дает. А о чем ты хотел со мной поговорить, Володь?

– Уже поняла, что не по работе? – улыбнулся начальник.

– Чего тут понимать-то?

– Ну, так жалоба на тебя опять, Анечка, – ласково сказал Володя.

Девушка скорчила, было, обиженную мордашку и попробовала плаксиво объявить:

– Вот, как всегда…

– Как всегда, да не так, – отметил начальник. – Ты послушай…

Откуда-то из ящика стола жестом иллюзиониста он извлек бумагу и, стараясь не показывать содержимое Аньке, зачитал: «… после чего предлагала вступить с ней в половой контакт в извращенной форме с участием ее брата и еще двух молодых людей… прибегала к угрозам в адрес моего здоровья… является носительницей различных венерических заболеваний...»

Поддерживая рекомендованную ей легенду, Анька продолжала всем рассказывать, что живет по тому же адресу, что и до внезапного исчезновения, в той же компании с Саней, Варламом и Семеном. Благо, что в бывшей «её» квартире вновь поселилась трое мальчишек, правда, абсолютно не похожих на приятелей Аньки, да и девицы их посещали всегда разные. Но отслеживать это дело пока никому было не надо. Сама же Анька ютилась то у случайных подруг в студенческом городке, то у приятелей, не менее случайных, но менее озабоченных, чем автор доноса. Собственное же исчезновение на два месяца объяснила на работе, как и учили, попаданием в больницу для люмпенов, сначала с подозрением на панкреатит, а уже потом – на желтуху. Таковая больница в городе была известна своими жесткими, вплоть до тюремных, правилами, и позвонить оттуда было нелегко. О своих пациентах администрация больницы обычно сообщала по их месту жительства, но – обилие люмпенов предполагало пренебрежительное отношение к этой обязанности.

– И что тут нового? – чуть разочарованно сказала Анька, – хоть бы болезни, что ли, перечислил, а то лень самой медицинскую энциклопедию искать…

– Новость тут только одна, дорогая, – пояснил Володя. – Это – автор.

– Что? неужели сам Лев Толстой восстал из гроба, что б на меня кляузу сочинить? – изумилась девушка.

– Из гроба никто не восставал, – делая голос строгим, ответил Володя. – А написал это наш новый сослуживец, Ксенатафтич.

– И что? – переспросила, не понимая, Анька.

– А то… Помнишь, как я вас всех собирал перед приходом этого Ксена? И что я вам говорил? Вспомни!

– Ну, говорил, – Анька наморщила лобик, с трудом переключаясь, – ну, что работать он не будет, а только мешать, что во все дела лезть будет, что б показывали ему все и объясняли по возможности…

– И еще я говорил, – перебил ее Володя, – что папа этого Ксена дал нам заказы на двенадцать объектов, вот и ты со своим восьмым с него кормишься. И что Ксен этот – простой «нужняк», которые в каждой конторке сидят и бездельничают, да еще за людьми присматривают.

– Ну, а так тут же не по работе, – наивно кивнула Анька на бумагу, которую начальник продолжал держать в руке.

– Вот не будь ты такой молодой и ранней, не стал бы вообще с тобой разговаривать, – вздохнул Володя. – По работе, не по работе – какая разница? Вот позвонит завтра мне его папа и спросит: «Ты уже уволил блядищу, которая моему сыну не дала?» И что я ему скажу?

– Не надо «уволил», – попросила Анька, серьезно заглядывая в лицо Володи.

– Сам не хочу, – согласился тот. – Но ведь и вам другого начальника не очень хочется? Или не так?

– Не надо другого, ты нам нравишься, с тобой работать приятно… ну, и не только работать, – Анька выразительно скосила глаза на диванчик и медленно облизнула губки, как делают это в неприличных фильмах распущенные девицы перед сексом.

– Ну, вот, – взмахнул руками Володя, – а будь тут еще кто-нибудь, наверняка решил бы, что я тебя держу только потому, что трахаю…

– Или трахаешь потому, что держишь, – машинально продолжила Анька, но тут же спохватилась, – мы же одни, зачем так меня пугать?

– Пугать, – фыркнул Володя, – это ты называешь… ну, ладно, и что же нам теперь делать? мне и тебе, что б не увольняться и не попасть под танк этого Ксенового папаши? Что там у вас вообще-то случилось с ним?

– Да ничего особенно, – пожала плечами Анька. – Все обычно с этого начинают, ну, пристают к самой симпатичной девушке из сотрудниц, а вдруг обломится?

– Сама себя не похвалишь, так, кто же похвалит, – машинально заметил Володя.

– Ну, да, тем более я вообще единственная тут женского пола, – согласилась Анька. – Знаешь, все бы ничего, если б он по-тихому, тет-а-тет, предложил бы с ним перепихнуться. Я бы не стала злиться, а может быть, и подумала бы на эту тему, ты же знаешь, я девушка свободная…

– А ты вместо этого при всех объяснила ему, сколько человек тебя трахает и сколько еще в очереди стоит, что б трахнуть, – огорченно сказал начальник.

– Ему же ребята даже на мою ориентацию намекали, мол, не по мальчикам я… бесполезно, – расстроено махнула рукой Анька.

– Вот только этого еще мне не хватало, – схватился обеими руками за бумагу Володя, вглядываясь в текст. – Слава богу, про лесбиянок тут ни слова.

– Да и я не лесбиянка, – уточнила Анька, – просто бывает иногда…

На работе «иногда» у нее случилось в один из дней рождения, которое праздновали вместе с бухгалтершами. Изрядно выпив и почувствовав себя в коллективе, который не бросает своих, Анька расслабилась и попробовала увлечься высокой и полногрудой девушкой из бухгалтерии. Причем попробовала так явно, что окружающие это заметили и оценили. На следующий день хуже всех пришлось той девушке, бухгалтерше Ольге, до сих пор скрывшей свою ориентацию, да и просто застенчивой по жизни, Анька же на восхищенные комментарии некоторых мужчин только улыбалась и шепотом говорила: «Ну, люблю я баб, что тут поделаешь… но – только в промежутке между мужиками!»

– Анечка, умница ты, что только иногда, иначе б на тебя за домогательства еще и от женщин жалобы шли потоком, – похвалили Володя. – И что же ты такое ляпнула этому Ксену, что он нарисовал мне докладную о твоих пороках и недостатках?

– Ну, Володя, он же при всех предложил мне показать лесби-секс для него, – откровенно рассказала Анька. – Типа, раз я лесбиянка, то он и не претендует, но желает видеть подтверждение. Вот я и сказала, что он ошибся, мол, дома брат и два его друга так дерут, что про баб и не вспоминается.

– А он? – с любопытством поинтересовался Володя.

– А он сумничал, говорит, где трое, там и четвертый, – пояснила Анька, – тогда я ему выдала, на всю комнату, мол, с утра только двоим отсосала, а тут уже и третий с куем наперевес лезет… Мальчишки смеялись…

– Язык твой – враг твой, – констатировал начальник. – Могла бы и просто про очередь на ушко намекнуть…

– Думаешь, отстал бы? – подозрительно спросила Анька.

– Отстать не отстал, но на время угомонился бы, – с сомнением произнес Володя. – И что же теперь?

– Не, ну, я, конечно, не ханжа, могу ему прямо сейчас минет сделать, – храбро заявила Анька, – а толку-то что? да и не хочется, честно говоря.

– Бесполезно сейчас-то, – согласился Володя. – Давай-ка лучше по-другому сыграем.

– Как? – оживилась Анька, сообразив, что с самого начала начальник решил ее отстоять, но недаром.

Вообще-то, с первых же дней работы еще до двухмесячного перерыва, случившего у Аньки не по её воле, Володя в глаза объявил новенькой девчонке, что всяческие постельные или околопостельные расчеты в конторе не только не приветствуются, но и категорически отвергаются. «Секс возможен только по желанию, а не для достижения каких-то целей», – чуть пафосно заявил тогда Володя. Весь коллектив старался этот порядок поддерживать, при этом интимными отношениями между сотрудниками и на рабочих местах не пренебрегая. Сам Володя Анькой, как женщиной не интересовался, ему нравились грудастые блондинки, а не маленькие брюнеточки «под мальчика», и девушку это только радовало. Она отдыхала на этой работе после тех двух контор, в которых каждый плюгавенький мужичонка считал себя секс-гигантом, а секретаршу – доступной для всех и за бесплатно девочкой. Да и сама по себе работа привлекала и приносила, если уж не радость, но душевное удовлетворение – точно. Когда после возвращения из таинственного подвала девушку нашел некий невзрачный человечек и, поговорив обо всем и не о чем, предложил вернуться сюда, между делом помогая неким подпольщикам обмениваться письмами через общую сеть и иной раз заглядывать в служебные сети «ликвидаторов», Анька, не раздумывая, согласилась. В том, что это не провокация тех же «ликвидаторов», от которых она сбежала со стадиона, Анька не сомневалась. Появилось в ней после путешествия в неизвестный мир некое чувство, позволяющее четко разделять в словах человека ложь безобидную и провокационную, рассчитанную на то, что бы подставить, обвинить другого человека.

– Значит, так, – чуть задумался Володя, подсчитывая что-то про себя, – после обеда двое уедут на объекты, Влад и Сережа должны будут в бухгалтерии надолго завязнуть, сверять платежи, Ваньку я позову к себе, пусть тут посидит с часок, а ты, Анечка, разденешься и полезешь к нашему Ксену…

– Это как? – не поняла Анька. – Сама полезу?

– Вот именно, – торжествующе сказал Володя. – Сама, без предупреждения, после того, как отшила его. Верь мне, он ошалеет от неожиданности. И отбиваться будет! А нам только этого и надо…

– Чего надо? – не поняла снова Анька.

– Что бы отбивался, – пояснил Володя. – От голой девки, которая сама на него прыгает – он отбивается, да еще и донос на нее строчит, а вот про Леню ничего не пишет…

На секунду задумавшись, Анька откровенно заржала над предложением начальника. Их Леня был достопримечательностью конторы не только своей сексориентацией, ну, голубой и голубой, мало ли таких вокруг, но – своей вызывающей, откровенной и пошлой голубизной. Во всяком случае, внешне он напоминал карикатуру на всех педиков и гомиков. И только проработав с ним несколько месяцев, Анька поняла, что это для Лени – защитная маска, отталкивающая, но безвредная, а в жизни он – парень очень даже дружелюбный, компанейский и свой, не способный на подлость.

– Под запись хочешь сделать? – догадалось Анька, вспомнив, что все служебные и не очень помещения в конторе были оборудованы видеокамерами.

– А ты стесняешься? – удивился Володя, – вроде бы с Ольгой ты про камеры не думала…

Да уж, когда, наконец-то, ей выпала удача уединиться с девушкой из бухгалтерии, Анька думала только об ее сладком язычке и умелых пальчиках…

– Может, прямо сейчас раздеться и к тебе поприставать? – ответила Анька, – будет с таким же успехом, или  как ты объяснять будешь, что я это уже после доноса делала?

– Эх, чему вас только в школе учат, – снисходительно усмехнулся Володя. – Я этот фрагментик переставлю куда надо, даже ты сама не определишь, что это врезка, хотя и помнить будешь, что в тот день домой пошла, а не на работе сидела.

Анька и правда выпустила из виду, что Володя не только начальник, который подгоняет лентяев и поощряет трудоголиков, решая за них, кто какие деньги будет получать у кассы, но и отличный программист, знающий, как смонтировать хорошее кино из записей обычных камер видеонаблюдения. Да и доступ к камерам и программному обеспечению у него имеется полный.

– Володя, я пошла готовиться, – решительно заявила Анька, – но! если этот придурок полезет ко мне, когда разденусь, засвечу в морду, ей богу!

– И от меня можешь даже добавить, – посоветовал Володя, – главное, что б он в первый момент шарахнулся от тебя, а потом уж я слеплю, что надо… да, еще, Анечка, погоди, есть вопросик маленько интимный…

– И у тебя интим ко мне? – вздохнула Анька, возвращаясь на стул.

– Ну, да, я же не хуже других, – машинально парировал Володя. – Тут вот Фербенкс…

Анька вздрогнула и вытаращилась на Володю. Фербенксом, – «Просто что б лучше запоминалось», – пояснял он, назвал себя тот невзрачный, что завербовал, чего уж тут, надо вещи своими именами называть, поработать её на подполье. Предположить связь этого загадочного и в чем-то зловещего человека с открытым и безвредным Володей можно было, только обладая, больной и извращенной фантазией.

– Фербенкс просил передать, что сегодня вечером тебя встретит человек, будешь с ним с работы на работу ездить, – продолжил Володя. – Для твоей безопасности это.

Анька не успела даже открыть рот, как Володя выставил в защитном жесте руки перед собой.

– Я только передаю то, что нельзя было электронике доверить. Того человека зовут Паша, Павел. Всё.

Искренность слов начальника Анька уже почувствовала. Но в то, что он связан, хотя бы и косвенно, с каким-то подпольем, желающим, то ли перевернуть мир, то ли крепко накостылять «ликвидаторам», верить не хотелось. А Володя, чувствуя стопор в разговоре, продолжил:

– И еще, вроде как, ну, вообщем-то, если еще что понадобится, деньги или отгулы по делам, ты не стесняйся, спрашивай, а то сейчас время такое… многим чего надо, да не у всех получается…

– Спрошу, – пообещала Анька, после такой неуклюжей концовки она почувствовала наконец-то волнение Володи, и всё встало на сои места. – Вот только денег мне не предлагай без работы, хорошо? Считай, я такая гордая, ладно?

– Иди уж, гордая, – успокоился Володя, довольный, что выполнил поручение Невзрачного и при этом сохранил хорошие отношения с Анькой. – Готовься к цирковому номеру…

…На рабочем месте, уставившись, как и ее сокомнатники, в экран, Анька задумалась не о том, почему её взялись так плотно опекать подпольщики, а как бы так быстро раздеться прямо здесь, что б сидящий рядом человек сразу и не понял, что она раздевается? Наверное, это было для неё формой психологической защиты… 

Другие произведения автора:

Пыль. Часть I. гл.10

Черный дом. Эпилог

Fugit irreparabile tempus 11