А говорят, что тебя нет

                                                        А говорят, что тебя нет

— Пока!

— До вечера! — Они поцеловались.

Шарон вышла из квартиры, закрыла входную дверь на ключ и направилась к лестничному пролёту. Голос вездесущей Глори, соседки сверху, окликнул её по имени, и девушка остановилась, про себя выражая недовольство: «Ну что ей ещё надо? Я же на работу опоздаю».

— Шарон, Шарон, подожди! Прости… — Глори торопливо спускалась по лестнице, постоянно поправляя спадающие с ног домашние вельветовые тапочки грязно-коричневого цвета. — Девочка, подожди. Как ты? Всё время думаю о тебе… Бедняжка моя, как всё это тяжело…

— Вы опять? — Шарон продолжила путь, не обращая на соседку внимания. — Мне некогда.

— Я же переживаю, что тут плохого? — обиделась Глори, поправляя сползающие с волос бигуди. — Просто хотела спросить. Представляю, как тебе сейчас тяжело…

— Прекратите нести чушь. Мне нисколько не тяжело… Я спешу на работу.

— Шарон! На какую работу?

Но вместо ответа снизу донёсся звук закрывающейся подъездной двери. Глория ещё некоторое время продолжала стоять возле квартиры Шарон, скрестив руки на груди и покачивая головой, и говорить:  — Я всегда рада видеть тебя, Шарон. Для тебя мои двери всегда открыты.

«Вот дура. Сколько можно меня доставать? С ума сошла конкретно», — злилась Шарон, когда вышла на улицу. Она прошла несколько ярдов и остановилась; оглянулась, посмотрела на окна своей квартиры на втором этаже, и прошептала: — Дорогой, я вечером вернусь. Люблю тебя, — и поспешила к автобусной остановке.

Последнее время все твердят ей одно и то же: его нет. Все жалеют её, сочувствуют и  предлагают всяческую помощь, хотя она в ней нисколько не нуждается. Сумасшедшая Глори, так та вообще окончательно съехала с катушек: считает, что её Роберт умер. А он дома. Просто пока не может выходить. Но она же не знает этого. Если остальные сочувствующие знают о том, что её муж болен, и не говорят про него страшных слов, то эта ненормальная всё время каркает про смерть. Придумала себе какие-то похороны Роберта, и теперь всё время извиняется за то, что не присутствовала на погребении. Шарон перестала злиться на соседку и старается лишний раз не пересекаться с ней: выслушивать бред больной женщины про смерть своего мужа ей крайне неприятно. Но, как говорится, на больных не обижаются: ради бога, пусть считает, что так оно и есть — это её проблемы.  

Они с Робертом поженились в прошлом году. Медовый месяц (на самом деле три месяца) провели на Бермудах. Они любят друг друга и счастливы. Счастливы, несмотря на то, что Робби месяц назад попал в страшную аварию и немножко пострадал. Какое счастье, что он отделался, можно сказать, лёгкими увечьями и остался живой. Пока он ещё слаб, находится дома и никуда не выходит. Но скоро поправится, обязательно выздоровеет. Ему нельзя много ходить — во время аварии он сильно ушибся головой. Роберту необходим полный покой и её забота и любовь.

А сплетники?.. Ах, ей плевать, что думают другие. Пусть считают, как и её соседка, что Робби умер. Ей надоело доказывать обратное и разубеждать всяких идиотов в том, что он живой.

Вдобавок ко всему прибавилась ещё одна проблема: в последнее время всем стало что-то от них с мужем нужно. Приходят какие-то люди, подсовывают всякие бумаги, требуя поставить на них свою подпись; зачастил пожилой доктор со страшной фамилией Сет и очень серьёзным и отталкивающим лицом, покрытым глубокими оспинами. Доктор постоянно задаёт странные, а порой абсурдные и смешные вопросы, каждый раз, в конце беседы, предлагая лечение. Вроде взрослый мужчина, опытный врач, а тоже несёт всякую ерунду, прям как Глори.

Ох, как Шарон терпеть не может всех этих врачей, юристов, сочувствующих; как претит ей отвечать на их глупые вопросы и вдаваться в суть непонятных документов, которые необходимо подписать. Как же она устала от всей этой суеты вокруг неё, как ей хочется от всего отдалиться, просто побыть наедине с Робби; и чтобы никто им не мешал и понапрасну не тревожил всякими глупостями. Как они не поймут: их семье нужен покой, и больше ничего. Только так, ни кем не тревожимый, её муж быстрее пойдёт на поправку, и они скорее выйдут в свет. И всем станет ясно: её любимый Роберт в полном здравии, и оба они счастливы. Может тогда, наконец, соседка успокоится и перестанет доставать её своими жалостями.

Шарон доехала до спортивной школы, вышла из автобуса и направилась к деловому центру. День был ясный, светило июньское солнце. Не замечая весёлых взглядов людей и не обращая внимания на комплименты парней, девушка шла по тротуару, горделиво приподняв голову. Подставляя лицо светилу, и улыбаясь ему, она плавно двигалась, слегка покачиваясь в такт мелодии, звучащей у неё в голове. Глядя на Шарон, ни у кого из прохожих не возникало и тени сомнения, что она — самая счастливая девушка на свете.

Обойдя два раза бизнес-центр по периметру, Шарон вернулась к главному входу и вдруг резко остановилась. Неподвижными, бездонными глазами она неотрывно смотрела на вращающуюся зеркальную парадную дверь, слегка приоткрыв рот. Нередкое в последнее время жгучее желание находиться дома рядом с любимым мужем вновь нахлынуло на неё, заставляя сердце учащённо биться. Нет, в таком паническом состоянии она работать не сможет. Ей необходимо срочно вернуться к Робби. Когда она рядом с ним, её нервы успокаиваются.

Когда девушка пришла в себя и огляделась вокруг, то увидела знакомое лицо охранника, молодого крепкого парня в чёрном костюме и рацией в руке. Он стоял неподалёку от входа, смотрел на неё и улыбался. Шарон, пряча глаза, скромно улыбнулась в ответ и, опустив голову, направилась в сторону спортивной школы.

«Может доктор и прав: нужно взять отпуск, отдохнуть, побыть наедине с мужем?» —  размышляла она по дороге к автобусной остановке. — «Или взять, и уехать нам куда-нибудь в тихое место. Не на побережье, не в приморские многолюдные города, нет, а куда-нибудь в глушь, в тихое место, туда, где будет красиво и спокойно. В Монтану, например… или на Аляску».

О да, эту идею надо предложить Робби, решила она, и запрыгнула в подъехавший автобус.

Шарон ехала и рассматривала город: мимо проплывающие дома, магазины, кафе. Она обожала этот город не только потому, что в нём родилась, и он для неё являлся самым красивым городом в мире, но и за то, что они с Робертом здесь познакомились. Она любила эти улицы, по которым они с Робби гуляли. Любила эти магазины, в которых закупали продукты; обожала небольшие ресторанчики, в которых часто ужинали. Вот, например, в том переулке есть салон свадебной одежды, у витрины которого они с Робби целовались на втором свидании. А там, чуть дальше, на скамейке в городском сквере он сделал ей предложение выйти за него замуж. За крышами домов промелькнул шпиль собора, в котором они обвенчались… От ностальгирующих воспоминаний её сердце облилось печалью и счастьем одновременно.

Шарон вышла на своей остановке и почти бегом направилась к дому, издали всматриваясь сквозь листву деревьев в свои окна на втором этаже, в надежде увидеть Робби.

Переступая через две ступени, она быстро поднялась на свой этаж, повернула в коридор правого крыла и оказалась перед двумя мужчинами, стоящими напротив двери её квартиры. Испугаться она не успела, так как услышала знакомый твёрдый голос доктора Сета: — Простите, мэм, мы пытались дозвониться вам…

— Я не ношу с собой телефон, — не глядя на мужчин, Шарон протиснулась между ними к двери и достала ключи из сумочки.

Второй мужчина ей не был знаком.

— Но… А если мужу понадобится позвонить вам? — осторожно спросил доктор.

— Меня достали звонки, — нервно ответила девушка, проворачивая ключ в замке.

— Ну хорошо. Шарон, мы могли бы пообщаться? Это ненадолго. — Доктор снял шляпу, обнажив лысину.

Шарон чуть было не открыла дверь, опомнилась и тут же повернулась к мужчинам, закрывая собой вход.

— Нет! Подождите. — Шарон избегала всепроникающего взгляда доктора, смотрела на его обувь. В прошлую с ним встречу ей показалось, что он рассматривает её мозги. — Нет, останьтесь здесь. Мне надо предупредить мужа. Ему нужен покой. Вы не должны его беспокоить. И вообще…

— Мы не потревожим его. Нам нужны вы, — пояснил незнакомец, оскалив белоснежные зубы в ехидной улыбке.

— Сейчас я приду. — Девушка нешироко приоткрыла дверь и через образовавшуюся узкую щель протиснулась в квартиру, с опаской озираясь на мужчин.

— Хорошо, мы подождём, — спокойно ответил доктор.

— Передавайте привет мужу! — крикнул вслед незнакомый мужчина и слегка приподнял руку в приветствии. Он явно издевался над ней.

Шарон вошла в квартиру, закрыла за собой дверь на замок и, не разуваясь, поспешила в спальню. Роберт поднялся с кровати и поспешил ей на встречу. Они обнялись.

— Ты рано вернулась.

— Робби, я чувствовала, что они придут. Тебе надо спрятаться. — Но он, казалось, не слушал её: обнимал, осыпал лицо поцелуями. — Дорогой, они там, за дверью. Они хотят войти.

— Что им нужно? — отстраняясь, спросил Роберт, обнимая ладонями её лицо.

— Опять им что-то надо от меня… и от тебя.

— Ну и пусть заходят. Тебе-то чего волноваться?

— Я не знаю. Мне неприятно общаться с ними… Мне не хочется ни с кем общаться. Я хочу, чтобы нас не трогали. — Она заплакала. — Они все настроены против тебя, против нас. Я не хочу слушать их бред. Я хочу на Аляску…

— Куда?..

— Я хотела рассказать тебе, но пришли они... Ты спрячься, хорошо?

— Я буду сидеть тихо, как мышка, — Роберт улыбнулся и поцеловал её в бровь. — Пусть заходят. Буду ждать тебя смирно. — Он послал ей воздушный поцелуй. — Аляска!

— Да, Аляска…  

Роберт спрятался. Шарон ещё раз внимательно осмотрела комнату и убедилась, что они его не обнаружат, даже если без спроса войдут в комнату. И нехотя вернулась к непрошеным гостям.

— Ещё раз извините за беспокойство. — Доктор первым вошёл в квартиру. — Это Джон Райт, — представил он незнакомца, — представитель компании, в которой работал ваш муж.

Шарон остановилась, повернулась и настороженно посмотрела на доктора. Её бровь несколько раз заметно дёрнулась.

— Работал? — переспросила она. — Почему «работал»?

— Миссис, — неуверенно начал представитель. — Но ваш муж не работает уже месяц. А если точнее, он не присутствует на работе уже…

— Шарон, — перебил представителя доктор, — мы понимаем вашу утрату: потерять близкого человека — для каждого горе, и не желаем вам плохого. Мы лишь хотим помочь.

— В чём? — беспокойно спросила девушка, теребя рукав платья. — Мне не надо ни в чём помогать.

Доктор присел в кресло, не дожидаясь предложения хозяйки, осмотрел помещение и громко произнёс, поглядывая на закрытые двери других комнат: — Роберт Мэйсон! Здравствуйте! Если нас слышите, ответьте. Вы не хотели бы поговорить с нами?

Шарон испугано смотрела то на доктора, то на дверь спальни. Тот в свою очередь проследил за взглядом девушки, и, улыбаясь, спроси:

— Шарон, он в той комнате?

— Не смейте ему мешать! Ему нужен покой. Что вам нужно? Убирайтесь!

— Ваш муж умер, как бы вам не хотелось разубедить в этом мир. — Доктор Сет достал из портфеля какие-то бумаги. — Вы не посещаете работу уже три недели…

— Прекратите! Он живой! Уходите! — Шарон указала на выход.

— Мы поможем вам. И пусть будет по-вашему: пусть муж ваш будет живой. Но только прошу вас, примите моё предложение: пройдите обследование в нашем центре и… И подпишите некоторые документы. Уверен, что вам… кх, как и вашему мужу, это не повредит. Если вы не можете без него жить, что ж, пусть и он вместе с вами находится в нашей клинике. И нам так будет лучше, и вам рядом с ним спокойнее.

— Вы пугаете меня. — Шарон, не моргая, смотрела на доктора. — Нам с мужем не требуется ваша помощь. Прошу вас, оставьте его и меня в покое! — Она направилась к выходу.

— Если ваш муж находится здесь, то, что вам мешает познакомить меня с ним. Или хотя бы убедить нас в его существовании. — Доктор подозрительно прищурил глаза. — Пусть он хотя бы голос подаст, и я обещаю вам, если он и правда присутствует в этой квартире, мы тотчас же покинем вас и больше не придём. Но… — Он выждал десять секунд, прислушиваясь и рассматривая потолок,  и, разведя руками, с сожалением констатировал: — Но кроме нас троих тут, как я понимаю, никого больше нет.

— Есть! — выкрикнула Шарон. — Он живой!

Доктор поднялся с кресла, представитель, тем временем, быстро переместился через комнату и открыл дверь спальни.

Шарон, увидев, что в её святую святых бесцеремонно ворвался этот мерзкий тип, заверещала.

— Не смейте входить! — девушка подбежала, схватила наглеца за рукав пиджака и принялась вытягивать его из комнаты. Тот, не обращая внимания на разъярённую кошку, успел пробежаться взглядом по спальне и ничего, что могло бы указывать на присутствие в ней ещё одного человека, не обнаружил.

— Прошу вас, успокойтесь. Джон, вернись в комнату.

Джон, поправляя пиджак и разравнивая ладонью мятый рукав, вышел из спальни, насмешливо и брезгливо поглядывая на Шарон. Девушка заглянула в спальню, успокоилась, что Роберт не выдал себя; вытерла слёзы и поправила причёску.

— Уходите, — с трудом сдерживая ярость, сквозь зубы процедила Шарон.

             — Вашего мужа нет, — вынес вердикт доктор, возвращая стопку бумаг в портфель. — Будь он здесь, то непременно бы вышел из комнаты и не допустил, чтобы его жену доводили до слёз двое посторонних мужчин. — Доктор посмотрел на платье Шарон, прошёлся глазами по её ногам и обуви. — Вы перестали за собой следить.

Визитёры направились к выходу.

— Социальные службы позаботятся о вас. А мы умываем руки. До свидания.

Шарон закрыла за ними дверь на ключ и подбежала к двери спальни. Дотронулась до ручки двери и застыла: вспомнила слова доктора. Оглянулась, чтобы посмотреть на своё отражение в зеркале на противоположной стене, а затем медленно нагнула голову и осмотрела своё платье и обувь, и — ужаснулась! Вместо платья на ней висел не глаженый и давно не стиранный домашний халат, а на ногах вместо туфель — кроссовки. Причём разного цвета: левый — белый, правый — голубой.

Она спешно скинула обувь, стянула  халат и переоделась. Робби не должен видеть её в таком виде. Как же могла она не заметить и пойти на работу в таком виде?

На ходу приглаживая растрёпанные волосы, она вошла в спальню и позвала мужа:

— Выходи, дорогой. Они ушли.

Гробовая тишина сначала испугала её, но через минуту послышался шорох и знакомое, сдержанное дыхание. И вот Робби появился перед ней ниоткуда: красивый, мужественный, с доброй улыбкой на лице; целый и невредимый. Слегка, правда, уставший и сонный, — но живой. Она бросилась ему на шею и крепко обняла, прижала к себе точно так же, как прижимала на первых свиданиях. Прикоснувшись губами к его мочке уха, Шарон нежным голосом что-то тихо-тихо шептала любимому: возможно, она жаловалась на злых людей, а может, говорила про любовь, про их светлое будущее — про Аляску.

Он тоже крепко сжимал её в своих объятиях. И постепенно она забыла всё негативное, что было до этого. Её уже не волновали ни злые языки людей, ни сумасшедшая соседка Глори, ни доктора, ни юристы. Её не беспокоил больше тот мир, в котором заживо похоронили её мужа. В объятиях любимого Робби она была спокойной и уверенной.

Так, слившись друг с другом, они стояли вечность: девушка и пустота, которую она обнимала за шею, нашёптывая ей на ухо:

— А все говорят, что тебя нет…

                                                               К     О      Н     Е    Ц

Другие произведения автора:

Безысходность

Ностальгия по временам, в которых никогда не жил

Ненужный