Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 12

Дэннер

 Улицы подземного города начали приобретать какой-то заброшенный и неухоженный вид, но Майя уверенно вела меня вперёд по раскрошившимся плитам пола, по трещинам в породе – иногда совсем маленьким, а иногда – настолько широким, что их было невозможно даже перепрыгнуть, и приходилось перелезать по рассыпающимся кирпичам, по бетону обнажившегося фундамента домов, рискуя каждое мгновение сорваться вниз, в темноту. Я проклял все на свете, когда сам едва не улетел, да ещё пару раз пришлось вытаскивать буквально за шиворот Майю. Пустые дома глядели черными провалами окон, когда по обшарпанным стенам скользил луч фонарика. Да, здесь было темно. Оно и ясно – зачем же тратиться на электричество в заброшенных кварталах. Мне очень хотелось ехидно поинтересоваться у моей спутницы, удобно ли ей лазить в плаще и балахоне, но я молчал. И так ясно, что неудобно, а Майя, похоже, отличается полнейшим отсутствием чувства юмора. А лазает достаточно быстро и ловко, что, впрочем, можно было бы списать на годами выработанную жизнью в подземельях сноровку – если бы не одно обстоятельство. Точнее, два обстоятельства.

 Она ничуть не боялась таинственных охотников. И хорошо знала дорогу. К тем самым охотникам. Рассудите сами, зачем приличной девочке гулять по опасным местам?.. И чем дальше мы шли, тем больше крепла уверенность, что она здесь далеко не впервые, и, наверное, не стоило мне так легкомысленно доверять ей. Но, как бы там ни было. В любом случае – она наверняка ведёт меня к Лесли. И ради этого стоило рисковать.

 ...Странно все это. И поведение Майи, – мне до сих пор не была ясна её мотивация, – и целый заброшенный район в городе, где каждый кирпич, каждый квадратный метр ровного и свободного пространства добывался тяжёлым трудом. Может, здесь была эпидемия?

    — Майя, – не удержался я перед очередной трещиной. Она не обернулась на мой голос. Я с разбегу перепрыгнул расселину, и повреждённый сустав немедленно отозвался взрывом боли, отчего пришлось на некоторое время замереть, пережидая каскад серебристых звёздочек в глазах и спазм в горле. Майя, тем временем, успела уйти вперёд. Я догнал её и перехватил за плечо, разворачивая лицом к себе. И показалось, будто в глазах у неё скользкой змейкой мелькнул какой-то недобрый испуг. Впрочем, она тут же снова подняла взгляд и открыто улыбнулась мне.

    — Вы чего? – Голос звучал мягко и спокойно. – Что-то случилось?

 Я отпустил её и улыбнулся в ответ.

    — Я тебя звал. Ты слышала? – Риторический вопрос. В пустой пещере она не могла меня не услышать с такого расстояния. Под ногами зашуршало, и я инстинктивно шагнул назад, выхватив оружие. Из-под обломка пишущей машинки, в котором уже практически невозможно было узнать валик, высунулся чуткий усатый нос – а вслед за ним показалась и вся крыса. Она наткнулась на мой ботинок и испуганно шмыгнула в темноту, шурша по бетонной крошке длинным хвостом. Всего лишь крыса. А я уже дёргаюсь на каждый шорох... А что поделаешь? Это, видимо, удел всех людей в нашем мире – шарахаться от собственной тени и спать в обнимку с пистолетом. Вот и Майя заметно испугалась.

    — Ничего... – выдохнула она, все ещё глядя вслед крысе. Зрачки у неё расширились от испуга. А по мне, наверное, было и незаметно. Я разучился бояться. Остерегаться – да. Бояться... Бояться – нет, не умею. Плохо?.. Наверное... – Ничего, господин. Я слышала... – Тут голос зазвучал тоненько и как-то чрезмерно поспешно, как бывает, когда человек лихорадочно пытается что-нибудь выдумать. – Я, наверное, просто задумалась... простите...

    — Ясно. – Я, наконец, отпустил её взгляд – и почти физически ощутил её облегчение. Развернулся и прошёл вперёд. Обернулся. – Ну? Куда дальше-то?

    — Туда. – Майя проскользнула между мной и стеной дома и вытянула тонкую руку. Я последовал за ней. А что мне ещё оставалось?

    — А почему здесь никто не живёт? – все же поинтересовался я. Шаги шуршали по каменной крошке, и казалось, что шорох этот слишком громко звучит в пустом подземелье. Одно радовало – тварей здесь, похоже, нет. Раз крысы водятся, значит, их не сожрали. А твари с удовольствием жрут крыс. Вкусные, наверное. Крыс мне было жалко – все-таки удивительные зверьки. Невероятно выносливые и умные. А твари – они и есть твари, у них мозгов нет. Несправедливо...

    — Чума, – отозвалась Майя. Я даже споткнулся.

 Так-то. А то меня все сумасшедшим честят. А чума, выходит, и правда бывает не только в старых книгах. И... Да поезда, поезда! И как это вы только догадались?..

    — Но вы ведь не боитесь, – добавила Майя, не оборачиваясь.

    — Да ничего я не боюсь, – раздражённо огрызнулся я. Ненавижу идиотские риторические вопросы с подвохом. Детский сад какой-то. – А ты хочешь, чтобы я тебя от вируса спасал, что ли, я что-то не пойму. Или предлагаешь мне химзащиту? Вирус столько не живёт, к твоему сведению.

 Наверное, интонация у меня была чересчур резкая, потому что девочка обиженно замолчала. В следующий раз задумается. Надеюсь.

 Что-то призрака моего давно не видать. Вроде, тут крутился, а теперь нету. Спит?.. А призраки умеют спать? Или...

    — Пришли. – Майя остановилась перед порталом длинного здания этажей в девять – сейчас уже сложно сказать, сколько их изначально было, потому что или земля проседала под фундаментом и дом постепенно опускался вниз, или сверху намело мусора, или и то, и другое вместе – но окна первого этажа были видны лишь до половины, а верхняя ступенька проржавевшей металлической лестницы, откуда-то снизу ведущей ко входу, сравнялась с землёй. Полусгнившая дверь из неопределённого материала болталась на одной петле, и с неё отслаивались широкие лоскуты краски.

 Вот теперь пора.

 Я резко развернулся, перехватывая Майю за запястье и заламывая руку вверх. Она вскрикнула, упала на колени и уронила фонарь, взметнулась коса с алой лентой. Теперь лежащий на земле фонарик выхватывал из темноты только песок, некогда бывший кирпичом и бетоном стен, мелкие камушки да битое стекло. Темнота, казалось, затапливала синеватый луч вязкими черными чернилами. Теперь я не видел лица девочки, но слышал громкое частое дыхание и чувствовал бешеный перестук пульса под пальцами.

    — Значит, так. – Я поднял фонарь свободной рукой и погасил свет. Незачем нам строить из себя идеальную мишень для снайперов-любителей. Темнота сомкнулась вокруг тяжёлым плотным одеялом, и теперь я ориентировался на слух и интуицию. Мне показалось, что стук сердца Майи слышно за версту, но это, разумеется, только игра воображения. Было тихо, но я чувствовал, что в доме кто-то есть. И он там не один. – Скажи-ка, тётя, ведь недаром? С чего это вдруг в тебе пробудился столь сильный альтруизм?

    — В-вы что... – прохрипела в ответ Майя. В голосе заслышались слезы. – Вы совершаете ошибку... вы ничего не знаете!.. Отпустите меня...

    — Щ-щаз. – Я усмехнулся. – Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что я не потерял память, и уж, тем более, не принадлежу к твоему миру. – Мне было тяжело держаться на ногах и внятно разговаривать, я чувствовал, что речь моя сделалась неясной, а движения неверными. Ещё чуть-чуть – и я рискую снова потерять сознание. А потому надо говорить медленно и действовать быстро. Пульс набатом отдавался в ушах, руки взмокли. Наверное, я все же потерял достаточно крови. Ну, да, когда мы все втроём в окно вылетели. Сейчас те события казались чем-то невыразимо далёким, а наш город, лес, небо над головой – просто сном или сказкой. Майя извернулась, но тут же взвыла от боли – что-что, а держал я крепко, пусть даже и в таком состоянии.

    — Значит, так, – устало повторил я. – Давай-ка, ты мне расскажешь все по порядку – а там уж мы решим, что нам дальше делать. Идёт?

    — Да некогда рассказывать! – снова взвыла Майя, захлёбываясь слезами. – Пожалуйста, послушайте меня...

    — Именно этим я сейчас и занимаюсь.

    — Делайте, что я вам скажу! Иначе мне крышка!

    — Да ну! – Я перехватил её руку повыше, чтобы ей не приходилось сгибаться. – А мне-то до тебя что за дело, интересно?

    — Да я отведу вас к вашей дочери!

 Так. Дилемма. Отвести-то она отведёт – а вот, дальше что? Ну, что ж, мне главное найти Лесли. А дальше – дальше я и сам уж как-нибудь не пропаду. Я вздохнул и отпустил её руку.

    — Ну, смотри. Если обманешь...

 Первая пуля вошла в плечо.

 Я не успел договорить, а Майя не успела встать – выстрелы прогремели громовыми раскатами, эхом отражаясь от покинутых стен.

    — Ложись! – зашипел я, кидаясь на землю и рывком притягивая девочку за собой. Стреляли из окна дома.

    — Все!.. – истерически прошептала она. – Мы опоздали... прощайте...

    — Рано! – Я распрямился, поднял её следом. Выстрелы стихли. – Они нас не видят. Встать!

    — Видят! Кирси видят в темноте...

    — Кто?..

    — Они нас догонят...

    — Слушай, не паникуй, – сказал я, оттаскивая её под прикрытие двух бетонных плит, крайне удачно для нас упавших «домиком» – я их видел ещё при свете фонаря, теперь нашёл на ощупь. Мы нырнули под плиты, растревожив ещё двух крыс и едва не наглотавшись песка по дороге – проход был достаточно узкий. – Отстреляемся. Будешь моей заложницей, идёт? На время. Я тебе, разумеется, ничего не сделаю, но ты можешь мне просто подыграть. Майя!

 Она все ещё ревела, прижав руки к лицу, и дрожала так, что мне казалось, будто плиты сейчас свалятся нам на голову, или трещинами пойдут. Она боится не меня. Она боится тех, к кому меня привела. Ай да подземный город...

    — Н-не получится... – выдохнула она. – Нас поймают... Они... ой, Дэннер, вам лучше этого не знать...

    — Ничего, с ума не сойду. Мне сходить не с чего. Давай, рассказывай. У нас есть пара минут.

    — Вы не знаете...

    — Так потому и спрашиваю! – окончательно разозлился я. Рука онемела и отказывалась подчиняться. Я зажимал рану пальцами. Когда тебе больно и надо спешить, а рядом кто-то тормозит – это ужасно раздражает, так что, меня вполне можно понять. – Ладно, я уже понял, что с тобой разговаривать бесполезно. Только один вопрос: Лесли там?

    — Да.

    — Значит, мне надо туда. – Я поднялся было, но она ухватила меня за рукав.

    — Стойте. Они вас убьют.

    — Мне будет не в пример легче, если при этом я буду находиться на удобной мне позиции. – Я улыбнулся. – Вон они бегут.

 Я их не видел, но слышал шаги и характерное бряцанье оружия. Майя отвалилась – именно отвалилась, другого слова не подберёшь, издав при этом какой-то полувздох-полустон, а я выбрался наружу. Нырнул за плиту, заряжая пистолет. Последние патроны. Я мог расстрелять их тут же, на звук, всех троих – но мне было важно выяснить, сколько здесь ещё охраны. Где же призрак?.. Он бы мне сейчас помог. Я машинально хлопнул себя по карману и вздрогнул, когда сообразил, что «молния» разошлась, а в кармане ничего нет. Только мокрое пятно.

 Итак, я потерял платок где-то в процессе перелезания через трещины и завалы. Надеюсь, хоть не в трещину... Сделалось вдруг очень-очень грустно, но грустить мне было некогда. Постараюсь найти на обратной дороге – если, конечно, выберусь отсюда живым. Как она там одна... бедненькая...

 Я выстрелил навскидку и почти сразу же услышал хрип. Надо же, попал. Остальные двое кинулись в обход, ориентируясь на звук моего выстрела, а я, выбравшись из-за плиты, повёл их за собой вдоль стены дома – во всяком случае, я надеялся, что вдоль стены. Меня шатало, рукав отяжелел, стала ощущаться нехватка кислорода – теряю кровь. Плохо. Прострелили мне правую руку, и это хорошо, поскольку сустав я себе своротил на левой ноге. Несколько раз я споткнулся, и при падении пуля болезненно резала мышцы, и от этого я снова едва не отключился.

 И вдруг кто-то рванулся навстречу, обхватив за пояс и отчаянно пытаясь куда-то утащить. Майя.

    — Они чуют кровь!.. – зашептала она. – Вам от них не уйти...

    — А я и не собираюсь. Отпусти!

    — Не делайте глупостей!

    — Да отпусти, кому сказал!

 Пока мы возились, охранники – или кто они там были – подбежали совсем близко. Я прекратил вырываться и быстро выстрелил вначале в одну, затем в другую сторону. Ярко вспомнились тренировки в академии – когда отключается сознание, мозг выдаёт образы по цепочке ассоциаций. Закрыть глаза... успокоиться... слушать... шаги... выше... дыхание... сердце... вот здесь – сердце.

 Выстрел. Второй. Предсмертный хрип. Звук падения. Дыхание стихло.

 Майя замерла. Её пальцы стискивали мою куртку, она тяжело дышала и, кажется, всё ещё ревела.

    — Они... умерли?

    — Кажется, да. – Я перевёл дыхание. – Ты в порядке?

    — Ага. Давайте спрячемся куда-нибудь, и я вас перевяжу.

 Я согласился. Сил не осталось.

    — Майя, почему ты мне помогаешь?

 Она помолчала.

    — Вы мне нравитесь. Вы не такой, как они. А дети – дети должны быть с родителями. Иначе неправильно.

    — Ты тоже охотник.

    — Да. Но это не я увела вашу Лесли.

    — Я знаю. Почему ты с ними?

    — Меня тоже украли. Дэннер... я вам должна кое-что сказать...

 Я услышал, как она тихонько вскрикнула. И звук падения. Затем в глазах взорвался цветной каскад – и я, наконец, отключился.

 Я очнулся в пустой комнате.

 Было темно и тихо, сверху тянуло сквозняком. Я хотел подняться, но тут же обнаружил врезавшийся в запястье наручник, коротенькая цепь от которого тянулась к стене. Тогда я поднял другую руку. Кто-то снял с меня куртку и рубаху и перевязал раны. Странно. Было холодно, но тут уж ничего не поделаешь. Ни оружия, ни фонарика, ни полевой аптечки мне не оставили, сняли даже флягу с водой с пояса. А пить хотелось ужасно – кровопотеря давала о себе знать. Я дёрнул цепь, но наручник только впился в предплечье, а труба, к которой был пристегнут второй «браслет», даже не пошатнулась. Крепко висит. Ну да, чего ж я ещё ожидал. Дёргаться было бессмысленно, и я устроился поудобнее.

 Да уж, ситуация. И Лесли не вытащить, и к своим не вернуться. Я принялся думать о Майе – интересно, как она там. Значит, охотники крадут детей. Зачем?.. Чтобы делать из них других охотников? Глупо. Глупо и бессмысленно. Что они собой представляют, вообще?.. Партия, тайный орден, или какая-нибудь секта? Зачем им дети? Чем они занимаются?..

 Боль сверлила раскалёнными гвоздиками во всем теле, и было странно, что обо мне позаботились. Что же получается, я им нужен? Для чего?

 Вопросов много, а ответов – ни одного. Я обхватил себя за плечи бесполезным жестом, который согреть уж точно не мог. Куртки не хватало, но что ж теперь поделаешь. И призрака я потерял.

 Сколько я прождал своих тюремщиков, я не знал – часы на руке остались, но без фонарика они были бесполезны. Могу только сказать, что очень долго. В общем-то, приблизительно два часа – это не срок для того, кто чем-то в эти два часа занимается. Пролетят, как одно мгновение. Но вот если сидеть неподвижно в полной тишине и темноте, в компании только с болью и переживаниями оттого, что теряешь время – два часа тянутся очень-очень долго. А спустя эти два часа мне надоело ждать у моря погоды, и я, окончательно убедившись, что никто не намерен составлять мне компанию, принялся осторожно исследовать трубу.

 Наручник не снять – это, как раз-таки, понятно. А вот цепь теоретически, можно порвать.

 Так... ничего колюще-режущего у меня не осталось. Что ж, будем изобретать велосипед.

 Я пошарил рукой по полу в поисках какого-нибудь камня или вроде того, но, разумеется, ничего не нашёл. Постойте-ка... в окнах ведь должны быть тонкие гвоздики.

 Заветный гвоздик я все-таки отковырял, перебудив, наверное, всех охотников скрипом рамы и поломав себе все ногти. Теперь, если осторожненько просунуть его в замочек наручника и сдвинуть «собачку» ... На это ушло ещё около часа. Мне было неудобно вскрывать маленький замок в темноте одной рукой, но опыт спасал положение. Сколько раз я в рейдах терял ключи... теперь они у Ласточки... как она там?.. жива ли ещё?.. мне её так не хватает сейчас...

 Щёлкнуло. Металлический браслет распался на две половинки. Резко вставать не следовало – я немедленно свалился, упираясь обеими руками в подоконник. Дыхание сбивалось, в ушах стоял шум. Так... вставай... Вставай, Селиванов. Некогда отдыхать.

 Дверь оказалась не заперта, и я на ощупь вышел в коридор.

 Аретейни

 Здесь же был пожар, размышляла я, пока мы шли по длинному сухому коридору, освещённому яркими лампочками в два ряда. Контраст был настолько резок, что я невольно ловила себя на удивлении и даже каком-то дискомфорте – не хватало вязкой влажной темноты, плесени, скользкой микрофлоры, запаха нечистот и шума воды. Нэйси шагала чуть позади, настороженная, словно маленький зверёк. Кровавая дорога тянулась по каменным плитам пола, потихоньку бледнея.

 Наконец, впереди открылась широкая расселина – метров пятьдесят, не меньше. Она была огорожена по краю заборчиком, и в темноту яркой гирляндой тянулся верёвочный мост, освещённый все теми же лампочками. Мы невольно остановились и переглянулись, но другой дороги не было, а в конце моста ярким прямоугольником светился проход.

 Ощущение перехода по мосту было фантастическое. Он шатался и раскачивался, а внизу под ногами летали какие-то животные, кто-то пищал, визжал и рычал на разные голоса. Табличка, прибитая на заборе у входа, любезно предупреждала об опасности со стороны тварей и настоятельно рекомендовала без оружия по мосту не ходить и смотреть в оба. Что ж, к этому мы привыкли.

 Я чувствовала Дэннера, но почему-то совершенно в другой стороне, к северо-востоку от траектории нашего движения. Энергия от него исходила сильная, упругая и тёплая – но далёкая-далёкая. Ничего, найдём.

 ...Мы с Нэйси ожидали увидеть кого угодно – тварей, морлоков, гномов, эльфов, да хоть призраков – но только не обычных людей. Однако город был заселён ими, навскидку, практически на две трети. Оставшаяся треть состояла из двух видов существ – одни были слишком высокие и тонкие, будто их вытянули, другие – слишком низенькие и приземистые. У тех, и других лица были закрыты. У высоких – масками, у низеньких – до половины платками. Высокие ходили в чёрной форме и с оружием, низенькие – водили грузовики, чинили трубы и таскали грузы – пролетариат. Удивляться было некогда, и мы просто шли дальше, ориентируясь на мои ощущения.

    — Есть хочется, – вздохнула Нэйси, когда мы вышли на площадь с фонтаном. Мы со вчерашнего утра ничего не ели...

 Я поглядела на часы и обнаружила, что на исходе второй день нашего пребывания здесь. Под землёй ощущение времени теряется. И как это Нэйси его чувствует? Впрочем, их датчики я тоже не слышу.

    — Ага, – согласилась я. – Но у нас денег нет. Придётся терпеть.

    — Да ну! – Нэйси упрямо тряхнула головой. – Не могу терпеть. Давай что-нибудь придумаем.

    — Что?

    — Ну... – Нэйси задумалась. Затем улыбнулась. Я все никак не могла понять, какого цвета неё глаза. Вроде, ещё совсем недавно мне казалось, что они синие... или серые... не помню. Сейчас они были невероятного, хвойного или малахитового оттенка. Разве так бывает? Совсем я с ума схожу. – Стой тут, я сейчас приду.

 И она умчалась. Я даже слова ей не успела сказать. Пришлось присесть на скамеечку, что я и сделала. Ноги просто отваливались от беготни на каблуках, да ещё и натёрлись. Я удовольствием стащила сапоги и закурила, разглядывая людей на площади. Мимо прошла мать с ребёнком, за ней – серьёзный молодой мужчина, он что-то читал на ходу, навстречу им пронеслась стайка подростков. Город как город. Вот только построен он под землёй. Неподалёку неспешно прошёл милиционер в фуражке. Вот кто мне нужен.

 Я встала и, хромая на обе ноги и тихонько матерясь от боли, подбежала к милиционеру. Он обернулся и удивлённо поглядел на меня. Ага, вид тот ещё – да что ж поделаешь. Остаётся только надеяться, что стражи порядка тут не особенно привередливые – все же в подземельях тварей полно, наверное, раненые и окровавленные тут часто разгуливают... Но я все равно немного побаивалась.

    — Простите... – обратилась я к милиционеру, уже жалея, что вообще привлекаю к себе внимание представителя закона. Ещё загребёт за отсутствие прописки, с него станется. – Простите, я кое-кого ищу... Вы не видели тут... мужчину, лет тридцати, длинные темно-рыжие волосы, зелёные глаза, крепкое телосложение... м-м... рост приблизительно чуть повыше вашего... одет во все чёрное...

    — ...Носит полуторный меч и сильно ранен, – неожиданно завершил вместо меня милиционер. Я, наверное, побледнела, потому что он быстро шагнул вперёд и поддержал меня за пояс. – Да вы не беспокойтесь, он жив.

 Я сумела только кивнуть. Воображение услужливо рисовало цветные картинки – одна страшнее другой.

    — Да все хорошо, – повторил милиционер, зачем-то глядя на мой живот, – вы только не переживайте. Он с девочкой ушёл, в сторону центра. Сказал, что с ним все в порядке.

    — А... – пробормотала я. – Благодарю вас...

    — Не за что. Вы-то как себя чувствуете? У вас вид какой-то бледный.

    — Нормально, – улыбнулась я, удивляясь, чего это он так обо мне беспокоится и чему улыбается. Я развернулась было обратно в сторону своей скамеечки, как милиционер снова меня окликнул.

    — Вы лучше домой идите, вам сейчас переутомляться нельзя. Я понимаю, первый месяц, и вы ещё не привыкли, что вы уже не одна... но ваш муж очень за вас переживает.

 Я замерла, и даже пошатнулась, будто меня оглушили большим мешком с картошкой. О чём это он?!

    — Первый месяц... – потерянно повторила я. – Вы о чём?

    — Как это – о чём? – в свою очередь удивился милиционер. – О вашем ребёнке.

    — А... – окончательно ошалела я. Какой такой ребёнок-то?! А может, я и правда беременная?! Фиг их знает, чего они там ещё могут чувствовать помимо ультразвука. Да нет, исключено...

    — И босиком не ходите! – добил милиционер, разворачиваясь и направляясь дальше в обход по периметру площади.

    — А-ага, – пискнула я, ретируясь обратно на скамейку. Ещё сейчас скажет, что курить мне вредно, за ним не заржавеет.

 Но милиционер больше ничего не сказал. Зато вернулась Нэйси – довольная и с тарелкой в руках.

    — Во. – Она поставила тарелку на скамейку. В тарелке лежало какое-то мясо и нечто вроде жареных лишайников – во всяком случае, похожее. – Ешь.

 Я не стала спрашивать, откуда она взяла еду – зачем? Главное, что еда есть. А герои, даже самые героические, всегда нуждаются в пополнении сил. Героизм героизмом – а естественные потребности организма никто не отменял. Особенно раненым после боя.

 Дэннер

 Коридор оказался длинным и темным. В общем-то, ясно, если эти... кирси, или как их там звать, видят в темноте, то свет им не нужен.

 Итак, я триумфально отключился перед носом у врага безо всякой посторонней помощи. Здрасьте, я пришёл – и можете делать со мной все, что захотите. Было так стыдно, что хотелось провалиться под землю – и плевать, что я уже, собственно, под землёй. Ещё глубже можно! Теперь ясно, почему они передумали меня убивать – а кто бы на их месте убил врага, который вместо того, чтобы драться, в обморок хлопается.

 Твою ж дивизию!.. Убейте меня, а... в порядке эвтаназии...

 Коридор свернул, и я вместе с ним. Казалось, во всём здании было тихо-тихо. Только темнота, сквозняк, пустая свежесть и пыль. Я споткнулся в темноте об какую-то скамейку, рефлекторно вскинул руку, останавливая падение, и обнаружил дверь. Но и дверь не привлекла бы внимания, если бы только в последний момент я не заметил, что сделалось тише, чем было до этого. Иными словами, за дверью кто-то шумно возился, но услышал удар снаружи и притих. Я шагнул вплотную к двери, прислушиваясь. Изнутри тянуло густым звериным запахом, и кто-то явно большой, сопел и шумно вылизывался.

 Тварь. Тьфу ты, а я уж надеялся наткнуться на таинственных кирси.

 Майя мне не врала. Она с самого начала говорила только правду. Выходит, я не там искал врага. Исходя из последних наблюдений, девочку запугали, и очень сильно. Интересно, чем это они ей пригрозили... Впрочем, скорее всего, управились при помощи угрозы близким – друзьям или родителям. Такой шантаж обычно крепче всего держит.

    — Стой!

    — Стою, – согласился я, не пытаясь разглядывать стоящего впереди человека. Этот ходил практически беззвучно, и за шумным дыханием твари я не расслышал его шагов. И, судя по высоте источника звука голоса, он был обычного человеческого роста.

 Вспыхнул свет фонаря, и я рефлекторно закрылся рукой.

    — Не свети в глаза-то, охотничек. Будь человеком. И без того голова болит.

    — Извини. – Он, кажется, немного растерялся. Шагнул вперёд. Я убрал руку и разглядел худощавого невысокого парня в камуфляжной форме, бледного и очень серьёзного. У него было красивое лицо и прямые тёмные волосы, чёлкой падающие на глаза. Странно для подземных жителей, к слову. Они же солнца не видят – откуда взяться тёмным волосам? Да и Майя тоже далеко не блондинка. Выходит, не такие уж они подземные, как пытаются показать.

    — Ты как наручники снял?

    — Всё-то тебе расскажи.

 Парень замялся, затем вздохнул и перевесил поудобнее автомат. Стрелять он, похоже, не собирался.

    — А я за тобой пришёл. Меня Майя прислала.

    — Она жива?

    — Да. Идём.

    — Куда и зачем?

    — В подвал, к Лесли.

 Мне, в общем-то, больше ничего не оставалось. Мы направились вглубь коридора – теперь я видел в свете фонаря, что он достаточно широкий и просторный. По сторонам тянулись некогда белые двери, стены были гладкие. У поворота одиноко стояла койка-каталка. Больница.

    — Это здесь началась эпидемия? – зачем-то поинтересовался я. Провожатый кивнул. Он был довольно молод, лет шестнадцать навскидку.

    — Да, здесь была чума. Но сейчас уже безопасно, хотя люди боятся. Тогда была хорошая дезинфекция. Но, знаешь, страх толпы сильнее разумных доводов.

    — Знаю, – согласился я.

 Мы открыли очередную дверь и принялись спускаться по темной лестнице.

 Между первым и вторым пролётом парень неожиданно остановился и развернулся ко мне.

    — Послушай... ты ведь не из нашего города, так?

    — Так.

 Он нервно завозился – и вдруг выпалил:

    — Кроме нас, на Земле остались люди? Там, наверху, есть другие города? Скажи!

 Я настолько удивился, что ответил прежде, чем обдумать свой ответ.

    — Я знаю только один город, но уверен, что есть и другие. У нас есть Странники, и они приносят откуда-то из-за тумана разные вещи. Кто-то же эти вещи делает – если, разумеется, их не находят в таких же заброшенных местах.

 Парень жадно ловил каждое слово – у него даже рот приоткрылся, а глаза расширились в пол-лица. Руки намертво вцепились в висящий через плечо автомат. Я замолчал и пощёлкал пальцами у него перед носом.

    — Ты чего? Очнись.

 Он медленно выдохнул, шагнул назад, глядя в пространство, наткнулся спиной на стену и привалился к ней.

    — Туман? Какой туман?

 Я пожал плечами.

    — Да самый обычный туман. У нас ещё и лес есть, и река.

    — Большая?

    — Ну... – Я честно задумался. – Достаточно. Другого берега не видно.

 Парень задумчиво сполз по стенке на пол.

    — А вы не пробовали обойти с другой стороны?

 Я устроился возле него.

    — Как обойти реку?

 Вопрос был риторический, и я удивился, услышав на него ответ. Ответ, из которого сделалось ясно, что говорим мы о разных вещах.

    — Поверху.

 Я едва не выронил только что закуренную сигарету. Повисла пауза, в ходе которой я старался сообразить, как бы объяснить понятнее, откуда я пришёл. Не поймёт ведь.

    — Поверху нельзя, охотничек. Вверху – только небо.

 К нам едет ревизор, мысленно фыркнул я, когда сигарета догорела до половины, а мой собеседник всё ещё молчал.

    — Нет... – наконец, выдал он. – Это неправда. На поверхности жить невозможно, и рек там нет.

 Ура, заговорил. Я пожал плечами.

    — Значит, я тебе снюсь. Мы же живём – и ничего. И есть там и река, и лес, и твари – всё есть. И ничего, живём как-то.

    — Да быть того не может! – Он резко развернулся ко мне. – Это правда?! Скажи, это правда?!

    — Да правда, правда, не ори. Сейчас все сюда сбегутся, а я сегодня что-то не в настроении со всеми здороваться.

 Вот он, момент истины. Надо же...

    — Идём. – Парень решительно поднялся. – Мы должны рассказать нашим.

 Я поднялся следом.

    — Только вначале отведи меня к Лесли и объясни, что здесь происходит.

 Мы почти бегом кинулись вниз по лестнице – так он торопился.

    — В старых книгах пишут, что на поверхность выходить нельзя, – на ходу пояснял парень, – иначе сгоришь. А ты говоришь, что там живут люди. Это... Это же сенсация! Знаешь, как устали люди прятаться под землёй!

    — Эй-эй, осади! – предостерёг я. – Там не курорт. Тварей много, и всё такое... жить можно только в городе, да и там тебя могут запросто слопать. Я сам в патруле работаю... У вас тут хотя бы крысы есть. У нас нет даже крыс – всех сожрали.

    — И у нас тоже тварей полно, – искренне удивился парень. – Ничего, переживём.

 Мы спустились на последний пролёт и заметно сбавили шаг.

    — Вот здесь осторожнее, – предупредил парень. – Пол проваливается.

    — Вот, не знал, что в старых зданиях перекрытия гниют, – фыркнул я. Дыхание замерзало облачками пара. Температура воздуха заметно снизилась. Мы миновали дверь и – спрыгнули через порог прямо в воду. Вода оказалась леденющая, глубиной по пояс. Прощайте, сигареты. Так вот отчего дом проваливается – грунтовая вода. Наверное, размыло где-то, и госпиталь оказался аккурат на резервуаре. Так тут и дышать-то опасно. Заденешь какую-нибудь перегородочку – и всё здоровенное здание сложится как лёгкий карточный домик. Нам на голову.

 Фонарик подсвечивал блестящие черные в темноте волны от наших шагов. Как в сказке. Правда, страшноватая сказка у нас получается.

    — Это долго все объяснять, – тихим шёпотом сказал парень. – Я тебе потом расскажу, как придём. Только Майю там не увидишь, она наказана.

    — За что?

    — За то, что ты охрану расстрелял, и за то, что она привела чужого в наше убежище... Ты единственный взрослый здесь, кого они не успели подчинить, и нам необходима твоя помощь. За это мы тебе поможем забрать твою дочь.

 Аретейни