Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 8

Дэннер.

 

 Я тоже обнял её за плечи и переспросил:

    — Город? Может, вам показалось?

    — Да нет же! – разобиделась в ответ моя Ласточка. «Моя!..» и что это со мной… – Мы обе его видели!

 Я усмехнулся.

    — Хорошо, что вас там не видели.

 Если допустить, что где-то под землёй действительно есть город, то остаётся только догадываться, кто может там жить. Интересно как…

   — Ладно, – решил я. – Идём.

 Но тут Аретейни прижалась ко мне и совсем по-детски трогательно уточнила:

    — А ты точно не злишься?

Я хотел честно ответить, что готов её немедленно прибить за такой глупый и безрассудный риск – но вдруг обнаружил, что, если ещё хоть разок увижу слезы в этих глазах – из моих извилин можно будет смело плести макраме. Ни на что другое они уже более не сгодятся.

    — Да с чего ты взяла? – не очень убедительно буркнул я.

    — Правда? – улыбнулась она. Улыбка у неё напоминала солнечный лучик: вспыхнет неожиданно, и тут же прячется, когда Ласточка быстро наклоняет голову, будто смущаясь своей улыбки. У меня каждый раз голова начинала кружиться от улыбки этой. Да и сейчас – до сих пор, точно так же. Эх, Дэннер, Дэннер, попал ты крепко, ничего не скажешь. – Тогда идём.

    — Идём... – шёпотом отозвался я и почему-то остался на месте. Все же несмотря ни на что, я был ужасно рад, что она со мной. И вообще, что она сюда за мной потащилась. Значит, ей не все равно.

 Хотя опасности никто не отменял.

 Сестрёнки меж тем принялись драться.

    — Дура!..

    — Сама дура!..

    — Я испугалась!..

    — Ты ещё маленькая!..

    — Сама маленькая!.. Это нечестно!..

    — Честно-честно!..

    — Довольно! – рявкнул я, растаскивая их за шкирку, как растаскивают расшалившихся котят. – Нашли время.

    — Но она меня обманула! – немедленно вскинулась Лесли. Вид у неё был трогательно-надутый. Под правым глазом быстро наливался фиолетовый синяк. Нэйси в свою очередь потирала плечо, на котором после схватки с тварью расцвели алые пятна. Обе сестрёнки сверкали ярко-синими глазами и громко пыхтели.

    — Так, – сказал я. – Кто там кого обманул, сейчас никакой роли не играет. Пока что у нас у всех общий враг, и мы все вместе идём выручать товарищей. Все ясно? Разберёмся с тварями – а там уж деритесь вволю. – Я повысил голос. – Что неясно? Это приказ!

 Сестрёнки, шипя, раскатились в разные стороны и принялись убийственно коситься друг на дружку через меня. Правда, молча.

 Откуда-то из бокового коридора донёсся голос. Или мне только показалось... Голос сливался с низким гудением труб и пением ветра. Собственно, помимо нас здесь больше быть некому. Примерещилось. Я обвёл взглядом остальных – никакой видимой реакции. Значит, и правда показалось.

 ...Отряд обнаружился не далее, как через полчаса ходьбы, а прибыли мы уже к завершению схватки. Я увидел зажатого в угол Обреза и подле него двоих неподвижных солдат, ещё пятеро методично обстреливали шипящую с потолка тварь. Их было целых четыре.

 Привычно вскидывая оружие, я метнулся вперёд.

 Я уже видел, что мы безнадёжно опоздали – мы все, и я, и мои ребята, и Нэйси, Лесли и Ласточка, и сам Обрез. Мы опоздали. Они, двое оставшихся, хрипели и едва держались на ногах, а твари, зажав их в угол, атаковали снова и снова – стремительно, ловко, расчётливо и безжалостно. Я отчего-то в который раз осознал в тот момент, насколько же я их ненавижу. То есть, не их самих, нет, а то, как эта жизнь между нами устроена. Что для того, чтобы жили одни, должны умереть другие. Просто осточертело, честное слово.

    — Вниз уходите! – что есть сил заорал я Обрезу, ныряя под щупальце, чтобы оказаться рядом с ними. Остальные взяли на себя оставшихся трёх, в том числе и Нэйси.

    — Что?.. – мельком обернулся Обрез, отбрасывая ставшую бесполезной винтовку и выхватывая меч. – Зачем, Дэннер?..

    — За шкафом! – нетерпеливо рявкнул я, обеими руками спроваживая их в гостеприимные объятия мутного канализационного потока. Они шлёпнулись, а я, привычно уворачиваясь от атаки щупалец, выхватил гранату. Ну же, повернись, красавица. Открой ротик!

    — Дэннер, ты что, с катушек съехал?!! – возмущённо заорал Обрез из канала. Тварь стремительно метнулась вперёд, целя в меня сразу четырьмя щупальцами. Я метнулся вниз, приземлившись на руки, перекатываясь колбаской к краю «берега» и в движении распрямляясь. Если сработает – одной тварью станет меньше.

    — Команди-ир!..

 Я не знал, меня зовут или Обреза.

 Она была огромная. Чуть ли не больше предыдущих двух вместе взятых. Интересно, они у нас растут в геометрической прогрессии, что ли?.. Щупальца хлестнули по полу, прошибая глубокие борозды в плитах взрывом каменной крошки, а я, уцепившись за одно, оказался под самым потолком, откуда и спрыгнул прицельно твари на голову. Она была скользкая и покрытая какой-то, видимо, защитной, слизью, в которой мгновенно увязли руки и сапоги. Голова походила на голову не то стрекозы, не то мокрицы – неясно. Глаза у неё имелись, но они, похоже, были слепые. Так, чисто символически. И жвалы, и жабры, чтобы дышать под водой – все на месте. Но и с боков головы часто схлопывались отверстия, чем-то похожие на ноздри – по шесть штук с каждой стороны, за них-то я и уцепился, когда едва не слетел. Вот оно что, земноводное. Само совершенство! Я успел невольно восхититься – скорость, сила, гибкое тело, возможность получать кислород, как из воздуха, так и из воды, острые зубы, ловкие щупальца, мощные челюсти. Все ж таки совершенна Природа!.. Во всех её проявлениях.

 Постойте-ка, мелькнула мысль. А зачем же тогда глаза? Если они ей не нужны, то...

 Точно! И как это я раньше не догадался?!

 Тварь, похоже, меня не замечала, продолжая упорно пытаться достать стоявших в потоке Обреза и остальную компанию. Я триумфально уселся у неё на затылке, как тореадор на корриде, уцепившись одной рукой и второй удерживая равновесие – жалко, сфотографировать некому. Для отчёта.

    — Ребята, да отвлеките её, кто-нибудь! Я так долго не продержусь!

    — Ого! – мельком обернулась на мой голос Нэйси. – Классно, командир!

    — Я знаю! – окончательно разозлился я. – Сам в восторге! Заставь её открыть рот, Нэйси!

    — Как?! – ошалела девчонка, рефлекторно увёртываясь от щупальца и отсекая глевией второе. Тварь взвыла и задёргалась. Я взвыл с ней в унисон, вцепившись как можно крепче – даже пальцы онемели.

    — Как хочешь!! Нэ-эйси!! Скорее!!

    — Поняла, командир! – Нэйси кошкой скользнула вперёд и вниз, перепрыгнула одно щупальце, увернулась от другого, в мгновение забралась по стенке и – оказалась рядом со мной.

    — Эй! – весело обернулся я. – Это моя лошадка!

    — Да ладно жадничать, командир! – Нэйси показала в улыбке крепкие белые зубы. Глаза её восторженно горели зеленовато-синей бирюзой. – На всех достанет! Сейчас!.. – Тут она, изогнувшись, принялась вовсю дразнить тварь древком своей глевии – и добилась-таки, чтобы та щёлкнула зубами. И тогда я почти засунул гранату ей в пасть.

    — Приятного аппетита! В канал, Нэйси!

 ЛО-ЖИ-И-И-ИСЬ!!

 И мы, оттолкнувшись, триумфально прыгнули в канал.

 Взметнулся каскад брызг, дно ударило в ладони, грязная вода сомкнулась над головой. А затем – рванула граната.

 По тоннелю прокатился оглушительный грохот взрыва, воду разметало волной, потолок сыпанул каменной крошкой, а Нэйси рядом со мной придавило куском твари. Она завизжала, чувствуя, как плавится кожа на спине, я протянул руку и сдёрнул с неё кусок плоти. Рука взорвалась болью, и я машинально сунул её в воду, забыв, что вода также переполнена этой странной кровью.

    — Нэйси! – Я за ворот выдернул её из канала, подхватил барахтающегося рядом Обреза и вышвырнул обоих на берег. Быстро выбрался сам.

    — Аретейни! Ласточка!..

 Черт её дёрнул за мной потащиться! Где она?!

 Твари, испугавшись взрыва, мгновенно нырнули в трубы – только их и видели. Теперь придётся идти за ними.

 Не все. Ещё две лежали, извернувшись и заполняя собой фактически весь коридор. Из-за одной поднялась фигурка в чёрном плаще.

    — Дэннер! Ты живой?

    — ещё как! – Я одним прыжком оказался возле неё, обнял, не удержавшись – и мы, поскользнувшись, полетели на пол. Я оказался на полу между извивами змеевидного тела твари, а Аретейни – на мне сверху. Так нечестно, почему это именно я всегда падаю менее удачно?!. Шучу.

    — У-р-ра-а-а-а!! – заорала Ласточка, от души целуя меня, куда придётся. Я зашипел – ожоги все ещё болели, но все же ухитрился поймать её и поцеловать в губы. А мне все равно! Вот совершенно все равно, ясно? Хочу – и целую.

 Я уже было приготовился к жестокой насильственной смерти (хотя мне и все равно, но на всякий случай). Больно, неудобно – а вы пробовали целоваться, лёжа на каменном полу в обнимку с трупом здоровенной змеюжины?! – но настолько хорошо, что даже голова закружилась, и я почти не чувствовал её быстрого прикосновения – только это упругое, завораживающие до головокружения, до бешеного стука сердца, тепло в груди. Нет, не тепло – самый настоящий огонь.

    — Эй, довольно! – запищал сверху возмущённый голосок Нэйси. – Команди-ир!

 Аретейни отстранилась, а я невольно замотал головой, отчаянно стараясь прийти в себя. Наверное, вид у меня был совершенно ошалевший, потому что Нэйси, ловко прыгая по извивам твари, спустилась к нам и испуганно затрясла меня за плечо. Ласточка улыбнулась.

    — Мы победили! Прости меня, Дэннер, но я очень за тебя переживала. – Она поднялась и, как ни в чём не бывало, оправила плащ.

    — Что?! – ошалел я, рывком поднимаясь вслед за ней. – Сама-то ты где была все это время?

    — Командир, с вами все в порядке?.. Вы ранены?..

    — Я?.. – Я придирчиво оглядел то, что осталось от моих рук и одежды. – Вроде, нет.

 Нэйси возмущённо фыркнула.

    — Вы меня напугали! Я думала, ты ему искусственное дыхание делаешь, – обернулась она к Аретейни. Та покраснела, но фыркнула в ответ.

    — Ему не поможет. Ему, вообще, сейчас поможет только «левомеколь». И нам всем тоже только он поможет.

    — Чего? – удивилась Нэйси.

    — Мазь такая... Мы все обожглись сильно.

    — Это точно. – Нэйси невольно поморщилась. Руки у неё сделались малиновыми и поблёскивающими от выделения сукровицы. На лицо я предпочёл не глядеть.

    — Нет, надо что-то предпринять, – задумчиво произнёс я, оглядывая свою руку. – Может, в следующий раз попросим у Кондора химзащиту?

    — Если он будет. – Аретейни неожиданно прижалась ко мне, обхватив за пояс, и пробормотала:

    — Ты только будь осторожнее... пожалуйста...

    — Постараюсь. Эй, отзовитесь, живые! Много нас осталось?

    — С вами – шестеро, – отозвался откуда-то из-за твари Обрез. – И ещё ребёнок. А, постойте-ка... вот, ещё один живой.

    — И мы! – донеслось с другой стороны. Я обернулся.

    — Кто – мы? Назовитесь.

 Необходимость. Твари отбирают разум. На кого она была отвлечена, пока мы с Нэйси осваивали родео в полевых условиях?.. Не видел.

    — Роланд, Хаммер, Артемис, Даклер! Четверо!

    — Прекрасно. – Я отряхнул руки и перепрыгнул через труп. – Идёмте дальше.

 Обрез шагал рядом. Остальные тащились следом. Кто тащился – а кого и тащили. У одного из ребят была перебита нога. Это я ещё мягко выразился – нога была не перебита, а, скорее, перемолота в кровавый фарш от самого начала и до самого конца. Видимо, хвостом расплющило. Но мы его тащили. Просто не могли бросить.

 Меня охватила какая-то смутная тревога. Нас было тридцать два человека. Вместе с Нэйси, Лесли и Ласточкой – тридцать пять. После трёх по счету схваток уцелели десять. Да и то, в одну из них никто помимо нас с Нэйси не лез. Но тут уж нам обоим просто повезло – я наткнулся на голову твари абсолютно случайно. А мог бы и не наткнуться.

 Я ничего не помню. Клянусь, я ничего не помню! Это они помнят. Помнят ребята, помнит Обрез, помнит Нэйси – может, смутно, но помнит! Три года назад. Это тогда я потерял память.

 Отчего?..

 Разве в свете последних событий ответ не очевиден? Они все в начале именно этого рейда глядели на меня словно на больного, будто опасаясь, что я в любой момент начну или вспоминать, или вести себя неадекватно, или – и то, и другое вместе.

 Так смотрят на инфицированных. На тех, кто всего каких-то несколько мгновений назад были товарищами и теперь сделались врагами, которых необходимо пристрелить собственными руками, быстро и хладнокровно, теми самыми руками, что минуту назад протягивали им в безнадёжной попытке помочь.

 Точно, именно так на меня и смотрели.

 И молчали.

 Сволочи, что я могу сказать.

 Я покосился на Обреза.

    — Джонни, могу я с тобой поговорить?

 Он обернулся на ходу, метнув на меня косой быстрый взгляд. Догадался. Тебе же хуже, камрад. Я ведь не отвяжусь. Он, похоже, и это понял.

    — Можешь. Идём.

 Мы чуть отстали от основной группы.

    — У меня есть несколько вопросов. Надеюсь, ты ответишь на них откровенно.

 Он вдруг поглядел на меня с каким-то понимающим сочувствием.

    — Дэннер, тебе может показаться странным то, что я сейчас скажу, но я все же скажу. Я тебя понимаю. Да, ты не в первый раз с ними сражаешься.

 Я помолчал.

    — Они меня зацепили, да? Скажи.

 Обрез мотнул головой.

    — Нет. Во всяком случае, это я так думаю, но Кондор и остальные в этом сомневаются. Тебя еле вытащили, Дэннер. Ты уже умирал, когда тебя нашли. Я считаю, что разум твой не повреждён, и это простая амнезия. Но остальные уверены в другом.

 Надо же. Открытий все больше и больше. Я пнул камешек.

    — Тогда почему я все ещё на службе, Джонни? Почему меня не отстранили после такого? Если Кондор считает меня сумасшедшим – почему я до сих пор работаю в патруле?

 Обрез плотно сжал губы и вздохнул. Обернулся, глядя мне в глаза.

    — Потому что ты лучший, Дэннер. А теперь я пойду.

 Он чего-то не договаривал. Я это чувствовал.

    — Стой, Веррет! – Я ухватил его за плечо, но он высвободился и рявкнул, ускорив шаг:

    — Я не хочу об этом говорить!

 Я разозлился.

    — А придётся! – И резко развернул его лицом к себе, прижал к стенке тоннеля, выхватив нож. Лезвие замерло у горла, и он на мгновение невольно опустил глаза. – Мне говорили, – медленно отчеканил я, – что никого, помимо меня в живых не осталось. Кто же меня в таком случае нашёл? Поисковые отряды за трупами не отправляют. Что-то не вяжется в этой истории, не находишь?

    — Дэннер...

    — Говори! – Я встряхнул его, и нож царапнул шею. Обрез вдруг прищурился и перестал вырываться.

    — Хорошо! – тихо отозвался он. – Ты был не один. Нас было двое! Все?! Узнал, что хотел?!

 Так. Это уже ни в какие ворота не лезет. Джонни Веррет, мой вечный враг и соперник, спас мне жизнь? Ну и дела.

    — Вот как. – Я отпустил его и отступил на шаг. – Это такой большой секрет? Или ты жалеешь о том, что спас меня?

    — Не говори ерунды, – буркнул он, отворачиваясь и быстрым шагом нагоняя отряд. Я пожал плечами и отправился следом.

 

 Эндра

 

    — Ладно уж, уговорила, – сказал мой загадочный провожатый. – Можешь влезть ко мне на спину.

    — Я не уговаривала, – сказала я. – Я молчала.

    — Зато твой несчастный вид говорит вместо тебя.

    — Не полезу, – буркнула я.

 Во-первых, я просто-напросто не удержусь с такими ранами. А во-вторых, фиг ему. Я и сама могу идти.

 Незнакомец появился снова, когда я поняла, что отряд меня не слышит и уходит. Или предпочитает не слышать. Ясно – им с тварями надо сражаться, а не раненых подбирать. Я для верности ещё раз проорала «Помогите!». А потом забарахталась, подплывая к бережку. И тут поняла, что просто физически не смогу подтянуться, чтобы выбраться из воды. От активной работы руки уже начали неметь. Ну, ладно, врагу не сдаётся наш гордый Варяг… Откуда, кстати, эта фраза? А, не помню.

 Наверное, я барахталась, пытаясь вылезти, довольно долго. Как вдруг меня кто-то ухватил за воротник и одним движением вытянул на берег так, что воротник жалобно трескнул, надрываясь.

    — Ну, что, потренировала голосовые связки? – поинтересовался незнакомец.

 А на меня навалилась неимоверная тяжесть, как бывает, когда долго находишься в воде, а потом вылезаешь на берег, так что я даже пошевелиться не могла.

    — Нет, оно, конечно, иногда хочется побарахтаться в переполненном тварями канале и поорать. Не спорю. Случается, – продолжал спаситель. Ланцелот лизнул меня в ухо. Я зашевелилась и уселась, отжимая одежду. Правда выходило плохо – с меня все равно лило так, что вокруг немедленно образовалась лужица.

 Мы прошли уже довольно много, когда из глубины тоннелей донесся далекий громовой раскат. А, может, он раздался близко – в подземельях разве поймешь. Каменные коридоры причудливо и неравномерно разносят звуки. Потолок содрогнулся. Мелкие камушки сыпанули по глади канала, взрезав поверхность воды.

 Незнакомец ухватил одной рукой пса за ошейник, а второй – меня за талию и резко обернулся на звук. Спросил:

     — У них и оружие есть?

 Я не ответила. И так очевидно.

    — И много? – продолжал мой попутчик.

    — Много. А вообще, поди, вон, у них спроси. Чего ты ко мне пристал?

 Он вздрогнул и замер, словно его посетила неожиданная мысль.

    — Так ты тоже с поверхности?

    — Откуда, по-твоему, я могу быть?

 Незнакомец помолчал. Затем непонятно произнес в пространство «Значит, все-таки, правда» и вздохнул.

    — Что? – уточнила я.

Но он не ответил. Только перехватил меня под руку и быстро направился дальше.

 А немного погодя вода в канале снова зашевелилась. Только как будто изнутри. Словно в глубине плыло что-то огромное. Причём, не просто плыло – неслось. Это движение постепенно приближалось. Что-то яростно ударило в стену, там, где оно только что было, отколов внушительный камень кладки.

 Незнакомец снова ухватил меня и собаку и прижался спиной к стенке.

    — Не шевелись, – тихо велел он на ухо. – И не дыши даже.

 Я инстинктивно прижалась. Ноги соскальзывали с мокрого песка.

 Движение приближалось неумолимо. И в тот самый момент, когда оно миновало нас, из воды выметнулось длинное щупальце, грохнуло в стену, на обратном пути скользнуло по моему колену. Вероятно, почувствовав тепло, оно обвилось вокруг него, дёрнуло и потащило.

 Я взвизгнула и полетела. Песок вдруг разом встал на дыбы и больно ударил. Ладонями затормозить не получилось, я и приложилась носом. Земля задвигалась. Нет, вернее, это меня потащило к воде. Твари! Наверное, патрульные напугали и разозлили их взрывом…

 Тут кто-то накрепко ухватил за руку с другой стороны. Звякнуло из ножен железо, полоснуло по воздуху – и движение прекратилось. Что-то взревело, вода забурлила, окатывая неровными волнами. А потом все стихло.

 Он поднял меня на ноги, а я завозилась, отцепляя от ног отрубленное щупальце и содрогаясь от отвращения.

    — Ну, все-все, – даже как-то мягко проговорил незнакомец и погладил меня по спине. – Эх ты. Ладно уж, иди сюда.

 Он подхватил меня на руки, а у меня даже не было сил сопротивляться.

 

 Дэннер

 

 Я все ещё косился в сторону Обреза, но он делал вид, будто меня тут нет. И правильно, к слову, делал. Меньше всего мне сейчас хотелось с кем-либо разговаривать.

 Итак, я и, правда, ненормальный. Прекрасно. Это я с иронией. И плевать, что я давно об этом подозревал. Правда ведь всегда оказывается неприятнее всех догадок, вместе взятых. Обрез, стало быть, состоял тогда в моем отряде – поскольку командует он где-то в районе полутора, или чуть более, лет. Зачем он так?.. Что его так мучает?.. Факт спасения моей психованной шкуры? Или то, что произошло с остальными? Наверное, он жалеет о том, что не смог вытащить всех. И, может быть, поэтому ведёт себя так, что врагов у него в городе не в пример больше, чем знакомых – при полнейшем отсутствии друзей. Тяжело ему, наверное...

 Я держал за руку Аретейни, и рука крайне надоедливо саднила от соприкосновения с её рукой, будто кто-то очень вредный методично натирал её наждачной бумагой, а не я касался мягкой человеческой кожи. Болело все зверски. Я подозревал, что стану шарахаться от зеркал ещё недели две – но это ничего, у меня хорошая регенерация. В голову настойчиво лезли слова песенки, и я сам не заметил, как принялся мурлыкать её себе под нос. Песенка была несерьёзная, шуточная и в чем-то даже примитивная – после драки, с такой болью, без необходимого количества кислорода особо не посочиняешь. Однако начиная со второй строфы, Ласточка принялась мурлыкать вместе со мной, о словах догадываясь по смыслу. Я удивлённо на неё покосился и замолчал. Муза смоталась, махнув меня на прощание хвостом по ушам. Аретейни замолчала следом и на ходу обернулась ко мне.

    — Весело, – сказала она. – Это чьё?

 Я пожал плечами.

    — Ничье. Это так.

    — Сам сочинил?! – распахнула глазищи Ласточка. Я отчего-то смутился.

    — Да. Только что.

    — Здо-орово... – протянула она, задумчиво уставившись на собственные ботинки. – А я, вот, так не умею.

    — Я тоже не умею. Это оно само за меня умеет. – Я улыбнулся. Аретейни улыбнулась в ответ.

    — Странные животные, – задумчиво произнесла она. – Откуда они такие взялись?

    — Вовсе не странные, – решил я поделиться гипотезой. – Это, по-моему, мутанты.

 Она резко обернулась.

    — Думаешь?..

    — Угу. Я у неё заметил глаза и сходство сразу с двумя биологическими видами. Сам я их, разумеется, не видел, но в книгах встречаются иллюстрации. У нас таких животных нет. И глаза, которые ей не нужны. Мне кажется, когда-то они были другими.

    — Ого! – Ласточка распахнула глаза. – Так это все объясняет! Мутанты, заброшенный город, старые коммуникации, использование разных по времени изобретения видов оружия... Мамочка...

    — Что объясняет? – заинтересовался я. – Не прерывай мысль.

 Но мысли, видимо, суждено было не завершиться.

 Сверху раздался какой-то металлический частый шелест, посыпалась каменная крошка, а мои ребята кинулись врассыпную. Я метнулся в сторону, дёрнув Ласточку за руку, она споткнулась – и мы оба полетели на пол.

 Но тварь не нападала.

 Она просто бежала мимо – занимая, правда, собой весь потолок.

    — О-ох... – выдохнула Аретейни, глядя на неё широко распахнутыми глазами и неосознанно прижимаясь ко мне. – Полосатый эшелон... твою дивизию… сороконожка...

 Я прищурился на сороконожку, прикрывая ладонью глаза от сыпавшихся сверху мелких камешков, и удивился ничуть не меньше. И правда, сороконожка... Вот только она размером с хороший такой пассажирский железнодорожный состав. Обычно сороконожки, наверное, вдвое поменьше. А эта с трудом протиснулась в центральный распределительный коллектор.

 Она бежала, быстро перебирая лапками, тянулись, тускло поблёскивая хитиновой броней, сегменты тела, а я все никак не мог оторвать взгляда. Вот это сороконожка!.. Чего только не наглядишься в канализации.

 Подошёл Обрез, немного опасливо косясь на сороконожку, уселся рядом.

    — Может, её подстрелить? – предложил он.

    — И она нас всех придавит, – осадил я. – Она же неопасна, оставь ты её в покое.

 Обрез пожал плечами и усмехнулся, разглядывая бесконечную сороконожку.

    — М-да, – протянул он. – Чудо...

 Ласточка дрожала, будто её ледяной водой на морозе окатили, и прижималась ко мне, судорожно цепляясь за куртку. Я осторожненько коснулся её плеча. Она тихонько вскрикнула и подскочила аж на полметра, тут же, впрочем, забившись обратно в щель между мной и стенкой.

    — Ты чего? – ещё больше удивился я.

    — У-у меня энтомофобия... – приглушённо донеслось откуда-то из складок моей куртки. – Я её боюу-усь... Скоро она там уйдёт?..

 Обрез фыркнул.

    — Не ты одна, – сказал он.

 Меня вдруг охватило совершенно неуместное желание обнять её, уберечь, защитить – любой ценой. Смешно. От кого?! Не от сороконожки же. Но она так боялась, так прижималась ко мне, что вызвала в душе какую-то щемящую нежность. Я невольно рассмеялся и потрепал её по голове.

    — Эй, ну довольно уже! Она сама нас боится.

 Аретейни пискнула:

    — А я все равно боюсь. – И завозилась, забиваясь ещё глубже. Я вздохнул. Сороконожка кончилась.

    — И где мой фотоаппарат?.. – тоскливо вздыхал кто-то, кажется, Даклер. – Эх...

    — Дома, наверное, – предположил кто-то.

 Остальные рассмеялись. Вот и хорошо. Пускай лучше смеются.

 Тут послышались чьи-то лёгкие шаги.

Все разом насторожились. Хвост сороконожки, наконец, исчез за поворотом. И, словно бы взамен из-за того же поворота показалась детская фигурка. Я сцепил зубы, останавливая ругательство – кто ещё за нами потащился?!. Мало нам, можно подумать, двух детей – теперь ещё и третий подоспел?.. Но фигурка была незнакомая. Рядом с ней бежала огромная лохматая собака. Что за бред – откуда здесь дети и собаки…

Кто-то вскинул оружие, и я перехватил его руку:

    — Погоди стрелять.

Чем черт не шутит – может, и правда, ребёнок. Поезда же есть…

Да, вы все верно поняли: я не заткнусь с этими несчастными поездами.

 Конечно, это может быть и оборотень. Но два оборотня в одной канализации – это слишком.

Аретейни за моей спиной, наконец, соизволила высунуть нос. Убедилась, что сороконожка исчезла, и заметно расслабилась. А фигурка тем временем, подошла поближе и, как ни в чём не бывало, помахала рукой. В свете фонариков она оказалась ребёнком примерно чуть старше Лесли, но младше Нэйси, в старой кожаной курточке и со светлыми стриженными волосами. Нет, это точно не тварь – аура у неё была человеческая, тёплая, ровно пульсирующая.

    — Не стрелять, – повторил я.

    — Дядьки, – удивлённо проговорил ребёнок. – Ух ты… А вы откуда? Эй! – тут же возмутилось дите и обличающе ткнуло в меня худым пальцем. – Убери оружие! Это нечестно! Вишь, я без оружия.

 Вид у меня, наверное, был, мягко говоря, удивлённый. А ребёнок демонстративно показал тонкие ладошки – никакого оружия у него и, правда, не было, ни в руках, ни где-либо ещё.

 

 Аретейни

 

 Вот, честное слово, неожиданно. Многого я от этого города ожидала – но чтобы в канализации разгуливали дети – это уже перебор. Дэннер и остальные подняли оружие, и я их прекрасно понимала. Нечего ребёнку делать в канализации. А раз уж ребёнок тут есть – то ещё далеко не факт, что это действительно ребёнок. Нэйси и Лесли даже переругиваться на минутку прекратили.

    — Убери оружие! – сказал ребёнок. – Это нечестно. Видишь, я без оружия.

 Дэннер тряхнул волосами, отбрасывая их за спину и открывая лицо. Ребёнок ахнул и невольно подался назад. Ещё бы.

    — Зато я – с оружием. И я настоятельно рекомендую тебе покинуть зону моего прицела.

 Ребёнок поглядел на Дэннера, поглядел на пистолет и – молча свернул в один из боковых коридоров.

    — Очень надо, – донеслось оттуда.

 А мы пошли дальше, озадаченно примолкшие и крайне удивлённые. Я перехватила чей-то вопросительный взгляд и только развела руками – мол, не спрашивай.

    — Дэннер, ты это зря, – в шутку упрекнул коренастый коротко стриженый мужчина с продолговатыми черными глазами и шрамом на щеке. – Неужели у тебя поднимется рука на представителя вида Homo Sapiens женского пола?

    — На представителей вида Homo Sapiens женского пола у меня, как правило, другое поднимается, – отпарировал Дэннер. Я невольно хихикнула. – Но все зависит от ситуации.

    — Верю, – фыркнул мужчина. Джонни, кажется, так его звали. Во всяком случае, мне послышалось, что так к нему обращался Дэннер.

    — А тварей ещё много? – поинтересовался кто-то сзади.

    — Много, – обернулся Дэннер. – Работы до конца жизни хватит, не переживай.

 Спросивший надулся.

    — Я серьёзно, командир.

    — И я серьёзно. Очень даже серьёзно. Откуда мне знать? Пока что, ищем двух, а там посмотрим.

 Мы шли ещё около часа, и мне казалось, что коридоры все одинаковые, и было неясно, как же патрульные здесь так легко ориентируются. Ранки саднили после купания в грязной воде просто кошмарно, и от этого здорово портилось настроение. Особенно доставали две на спине и одна на руке. Я даже подняла рукав блузки, которую дала мне Лидия, чтобы поглядеть, что там такое. Рукав из темно-серого атласа побагровел и прилип, я дёрнула заскорузлую ткань и едва удержалась от крика, но горло перехватило секундой позже. Пока я втихомолку пыталась сделать следующий вдох, я имела счастье лицезреть то, что в медицине именуется скромным термином «швы разошлись». По сути, кожа разорвалась на месте стежков и теперь висела окровавленными лоскутами, в которых угадывались почерневшие нитки, наполовину утопленные в жёлтой пене сукровицы. На работе я повидала много таких ран, ещё больше – и не в пример хуже. Рана, по сути, абсолютно пустяковая, и при соответствующем уходе, недели через две я о ней забуду. Но, согласитесь, приятного мало.

 Кровопотеря давала о себе знать, голова кружилась, давление уползло вниз, колени подгибались, от холода била дрожь, мокрая ткань и сапоги натирали кожу и казались невероятно тяжёлыми – а я старалась улыбаться и шагать уверенно. Получалось. Но все равно приключения – это вам не по парку прогуляться. Не верьте дешёвым фантастам! Если у них герои носятся как племенные жеребцы и мочат голыми руками по сто человек зараз при наличии сквозных ран в количестве восемьдесят две штуки – то эти фантасты ни черта не знают и, скорее всего, ещё даже не успели окончить среднюю школу. А со сквозными ранами не бегают – это я вам как травматолог по второй специальности и акушер-гинеколог по первой говорю.

 Я уже начала опасаться, что сейчас свалюсь нафиг и тем самым поставлю себя в очень неловкое положение, когда отряд неожиданно остановился.

    — Давайте передохнем и перевяжем раненых по-человечески, – предложил Дэннер, оборачиваясь к остальным.

    — Хорошая мысль, – с энтузиазмом поддержала Нэйси. – Я буду помогать.

    — Отлично, – улыбнулся Дэннер, и все с невероятным облегчением повалились на пол.

 

Лесли