Вот и Всё (сценарий)

 Вот и всё.

 

Принцип построения фильма.

 

Это фильм о Душе молодого человека (МЧ), земная жизнь которого прервана самоубийством.

 

События развиваются по двум переплетающимся линиям.

 

Первая (основная) линия формируется эпизодами, происходящими в Небесном Притворе, где в ожидании Божьего Суда находятся две Духовных Сущности - два Начала Души этого молодого человека (его «первое Я» и «второе Я»).   Они персонифицируются двумя фигурами – «фигурой в чёрном» (ФЧ) и «фигурой в сером» (ФС).

После смерти МЧ они попадают в Притвор, предназначенный для того, чтобы подготовиться к Суду – вспомнить забытое и понять непонятое в жизни.  Обращаясь к зрителям и в спорах между собой, они пытаются понять, насколько правильна и полноценна была прожитая жизнь, что было в ней главным, и что есть главное в жизни вообще. В финале они призываются на Суд.

Поскольку ФЧ и ФС, как и сам Небесный Притвор нематериальны, визуальный ряд этой линии фильма формируется средствами компьютерной графики соответственно фантазии режиссёра. В частности внешность ФЧ и ФС может быть изменчивой, трансформируемой – от почти реальной человеческой внешности МЧ до весьма условной.  То же касается и изображения Притвора.  Голоса ФЧ и ФС похожи между собой и не похожи на голоса людей. Пластика движений ФЧ и ФС отличается от человеческой.

 

Вторая линия фильма – вспомогательная.  Она вплетается в воспоминания ФЧ и ФС о том или ином эпизоде жизни МЧ или непосредственно следует за такими воспоминаниями, «документально» иллюстрируя их (показывается, как описываемые события происходили в жизни). Соответственно визуальный ряд этой линии фильма реалистичен и создаётся при минимуме специальных эффектов, хотя они и допустимы.  Эпизоды этой линии не озвучиваются актёрами (подаются в сопровождении диалогов/монологов первой линии повествования или подходящих саундтреков).

___________________________________________________________________

 

Звучит мощный раскат Грома

 

Притвор Божьего Суда открыт в сторону зрителей и разделён на две половины. Первая – светлая и ярко освещена, вторая – тёмная и погружена в темноту. Время от времени свет в притворах перебивается неяркими тревожными сполохами – белыми в тёмной части и разноцветными – в светлой.    Время от времени в притворе становятся  смутно различимы движения теней человеческих фигур.

 

В светлой части притвора возникает фигура в чёрном (ФЧ).  ФЧ поднимает голову,  оборачивается лицом в сторону зрителей и, заметив их, замирает.

 

ФЧ.  ...Вот уж этого не ожидал !  Из такого места – и вдруг увидеть людей, да ещё в таком количестве…  Судя по лицам, и вы меня видите ?   (Медленно оглядывает зрительный зал)    …Да, да… конечно… Интересно было бы узнать, это вы для меня или я для вас ?  Кто к кому послан… Только не подумайте, что вы пришли сами - это было бы слишком самонадеянно.   Вернее всего, это вы посланы ко мне… в помощь – ведь я тут затем, чтобы по крупицам собрать истинное.  А для этого  необходим не только говорящий, но и слушающий… Почему-то интересными считаются жизни, биографии великих людей.  А по мне, так они удивительно однообразны.  Есть в них какой-то бесцветный общий знаменатель.  Жизни простых людей, таких, как мы с вами, гораздо разнообразнее и поучительнее.  Присмотритесь друг к другу на досуге… Может быть, и моя жизнь будет вам не безынтересна.  (Вглядывается в зрительный зал) …Читать мысли людей  очень легко. Для этого нужно всего лишь сфокусировать взгляд на бесконечности в глубине их зрачков.  Вот сейчас… большинство из вас думает… кто о чём,  всё больше о ничтожном…  А другие  подумали про меня: «Ну и чучело!».   Впрочем, это тоже небогатая мысль…  Но между тем, придёт время !  Придёт время – и на месте этого чучела, на моём месте, окажется каждый из вас...  Все, кто были, прошли через эти притворы (жест в сторону притворов), все – и Чингиз Хан, и Мэрилин Монро, и миллиарды безвестных. И все, кто будут, пройдут тоже. И все, кто есть, то есть вы…     Я вижу, некоторые уже  задумались о том, кто я такой.  Как раз это не имеет для вас никакого значения, тем более, что я уже умер.  Стало быть, я – никто. Если бы тут висели зеркала (раздаётся слабый раскат грома, услышав который, ФЧ оборачивается, поднимает голову и на секунду-другую замолкает) …они бы меня не отразили...  И вы… Поверьте, вы видите меня не глазами и слышите не ушами, а силой ваших душ…  Зеркала… Что за вздорная мысль…  Впрочем, она не моя, а моего предшественника.  Он позабыл её, покидая этот притвор... Я вдохнул его мысли, как только попал сюда.  «Вдохнул» – это фигурально, чтобы вы лучше поняли.  Натурально, дышать тут нечем. Да мне и не к чему – я ведь существо бездыханное.  Бездыханное, бестелесное и бесполое.  Но я буду говорить о себе в мужском роде, просто по привычке – в вашем Мире я был мужчиной. 

Почему-то хочется думать, что настоящим мужчиной. Хотя какое это имеет значение…   Тут ведь требуется только одно – за мгновение до Суда (слабый раскат грома) вспомнить забытое и понять непонятое….   (Медленно и задумчиво)  Вспомнить забытое… (Удар колокола) Понять непонятое...  (Удар колокола) …Наверное, те, кто всё понимают и помнят, проскакивают это  место, даже не заметив его.  Интересно, были среди людей такие ?  Впрочем, откуда вам знать… Ведь вы сами люди, всего лишь люди… Я тоже побывал человеком, по вашим меркам не очень долго – тридцать три года. У нас считается, что побывать человеком – огромная… удача, что ли.  Ведь нас много, а людей – раз, два и обчёлся – всего несколько миллиардов. Там, где мы существуем, где мы растворены в безвременной вечности, невыразимо хочется нарушить, прорвать это вечное безмолвие…    Как бы вам объяснить попроще… это как у вас тяга к экстремальному - «испытать себя», «адреналин в кровь» и тому подобное. Понятно?  Ведь там наша жизнь пресна, стерильна, да и не жизнь она вовсе, а…  Нет, объяснить это невозможно.  То ли дело в Миру !  Одна беда – нужно родиться. Ведь перед тем, как одухотворить младенца, тебя запрессовывают в черно-белую точку, чтобы поместить её внутри него..  Человек не может представить себе этой муки !  Я сказал «запрессовывают» ? … А что, похоже…  Боль ! Боль ! Боль ! Оглушающая, отупляющая боль !   Она убивает тебя в тебе, ты становишься никем и ничем, забываешь себя, оставаясь самим собой...  Говорят, по другому нельзя.  Он захотел, чтобы именно так. Чтобы в муках. (Звучит раскат Грома. ФЧ на несколько секунд замирает и прислушивается)  …И всё равно, Мир людей так манит нас !  Вам этого не понять.  Да и я, когда был с Миру, не понимал, что в нём хорошего…

 

По стене чёрной части притвора (чёрного притвора) медленным шагом поднимается и исчезает наверху перпендикулярная стене фигура.  Её движение сопровождается странным нарастающим, а затем затухающим звуком, тон которого плавно повышается по мере подъёма фигуры. ФЧ оборачивается на этот звук.

 

ФЧ  (снова повернувшись к зрителям)  Видели ?  Что бы это значило…  Я ведь тут тоже в первый раз.   Только знаю, неизвестно откуда , что должен недолго здесь перебыть, вспомнить и понять.  А то ведь Суд…   Честно говоря, я очень удивился, увидев вас.  Его промыслы подчас ставят в тупик… (Слабый раскат грома)  Так вот… Что интересно, тебя в ничтожном, точечном виде помещают во младенца, чтобы этого младенца одушевить, а он уже там, уже поджидает тебя. Ещё до рождения в каждом человеке уже сидит бес, дожидающийся его души, чтобы… заморочить её.  Только Он знает, почему так происходит. (Звучит слабый раскат грома. ФЧ на секунду замирает и небрежным жестом слегка «отмахивается» от него)  А моя версия такая - думаю, что прах, из которого слеплены тела людей, уже инфицирован грехом.  …Всего лишь одно слово -  и некоторые из вас уже догадались о моём медицинском образовании – там, в Миру.  Было дело – учился на дантиста.  Дурачок… Да и они хороши – «верные деньги», «верные деньги»… 

Короче, почти доучился, но, по счастью, дантистом не стал – когда ещё только проходил практику, померла у меня в кресле одна старуха.  Дёрнулась – и померла. 

По-простому сказать – разрыв сердца.  От боли.  И ведь ничего такого я ей не сделал – сама померла, по  собственной слабости. А может, и сделал, чуть-чуть. Вполне возможно – уж очень противная была старуха.  Да и родственнички у неё оказались такими же – до суда дело довели… Ничего, конечно, мне не было – я ведь был всего лишь практикантом.  Но как-то эта история растормошила меня. И понял я – не моё это противное дело.  И уж если убивать, так не старушек же, правда ?  Даже и противных.   В общем, если что и было, можно сказать, что тогда меня «бес попутал». Да, наверное, так…  Вот бы узнать, где сейчас мой бес… «Куратор»…  Нет, так дело не пойдёт !  Чтобы не пропустить ничего важного, надо вспоминать по порядку.  Так вот, я родился… То есть не я, а человек…  Ну, пусть буду я – для простоты слога.  Родился...  А зачат был на подоконнике. Так говаривала моя бабка.  По её словам, с этого подоконника она сгоняла мою мамашу много раз, с самыми разными пацанами.  Не думаю, что она ограничивалась этим подоконником и вообще подоконниками, с какой бы стати… Родила она меня в семнадцать лет, и я был у неё уже вторым ребёнком.  Так началась моя жизнь… Жизнь… Человеку, пока он жив, не дано понять, что это такое.  Вам кажется, что жизнь – довольно-таки длинная штука. И то вы сделали, и это.  Кто-то даже «вырастил дерево».  А оно росло медленно-медленно…  И всё же правы те немногие  из вас, кто думает, что жизнь коротка. А кто считает, что она ещё короче – ещё ближе к истине.  Жизнь… Жизнь более всего подобна короткому, сладостному вскрику, вскрику в мире безмолвия… Нет, вам не понять… Ведь каждый из вас – внутри своего вскрика.  Человеку, пока он жив, такое сравнение и в голову не придёт.  (Вглядывается в зал)   Вижу, некоторым показалось, что они поняли меня.  Допустим, поняли…  Ну и чей же это вскрик ? (Пристально вглядывается в зал)  Отвечаю тем немногим, кто мне ответил – нет, не человека.  Как же может вскрикнуть человек… Человек – не для этого…  Вскрикиваем мы, такие, как я, такие, какими вы были, и какими вы будете потом, после смерти.  А человек…   Вскрик этот неимоверно короток ! Настолько короток, что его нельзя обрывать. Запрещено категорически !  (Раскат грома)  Вот ведь что интересно, вскрикнуть человек не может – он ведь вроде микрофона, не более того.  А оборвать вскрик – может.  Типа, микрофон сломался…  Никудышнее сравнение…  Ну, ладно. Уже сказал…  Но как же  трудно человеку оборвать вскрик души ! Именно потому, что запрещено категорически, и запрет этот тяжек неимоверно.  А он – кем я был – смог, справился.  В возрасте тридцати трёх лет… Нет, эдак я вас совсем запутаю.  Давайте так – я всё же буду говорить о нём, о человеке, как о самом себе. Это будет близко к истине и вам понятнее...   

Я уже сказал вам его, то есть свое имя ?  Кажется, нет.  Жан, Иван, Хуан, Джон, Джованни, Йонас – выбирайте, кому какое больше нравится, суть одна… А стоит ли рассказывать вам о своих суицидных воспоминаниях…  Разве что, совсем коротко…  Оборвать вскрик помогает бес.  Бес – это такое… с чем очень трудно бороться.  Особенно, когда ты сам не святой, а чёрно-белый.  Я ведь уже рассказывал о чёрно-белой точке ?  Да, конечно, говорил….  Правда, есть среди нас… святоши, что ли.  Мы их  недолюбливаем.   Сейчас расскажу, почему.

 

В белом притворе появляется светло-серая фигура ФС.

 

ФС.  Я должен вмешаться – сейчас начнешь врать !

ФЧ.  И ты здесь…  То-то я думаю, куда он запропастился…  (Зрителям)  Позвольте представить (жест в сторону ФС) – «второе Я», того, (вздохнув) кем я был в Миру.  Стало быть, я – «первое Я», а он – «второе».

ФС.  «На первый-второй» мы с тобой не рассчитывались !  Ещё не известно, кто первее !

ФЧ.  (спокойным, усталым голосом) Объясняю. Такие, как он (показывает на ФС), не слишком влияют на жизнь человека. Они не занимают, так скажем, командных высот в его душе.

ФС  (горячась).  Но почему ! Почему !  Скажи уж тогда – почему !  (обращается к зрителям)   Люди !  Он и подобные ему – они же не останавливаются не перед чем !  Лишь бы опередить !  Конечно, они приходят в Мир первыми и главенствуют там.  Они способны на всё, на любую низость !  Они сами !  А потом говорят: «Бес попутал».  Чтобы поступить низко, не нужна им помощь никакого беса !  И вообще, нет никаких бесов – это они его выдумали !  Для самооправдания !  И чтобы попасть в Мир и стать человеком – они ведь идут на… нечестности.  Если бы по-честному, то в Мир попадали бы только наиболее достойные - такие белые, как я.  А они, черные – чтобы схватить, поймать нарождающуюся жизнь, они нарушают все правила… - сейчас объясню – … как тот вратарь, который до свистка выбегает из ворот, чтобы легче отбить пенальти, понятно ? 

ФЧ  (снисходительно).  Ну вот, вы же видите – что за нелепое существо !  Половина зала – женщины, а он о футболе… И такие просятся в жизнь…

ФС  (горячась).  Только без оскорблений ! И дело не в футболе, а в тебе !

ФЧ.  Ты нервничаешь – как странно…  В жизни ты всегда был спокоен… как удав.  Нервничать и переживать было моим уделом. А тут всё наоборот.

ФС  (сдерживая себя, спокойным голосом).  Я не нервничаю. Для этого нет ровно никаких причин.

ФЧ.  И всё-таки ты нервничаешь и, фигурально говоря, вовсю стараешься вырядиться в белые одежды.  Но посмотри на себя – реально ты же абсолютно серый.  Тут ведь никого не обманешь.

ФС  (осматривая свое тело).  Да, я сер. Но таким я выгляжу только в этом пречистом притворе.  А в мире мрака – в нём я белый !  Посмотри сам !  (ФС перемещается в чёрный притвор)  Видишь ! Ведь видишь же !  А ты ?  Если ты войдёшь сюда, ты же станешь неотличим от мрака, ибо ты – его природы !  Ну же, зайди сюда, прояви свою натуру !  Пусть все видят, кто ты есть ! (Жест в сторону зрителей)

ФЧ.  Эх... Не надо бы потакать… (В сторону зала)  Только из уважения к вам.

 

ФЧ направляется из белого в чёрный притвор, и при пересечении границы между притворами цвет его фигуры меняется на серый - значительно более светлого оттенка, чем у ФС.

 

ФС.  Да что же это…  Люди !  Он же не может без махинаций ! Это какая-то хитрость, уловка !

ФЧ.  Очнись !   Какие ещё махинации…  Вспомни, где мы находимся.  Тут всё тайное становится явным.  Тут всё – правда.  (Звучит слабый раскат грома)   Просто ты сер. И твоя серость универсальна.  Ты в равной мере банален и сер, где бы ты ни находился, о чём бы ни думал, и что бы ни сделал.  А я…

ФС  (переходя на крик).  Но я не грешил !  А ты… ты же убийца !  Ты же был солдатом !

ФЧ.  Не кричи…  Если твои слова выражают мысль, этого достаточно… Да… Мы с тобой были солдатом.  И даже провоевали пару лет в далёкой жаркой стране…

 ФС.  Не примазывай меня.  Ведь это не я, а ты решил пойти в солдаты. Добровольно.  Признавайся !

ФЧ.  Да… Признаюсь.  Добровольно.  А ты этого не хотел.

ФС.  Вот она – правда !

ФЧ.  Ты бы помолчал.  Что-то тебя слишком много.  И успокойся – видишь же, что я всё рассказываю честно.  Не мешай.

 

ФС хочет что-то сказать, но, махнув рукой удаляется вглубь чёрного притвора. ФЧ выходит из чёрного притвора на передний план.

 

ФЧ (зрителям).  Люди ! Вслушайтесь в нас (объединяет жестом себя и ФС) – и вы узнаете о нас больше, чем знаем мы сами !  И это поможет вам лучше познать себя. Ведь вы уйдёте отсюда и снова окунётесь в жизнь, а в жизни познать себя так непросто!  А если поймёте вы, это поможет понять и нам…  Понять…  Последняя помощь, которую мы можем принять от людей…  Он и я, мы - два начала души человека – того парня, кем мы были в вашем мире.  Два начала – так бывает всегда.   Вас покоробит от этого сравнения… меня тоже… но душа человека подобна двухместному автомобилю. Естественно, руль у него один, и в нашем случае за него успел сесть я – тот, кому это было нужнее. Ну, а он (жест в сторону ФС) не преуспел, и стал зол на весь мир, а более всего на  меня.  Не обращайте на него внимания, он того не стоит – вот вам  мой совет…  (ФС протестующее поднимает руку, встаёт на ноги, хочет возразить, но раздумывает, затем выходит на подиум, остановившись позади ФЧ)  Почему я стал солдатом…  Там, в жизни у меня был друг, единственный друг. (Оборачиваетсяя в сторону ФС)  Это был мой друг, а не наш и не твой !  У таких, как ты, не бывает друзей.  И он, мой друг угодил на эту войну.  И погиб там. И тогда я решил, что тоже должен стать солдатом… Нет, не для того, чтобы отомстить за друга, нет… Просто я понял, что тоже обязан пройти через это.

ФС.  Добавь, что этот твой друг пошёл в армию, чтобы улизнуть от закона.

ФЧ.  Да не участвовал он в том ограблении ! Его же просто подставили !  Ты же это знаешь не хуже меня !

ФС.  Но всё было против него, и он струхнул.  И пошёл в армию со страху – очень благородно…

ФЧ.  Ты же выдаешь сам себя, и даже не замечаешь этого – в тебе совсем нет сострадания, и тебе не нужна справедливость.

ФС.  Почему же ? Я за то, чтобы всё было правильно и честно !

ФЧ.  Для тебя «правильно и честно» означает «в соответствии с установленными правилами» и не более того.

ФС.  Не я устанавливаю правила.

ФЧ.  К сожалению, в жизни их устанавливают такие, как ты.  Почему-то так получается…

ФС.  Да !  И такие, как мы, можем этим гордиться !

ФЧ.  Боже, как ты глуп… Опять ты не понимаешь, что бичуешь себя.  Ведь гордость – это смертный грех и источник неисчислимых зол !

ФС. Зато ты безгрешен ! По единственной причине - тебе нечем гордиться !

ФЧ.   Наверняка, людям надоела наша грызня.  Дай мне продолжить… о жизни…  Не мешай, прошу тебя. 

ФС.  Хорошо. Но помни – я всё слышу.

 

ФС отходит в сторону притворов и медленно ходит там, внимательно слушая.

 

ФЧ.   Каждый человек… кто больше, кто меньше… верит в то, что его жизнь зависит от случайностей, что может явиться случай, который волшебным образом всё изменит… «Повезло», «не повезло», «подфартило»…  Нет, случай – это не великий маг и волшебник.  Это всего лишь фокусник, удивляющий легковерные души. Уж если вам достают кролика из пустой шляпы, не сомневайтесь, что прежде кто-то его под эту шляпу засунул.  Полагаясь на случай, человек проявляет свою слабость, безответственность, а более всего – своё лукавое стремление от ответственности уклониться… Зачем я всё это говорю… Объяснить другому, чтобы понять самому ?  …Понять непонятое…  Случай… Меня убила пуля, когда я в очередной раз решил сыграть в «русскую рулетку» - самую эстетскую из всех игр. 

 

Но какая же это случайность, если до этого дня я делал это раз двадцать, в том числе раз десять – за деньги, на пари…  Мой револьвер всегда был милостив ко мне, и я уверовал, что, по крайней мере, в этой игре я – счастливчик… Так ли это было… В половине случаев я стрелялся и не хотел умирать. В другой половине мне всё равно. Но два-три раза я хотел и был готов умереть.  Я был способен на это !  В отличие от него (жест в сторону ФС) – он просто трус ! 

ФС.  Не понимаю тебя !  К чему этот жалкий лепет !  Не понимаю, на что ты надеешься – ведь всё, известное тебе, известно и мне.  А твоё желание покрасоваться - в этом месте выглядит совершенно нелепым…   Да, я не хотел, чтобы жизнь кончилась преждевременно и так глупо.  Но кто меня слушал… Это правда, что все решения принимал ты.  Но правда и то, что я почти не боялся – ведь я знал твою уловку.  (Подходит к краю подиума и обращается в зал)  Люди !  Он не сказал самого интересного – благодаря небольшой доработке и тщательной смазке  барабан его револьвера вращался так легко и свободно, (показывает на пальцах)  что под действием веса единственного патрона он всегда уравновешивался после вращения в положении, когда патрон был в самом низу и никак не мог попасть по курок !

И он, и я – мы оба уверились, что это гарантия безопасности… И что за глупая смерть оборвала нашу жизнь ! Та зима была очень холодной.  И вот, всю ночь и весь день, морозный день (!) револьвер пролежал в холодном гараже и не успел отогреться.  Смазка загустела…  И всё – фокус не удался !  Или наоборот – удался на славу… Смотря кого считать фокусником… Крику было – не меряно !  Час пик в переполненном баре… 

Помните, как он красиво формулировал тут про случай ?  Умны ли были его слова ?  Правдивы ли?  Искренни ?   Вспомнить забытое и понять непонятое… Вот и вспомнили кое-что.  А разве поняли что-нибудь ?  … Он,  я,  вы… Сомневаюсь…  И всё таки лучше, если дальше буду вспоминать я.  Вы же видите… А ты (жест в сторону ФЧ) пока помолчи.  Хоть недолго.  Помолчи и подумай…  Вспомни и пойми… 

 

Нерешительно махнув рукой, ФЧ заходит в чёрный притвор..  Потом он внимательно слушает оттуда слова ФС, иногда согласно кивая головой. Собираясь с мыслями, ФС прохаживается по подиуму в направлении к белому притвору и обратно и, наконец останавливается в пределах белого притвора.

 

ФС.  Ну вот… Уж я вспомню и расскажу всё честно. «Я могу не сказать правды, но я не солгу», - говаривал я при жизни.  А тут я не могу не сказать правды…  Однако, он верно сказал: «Рассказывать надо по порядку».  Сказал, да не сделал.  Родился я… и долгих восемнадцать лет прожил в доме своей бабки – она была поваром в маленьком японском ресторанчике.   Японкой она не была – она была просто поваром.  И с тех пор я ненавижу и японские рестораны, и японскую еду – в своё время бабка нас ею перекормила.  Понятное дело – кое-что она ежедневно приносила домой.  Ну, вы же знаете, как это бывает.  В этом же ресторане пела моя мать… представляете – на японском языке, которого она не знала.  Тогда ей думалось, что она певица.  Уж и не знаю, как она пела на работе, но судя по тому, что я слышал в доме, с голосом и слухом у неё были большие проблемы – я ведь обещал говорить правду…  Зато фигура у неё была замечательная, даже после родов…  А щурить глаза умеет любой.  Одним словом, несколько лет её там держали…

Мать не пыталась стать нам матерью. Обычно мы даже не знали, где она живёт.  И ещё мы должны были говорить, что она наша сестра. Кому говорить… Вокруг все всё знали.  Такая ситуация изредка встречается, я читал об этом… позже.  А бабка… пожалуй, она тоже не любила нас.  Говоря «нас», я имею в виду нас с братом, а не меня и его (жест в сторону ФЧ).  Но она кормила нас, обстирывала и водила по воскресениям в церковь.  Может быть, мать давала ей какие-то деньги на нас – не знаю.  А мать… Она вдруг пропала.  Через год от неё пришло письмо – и всё !  И она совсем ушла из нашей жизни… Как уходит прожитый трудный день.  И это ничего не изменило…   Как же он меня бил !  Я говорю о старшем брате.  На улице все дразнили и били его, а дома он бил меня. 

Но, слава Богу… (сокрушённо покачав головой) прости Господи… он был какой-то маленький и чахлый… даже мочился в постели.  Казалось, на нём стояло клеймо – «никудышний». Во всяком случае, его уличное прозвище было именно таким.

ФЧ.   (из чёрного притвора, не вставая)   А я наоборот – вырастал высоким и крепким пацаном.  Ведь у нас были разные отцы...  И лет примерно с шести уже я стал сильнее, и наши роли поменялись – теперь уже я стал его поколачивать.  Но скоро я охладел к этому развлечению – уж больно он был маленький, жалкий и болезненный… Жалкий и противный.  И даже бить его было противно.  Почему-то в школу мы с братом пошли в один год.  И с этого года уже бабка начала его бить – чтобы он хорошо учился. Во время этих экзекуций меня всегда поражало совершенно неуместное выражение спокойствия на её лице, с этим же выражением она мыла посуду и подкрашивала губы...  Кстати, в отличие от брата, я учился хорошо и легко – ведь у нас были разные отцы.  Я очень много читал.  (Встаёт) …Таких, как его папаша, надо стерилизовать в детстве !  Когда-нибудь люди до этого додумаются.  Да и таких, как наша мать, тоже – тоже надо.  Её по другой причине – если ты знаешь, что твоя мать шлюха… зачем тогда жить…  Эта мысль приходила мне в голову тысячи раз. О, как она верна !  Вам этого не понять – вас ведь не дразнили тысячи раз на улице.  И вы не приходили тысячи раз домой с разбитым лицом, когда пытались вырвать их грязные языки…  Вам не понять, как остро хочется бежать из клетки своего детства !  …А потом мой брат повесился, ушёл из жизни, для которой он не годился... Оказывается, он всё-таки был сильным человеком – он решился и смог.  Слабые – они всегда сильнее сильных.  Ему всё замечательно удалось, с первой же попытки.  И, возможно, подтолкнул его к этому я.  Случайно?  Нет, не в тот, так в другой день это всё равно бы произошло.  Ведь в жизни не бывает случайностей.  И не ловите меня на противоречиях !  Их нет !  … Он пришёл из школы с плохими отметками, и я всего лишь сказал ему: «Вот, попадёт тебе от бабки!».  А он улыбнулся и вдруг ответил: «Ошибаешься, братик.  В этот раз мне ничего не будет».  И всё.  Вечером бабка нашла его висящим в стенном шкафу...  Он оставил записку, адресованную мне.  Всего несколько слов с орфографическими ошибками: «Держись, вместе не пропадём»…  Тишина бывает разной…

ФС.  Он пришёл в этот мир безнадёжно больным, а покинул его - как доктор покидает неизлечимого пациента…  Мать прислала бабке телеграмму…  что она нам соболезнует…  Да, именно так… А бабка… Не подумайте, что она была старуха  - ей ведь было тогда чуть за сорок.  И она никогда не была замужем.  Правда, с нами всегда жили какие-то мужики – то один, то другой.  Некоторые были очень хорошие, и я мечтал, чтобы они остались навсегда.  Мне хотелось отца… или чего-то в этом роде…  Но никто из них не задерживался надолго.  А бабка… она, как и мать, всё пыталась перехитрить судьбу, да разве это кому-нибудь удалось…

ФЧ.   (Жест в сторону ФС)  Чтобы он не забежал вперёд, и всё было по порядку, я расскажу вам о моей ненависти. За всю свою жизнь я возненавидел только одного человека !  Когда мне было лет пять, он был моим кумиром.  Я просто обожал его – чисто, искренне, по-детски.  Ещё бы, ведь у него было всё, чего не было у меня.  Начну с того, что он был необычайно красивым мальчиком – да, он был мальчишкой на три-четыре года старше меня.  Тогда это было огромной разницей.  Он был невысок ростом, не намного выше меня, но физически – очень сильным. Наверное, занимался спортом. Например, он мог подойти к дереву и сделать вот так. (В чёрном притворе появляется что-то в роде вертикального шеста, ФЧ подходит к нему, обхватывает его одной рукой повыше, а другой – на метр ниже, и, держась вытянутыми руками за шест, поднимает ноги и туловище в горизонтальное положение. Продержавшись несколько секунд в таком положении, ФЧ становится на ноги.  Шест исчезает).  Сейчас мне ничего не стоит сделать такое, ведь я ничего не вешу, и вообще меня нет.  А в жизни… Вряд ли кто-то из вас сможет это повторить.  Во всяком случае, я не мог никогда.  Правда, я был высоким. А высоким это гораздо сложнее…  Так вот… Всё же не это было главным.  В  отличие от меня, у него была семья – и какая ! Он был единственным ребёнком, которого отец с матерью лелеяли на всю катушку !  Его мать была красавица, словно фея из сказки ! Чуть полноватая белокурая женщина с добрыми улыбчивыми глазами и бархатистым голосом.  А его отец был каким-то большим  военным начальником – то ли генералом, то ли полковником – в то время я в этом не разбирался.  Иногда ординарец привозил его домой на настоящем военном джипе.  И тогда…  Тогда его сын обязательно садился за руль и вместе с ординарцем «нарезал круги» по нашему району.  Это было великолепное зрелище !  Все пацаны завидовали ему ! 

 

 

Я  - нет !  Я просто тихо млел от восторга.  …И вот однажды я нашёл кошелёк, в котором было немного денег – огромный капитал, целое сокровище для малолетки.  В это трудно поверить, но я не придумал ничего лучше, чем отдать кошелёк ему !  Вы спросите меня, зачем, почему я сделал это – не знаю !  Не знаю сейчас, не знал и тогда. Может быть это было вроде жертвоприношения Богу… Может быть… Не знаю… А тогда мне было всего пять лет.  И вот, промямлив какие-то жалкие никчемные слова, я предложил ему своё сокровище – и мгновенно понял, что я кретин из кретинов !  Думаю, что и он подумал то же самое.  Ни разу в жизни я не испытывал такого жгучего, беспредельного стыда !  Но это чувство стыда стократно усилилось после того, как он, с какой-то гаденькой улыбочкой взял у меня кошелёк ! 

И тогда я люто возненавидел его ! Я убежал и навзрыд  проплакал весь вечер…  (Присаживается в чёрном притворе – непонятно, на что)  После этого, год за годом моя ненависть е нему не ослабевала.  Всё то, что раньше меня восхищало, теперь вызывало во мне только едкую бессильную злобу.  Которая, впрочем, не имела выхода наружу – она была тайной для всех. И мысли о какой-либо мести меня тоже не посещали…  Не знаю, почему… Да и что я мог…  Закончив школу, он тут же сделал глупость – женился.  Разумеется, на самой красивой девушке нашего района – она была его одноклассницей.  Много позже, лет через десять я с ней прожил месяца три.  После того, как он и она неожиданно для окружающих попросту спились…  Красивая жизнь… Они спились и разошлись, подбросив ребёнка её родителям.  Я сошёлся с ней только из-за того, что прежде она была его девушкой… да,  и его женой.  Это был мой говеный реванш, месть за тот говёный кошелёк.  От её былой красоты не осталось и следа.  Эту неряшливую алкоголичку трудно было терпеть, и через три месяца я выставил её чемодан… Тогда у меня было, откуда можно было что-нибудь выставить...

 

ФС решительно переходит в чёрный притвор и приближается к ФЧ .

 

ФС  И вот теперь, здесь, мы узнали, что результатом этого трёхмесячного реванша стал ребёнок, которого она сдала в приют для умственно отсталых !  Он и сейчас там…  Пускает слюни…  Твой ребёнок - ведь он стал плодом твоих  низменных страстей и твоей абсолютной безответственности ! 

И от этой твоей безответственности -  тринадцать детей, из которых при жизни ты знал только о двух !  Причём семеро детей - в той самой жаркой стране…  Это называется подлость – ведь у всех у них было столь же многострадальное безотцовское детство, как у нас !  О, я помню твоё оправдание: «Настоящий мужчина не должен думать об этом!».  Должен !  Ещё как должен !  И сейчас ты это прекрасно понимаешь.  И понимаешь, что тогда, сдерживая тебя, я был прав.  Столь абсолютно отречься от своих детей, не сделать для своего ребёнка ничего доброго, ни разу не улыбнуться ему – нет более тяжкого греха !  Впрочем, убил ты ещё больше, чем родил. Тебе же нравилось убивать !  Сейчас мы знаем всё в точности – ты убил шестьдесят три человека ! 

 

ФС  возвращается в белый притвор.

 

ФС  (обернувшись в сторону чёрного притвора).  Ты ! Ты убивал !  Ты, а не я – я ведь всегда останавливал тебя.

 

ФЧ встаёт и тоже перемещается в белый притвор.  При этом цвет его фигуры снова изменяется на чёрный. ФС этого не замечает.

 

ФЧ.  Так будь же ты проклят за это !  Тогда, на войне,  ты долго не давал мне убить первого.  И тот, который всё-таки стал моим первым – он успел выстрелить из своего сраного гранатомёта.

И в сбитом им вертолёте погибли мои друзья !  Мои, а не твои !  У таких, как ты, друзей не бывает.  Если бы мне выстрелить в него парой секунд раньше, они остались бы живы !  Пойми же, как тяжек твой грех !  У некоторых из них были дети.  Но и на детей тебе наплевать !

ФС.  А дети убитых тобой – они не в счёт ?  Почему ни слова о них ?

ФЧ.  Те, кого убивал я, убивали нас.  Это были враги.  И ты знаешь, что они делали с пленными – с такими, как мы.   И если не мы их – значит, они нас !  Не стрелять – это было бы самоубийством.  А ведь ты, не имевший ни друзей, ни врагов – ты всегда был против самоубийств !  Ты просто слаб и безжизнен, ты против жизни вообще !  Не понимаю, зачем ты в неё стремился и попал.  Ты занял чужое место !

ФС.  Если бы в жизни не было таких, как я, она бы стала Адом !  (Звучит слабый раскат грома)  И в Ад её превратили бы такие, как ты !

ФЧ.  Но если бы оставить в жизни только таких, как ты, она была бы Адом в квадрате – безжизненным, мёртвым Адом (звучит более сильный раскат грома), которому вообще не может быть никакого оправдания.

ФС.  Значит, обыкновенный Ад ты оправдываешь ?  Здесь, в этом месте ?

 

Звучит мощный раскат грома – ФЧ и ФС съёживаются и замолкают.

 

ФЧ  (после паузы).  Так неужели в этом была твоя цель – подвести меня к этим словам ?  Но ведь этим ты только навредил себе – твоя подлость стала очевидна.

ФС.  По-твоему, все прокуроры подлецы ?

ФЧ.  Ах, вот как…  Так ты здесь затем, чтобы прокурорствовать.  Как же ты всё-таки глуп !  Это оттого, что ты никогда не любил жизнь – ни жизнь в себе, ни себя в жизни. 

ФС.  А ты !  …Только и можешь, что оскорблять. И ещё мнишь себя... Бог знает кем...

 

Звучит раскат грома, ФС обиженно умолкает, отходит (или отлетает) к стене белого притввора.

 

ФЧ.   …Восемь долгих месяцев я просидел в вонючей яме.  Когда меня бросили в неё, этот сумасшедший уже был там и уже был сумасшедшим.  Или я соврал ?  Ведь я не помню, как я попал в плен и как меня бросили в эту яму… Помню жгучее солнце, пот заливает глаза, я бегу, стреляю, и вдруг – ночь, и я в этой яме, и не могу ощутить своего тела. И только днём ко мне пришла боль, и я смог ощупать себя и проверить, всё ли цело…  Да… Мой сосед был сумасшедшим высшего разряда !  Он всё время пел – и арии из опер, и шлягеры, и народные песни.  Меня он не замечал абсолютно.  Я мог приблизить своё лицо вплотную к его безумным глазам – он продолжал петь как ни в чём не бывало. Иногда, не прерывая пения, он неловко отмахивался от кого-то или чего-то. А когда он не пел, то раскачивал и вырывал себе зубы – класс !  Наверняка, это уникальный случай помешательства. (Зрителям)  Среди вас есть психиатры ?  Ну, тогда спросите у своих знакомых психиатров, зачем он так делал.  Ведь была же у него какая-то бзиковая цель ?  А когда он выдрал свой последний зуб – он помер. Его забрали из ямы только через четыре дня. Но слава Богу (слабый раскат грома), вонь в яме стояла такая, что ничто не могло её усилить.  Правда, эти крысы…

ФС.  А когда я остался в яме один, началась самая страшная, душераздирающая жизнь – куда хуже, чем в компании с сумасшедшим вокалистом…  (Встаёт) Сначала я стал бояться смерти – так не хотелось, чтобы она застала меня по уши в собственном дерьме…  Когда-нибудь  учёные это установят:  сумасшествие – это инфекционная болезнь.  Я заразился и мало по малу тоже начал сходить с ума.  Хорошо помню только те редкие просветы, когда я, в роде бы, приходил в себя… Или мне так казалось.  В такие минуты я думал и уже мечтал о смерти.  О! Я понял многое !  Ни один философ с холодной душой не расскажет вам правды о ней. Слишком легко было Конфуцию рассуждать о смерти в тени цветущей сакуры, чтобы хоть что-нибудь узнать. 

ФЧ.  О смерти вообще не может быть никакого знания…   

ФС.  Да.  Просто, ожидая смерти, надо помнить, что, на самом деле, это она вас ждёт – вы для неё желанный гость.  Никто нас не любит и не жалеет… за наши скорби и мучения…  так, как она. Смерть – лучший лекарь для души !   И я был уверен, что скоро предстану перед ней.  Но однажды я очнулся… и оказалось, что в госпитале.  Как меня освободили – не помню. Меня отскоблили, отмыли, откормили и поместили в отделение для полоумных.  Там я застрял надолго…  Словно  снова попал в яму к моему сумасшедшему.  У врачей я считался «лёгким случаем», и через полтора года всё-таки уже гулял на свободе…

ФЧ.  Ни дома, ни денег, ни профессии, ни друзей, ни родных – бабка продала дом и пропала в неизвестном направлении.  Ну, да Бог с ней…  Ничего…  И только семеро неведомых детей в жаркой стране, (обернувшись в сторону ФС) так ?  Кстати, я хотел туда вернуться, но меня комиссовали вчистую и снова в армию не взяли… Жаль…  Чему меня к тому моменту научила жизнь – так только убивать и уметь жить рядом с сумасшедшими. 

ФС.  (зрителям)  Вообще-то, такое умение – очень полезная штука.  Оно бы пригодилось каждому из вас.  Жаль только, что им невозможно зарабатывать на жизнь… 

ФЧ.  Один психиатр, ещё тогда, в госпитале, сказал мне, что сумасшедшего нельзя вылечить, а можно только подлечить.  Если так, то остаток жизни я прожил шизиком. Но, мне кажется, люди этого не замечали. Или доктор был не прав… Одним словом, в тот год судьба забросила меня в маленький городок, в котором было только два предприятия – мясокомбинат и университет. Я устроился работать…  естественно, не в университет.  Моя профессия называлась «боец скота», то есть я стал самым настоящим, профессиональным убийцей.

ФС.  Приходилось и разделывать туши.  Даже не знаю, что тяжелее – смотреть в глаза ещё живому бычку за несколько секунд до его убийства или в его уже мёртвые глаза в разделочном цехе…

Но ведь судьба бычка была предопределена – не я, так на моём месте был бы кто-то другой.  Одним словом, я работал. Платили неплохо.  Но всё же тогда я  твёрдо решил стать вегетарианцем.

ФЧ.  Древние называли вегетарианцами плохих охотников.

ФС.  Склонность к высмеиванию – первый признак скудоумия !

ФЧ.  Первый признак скудоумия – стать вегетарианцем  на мясокомбинате.  Нашёл подходящее место !  Там же вегетарианцу прижиться никак не возможно.  Ведь это значило бы ежесекундно оскорблять всех вокруг себя – одним своим присутствием.   Короче, вегетарианцем я всё-таки не стал.  Но решил уехать из городка при первой возможности. И однажды подходящий момент наступил – один парень из моего взвода позвал меня к себе.  Но, увы, это приглашение запоздало - всего недели на две !   Оно пришло в неподходящее время -  ей уже пригрезилось, что она полюбила меня !  Под напором её страсти и мне померещилось, что я влюблён в неё.  Вот так…  Что взять с подлеченного…  Как-то уж очень легко я попался на эту провокацию Судьбы...  Кто-нибудь из вас помнит фильм «Ромео и Джульетта» ?  (Оглядывает зал) … Вот такой она и была!  По крайней мере, по пылкости чувств и темпераменту.  Да и внешне похожей.  К тому же, её родителей можно было назвать Капулетти этого городка – отец был владельцем самого большого универсама…

Выходит,  в той истории я был Ромео Монтекки.  Сиротка Ромео.  Н-да…  Конечно же, когда её родители узнали обо мне, это стало для них мощным ударом.  Можно сказать, судьба их нокаутировала!   Ещё бы, ведь я был человеком «ниоткуда и в никуда».  А представлен я им был, ни много, ни мало, как жених и практически муж.  Но они слишком хорошо знали характер своей дочери, были умными людьми и почти не сопротивлялись.  Только поставили непременное условие, чтобы я начал учиться, и даже финансировали этот проект. 

Я имею  в виду всё скопом – и моё обучение, и наш брак в целом.  Вот они-то и придумали, чтобы мне выучиться на дантиста… 

ФС.  Мы обвенчались и прожили вместе целых три года… В сущности, это было неплохое время, хотя и прожитое понапрасну. А так… его мало что омрачало, разве что её бешеная и беспричинная ревность.  Действительно, беспричинная.  В то время я… 

ФЧ  (выходя на подиум).  Нет ! Нет ! И нет !  Всё не так !  Вы должны знать, что это время было худшим в моей жизни !   Ведь теперь это абсолютно ясно !  Как полуправда более лжива, чем сама ложь, так полулюбовь опаснее для души, чем ненависть.  Замаскированная, она разрушает душу ещё быстрее !  Слава Богу, этому пришёл скорый конец.  Костра, который горит ярко, хватает не надолго. Это я про неё.  Классический сюжет - года через полтора-два она ко мне совершенно охладела.  Но идея развестись ей не нравилась - как-то она ко мне привязалась, что ли.  Надо признать, в чём-то мы неплохо подходили друг другу.  А потом… один за другим она стала крутить романы на стороне.  Первое время меня это очень задевало, и я устраивал ей дикие скандалы.  Но она была умненькой девочкой и нашла изящный выход.  Время от времени она приходила домой с какой-нибудь подружкой – тоже студенткой… такой же шалавой, как она сама – и оставляла её переночевать, а утром придумывала предлог и убегала из дома первой, рано утром, оставляя меня со своей подругой.  Ну, вы понимаете, что бывало потом…

И очень скоро у неё на меня накопились горы компромата !  И, разумеется, у меня не стало никакого права требовать от неё… чего-либо...  Конечно, долго это не могло продолжаться, и, слава Богу, мы всё-таки расстались…

ФС  (выходя на подиум).  Да… расстались… Зачастую в жизни не ясно, что лучше – получить или потерять… И всё же, как бы там ни было, она была добрым человеком,  и у меня сохранились к ней тёплые чувства.  Позже мы с ней иногда перезванивались и с удовольствием подолгу болтали…  Хорошо, что у нас не было детей… э-э… «по её причине»…

ФЧ.  К тому времени городишко этот мне надоел, и я переехал в другой такой же,  неподалёку… Когда-то предполагалось, что именно там я буду практиковать как дантист… 

 

Раздаются хлюпающие звуки шагов, как будто кто-то идёт по глубоким лужам. Белый, а затем чёрный притворы медленно пересекает идущая по их потолкам (вниз головой) зловещая фигура в колпаке и балахоне, расписанном странными знаками. В её руке – свеча, пламя которой направлено вниз.  Стоящие на подиуме ФЧ и ФС оборачиваются на эти звуки и, увидев фигуру в балахоне, бросаются друг к другу и, крепко обнявшись (так что они даже взаимопроникают друг в друга), словно оплывают вместе вниз и сжимаются в  комок, охватив себя сверху руками, как бы защищаясь. Фигура в балахоне, не обратив на нихникакого внимания, скрывается, её шаги стихают. Раздаются, затухая, слабые звуки – что-то среднее между натужным кашлем и лаем. Затем следуют скрипучие звуки открываемой и закрываемой двери. Чёрный притвор окутывается дымом (паром).   ФЧ и ФС поднимаются на дрожащие ноги и смотрят в чёрный притвор вслед ушедшей фигуре. Потом они, оставаясь  спиной к залу, начинают говорить взволнованными голосами.

 

ФС.  О-ох…

ФЧ  (после глубокого вздоха).  …Ты заметил, свеча была ещё длинной.

ФС.  Да…   

ФЧ.  …Значит, мы можем продолжить.

ФС.  Я… я просто не в силах… Ужас…

ФЧ.  …Меня и сейчас бьёт озноб…  Но мы должны… должны продолжить…

ФС.  Я не смогу.

ФЧ.  …Тогда я.

 

ФЧ, а затем и ФС поворачиваются к залу.

 

ФЧ  (волнуясь).   Так…  Да…  Я переехал… переехал в другой город... Да… И снова - совершенно пустая, бессмысленная жизнь, в которой ничто не тревожило и не беспокоило  меня… Ужас… (Мотает головой, как бы отгоняя наваждение, и продолжает после паузы, уже более спокойно)   …Существует тип людей, которых совершенно нельзя обижать – это особенно видно по их детским фотографиям… Да… Они, их души с необыкновенной, неодолимой силой  уверены, что Мир должен быть к ним только добр.  И поэтому сделать им Зло – тягчайший грех !  Она была как раз из таких… Моя первая любовь…  Первая, последняя и единственная. Она была намного моложе меня – ещё школьница, училась в выпускном классе…  Вдруг – наши газа встретились !  И кажется, устремлены друг к другу даже сейчас, когда меня уже нет…

Представляете, она пригласила меня на «белый танец» !  Согласитесь, в наши дни это редчайшее начало !

ФС.  Что не лучшим образом характеризует человечество…

ФЧ.  Как бы то ни было, она сама подошла ко мне на вечеринке, куда нас пригласила её одноклассница – сестра моего сменщика, совсем молодого парня.  Едва мы увидели друг друга, нам обоим стало ясно – всё, вот оно !  Смысл наших жизней - в этой встрече !  Весь мир раскрылся перед нами, когда распустился цветок нашей любви !

ФС  (с чрезвычайным огорчением).  Ну зачем, зачем эта напыщенная фраза !  Ты её где-то вычитал ? (После короткой паузы) Ну что ж, молчание – это ведь разновидность лжи.  Впрочем, как и речь.  А красивые фразы особенно лживы. Твои слова отозвались во мне болью, ведь я любил её.

ФЧ.  …Слова эти плохи, и не мои… но в них нет фальши – всё так и было !  Ведь я люблю её !

ФС  (после паузы).   Да… И я люблю её. И буду любить в вечности…  А в жизни…  В жизни мы были вместе всего два месяца…  Я не буду описывать эти два месяца, мне это просто не под силу…  Может быть, ты ?

 

ФС кладёт руку на плечо ФЧ, тот отрицательно качает опущенной головой.

 

ФЧ.  Разве что одним словом… Это было счастье – счастливое радостное сумасшествие !

ФС.  Сумасшествие ?

ФЧ.  Вспомни…

ФС.  Да… да…

ФЧ.  И вдруг – всё оборвалось… как обрывается жизнь, когда пуля попадает в самое сердце.  Она была дочерью ливанца, недавно приехавшего в нашу страну… Какой-то дурацкий бизнес… Господи !  Ну почему он оказался мусульманином ! Ведь половина ливанцев – христиане ! Почему он не оказался одним из них ! Тайного счастья не бывает…  Видно, она ему всё рассказала… Или кто-то другой… Всё, самую правду о нас.   И вот, этот правоверный мусульманин не придумал ничего лучше, как сразу же отослать дочь в Ливан и спрятать её там у родственников !  Он сам сказал мне об этом.  Ведь я пришёл к нему… Как только я не придушил этого гада !  Надо было бы…  Этот солидный, очень вежливый человек обстоятельно объяснил мне, почему он не может допустить брака своей дочери с «неверным». Несомненно, он казался себе очень убедительным… И ещё он сказал, что сколько бы я не искал, в Ливане мне её не найти. 

Это показалось мне прекрасной идеей –  и вскоре я полетел в Бейрут !  Но старый чёрт оказался прав – я не смог её найти…

ФС.  Теперь я думаю, что в Ливане её и не было, старик схитрил и отослал её в какую-то другую страну.  Говорят, множество ливанцев живёт в других арабских странах… Я так и не смог… Деньги кончались, и я вернулся… 

ФЧ.  Кстати, в Ливане я нашёл непыльную работёнку.  Точнее, работа нашла меня – какой-то человек, то ли араб, то ли еврей – они там  все на одно лицо – после недолгого знакомства предложил мне работать на их разведку – возвратиться домой, доучиться на дантиста и стать шпионом, во как !

ФС.  Он сказал,  что дантист – прекрасное «прикрытие», поскольку к дантисту может прийти любой, и через его кабинет проходит множество людей.

ФЧ.  Предлагал очень хорошие деньги…  Пожалуй, он и смог бы меня уговорить, но только не в те дни.  В горе и отчаянии я готов был наложить на себя руки !  Специально для этого я даже купил револьвер – там это легко и дёшево.  Я попытался… но как… Тогда я впервые сыграл с собой в «русскую рулетку». Сыграл по-честному.  И остался жив.

И подумал, что… значит… для чего-то я этому Миру ещё нужен... С того времени я и полюбил эту игру… Ведь надо же иногда ходить в гости к Смерти… Всё равно, живым жизнь тебя не отпустит…

ФС.  Я вернулся ни с чем.  И опять – ни денег, ни профессии, ни дома, случайные заработки, случайные знакомые, случайные девки.  Моя жизнь погрузилась во тьму…  Темнота хороша только одним – именно из неё лучше всего виден свет…   Но я не видел света - ни проблеска…  Так прошло несколько лет, несколько никчемных, пустопорожних лет…

ФЧ.  Где родятся мысли, приходящие в голову ? Ведь человеку они неподвластны… Вот и в мою малахольную голову вдруг пришла шальная идея переехать к морю и стать матросом... В Ливане… в Ливане мне полюбилось море… Да… Но и из этого ничего не вышло – оказалось, что даже самая малая волна вызывает во мне тягчайший приступ «морской болезни».  Наверное, от того, что я недолеченный шизик… И вот однажды, в тайне от себя самого…  я догадался, что жизнь попросту слишком тяжела для меня. Согласитесь, трудно жить, не чувствуя, что ты живёшь…  Тогда я начал сам перед собой делать вид, что вся эта так называемая жизнь уже не очень-то интересует такого мудрого человека, как я… Не знаю, долго ли продолжалась бы эта комедия в театре одного актера… и одного зрителя - но тут мне повезло ! 

ФС.  Да ! Реально повезло ! Я обретался тогда в небольшом курортном посёлке у моря.  И вот, как-то на набережной, когда я сидел без дела и щурился на искрящееся море, ко мне подошёл высокий старик.  Кустистые брови, слуховой аппарат, трость, большущие ладони и пальцы …  Он представился скульптором и пригласил меня позировать ему для работы. 

Очень уж ему понравилось моё лицо – «тонкой и решительной лепки» - так он сказал.  Или примерно так – я не помню.  Жил он совершенно один на не слишком роскошной вилле с видом на море.  То есть не жил – он посещал эту виллу несколько раз в год, а настоящий дом и мастерская у него были совершенно в другом месте.  Но со мной он застрял на вилле надолго. Месяца полтора он меня только рисовал, комкая бумагу.  И только потом стал лепить – статуя была в полный рост, правда чуть пониже, чем я есть, то есть был на самом деле.  Лепил он не быстро, с большими перерывами – говорил, что в старости у него стали быстро уставать и болеть руки.  А мне-то что ! Платил он отлично – в разы больше, чем я мог бы заработать праведными трудами. Как-то незаметно я переселился на виллу и стал помогать ему по хозяйству – ну там… сходить на рынок, сготовить что-нибудь нехитрое, сантехника, пылесос, газон…  Одним  словом, прижился я там.  А он – всё лепит и лепит.  Пару раз всё ломал и начинал заново. И вот однажды заявляет: «Всё !  Кончил !».

ФЧ.  Честно скажу, не понравилась мне статуя !  Совсем не понравилась !  Какой-то я получился скукоженный и совершенно некрасивый – совсем не похожий на себя самого.  Но, мой старик мне сказал, что я ничего не понимаю, в том числе и в самом себе. 

К тому времени я уже знал, что он – не просто скульптор, а скульптор знаменитый, мировая величина. Что его работы идут «нарасхват», за огромные деньги.  Удивительно ! Удивительно, что некрасивое ценится в искусстве выше красивого.  Правда, старик говорил мне, что и в красоте я ничего не понимаю.  Мы часто разговаривали с ним о том, о сём… 

ФС.  А один раз – даже о смысле жизни ! И он сказал мне:: «Смысл жизни в том, чтобы в её конце иметь шанс на прощение»…  Тогда его слова показались мне странными и даже нелепыми.  И только здесь я понимаю, как он прав !  Он разглядел в жизни истину !  …Увидеть истину можно только в жизни, а не здесь, где нет ничего – ни добра, ни зла, а есть только огненный мрак и ледяной свет...  ФЧ.  Это был классный, великолепный старик – спокойный , мудрый, не боящийся смерти.  То, что дети иногда превращаются в таких стариков, оправдывает всё – от родовых мук матерей до всех иных страданий Мира…  Потом статую увезли…  Между прочим, она уже стоит в одном знаменитом музее и называется  «Сын Гамлета» - ничего себе название, правда ?  Когда старик сказал мне, как назовёт статую, я был просто в шоке !  Всё-таки я принимал её близко к сердцу, ведь она – это же был я!  В очередной раз я услышал от него, что ничего не понимаю… Всё же он был малость грубоват со мной...  Я, вроде, и так помнил, но специально зашёл в библиотеку и удостоверился – не было у Гамлета никаких детей !  И вдруг я – сын Гамлета… Допустим, Лаэрт его не убил, а он убил Клавдия и сам стал королём. И что ? Женился бы он на какой-нибудь соседней принцессе – и вот я его сын. И что дальше ?  Со временем стал бы я сам королём Дании.  И причём тут этот вылепленный неказистый человек ? …

ФС.  И ещё я тогда подумал, как интересно – ведь отца у меня никогда не было, и вот эта вакансия заполнена, и не кем-нибудь, а самим принцем Гамлетом !  Смех и грех… Боже мой (слабый раскат грома), как же хочется покурить !

ФЧ.  Да, очень… «Фантомная боль» …

ФС.  Это не описано в медицинских учебниках – чувство боли в целиком ампутированном теле…

 

Раздаётся мощный звук, напоминающий многократно усиленный зубовный скрежет. ФЧ и ФС резко оборачиваются в сторону притворов, прижимаются друг к другу и хором слаженно отвечают кому-то невидимому.

 

ФЧ и ФС (хором, бесстрастными голосами).  Да… Да… Да… Всегда и везде… И в вечность…

 

Замирая, звучит странный сладостно стонущий звук. ФЧ и ФС оборачиваются к зрителям и продолжают говорить хором.

 

ФЧ и ФС (слаженным хором, быстро, предельно взволнованно).  Ужас… ужас… Всё, что вспомнил – ничтожно, всё что понял – банально… Так много о событиях и ничего о главном, о пережитом.  Мне не достичь… Нет…  (Несколько спокойнее)  Но здесь нельзя не закончить. Нельзя.  Нельзя не закончить.

ФЧ (с усилием).  Надо успокоиться.

ФС (с принуждённым спокойствием).  Надо успокоиться. Успокоиться и закончить...

ФЧ и ФС (хором, сначала всё-таки взволнованно, но постепенно успокаиваясь).  …Спокойно… Спокойно… Потом старик уехал… Спокойно… Он выплатил… выплатил мне большую премию… как он сказал, «тантьему»… и предложил остаться на вилле и быть в его отсутствие…  смотрителем, сторожем – за тот же оклад, что был у меня, когда я позировал... Да… Я конечно, согласился и остался.  И прожил там целый месяц.  Но что-то томило меня на вилле и в самом этом посёлке...  Там было красиво. Но после того, как уехал мой старик, как уехал этот нелепо слепленный глиняный человек, что-то постоянно томило меня там, не давало покоя. 

И я решил, что мне тоже необходимо уехать, и не куда-нибудь, а вернуться в свой родной город. Да, меня вдруг потянуло в город, где я начинался.. в город, который был так недобр ко мне… Почему ?  Не знаю... И я вернулся… После этого я прожил совсем недолго...  Может быть, я – лосось, который должен умереть там, где родился ?  Всё-таки по зодиаку я – рыба… Деньги у меня были. Когда я жил у старика, мне не приходилось их тратить. Я снял квартиру, а  о работе решил пока не думать.  Я чувствовал, что нужно дать отдых душе – а то совсем она у меня износилась… Я просто жил день за днём… Кое-как… Этот револьвер… Несколько раз я ходил в гости к Смерти, и однажды…

 

Вдруг раздаётся многократно усиленный звук револьверного выстрела, сопровождаемый долгим раскатистым эхо.  

ФЧ и ФС, стоящие рядом друг с другом замирают.

Притворы постепенно погружаются в полумрак.

ФЧ и ФС медленно, как заворожённые, поворачиваются к притворам (отворачиваются от  зрителей).

Раздаётся удар колокола

ФЧ и ФС, обнявшись, тесно прижимаются друг к другу и снова замирают.

Раздаётся второй удар колокола.

Из открывающегося пространства между частями притвора изливается свет и лёгкий (подсвеченный) дым.

Свет постепенно усиливается до ослепительного и после этого несколько ослабевает.

Дыма становится всё больше.

Раздаётся третий удар колокола.

Яркий свет втягивает в себя сливающиеся фигуры ФЧ и ФС,и  они исчезают в открывшемся пространстве, в свете и  клубах дыма.

Яркий просвет между притворами закрывается. Экран становится абсолютно чёрным.

Через несколько секунд откуда-то сверху и сзади в зрительном зале (не со сцены)

звучит мощный раскат грома. 

Свет в зале на мгновение гаснет и тут же (постепенно) включается вновь.

Другие произведения автора:

Дряга (сценарий)

Прогер (сценарий)

Апостериориум (пьеса)