Браслет-1-08. От радости в зобу дыханье спёрло

          Уснуть в эту ночь мне так и не удалось. Собственно, мне и не хотелось. То ли сказывалось возбуждение бурной ночи, богатой впечатлениями, то ли таково было действие браслета на мой организм (что вероятнее всего), но, и по дороге домой, и уже вернувшись к себе, я ощущал себя сильно сжатой пружиной. И, конечно же, мне не терпелось испытать машинку в действии. Рассказы и показы - это хорошо, но я чувствовал крайне жгучую необходимость всё проверить самому.
          Сгорая от нетерпения, я почти бегом добрался до своей квартиры, трясущимися от возбуждения руками вставил ключ в замочную скважину и повернул его. "Логово" приняло меня в свои недра.
          Сбросив, где попало, куртку и обувь, я с ходу плюхнулся в кресло и только теперь сообразил, что совершенно не имею понятия, куда я, собственно, собрался? И, вообще, что намерен делать?
          А тут ещё "загребло" не вовремя: "верный мой брегет" напоминал, что пора бы и пополнить запасы так неразумно расходуемой на всякие треволнения энергии.
          Честно говоря, я был удивлён: мне представлялось, что теперь-то уж я не должен испытывать недостатка в энергии. Скорее всего, сказывалась привычка гасить стрессовое состояние чем-нибудь вкусненьким.
          Ну что ж, за едой и приведём свою основательно взъерошенную нервную систему в порядок, да и с программой на ближайшее будущее определимся.
          Я прошёл на кухню и зажёг свет. Тараканы недовольно разбежались со стола, где в живописном беспорядке валялись остатки моей вечерней трапезы. Стало противно, и я сгрёб всё в мусорное ведро. Поставив чайник на плиту, тоскливо огляделся в поисках чистого бокала.
          "Не мешало бы, конечно, и посуду помыть, - вздохнул я. - Хоть назло тараканам".
          "Потом! Потом! - стучало в такт сердцу. - Перехвати чего-нибудь и - за дело!"
          Я заглянул в холодильник. Оттуда на меня печально посмотрел одинокий заплесневелый сырок.
          "М-да... Не густо…"
          И тут меня осенило:
          "Ну, какой же я идиот! Ведь я сейчас вполне могу позволить себе закатить королевскую пирушку! Светский, так сказать, ужин. Или завтрак?"
          Будильник, натужно поскрипывавший на холодильнике, показывал два часа. Естественно, ночи. Самое время для грабителей.
          "Чего телишься? - подтолкнул я себя. - Давай!" - И несмело позвал:
          - Сезам...
          Окно с засаленной занавеской обрамилось светящимся контуром.
          - Ну-ка, Сезамчик, давай потихоньку вперёд… - При этом я нервно сглотнул.
          Окно вместе с занавеской и ползающими по ней тараканами двинулось навстречу и, соприкоснувшись с плоскостью экрана, растаяло, растёкшись по ней чернильной темнотой ночи.
          Это можно было сравнить с видом через лобовое стекло движущегося автомобиля, с той лишь разницей, что "стекло" это было побольше размером и "автомобиль" мой, не разбирая дороги, пёр через ночь, пронзая насквозь попадавшиеся навстречу дома и предоставляя моему взору подробности их внутреннего убранства.
          Везде, естественно, уже спали. Только в одной квартире, больше походившей на мусорный контейнер, дым стоял коромыслом, и несколько пьяных мужиков и баб в грязном нижнем белье, а некоторые и вовсе без него, сосредоточенно резались в карты, сопровождая игру отборнейшим матом. Под столом валялось несколько пустых бутылок, а на столе сиротливо стояла одна, видимо, последняя, в обществе захватанных и давно немытых железных кружек.
          Всё это промелькнуло, оставив только фотографический отпечаток того, что я успел разглядеть.
          А браслет нёс меня дальше.
          Чтобы прекратить не совсем приятное созерцание чужой частной жизни, я свернул на дорогу и понёсся над ней на высоте метр-полтора.
          - Налево... - тихо направлял я движение. - Теперь направо...
          Дорога была знакомой: я искал магазин.
          - Вот он! Теперь давай прямо внутрь...
          Браслет проехал сквозь витрину.
          - Стоп! - Мы упёрлись в стеллажи с продуктами. - Сезам, откройся!
          Я протянул руку и, не вставая с кресла, на котором сидел во время полёта через спящий город, взял с полки несколько целлофановых пакетов с конфетами, вафлями и пряниками.
          В этот момент в углу под стеллажом что-то зашуршало. Я вздрогнул:
          "Попался!"
          Но это оказалась всего лишь крыса, испугавшаяся не меньше моего и улепётывавшая теперь во все лопатки прямо через зал. Не ожидала, видать, что здесь может объявиться кто-то среди ночи.
          "Струсил, милок? - усмехнулся я над собой. - Воришка несчастный!"
          Невдалеке находился прилавок со спиртными напитками. Бутылки стояли ровными рядами, гордые, исполненные собственной значимости. Я представил, как бы сейчас прыгала от радости та пьяная компания, которую я видел только что по дороге сюда, подбрось я им с десяток этих экземпляров: аист принёс...
          "Щас! Только шнурки поглажу!"
          Я спрыгнул в зал и подошёл к стеллажу с молочными продуктами. Взял пару пачек масла, сырков несколько штук и три банки сгущёнки. Больше в руках не уместилось.
          "Всё. Хватит. Пока и впрямь не застукали".
          Я забрался со всем награбленным добром обратно к себе на кухню и дал отбой браслету.
          "Ну вот, - я торжественно отворил дверь холодильника и стал складывать туда продукты. Тот довольно заурчал, обрадовавшись, что теперь не вхолостую работать будет. - Можно и пир закатывать".
          Как раз и чайник подоспел. Я чайку заварил и с удовольствием предался чревоугодию.
          "А что? Неплохо! - блаженно щурясь, подумал я. - Чем тебе не волшебная палочка?"
          Вскоре брюхо отказалось принимать что-либо. Отдуваясь, я прошёл в комнату и бухнулся в кресло.
          "Ну-с, итак! С чего же мы начнём?"
          Можно было и не спрашивать: пока я трапезничал, перед моим мысленным взором маячили звёздные дали.
          - Сезам! - окликнул я своего коня и, когда светящийся прямоугольник послушно возник передо мной, скомандовал: - Давай-ка круто вверх!
          Изображение на экране резко дёрнулось вниз, за долю секунды промелькнули тускло освещённые ночниками квартиры соседей сверху, а потом через мгновение стало темно: мы выскочили через крышу под открытое небо, затянутое осенними облаками. Но уже через две-три секунды мы их пронзили и моему восхищённому взору предстала панорама звёздного неба, приправленная надкушенным "пирогом" растущей Луны.
          - Давай-ка, Сезамчик, туда! - ткнул я пальцем в неё. - Разглядим старушку поближе.
          Звёздный рисунок сместился чуть левее и Луна, оказавшись теперь в середине экрана, стала быстро увеличиваться в размерах.
          Полёт проходил абсолютно беззвучно. Ни тебе рёва двигателя, ни свиста ветра в ушах. Только потихоньку тикали часы на стене, да под окном на улице кошки выясняли отношения. Шёл третий час ночи.
          Звёздное небо, с разбухающей, словно на дрожжах, Луной, приятно волновало душу. Сколько себя помню, всегда в душе жила мечта о полёте. Сколько раз я представлял его в своих безудержных фантазиях! И вот он - сладостный миг!
          Мне в голову пришла небольшая идея.
          - Сезамчик, друг мой, - я поймал себя на мысли, что разговариваю с браслетом, как с живым, - а нельзя ли создать круговой обзор? Очень уж оглядеться хочется...
          Не успел я закрыть рот, как экран разъехался и в стороны, и вверх, и вниз. У меня замерло сердце: из всей обстановки комнаты осталось только кресло подо мною, да небольшой пятачок пола, где стояли ступни моих ног. Я судорожно вцепился в подлокотники. Впечатление было ошеломляющим: сразу у ног разверзалась бездна, усеянная мириадами далёких звёзд! Позади висела удаляющаяся Земля, разделённая терминалом на ярко-голубую и тёмно-синюю половины, справа слепило Солнце, очень яркое, даже можно сказать - злое - Солнце.
          Я прикрыл глаза рукой и, щурясь, попросил:
          - Сезамчик, а нельзя ли как-нибудь... э-э-э... приглушить свет родимой звезды? Глаза выедает.
          Оказалось, что тоже можно. На том месте, где только что полыхал яростный диск Солнца, появилось тёмное пятно, точно закрывающее светило, из-за которого выглядывали факела солнечной короны.
          - Вот и умница, - облегчённо вздохнул я. - А теперь - чуть быстрее, если можно... Ну-ну, не так быстро! - испуганно воскликнул я, увидев, как рванулась мне навстречу Луна. - Вот так...
          Луна быстро приближалась. Уже вырисовывались знакомые по учебникам астрономии подробности рельефа: кратеры, цирки, по краям диска ощетинились пиками горные гряды. Да, портрет старушки вблизи говорил далеко не в пользу сложившегося представления о ней, как о романтическом символе волшебных ночей. Мёртвый окаменевший мир...
          Когда до поверхности планеты осталось километров двадцать (всё это на глаз, конечно), я дал браслету команду на орбитальный облёт вокруг Луны. Оглядим, так сказать, с высоты птичьего полёта.
          Исполинской дыней висевшая у меня над головой, Луна плавно съехала мне под ноги, и кресло моё, превращённое в летательный аппарат, понесло меня над диким ландшафтом древнего мира.
          Скорость была очень большой, разглядеть удавалось немногое, только самые крупные детали рельефа, и я попросил:
          - Сезамчик, помедленнее, пожалуйста... Ещё... Вот так... А теперь пониже... Ещё ниже... ещё... Достаточно!
          Браслет повиновался идеально. Казалось, даже с явной охотой. Видимо, вслух можно было ничего и не говорить, только бровью, как говорится, повести. Но общение с ним доставляло мне удовольствие. Он отзывался на все команды, как хорошо выдрессированный и верный пёс.
          Мы плавно скользили метрах в пятнадцати над поверхностью. Видимость была - изумительная! Настроение - ничем не хуже. Ощущение - сродни полёту во сне. С той лишь разницей, что сейчас я мог разглядеть любую мелочь, чуть ли не руками пощупать, что, как известно, во сне не всегда удаётся. Там тебя влечёт, тащит и ты не волен над событиями (за редким исключением). А здесь я мог даже остановиться, выйти на поверхность, камешки пособирать...
          Мысль пришлась мне по вкусу. А почему бы и нет? Когда ещё я мог позволить себе подобную роскошь? Что-то не припоминаю. Помнится другое, как я ужасно завидовал американцам, когда они разгуливали по Луне. Завидовать-то я завидовал, но и в самых смелых своих фантазиях я даже и предположить не смел, что такая возможность может предоставиться мне самому. А теперь...
          Ну что, попробуем?
          И тут же стукнуло в темечко: балда! На Луне же нет атмосферы! И для того, чтобы выполнить свою прихоть, мне надо где-то раздобыть скафандр! У-у-у...
          Я вспомнил громоздкие шкафоподобные скафандры наших, да и американских, космонавтов и мне сразу расхотелось гулять по Луне.
          Я немного приуныл: оказывается, не так уж мы и сильны...
          Но опять-таки, если к этой проблеме заехать с другой стороны? Дед чего-то, помнится, говорил о силовом поле, окружающем меня теперь? Поле есть, я убедился, имел такое удовольствие. А может ли это поле роль скафандра выполнять? Он чего-то там про атомную бомбу плёл? Мол, защита настолько капитальная, что и атомный взрыв выдержит. Ну а пузырь-то с воздухом разве не сумеет удержать?
          М-да... Деда уже нет, а сам браслет разговаривать не умеет...
          Не умеет? Ой ли? Как-то не верится, чтобы такая сложнейшая машина была безмолвной. Речь-то она понимает? Понимает! Ещё как понимает! Ну, значит, и на вопросы должна отвечать?
          Должна-то должна, но всё это лишь мои домыслы, собственные умозаключения. Собаки вон тоже всё понимают, команды выполняют, а на вопросы-то не очень... В меру своих выразительных способностей.
          А если попытаться? Смеяться-то он не будет? Этого уж он точно не умеет. Хотя, как знать...
          А ну-ка, давай...
          - Сезам, - волнуясь и чувствуя себя ужасно глупо, окликнул я его. - Как бы это мне у тебя узнать?.. Спросить...
          Прямо перед моим носом вспыхнули ярко-красные буквы:
          "Слушаю".
          Я оторопел. Это было открытием. Дед ни словом не обмолвился, что браслет наделён даром речи. Ну и ну!
          Кое-как справившись с волнением, я задал вопрос:
          - Как насчёт того, чтобы мне прогуляться по Луне?
          "Препятствий нет", - сменилась надпись.
          - А скафандр? Ведь воздуха на Луне...
          Мгновенно загорелась другая фраза:
          "Силовое поле выполняет функции жизнеобеспечения в любых условиях".
          - Во как? - обрадовался я подтверждению своих догадок. - Ну, тогда поехали!
          Кресло моё спланировало вниз и застыло на каменистой поверхности буквально в нескольких метрах от дикого нагромождения скальных исполинов. Мои руки инстинктивно дёрнулись, чтобы защититься от удара, но я тут же посмеялся над собою:
          "Что вы, батенька, это пока только изображение. Его ещё предстоит материализовать".
          Но с этим я не спешил. Мне захотелось немного осмотреться, прежде, чем ступить на поверхность планеты, да дух перевести после головокружительных пируэтов моего "коня". Всё-таки, первый раз я за рулём такого транспортного средства. И, если учесть, что до этого я ничем, кроме велосипеда, не управлял, то с моей стороны это выглядело героизмом. Во всяком случае, в собственных глазах.
          Огромнейшие каменные глыбы передо мной громоздились одна на другую, будто их, играючи, набросал здесь неведомый великан. В кубики играл. Некоторые из глыб так опасно нависали, что, казалось, вот-вот свалятся мне на голову. Но это "вот-вот" длилось, по-видимому, уже не один миллион лет.
          По бокам и сзади моего "звездолёта", километрах в двух, а то и трёх, кольцом тянулась горная гряда. А скалы, что попирали небо передо мною, являлись центром лунного цирка, где я и совершил посадку.
          Солнце, всё так же прикрытое заботливым Сезамом, низко висело над горизонтом, отбрасывая длинные чернильно-чёрные тени от неровностей рельефа.
          Неуютно. Мрачно и мёртво. Скоро здесь наступит двухнедельная ночь. Дня через два. Земных дня, естественно.
          Я перевёл взгляд на небо. Нежно-голубой шар Земли, освещённый с одного боку, висел почти в зените. Что ни говори, а ляпота неизреченная!
          Ну так, товарищи-господа, пора и размяться! Я посмотрел на ноги и, усмехнувшись, пошевелил пальцами. Вот хохма-то! Ну скажите, кто ещё мог позволить себе прошвырнуться по Луне в комнатных тапочках?!
          Это уже смахивало на какой-то фарс. От чувства вседозволенности и безнаказанности мне стало весело.
          - Ну-ка, Сезам, откройся!
          Я встал с кресла и осторожно сошёл с пятачка, на котором оно стояло. Ноги тут же по щиколотку увязли в слое пыли, равномерно покрывавшей лунную поверхность.
          Шаг...
          Другой...
          Тело вдруг обрело необычайную лёгкость. Ну, это-то как раз не требует объяснений: сила притяжения на Луне в шесть раз меньше земной. Этому я обрадовался: легко подпрыгнул и плавно опустился вниз.
          Классно!
          Подпрыгнул ещё раз. И ещё. И с каждым разом всё смелее и выше. Даже через голову перекувыркнулся, пока медленно, как во сне, опускался вниз.
          Презабавное ощущение, доложу я вам! Правда, подташнивает слегка, ну, да это ерунда - привыкнуть можно.
          Я проскакал вперёд несколько метров, намереваясь осмотреть каменный завал кругом, и оглянулся. Кресло моё, сиротливо стоявшее посреди лунной пустыни, смотрелось, по крайней мере, смешно среди такого пейзажа. Но особенно нелепо смотрелись следы от моих тапочек в лунной пыли, медленно оседавшей после того, как я взбаламутил её. Их цепочка тянулась рваным пунктиром от кресла прямо к тому месту, где я стоял. Вот будет загадка для будущих исследователей! Кресло уйдёт вместе со мной, а следы-то останутся!
          Собственно говоря, кресла здесь и нет. Оно на Земле. Это только мне его видно. Оттого я и почувствовал изменение силы тяжести лишь тогда, когда сошёл с "пятачка", на котором оно стоит. "Пятачок" этот - частица земной поверхности и там, на "пятачке", действует земное тяготение. А здесь, где я стою в своих лаптях, - царство Луны и тяготение соответственное.
          М-да... Мозги - того: набекрень. Но - любопытно!
          Я высмотрел над головой далеко выступающий каменный карниз, нависавший надо мною метрах в пяти, и озорная мысль сверкнула в голове:
          "Допрыгну!"
          Было высоковато, но, с силой оттолкнувшись, я неожиданно легко долетел до выступа и, ухватившись за него руками, подтянулся, но, опять-таки, не рассчитал силу притяжения старушки Луны. Руки, привыкшие к земному тяготению, бросили моё тело намного выше намеченного карниза, и мне спешно пришлось выбирать место, пригодное для посадки, пока я на него опускался. Разнокалиберное каменное крошево, в изобилии рассыпанное по поверхности крупных монолитов, на один из которых я совершил свою неуклюжую посадку, особо не позволяло разгуляться в моей совершенно не космической обуви. Тем более, что во время моего неожиданного кульбита, случившегося при попытке подтянуться руками и превратившегося в подъём с переворотом, с ноги слетел тапочек, и мне пришлось приложить немало сил и времени, чтобы отыскать его в этом диком лабиринте. Только благодаря своему не совсем обычному для данного пейзажа цвету, он нашёлся в одной из трещин, коих здесь имелось предостаточно.
          Да, обувь, конечно, "я тебе дам!" Но не возвращаться же из-за этого?
          Я снял их совсем, сунул в карман и запрыгал по камням, как горный козёл. Слава Богу, никто здесь меня увидеть не мог. Я был один на целой планете! И планета против меня, похоже, ничего не имела. Хотя - как сказать? Камни, по которым я скакал теперь в одних носках, за лунный день раскалились на солнышке и чувствительно припекали мне пятки. Приходилось всё время подпрыгивать, подолгу не задерживаясь ни на одном из них, что ещё больше придавало моему портрету сходства с козлом.
          Так я допрыгал до самой вершины завала и остановился, слегка запыхавшись. Раскалённые камни вынудили-таки меня вновь обуться. Я швырнул злополучные тапки на поверхность скалы, подняв при этом облако пыли, и сунул туда ноги наощупь.
          Итак, что же мы имеем?
          А имеем мы очень неприглядную и мало интересную картину: нагромождения камней, острые пики гор, царапающие своими корявыми зубьями звёздную россыпь, бескрайнюю пыльную равнину, кое-где присыпанную горками "камешков", вроде той, на вершине которой я стоял. И над всем этим безрадостным пейзажем царило Солнце, совершенно не собиравшееся умерять свой яростный натиск до самой последней минуты, несмотря на то, что дело шло к ночи. Ведь только для меня оно было прикрыто предусмотрительным браслетом, отчего местность приобретала ещё более зловещий вид. Единственным радующим глаз цветовым пятном в этом мёртвом мире оставалась матушка-Земля. Её мягкий успокаивающий голубоватый свет приятно ласкал начинавшие уставать от дикого безобразия глаза.
          Наверное, пора возвращаться. Если вдруг понадобится, можно будет занырнуть сюда в любую минуту. Хотя, не могу себе представить, какая-такая нужда может заставить меня сюда "занырнуть"? К моему великому разочарованию, "ловить" здесь особо и нечего.
          Итак, тапки в руки и - вперёд! В смысле - вниз.
          Естественно, вниз я допрыгал намного быстрее: какой-никакой, а опыт уже появился. Кресло терпеливо дожидалось меня посреди унылого пейзажа. Я с радостью и удовольствием плюхнулся в него со всего разбегу, отчего оно жалобно взвизгнуло, и уже хотел было дать отбой Сезаму, как вдруг ко мне пришла ещё одна идея: а не захватить ли с собою сувенирчик?
          Я тут же, не мешкая, вскочил, доскакал по своим следам до россыпи камней и попытался отыскать среди них камешек поменьше и поинтереснее формой. Чтоб в карман поместился. Но это оказалось не так-то просто. Самые мелкие камни попадались величиною с арбуз. Ну, по крайней мере, с хорошую дыню. Я взял один из них и взвесил в руке. Здесь-то ладно, он весит всего-ничего, а на Земле?
          Я размахнулся, и, что было дури, саданул им о скалу.
          Ага, щас! Малая сила тяжести и тут показала свою оборотную сторону: камень-то, конечно, раскололся на несколько крупных и мелких частей, порода оказалась хрупкой, но сами-то части разлетелись Бог знает, куда! Поди, найди! Да плюс ещё меня самого шмотануло в противоположную сторону на несколько метров: весит-то он мало, тот "арбуз", но масса его от этого не меньше, чем на Земле. А что по энтому поводу говаривал дедушка Ньютон? Вот именно.
          Короче, я махнул рукой: невелика потеря, если даже и без сувенира вернусь. В самом деле, не тащить же с собой такую махину? И чего потом с ним делать? Доказывать всем, что именно с Луны привёз? А чем он, простите, от земных камней отличается? Может, в составе его и есть различия с земными породами, но на глаз-то они неразличимы. Поваляется-поваляется, да и тихо на мусорку в один прекрасный день перекочует. Так что, не имеет смысла пупок надрывать.
          Доскакав до своего "звездолёта", я с разбега упал в него и вскрикнул от неожиданности: что-то резко кольнуло меня ниже спины. Это было не больно, но, всё же, неприятно. Я встал и внимательно осмотрел место, где покоилась моя благословенная задница. Так и есть! На стыке между спинкой и сидением притаился один из осколков того самого камня, что я так неумно попытался расколоть. Ну вот и сувенирчик! Сам пришёл. Да и размерчик вполне приемлемый. Если корявые углы сточить, будет в аккурат с куриное яйцо. Насте подарю. Хотя, её вряд ли удивишь подобными штучками.
          Ну да ладно, там видно будет.
          Я положил камень в карман и вдруг решил повременить с возвращением. Ещё немного полетаю, посмотрю. Не может быть, чтобы Луна была так до обидного пуста и неинтересна!
          - Сезамчик, ну-ка, закройся и давай потихоньку вверх.
          Я поудобнее расположился в кресле и вновь услышал уютное тиканье настенных часов: я был дома, а Луна опять превратилась в изображение.
          Лунный пейзаж быстро пошёл вниз.
          - Высоко не надо... Вот так... Хватит!
          Кресло зависло метрах в ста над поверхностью.
          - А теперь - вперёд! Облетим Луну вокруг... Да не так быстро! - с досадой цыкнул я, увидев, как горные пики, маячившие на горизонте, с угрожающей скоростью рванулись мне навстречу. - Конь ты мой норовистый!
          "Конь" послушно убавил прыти, и Луна стала плавно поворачиваться, подставляя свои бока для обозрения. Из-за горизонта выплывали всё новые подробности пейзажа, не отличаясь особым разнообразием, а лишь размерами и степенью дикости и заброшенности.
          Не знаю, что я надеялся найти в этом забытом Богом мире? Наверное, меня вело праздное любопытство. И оно, это любопытство, имело определённую цель: взглянуть на обратную сторону Луны, которая всегда отвёрнута от любознательных взоров землян. Уж чего-чего я не наслушался и не начитался об этой самой загадочной обратной стороне! Даже вроде и сам там побывал. В полуобморочном состоянии. Вот как раз и случай представился всё увидеть и пощупать. На трезвую голову. В самый раз на контакт идти.
          Солнце, навстречу которому летели мы с браслетом, постепенно поднималось всё выше, а Земля клонилась к горизонту. Это означало, что близится та черта, за которой начинается та самая, невидимая с Земли, сторона Луны. Ну-ну, поглядим!
          И вот, когда Земля, наконец, ушла за горизонт, я внутренне приготовился увидеть что-то невероятное. Но - увы! - внизу всё так же медленно проплывал тот же израненный ландшафт, испещрённый кратерами и цирками разных размеров, от совсем маленьких, едва видимых со стометровой высоты, до совсем уж охальных, которых и глазом-то не охватить. Первая радость встречи с Луной испарилась и мне понемногу становилось скучно от унылого однообразия.
          И вдруг в стороне от линии своего полёта краешком глаза я заметил какое-то движение. Я даже готов был поклясться, что увидел неяркую вспышку в центре одного из неприметных кратеров.
          Уже интересно!
          Моментально сделав разворот под прямым углом, я направил кресло прямо в то место, где была замечена аномалия. Кратер, выраставший на глазах, был совсем маленьким, но, как выяснилось немного погодя, с изюминкой.
          В центре его высилась конструкция в виде арки, сложенной из каменных монолитов, родные братья которых во множестве валялись вокруг. Вокруг, но не в самом кратере. В самом кратере было чисто, будто веником выметено, я бы даже сказал - отполировано, разве что не до зеркального блеска. И только импровизированная арка - два монолита "на попа", один - лёжа на них, нарушала гладкое поле кратера.
          Я подогнал кресло вплотную к арке и чуть с него не упал: под её сводом в метре над поверхностью висела... тарелка! Да-да, самая настоящая летающая тарелка!
          Мама дорогая! Так вот что за песни пела мне моя интуиция, когда я неожиданно для себя отложил возвращение домой! Теперь вижу, что пела не зря.
          Я поражённо застыл, наблюдая за деятельностью тарелки. Именно за деятельностью, потому что она не просто парила над поверхностью, а сосредоточенно трудилась. Поскольку иначе то, чем она занималась, я назвать не мог.
          По её дисковидной поверхности через определённые промежутки времени с интервалом в пять-шесть секунд сверху донизу пробегала волна сиреневого свечения и, собравшись в сгусток величиной с футбольный мяч, этот светящийся шар отделялся от корпуса тарелки и плавно падал вниз прямиком в круглое отверстие, находившееся в отполированной поверхности кратера. Этакая космическая наседка, несущая фосфоресцирующие яйца.
          - Интересно, чем это она занимается? - подумал я, как оказалось, вслух и тут же перед глазами, прямо на фоне "наседки", заалели буквы:
          "Заполняет субстанциональный банк".
          Браслет, видимо, посчитал, что моё любопытство удовлетворил. Но я лишь поморщился:
          - А если попроще?
          Буквы тут же перегруппировались:
          "Заполняет банк душ".
          - Душ?! - От удивления брови мои поползли кверху. Уж чего-чего, а такого словечка от машины я никак не ожидал. - Чьих душ?
          "Жителей Земли", - был ответ.
          Краткость, конечно, сестра таланта, но в данном случае меня охватило жгучее желание "расколоть" его на более подробные объяснения.
          - Я что-то не понял, - приступил я к допросу, - что ещё за "жители Земли"?
          "Закончившие данный этап материального воплощения".
          - Это что же - души умерших?!
          "Да", - вспыхнула надпись и погасла. Браслет опять решил, что познавательная лекция пришла к своему логическому завершению. Однако я так не считал. Меня "зацепило". Я ткнул пальцем в экран и требовательно спросил:
          - А вообще, кто это?
          "Представители планеты пять второго вихря одиннадцатого слоя пространства. На языке землян адекватного определения пока нет".
          - Да Бог с ним, с определением! - поморщился я от маленького, но такого многозначительного словечка "пока". - Что они делают здесь? Поподробнее можно?
          "Можно, - наконец-таки соблаговолил мой малоразговорчивый собеседник и выдал длиннющую надпись: - Представители планеты пять второго вихря одиннадцатого слоя пространства используют имеющееся на планете Земля наличие не закончивших эволюционное развитие субстанциональных монад для дальнейшей их корректировки и внедрения в новый цикл эволюции, выполняя этим санитарные функции в ноосфере планеты Земля".
          Я усмехнулся:
          - Ну ты и накрутил! Это какие же такие "не закончившие"?
          "Представители планеты Земля, души которых поражены вирусом агрессии и, вследствие этого, не прошедшие полный цикл данного воплощения".
          - Ага! - догадался я, обрадовавшись, что всё-таки не утонул в его наукообразных дебрях. - Выходит, что это души негодяев, по той или иной причине покончившие счёты с жизнью?
          Браслет ответил не сразу. Переводил, наверное, на свой кошмарный язык моих "негодяев" и "счёты с жизнью". Потом высветил:
          "Формулировка, в принципе, верна".
          Я вздохнул:
          - Бедный дед! Как он вообще ухитрялся понимать тебя с его древнеиудейским образованием?
          На что браслет ответил:
          "Вопрос неясен".
          - Шутка! - улыбнулся я. - Считай, что вопроса не было. Зато есть другой: я так понял, что это, - я ткнул пальцем в "тарелку", - и есть отправка душ на переделку? В колонию строгого режима?
          "Да", - ответил браслет, но опять-таки, после некоторой паузы. "Колонию" с "режимом" переваривал. Ничего, дружочек, привыкай, твой новый хозяин - любитель повыпендриваться образными сравнениями.
          - Ну, допустим, что это мне понятно, - снова принялся пытать я своего всезнайку. - Но почему они так светятся, если это души мерзавцев и подлецов? Со стороны посмотришь - святоши, да и только!
          "Светятся энергетические капсулы, в которые души заключены".
          - Ах, вот оно что! - воскликнул я, довольный своей догадливостью. - Значит, это тара такая своеобразная, в которой их, этих уголовников, доставляют в места заключения? А Луна - то самое место, где занимаются их перевоспитанием?
          "Нет, - ответил мой всезнайка. - Здесь находится накопитель и точка перехода. Корректировка происходит в одиннадцатом слое пространства на планете 2603".
          - Ну ладно, - вздохнул я. - Это тоже более-менее понятно, если сильно не вдаваться в подробности. Но скажи ты мне, по каким критериям определяется, кто сволочь, а кто ангел небесный?
          "Определяющим фактором является степень заражённости монады вирусом агрессии".
          Я задумался. Чёрт побери, в этом ведь есть свой смысл! Если по-простому, то эти ребята занимаются очисткой Земли от скверны. А это тоже один из способов внедрения программы Христа. Только он, насколько мне помнится, призывал заблудшие души обретать Царство Небесное в себе самом и исключительно самостоятельно. Без таких вот "санитаров". "Возлюби ближнего!.." - призывал он. Но прошло уже две тысячи лет, а воз, как говорится, и ныне там. "Вирус агрессии" прочно обосновался на Земле.
          А эти ребята ушами не хлопают: грузят себе... И безработица им не грозит: уж чего-чего, а результатов работы "вируса" на матушке Земле долго искать не требуется...
          Пока я беседовал с браслетом, да предавался горестным размышлениям, "наседка" отложила последнее "яйцо", медленно выплыла из-под арки и, резко взмыв по касательной, исчезла среди звёзд. Полетела собирать "урожай". Я посмотрел ей вслед, потом перевёл взгляд под арку и никакого отверстия там не увидел. "Райком закрыт, все ушли на фронт", - невесело подумалось мне.
          - И сколько же на Луне таких... э-э-э... накопителей?
          "Точная информация отсутствует. Известное количество - двадцать три".
          - Ишь ты! - удивился я. - Всё-таки есть вещи, которых и ты не знаешь?
          Браслет, как мне показалось, растерянно моргнул предыдущей надписью и выдал короткое: "Да".
          Свято место долго не пустовало. Не успели мы с браслетом переброситься последними словами, как под арку стремительно влетела новая "тарелка". Во всяком случае, мне так показалось, что новая. Может быть, и та же. Их разве различишь? Деятельность её ничем не отличалась от предыдущей. Да, Земля поставляла товар, не покладая рук.
          Печально было на всё это смотреть. Обидно за человечество. Будто без таких вот нянек нам уже с самими собой и не справиться.
          - Закройся, Сезам, - тихо сказал я и сразу же очутился дома, в уютной атмосфере своего "логова".
          Шёл шестой час утра. Долго же я странствовал по иным мирам. Хотя, какие там "миры"? Побывал только за околицей Земли, а настроение уже ни к чёрту. Что же будет, если забреду куда подальше?
          Нет, всё как будто бы правильно, лечить нас надо, бестолковых, но легче от этого соображения совсем не становится. "Тарелка", откладывающая "яйца", всё ещё стояла перед глазами немым укором нашей беспомощности.
          Чтобы хоть как-то разогнать печаль, я решил использовать свой обычный в таких случаях "антистрессовый" приём: нацепил наушники и врубил "музон" пожёстче. Чётко слаженные гитарные риффы всегда оказывали на меня благотворное воздействие. Вот и сейчас Блэкморовские "ходы" восстановили поколебленное было душевное равновесие. И, конечно же, надо было это дело "закрепить" крепким чайком. Одно только предвкушение вызвало во мне радостное возбуждение. Не говоря уже о самом процессе. Да ещё под аккомпанемент "Хайвэйстар"! Кто, как и я без ума от детища Блэкмора, тот меня поймёт.
          После выпитых двух бокалов мне значительно полегчало. Странное это было ощущение: ночь, считай, на исходе, а сна - ни в одном глазу!
          Сказал бы - действие чая. Но в том-то весь и фокус, что обычно он помогал справиться со сном максимум часов до трёх-четырёх, потом глаза сами закрывались, хоть спички вставляй. А сейчас я был свеж и бодр, как огурчик и внутри ощущалась сильно сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Надо только было выбрать верное направление, куда направить её энергию.
          Конечно же, это не чай. Всему виной вот этот ремешок на моём запястье. В который уж раз я его ласково погладил, испытывая к нему самые тёплые чувства.

*****
 

Другие произведения автора:

Браслет-4. 15. Катастрофа

Браслет-1-29. Проба пера

Посылательная сказка