Эльза была как всегда мила, ласкова и страстна. Она билась в агонии любовных судорог, отдавая Павлу всю себя.
– Что я буду делать, если вдруг потеряю тебя? – прошептала она Павлу, возвращаясь к жизни. – Мне хочется, чтобы это мгновение остановилось.
Павел сжимал ее влажное разгоряченное гонкой тело, забыв, что оно принадлежит заклятому врагу.
– Все будет хорошо, – ответил он.
***
Утром Павел по дороге в Карл-Хорст заехал к Вурфу. Поинтересовался Лотой. Она продолжала работать в радиомастерской и уже заканчивала сборку рации.
– В случае войны пригодится, – сказал Вурф. – Как там «в верхах», готовятся?
– Во всю, – ответил Павел. – Думаю, скоро. Очень скоро.
Граф тоже, едва встретив Павла, завел разговор о приближающейся войне.
– Гитлер перенес срок начала войны на месяц. Он уверен, что восьми недель до осени будет достаточно для того, чтобы оккупировать Москву, Ленинград, Киев и выйти к Каспию, к бакинской нефти.
– А что думают генералы, Генеральный штаб?
– Гальдер считает, что данная задача по плечу нашему солдату.
– А Рихард, другие генералы?
– Рихард говорит, что России не устоять от натиска наших войск. За две недели, по его мнению, хребет Красной армии будет сломан, политическая система страны начнет разваливаться, Сталин сбежит за Урал. Но не все так уверены в нашей победе. Я тоже. Глиняным колоссом называют некоторые у нас Россию. Не завязнуть бы в этой глине где-то посреди пути между границей и Москвой.
– Вы уверены, что вермахт пройдет столько, а не Красная армия вторгнется контрударом в генерал-губернаторство?
– Пожалуй, у Сталина так быстро не получится, – ответил граф и, подумав, договорил: – Нет, наступления русских мы в этом году избежим. Они на первых порах обескровят вермахт, соберут силы и поднакопят злость… Блицкриг – блеф, крах. Германия катится в пропасть.
– Что же делать, Вилли? – спросил Павел.
Граф не ответил. Он махнул рукой, устало произнес:
– Иди, Пауль. Мне надо отдохнуть. Иди. Тебя ждет Лорхен.
Лора гуляла по парку с маленьким Вилли.
– Тебя не было столько времени, милый, – сказала она Павлу, поцеловав его в щеку. – Куда ты пропал?
– Кое-куда ездил, – улыбнулся Павел.
– Опять в свою проклятую Россию?
– Нет. На этот раз ближе. На курорт.
– На курорт? Врешь. Диле был в Берлине. Он смог только переночевать у нас и умчался в Польшу. Хоть бы поляки прикончили его там.
– Ты что, Лора?
– Ничего. Просто хочу, чтобы у Вилли был настоящий отец, – ответила Лора. – Он же у него есть. Конечно, если его тоже не убьют.
– Живы будем – не помрем, – Павел перевел на немецкий русскую присловицу. – А не помрем, так будем живы.
Лора улыбнулась.
– Я хочу тебя, прямо сейчас, – сказала она. – Только я отдам Вилли няне. Жди меня здесь.
Она вернулась минут через семь.
– Идем, – сказала она и, подхватив Павла под руку, привела его в беседку в дальнем углу парка позади деревьев и кустов.
– Здесь никто нас не застукает, – шепнула Лора, прильнув к Павлу…
…Уже остыв от прилива любовного жара, прижавшись к Павлу на широкой деревянной скамье, она сказала:
– Как хорошо себя почувствовать снова юной девчонкой…
2.
В воскресенье в Карл-Хорст приехали Рихард с Эльфридой. Стол был накрыт на свежем воздухе на лужайке парка. Главной темой разговора стала предстоящая война с Россией. Говорили о ней откровенно, поскольку все были свои.
– Мы готовы к войне, – сказал Рихард. – Осталось утрясти некоторые вопросы и доставить до места последние эшелоны с войсками и вооружением. Но все труднее сохранять тайну от русских. Но, исходя из разведданных абвера, русские и не чешутся. Я видел аэрофотографии. Их самолеты стоят на аэродромах, как на параде. Никакой маскировки, никакого рассредоточения. Несколькими бомбами можно вывести из строя авиаполк. За три часа налета нашего люфтваффе русские останутся без авиации. На границе стоят только пограничные заставы. Тридцатикилометровая приграничная полоса полностью открыта. Пограничники с их винтовками и двумя-тремя пулеметами на пятнадцать километров – вот кто противостоит нам. А дальше, по данным абвера, лишь формирующиеся части. Где-то не хватает оружия, где-то стоят артиллерийские склады, но снаряды – за двести километров, артиллерийские полки – без пушек, танковые – без танков или с танками, но без достаточного боекомплекта. Пора бы начинать. Ждем приказ фюрера. Он бодр и уверен в скорой победе. Так что, Пауль, не за горами тот день, когда ты сможешь увидеть Москву, пройтись по ней, как хозяин, как господин, пока мы ее не сотрем с лица земли. И ее, и память о ней. Такова воля фюрера.
Граф ел молча. Павел тоже только слушал генерала. Рихард за последние месяцы изменился. Он стал самоуверенным. Его суждения сделались безапелляционными.
– Не теряйся, Пауль. Просись во фронтовую часть под дождь из Железных крестов.
– Не говори чепухи, Рихард, – прервала его Лора. – Пауль служит в абвере. А ты ему советуешь идти в окопы.
– Окопов не будет. Два бронированных кулака будут обходить русские армии, брать их в клещи и уничтожать.
– А папа говорит, что эти бронированные кулаки растают в России, как свечки, сунутые в горящую печь – сказала Лора.
– Отец – генерал старой формации, – ответил Рихард с легкой ноткой пренебрежения. Нужно новое мышление в новой войне. Нужна новая стратегия. Мы живём в век скоростей: самолёты, танки, машины.
– А наши танки могут ходить по болотистой местности, растянувшейся на десятки километров? – поинтересовался Павел.
– А что? – спросил Рихард, глядя на сидящего напротив него обер-лейтенанта.
– Белоруссия – это сплошные болота и непроходимые леса. Дороги… Через десять километров наши танки выйдут из строя на русских дорогах.
– Есть там прямая дорога: Минск – Москва. Главное, не дать русским уничтожить важные мосты. Но это уже ваша забота, Пауль, абвера.
Рихард уехал. Граф, проводив его, печально вздохнул и сказал:
– Они сошли с ума, Пауль. Даже Гальдер и Браухич. Фюрер дал им силу, но лишил ума.
Новые
Меню
