Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 36
Нэйси
Ладно, Аретейни меня не узнаёт, это я поняла. Но почему рвануло-то?
В довершение ко всем моим несчастьям, Алиса сидела рядом и шмыгала носом. Дурочка явно расстраивалась, что Дэннер на неё не посмотрел, а мне все это казалось бредовым сном, какие обычно бывают, когда высокая температура. Мало того, что Дэннер прошёл мимо – ну, откуда ему тут взяться?! – так ещё и Аретейни смотрит как на чужую. Она меня в упор не помнит – это совершенно ясно. Да что здесь происходит, черт побери?!
Подошёл Владлен Александрович, уставший и хромающий, сел между нами на скамейку (вот, спасибо, теперь хоть подальше от Алисы с её драмами) и обнял нас за плечи.
— Как вы, девочки? – спросил он. Голос прерывался от усталости. – Все в порядке?
— Ага, – ответила я. А чего нам сделается-то. – Товарищ подполковник, что делать-то будем? Вдруг там, в будущем, уже рвануло? А?..
Он провёл рукой по лицу, будто снимал паутинку.
— Надо решать. Разберёмся.
Вот, ненавижу такие ответы!.. Ответы-отговорки. Не знает он, что нам делать, даже нисколечко не представляет – а все равно, делает такой вид, будто все у него под контролем. Разберётся, ага. Да не разберётся он, потому что он в такой же растерянности, как и мы с Алисой.
А что бы сказал Дэннер?.. Он бы сказал «я не знаю». А потом бы пообещал что-нибудь придумать. Не уверенность – но хотя бы, честно. Или просто промолчал бы. Дэннер никогда нас не обманывал…
Гич, похоже, был со мной согласен. Он вдруг подошёл, опустился на корточки и посмотрел мне в глаза снизу вверх. Зубочистка куда-то делась.
— Он прав, маинганс. Надо решать. Есть идеи?
— Я не знаю, – буркнула я, не заметив, что повторяю за командиром. – Я что-нибудь придумаю…
— Это хорошо, – сказал Гич. – Только давайте думать поскорее.
— Интересно, Дэннер жив?.. – протянула Алиса.
— А ты помолчи-ка, найра. И подумай хорошенько. Идёт?
— Идёт! – пискнула Алиса, сжавшись. Да что она может придумать…
— Все в порядке, череп цел, мозг не повреждён. – Аретейни подошла мягко, как кошка. – Перевязали и полный покой.
— Ей осколком стены досталось, – зачем-то сообщил Серёжа. Он казался совсем удручённым. Аретейни помолчала немного.
— Я разговаривала с этим человеком. Он пришёл из будущего.
— Мы тоже пришли из будущего, – сказала я. – Ну и что?
— Что-то многовато гостей из будущего, – тяжело вздохнул подполковник.
— Всего трое, – возразила Аретейни, – если считать вас. Вы как здесь оказались?
— Мы посмотрели видеозапись, – пояснила я. – Там вот, он, – я кивнула на Славика, – только он постарше был. Он сказал, что надо отключить установку. Я не знаю, зачем мы в кабину полезли. Просто от растерянности, наверно… а она включилась и перенесла нас. А Дэннер?
— Ты его знаешь?
— Конечно, – удивилась я. – Мы живём в одном городе.
— Он сказал, городов всего два. Один – то, что осталось от Москвы. И один под землёй, бункер.
— Так и есть. Ну, может, за туманом есть ещё какие города. Я не знаю. Я думаю, что туман не бесконечный.
Аретейни устроилась на полу рядом с Гичем.
— Так Дэннер-то откуда здесь? – напомнила я. Аретейни задумчиво поправила куртку.
— Он сказал, что его перенёс жёлтый огонёк.
— Огонёк!.. – вскинулся Серёжа. – И много у вас там таких огоньков… переносных?
— Достаточно, – подумав немножко, ответила я. – Они все из института тянутся.
— А как называется институт?.. – Подполковник даже вперёд подался, внимательно глядя на моё лицо.
— Сейчас, вспомню…
— ЭНИИМПВП, – неожиданно сказала Алиса. И все замерли.
— Что? – уточнила я. Чего это они?..
— Экспериментальный научно-исследовательский институт мгновенных пространственно-временных перемещений, – очень медленно и чётко проговорила Аретейни. – Это он и есть.
— И давно они… огоньки? – Гич, казалось, единственный из всех, сохранял спокойствие. Или очень хорошо притворялся. – Давно они появились?
— Да нет… – опешила я. – Пару дней всего…
— Значит, времени мало. – Гич поднялся.
— Ты чего? – поинтересовался Славик.
— Есть одна мысль.
— Я с тобой! – вскочил аспирант.
— И вы со мной.
— Куда?! – вскинулся Владлен Александрович. – Они же дети, куда вы их?
Гич улыбнулся.
— Мир спасать.
— И меня возьмите. – Аретейни быстро встала.
— Тебе нельзя, оминотэго. – Гич обернулся. – Твоё место здесь.
— Я в стороне не останусь. – Аретейни твёрдо смотрела ему в глаза. Гич вдруг шагнул вперёд и что-то прошептал ей на ухо, очень тихо, мы не расслышали. Она вздрогнула и отступила. – Ладно. Только вы… осторожнее там. Хорошо?
— Разумеется. – Гич поманил нас рукой.
— А что ты ей сказал? – поинтересовалась я. Было любопытно. Аретейни ведь очень упрямая, как это он её уговорил так легко?..
— Это не наше дело, маинганс. Наше дело – совсем другое.
Дэннер
Дымящиеся развалины, пустые дома, брошенные умирать люди – вот и все, что осталось от города, который был для меня единственным домом.
Ласточка включила внешний обзор на въезде в город – мы надеялись найти выживших, и колесили по улицам, пока топливо не кончилось, но так никого и не нашли. Одни только трупы. Свои и чужие, патрульные и гражданские, маленькие кирси и длинные гомвели, старики и дети – война не пощадила никого, родившись под землёй и выбравшись на поверхность, как чума. Я не мог всего этого видеть. И не мог отвести взгляд. Бледная Аретейни сидела рядом, стиснув руки, и искусала губы так, что они распухли и покраснели, в широко открытых серых глазах блестели слезы, и хотелось успокоить её, но тело отказывалось подчиняться, и я не мог пошевелиться, неотрывно глядя на мёртвый город.
Этого не может быть. Этого не могло случиться. Этого не должно было случиться… не должно…
Танк медленно полз по тихим улицам, и не было сил отдать команду хотя бы объезжать трупы, да и негде их объезжать. Казалось, это меня давят гусеницы каждый раз, когда Ярополк тяжело наезжал на очередной бугорок, казалось, что слышен сквозь броню влажный хруст костей.
— Взгляните, – равнодушный голос машины вырвал нас из холодного липкого оцепенения, – в том доме горит свет.
Я заставил себя оглянуться – и правда. На втором этаже светилось тёплое окно – живой огонёк посреди жуткого кладбища.
— Лаэрри. – Губы у меня потрескались, и при разговоре выступила кровь. – Я бы не рискнул.
Аретейни вопросительно поглядела на меня.
— Она не очень-то любит гостей. Скорее всего, просто не откроет. Нет смысла останавливаться.
Но Ласточка затормозила. По-прежнему молча. Подхватила оружие, рюкзак (откуда он только взялся?..), резко дёрнула рычаг, открывающий люк. Я выбрался следом. Горислав, чуть помедлив, последовал за нами. Нэйси спала в кресле, и будить её мы не стали – девочка слишком устала, а в танке все равно безопасно. Я только накрыл её курткой.
— Закрыть люк и ждать, – глухо распорядилась Аретейни. Я впервые за все это время услышал её голос, и сделалось как-то пусто и холодно. Он казался безжизненным – под стать обстановочке.
— Принято, – послушно отозвался Ярополк. Я прошёл несколько шагов, невольно цепляясь за грязную гусеницу танка. Горький дым обжигал горло, пепел мягко ложился на плечи. Как снег. Густой кровавый запах тяжёлым одеялом повис в воздухе. Теперь будто бы почти не было различий между городом и лесом – там туман, здесь – пепел. Я невольно переступил кровавый след. Здесь кто-то лежал. Кого-то унесли. Значит – остался жив. Пусть хоть кто-нибудь останется жить… Спокойно, Селиванов, спокойно…
Да где ж тут спокойствия-то взять?!
Ласточка вдруг остановилась и прижалась лбом к шершавому каменному забору, окаймлявшему дом Лаэрри и Этерны.
— Эй… – я коснулся её плеча, и она выпрямилась и обернулась.
— Нормально. Звоним?
— Здесь нет звонка. – Я открыл небольшую панель рядом с калиткой и набрал код. Щёлкнуло, и дверь приоткрылась.
В полной тишине мы прошли вперёд по аллее, поднялись на аккуратное крыльцо. Аретейни, взглядом спросив разрешения, нажала на кнопку звонка. А затем – вот уж, чего я никак не ожидал – стальная дверь защёлкала замками и – отворилась. Однако вместо Лаэрри мы увидели на пороге тоненькую светловолосую фигурку.
— Лидия?! – удивился я.
— Вернулись! – ахнула она, и, не успели мы опомниться, как оказались в прихожей и – в объятиях. Оба разом. Одной Лидии, как ни странно, на нас двоих хватило. Я и не сразу сообразил, что она плачет…
Алиса
Все молчали.
Наверное, потому что Гич молчал, но он молчал так естественно, что неловкости не возникало. Я подумала, что он из тех людей, которые говорят очень мало и только по делу.
— Гич, а мы уже не вернёмся? – спросила я, и он обернулся. Вначале смерил меня взглядом, будто прикидывал, как именно ответить, затем все же отозвался:
— Нет. Уже не вернётесь. Боишься, найра?
— Немножко, – призналась я. Нэйси тоже обернулась на ходу.
— А чего ты боишься?
— Я боюсь, что мир погибнет…
— Не, не погибнет. – Нэйси тряхнула головой, отбрасывая волосы. – Не бойся.
— Нэйси, почему это ты так уверена?
Она мимоходом пожала плечами.
— Потому что у нас все получится.
— Верный настрой, – сказал Гич. – Бери пример,
найра.
— Мне б ваш настрой… – пробормотал Славик.
— Я попробую, – вздохнула я.
Когда закончился коридор, мы вышли на площадку с лифтами. Лифтов было штук десять, но мы остановились у крайнего, и Гич нажал кнопку вызова. Я все никак не могла привыкнуть – дома ведь у нас никаких лифтов нет. Двери закрылись так же бесшумно, как и открылись, и зеркальная кабина мягко тронулась вниз. У меня слегка заложило уши, но Гич разъяснил, что это от того, что лифт скоростной – ведь в институте очень много этажей и вверх, и под землю, и это самые обыкновенные перегрузки. Славик скучал, сунул за ухо сигарету. Нэйси удивлённо покосилась на зеркало – должно быть, не привыкла видеть себя в нормальной одежде. На ней была спортивного плана голубая кофта без рисунка, джинсы и кроссовки, а сверху обыкновенная куртка-ветровка. Все её цепи, браслеты, изрезанные рубашки и ошейники отправились на дезинфекцию, и сейчас Нэйси Баррет, наконец, походила на обычную девочку, если не считать замысловатой стрижки. Без железа и уставных сапог, переделанных ею в нечто громоздкое и непонятное, она уже не казалась такой грозной воительницей, какой хотела, и оттого, должно быть, чувствовала себя неловко. Она, как будто, сделалась меньше и мягче.
Лифт мелодично звякнул, и двери бесшумно разъехались в стороны, скрывшись внутри стены. Прямо перед нами был контрольно-проходной пункт, но уже без дежурного. Вперёд уводил узкий серый коридор, путь преградила прозрачная наностена с мерцающей сенсорной панелью посередине. После рассказа Маши я этих стен побаивалась, но Гич уверенно прошёл вперёд, опустив руку на пояс, откуда потянул бело-серебристую прямоугольную карточку. Он вставил карточку в щель на панели, набрал код и, под конец, прижал к стене ладонь. Замигал вверху зелёный огонёк – и стена исчезла.
— Вперёд, – сказал Гич. Славик с любопытством оглядывался, Нэйси, казалось, все было нипочём.
Коридор оказался длинным. Таким длинным, что я почти забыла, где нахожусь. Судя по холоду и мерному гудению стен, этаж был очень глубокий. Здесь было тихо-тихо, вот только стены резонировали, как струны органа. У нас в баре, в кладовке, стоит старый клавесин, и Дэннер иногда на нём играет, когда думает, что его никто не слышит. Он, вообще, только тогда играет, когда один. Пишет стихи в тетради и отправляет их на растопку костра. Я не знаю, зачем он так делает, а спрашивать боюсь.
Наконец, коридор кончился. Впереди была массивная железная дверь с вентильным замком, выкрашенная в черно-жёлтую косую полоску. Табличка на ней лаконично предупреждала: «Опасно! Не входить!», но Гич со Славиком, конечно же, отвинтили замок и открыли.
Мы все вошли в большой зал в форме многогранника, а точнее – вышли на маленький тесный балкончик. Зал-то был внизу, а от балкончика вела узкая металлическая лестница. В самом центре находился девятигранный люк, и посередине у него была панель с кнопками – уже не сенсорная, а самая обычная. Гич отстегнул свою карточку и протянул мне.
— Держи, – сказал он.
— Вот и наша дамба, – зачем-то сообщил Славик, хотя и так все было ясно.
— И каков план? – спросила Нэйси.
— Простой, маинганс. Сейчас ты запоминаешь код от люка. Я должен убедиться, что ты действительно его запомнила, ясно? Когда вы вернётесь в будущее – вы будете знать дорогу.
— Как мы вернёмся – если установки больше нет? – уточнила я.
— Вы отправитесь в мир духов, – просто сказал Гич. Я поёжилась.
— Это к тварям, что ли?
— Почти. Спуститесь внутрь, а оттуда попадёте в Навь. Не пугайтесь жёлтого света – он лишь в промежутке. Там, куда вы придёте, будет темно. Очень темно. Вам понадобится огонь. Именно огонь – не фонарь, слышите? – Гич опустился на колено, полез в рюкзак и достал оттуда керосиновую лампу. – Помните: они боятся огня, железа и серебра. – Он протянул Нэйси большой нож. – Запомните также три правила: не говорить с ними, не идти за ними, не принимать ничего из их рук. Что бы вам ни показалось, что бы они вам ни показали – знайте: все это ненастоящее. Они будут пытаться заманить вас, увести, могут притвориться близкими людьми, но они никогда не смогут назвать их имена.
— А другого пути нет? – спросила я.
— А там только духи? – спросила Нэйси совсем другое. Похоже, она уже настроилась идти. Гич очень серьёзно поглядел на меня, и в глазах у него отразилось сочувствие.
— Другого пути нет, найра. Это – ваша дорога. И ваше предназначение.
— Гич, я боюсь, – пожаловалась я, а Нэйси резко обернулась.
— Да ты всегда всего боишься! Трусиха!
— Страх не постыден, маинганс, – возразил Гич. – Страх лишь признак разума. Опасаться следует отсутствия страха. И тех, кто ничего не боится.
— Наш командир – ничего не боится! – сверкнула глазами Нэйси.
— А может, просто не показывает? Командирам это свойственно. – Гич поднялся и вдруг снял с шеи потемневший деревянный оберег на шнурке, шагнул вперёд и надел его на шею Нэйси. – Возьми. Пригодится.
Она так растерялась, что только кивнула. А он вдруг спросил:
— Знаете песню о погибшем лётчике?
Я удивилась, а Нэйси покачала головой.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Это и есть код. Слушай и запоминай. – Гич ловко выхватил флейту и заиграл грустную мелодию. Она отзвучала в пустом зале и затихла, растворившись в тишине. – Каждая из семи кнопок – это нота. Единица – «до», двойка – «ре», и так далее. Восьмёрка и девятка – диез и бемоль, ноль – продление звука. Вам нужно сыграть эту мелодию, и люк откроется.
— Я не смогу, – сказала Нэйси. – Я не знаю нот.
— Сможешь, – спокойно возразил Гич. – Когда у тебя не будет иного выхода – сможешь.
— Алиса сможет. У неё хороший слух. А мне медведь на ухо наступил – так Лесли говорит. Я нот не различаю.
Гич снова внимательно глядел на меня.
— Сыграешь, найра?
— Попробую, – растерялась я. – Но надо будет потренироваться…
— Люк не откроется без верного кода – тренируйся.
Мне уж очень не хотелось уходить. И вдруг стало грустно, что я не успела попрощаться с Машей, Серёжей, подполковником – со всеми, кого никогда больше не увижу. Я оглядела остальных, но они просто ждали, когда я пойду открывать люк. Тогда я начала спускаться.
— Эй! – окликнул Славик, и я подняла голову. – Удачи…
— Удачи, – повторил Гич, а Нэйси двинулась следом. Когда мы спрыгнули на гулкий металлический пол, она обернулась и помахала рукой.
— Прощайте! Спасибо за все!
Гич помахал в ответ, а Славик показал нам поднятый вверх большой палец. Мы подошли к люку. Если бы не яркие лампы по периметру зала, мне, казалось бы, наверно, что он светится.
— Ну, давай, – подтолкнула Нэйси, и я опустилась на колени. Люк был большой и очень тёплый, почти горячий. Я нажала все кнопки по очереди, нажимались они легко, и правда, каждая играла свою мелодичную нотку – совсем как пианино.
— Давай. – Нэйси нетерпеливо крутилась рядом и мешала мне. Я постаралась не обращать на неё внимания.
А получилось со второго раза.
И люк разъехался на две половинки, заливая зал нестерпимо-жёлтым светом. Мы с Нэйси взялись за руки и – нырнули в мягкое тепло.
Рег.№ 0113563 от 20 апреля 2013 в 23:55
Другие произведения автора:
Нет комментариев. Ваш будет первым!