"Эпоха макулатуры".

                                                             Эпоха макулатуры.

             

           Капитан-лейтенант Никита Колосков прибыл заступать на дежурство с мрачным лицом и в плохом настроении. Причина была тривиальная, накануне он поругался с женой, со своей незабвенной Еленой. Офицер торопливо поставил портфель и решительно направился к холодильнику. Никита Егорович достал оттуда двухлитровую бутылку с водой из-под крана, которую накануне набрали его запасливые коллеги. Открутив крышку, Колосков приложился к горлышку и стал жадно пить. Открылась дверь, из смежного помещения, одного из постов их подразделения, вышел старший лейтенант Денис Петросов с повязкой на рукаве.

- О, трубач прибыл! – удивлённо усмехнулся коллега.

Никита так задрал голову, жадно поглощая воду, что был похож на пионера-горниста с открытки 60-х годов.

- Смотри, смотри как кадык, ходит! – продолжал издеваться Петросов. – Явно не от  переедания селёдки.

Колосков оторвался от горлышка, выдохнул воздух и после паузы закрутил крышку. Он не спеша поставил бутылку обратно в холодильник.

- Пить захотелось, - спокойно ответил Колосков.

- Рассказывай сказки нам доверчивым, - не поверив ему, снова усмехнулся Петросов, - тут что-то другое.

- Ты прав, Денис, в этот раз, - скривился Никита, - с женой поругался вчера.

- И опять на тебя не похоже, - продолжал сомневаться сослуживец. – Такая крепкая семья!

- Нас женщины никогда не понимали и не хотят понимать, в этом я убедился на себе, - он с отрешённым видом смотрел на товарища. - Поехал в центр города по делам и встретил там ребят с корабля, на котором прослужил пять лет. Они закупали продукты, собирались ехать за город на  «мальчишник», погоны обмывать. Трое из них получили очередные воинские звания.

Никита стоял с растерянным видом, облокотившись на холодильник.

- В общем, уговорили поехать с ними, да я долго и не сопротивлялся. Мне жуть как хотелось просто с парнями пообщаться. По пути позвонил домой и, представляешь, встретил полное непонимание своей дорогой жены. Она естественно была категорически против моего внепланового отдыха на природе.

Он чему-то усмехнулся, на его суровом лице проскользнула улыбка.

- Когда я поставил её в известность, то в трубке услышал «приятное» напутствие: «Пошёл к чёрту, дома не появляйся, если поедешь с дружками». Я естественно решил смягчить негодование супруги и перевести всё в шутку: «Не боишься, что уведут?». Она мне с презрением: «Кому ты нужен?». Тут уж я не вытерпел такой грубости в свой адрес: «Только свистни и с десяток молодых и красивых девчонок прибегут». А она мне в ответ: «Свисток дать?». Да ещё так выразительно произнесла.

Он рассмеялся.

- За что я её люблю, так это за искромётный юмор. В карман никогда за словом не полезет. Короче, с «мальчишника» приехал слегка под шафе и получил дома всеобщее презрение и бойкот. Даже дочку «накрутила» против меня вместе с тёщей.

- Не переживай, помиришься, - успокоил его Денис. – Приступай к приёму дежурства, время уже поджимает.

Колосков прошёл и сел за стол дежурного, вокруг которого располагались стойки автоматизированного комплекса, напичканные аппаратурой и датчиками. Он пододвинул поближе журнал и стал вникать в обстановку. Петросов педантично выписал всё по пунктам, для более быстрого восприятия нюансов сменщиком.   

- Тебе сегодня немного не повезло, из Главного штаба ВМФ комиссия прибыла с проверкой. Нас должен инспектировать офицер отдела противолодочной борьбы.

Такое известие Колоскова ничуть не смутило.

- В первый раз что ли, - ответил он безразлично. -  Как только море хорошо прогревается,  они начинают наезжать сюда вереницей, чтобы млеть под солнцем. Подобное будет продолжаться до конца лета.

В это время открылась дверь и с поста в проходное помещение дежурного, с важным видом вышли две яркие женщины. Одной из них на вид было около сорока лет, а другая чуть постарше. В подразделении все знали, что Лариса и Марина не разлей вода подруги, и всё время работают в одной смене.  

- Здравствуй, Никита, - поздоровались они с заступающим на дежурство офицером.

Колосков кивнул головой.

- Здравствуйте Лариса Анатольевна и Марина Сергеевна! – приветствовал он их персонально. – Вы как всегда вдвоём и на перекур?

- Имеем право на маленькое удовольствие, - ответила за двоих Лариса Анатольевна, поведя бровями.

- Удовольствие-то вредное, имеются и получше варианты!

Женщины в ответ промолчали.

Отличительной чертой Ларисы, которая находилась ещё в привлекательной поре, была уникально большая грудь. Абсолютно все мужчины при встрече с ней, как правило, начинали сначала смотреть на бюст, а уж потом в глаза. Она естественно видела это и всегда несла свои «прелести» гордо и с достоинством.

- Сначала из-за угла появляется грудь, а потом и сама Лариса, -  прокомментировал Денис то, что у всех мужчин поста при виде её постоянно вертится на уме, когда за подружками закрылась входная дверь.

Он обратил внимание на то, что Колосков отрешённо смотрит куда-то в сторону.

- Ты не отвлекайся, принимай дежурство, - одёрнул он товарища.                                              

Вместо того чтобы уткнуться в журналы, Колосков начал декламировать стихотворение.

 

                                      Любимой оду посвящаю

                                   И мысленно её я вспоминаю.

                                   Всегда блестящие глаза искрой,

                                   Улыбка ангела порой.

 

                                   Тот бюст, к которому прижаться

                                   Мечтает армия мужчин,    

                                       Готовых вечно унижаться,

                                       Но избранный, как правило, один.

 

- М-м-м, - промычал Денис, - ты у нас оказывается литератор. – Второе четверостишье никак про Ларису? А чьи это стихи?

- Не важно, - грубовато ответил Никита и взял в руки журнал обстановки.

– Да, чуть не забыл, здесь ещё одна проблема «нарисовалась». Завтра, как сменишься, топай в управление.

- Это ещё зачем? – удивился Колосков.

- «Кровавый карлик» вызывает на «ковёр» всех тех, кто не выписал рекомендованные им газеты и журналы. Чего удивляешься, ты же список в руках держал? Вот, а прочитал его не внимательно и самый главный журнал не выписал.

- Замполит совсем сдурел! – не выдержав, выплеснул накопившееся возмущение Никита Егорович. – Я подписался на два журнала и три газеты. Ему, видишь ли, мало!

- Всё просто, ты не выписал главный журнал - «Коммунист».

- Да там нечего читать! – «закипая», продолжал возмущаться Колосков.

- Замполит так не думает, - усмехнулся Петросов. – Ты не один такой с нашего поста, на экзекуцию пойдут ещё три мичмана, они не выписали «свой любимый» журнал - «Знаменосец».

- Дураковка какая-то, честное слово! - продолжал негодовать Колосков.

        Замполит, капитан второго ранга Кривов, прибыл в их береговую воинскую часть год назад из дивизии надводных кораблей. Он продолжал ещё мыслить корабельными категориями, несмотря на то, что на нынешнем месте его службы было много гражданских служащих. Подходы замполита оставались одни и те же, что были и в полностью воинском коллективе. Отличала его, как все сразу заметили, несгибаемая упёртость. Доказать Заму что-либо не представлялось возможным. Роста он был невеликого, как в народе говорят: «От горшка два вершка, вместе с шапкой и каблуками». Кроме этой, у него была и вторая яркая отличительная особенность – постоянная улыбка на лице. Если замполита выводили из себя, то все сразу же видели кардинально другого человека, реверс его характера.

        Для Колоскова дежурство до обеда потянулось медленно и нудно. В свободные минуты он несколько раз звонил домой, хотел помириться с женой, но она и слушать его не хотела. Лена молча, бросала трубку, заслышав голос готового к раскаяньям мужа. На пятом звонке он сумел всё-таки привлечь её внимание на небольшой отрезок времени, но не более. Жена послушала, молча, его исповедь и с сарказмом произнесла: «Свисти дальше».

       После обеда появился Начальник поста капитан второго ранга Иван Андреевич Багдадиспуло. Это был очень энергичный и импульсивный офицер. Иван Андреевич очень смахивал на сказочного героя – Карлсона, только не с пропеллером сзади, а реактивным двигателем в одном месте. Он мог за короткий промежуток времени до десятка раз появиться на посту и так же быстро исчезнуть. За это, его подчинённые негласно прозвали – «Фигаро». Количеству выплёскиваемой энергии Иваном Андреевичем в единицу времени, позавидовал бы любой спортсмен. Конечно, во всём этом было много и лишнего, но ничего не поделаешь, он таким родился.  

Неожиданно открылась входная дверь, в помещение дежурного, как всегда, «влетел» непосредственный начальник.

- Никита, через час придёт проверяющий, наведите порядок на всех постах, - бросил на ходу Багдадиспуло, проходя мимо него бодрым шагом.

- Есть, товарищ капитан второго ранга! – Колосков оторвал от кресла и приподнял заднее место на несколько сантиметров, потом тяжело плюхнулся обратно, когда за Иваном Андреевичем захлопнулась дверь одного из постов. – Мы приняли все… - только и успел он произнести, но закрыл рот на полуслове.

Начальник всё равно  не мог этого уже услышать, за закрытой дверью.                                                                                                

Из-за стенки сразу же послышался его зычный голос, Багдадиспуло настраивал гражданский персонал на проверку.

- Убрать, спрятать, протереть… - доносилось из-за наполовину дощатой переборки.

Через минуту мимо Колоскова пронеслась «комета» в образе Ивана Андреевича.

- «Фигаро» побежал поближе к руководству, - отметил про себя Никита.

Это была ярко выраженная особенность Багдадиспуло, он постоянно тёрся возле командования. Всегда владел последней информацией и там где надо срочно обозначал своё рвение в службе. Почёт, в виде благодарностей, грамот и попаданий в приказ, по праздникам, ему постоянно был гарантирован.

        Через полчаса дверь на пост резко открылась, впереди проверяющего офицера в дежурку проскочил Начальник подразделения.

- Проходите, товарищ капитан первого ранга, - показывая путь рукой, заискивающим  голосом и слегка прогнувшись в пояснице, предлагал ему Багдадиспуло.

В помещение не спеша вошёл с гордым и надменным видом офицер из комиссии Главного штаба. За ним потянулся хвост представителей части и управления с важными лицами и с записными книжками в руках. Первое впечатление о проверяющем промелькнуло в голове Колоскова:

- Либо он хорошо знает себе цену, либо цены себе никак не сложит.

Капитан первого ранга остановился посередине комнаты, с умным видом обвёл взглядом многочисленные плакаты и инструкции, висевшие на стенах. Вокруг него постоянно бегал Багдадиспуло. Куда бы ни посмотрел проверяющий, Иван Андреевич сразу же начинал комментировать им увиденное. Молча кивнув головой в знак одобрения, офицер прошёл мимо вытянувшегося Никиты и сел на его место.

- Рассказывайте, товарищ капитан-лейтенант, свои обязанности, - вымолвил он первые слова после появления на посту и с безразличным выражением лица стал перелистывать журналы, лежавшие на столе.

Колосков был одним из лучших офицеров подразделения, и доложить обязанности на соответствующем уровне, для него не представляло большого труда. Стандартные фразы военной терминологии, часто повторяющиеся слова, монотонность доклада, так как это было отнюдь не художественное произведение, быстро утомило офицера из столицы. Присутствующие наблюдали сей факт по кислому выражению его лица.

- Богданопуло, где у вас инструкция поста по пожарной безопасности? – беспардонно перебил он Колоскова, своим вопросом.

Иван Андреевич вытянул шею и слегка покраснел.

- Товарищ капитан первого ранга, моя фамилия не Богданопуло, а Багдадиспуло.

- Хорошо, я исправлюсь, - скривился офицер.

Иван Андреевич продолжал крутиться вокруг него и своей обходительностью наконец-то достал офицера из Главного штаба.

- Вы не могли бы стоять на месте, а то у меня от Вас голова уже кружится, - сделал он замечание капитану второго ранга.                                                                    

Багдадиспуло отошёл от стола на два шага, с недовольным лицом, надул щёки и заложил руки за спину.

- Начальник, кажется, в этот раз переборщил со своей учтивостью, - подумал Никита.

– Так, где инструкция? – требовательным голосом задал повторно свой вопрос капитан первого ранга.

Колосков подал ему целый сборник инструкций, открыв его на конкретной странице, которая интересовала офицера. Тот, в свою очередь, не вникая в текст, безразлично стал листать дальше. Неожиданно раздался телефонный звонок. Шустро подскочив к столу, трубку взял Иван Андреевич. Он представился.

- Это Вас, товарищ капитан первого ранга, - Багдадиспуло подал ему трубку телефона.

- Да, - словно делая одолжение, протянул важный проверяющий.

Услышав что-то интересное, он сразу преобразился. Волшебным образом с его лица слетела маска надменности.

- Санаторий «Ялта», это хорошо! – пропел он в трубку. – Да, я тут уже заканчиваю.

Послушав собеседника с другого конца провода, он радостно ответил: «Понял».

Никита приблизительно уловил, о чём шла речь.

- Смотри, как глазки заблестели, - подумал он. – Не что земное ему не чуждо и дармовщина тоже.

На флоте во все времена была устоявшаяся практика, возить офицеров, из «высоких» проверяющих комиссий, на отдых в ведомственный санаторий «Ялта». После оздоровительных мероприятий в нём, подход к проверкам становился резко другим.

Окончив разговор по телефону, проверяющий офицер сидел, молча, и крутил в руках карандаш, смотря в одну точку. По всем признакам было видно, что он уже в санатории.

Дверь резко открылась, с поста вышла умопомрачительная женщина - Лариса Анатольевна. Сегодня она была особенно хороша собой. Лариса бросила мимолётный взгляд на незнакомого военного, поздоровалась со всеми присутствующими и направилась на выход, играя бёдрами. Глаза капитана первого ранга сначала прилипли к её «выдающемуся» бюсту, а когда женщина выходила из помещения, то он оценивал уже фигуру.

- Это кто? – с заинтересованным видом задал он вопрос, крутя головой во все стороны.

- Оператор нашего поста, Лариса Анатольевна Курочкина, - в присущей ему манере, доложил первым Багдадиспуло.

Все присутствовавшие офицеры, в следующий момент, услышали от москвича многозначительное: «Да!!!».

Офицер небрежно бросил на стол карандаш, поднялся и неспеша направился к выходу. Проверка внезапно закончилась. Когда за всеми закрылась дверь, Никита недоумённо произнёс: «Зачем приходил?». Он стоял с озадаченным видом и пожимал плечами. На следующий день, Колосков по поводу проверки скажет своему сменщику:

- Красота Курочкиной спасла пост. Посмотрев на её уникальный бюст, проверявший нас офицер, потерял всякий интерес к своим обязанностям.

        Утром следующего дня, Никита Колосков сменился с дежурства и направился в управление части. На подходе к КПП он встретил ещё одного офицера, капитана третьего ранга Комарова.

- Привет, Витя! – поздоровался с ним Колосков. – А ты что не выписал?

- Здравствуй, Никита! Журнал «Коммунист Вооружённых сил». Ну, очень интересный журнал! – добавил он язвительно.

- Что же ты такой не сознательный? Скоро командиром подразделения станешь, а партийными журналами не интересуешься.

- Ты не умничай! – он ухмыльнулся. – Выписать журнал, чтобы пролистать его и потом выбросить в корзину, дорогое удовольствие. Ладно, пошли на эшафот.

Они поднялись на второй этаж здания управления и постучали в дверь кабинета Заместителя командира по политчасти. В просторном помещении кроме него находилось ещё человек двадцать, все сидели в большом томлении.

- Вот и последние несознательные офицеры. Проходите и присаживайтесь, - замполит пригласил Колоскова и Комарова с улыбкой на лице.

- Андрей Петрович, разрешите не присутствовать? – с серьёзным видом, задал вопрос Виктор, едва переступив порог.

Тот посмотрел на него с большим удивлением.

- Я сейчас же пойду и выпишу этот журнал. Свою ошибку полностью признаю.

- Нет, друг мой, это ты под давлением решил выписать, а я хочу, чтобы сознательно, - Зам растолковывал медленно и вкрадчиво. - Сейчас послушаешь лекцию, а потом пойдёшь и выпишешь журнал добровольно.

Комаров закатил глаза, поджал губы и покачал головой.

- Проходите вместе с капитан-лейтенантом Колосковым и присаживайтесь, - любезно произнёс Кривов. – Офицеры у нас с левой стороны располагаются, а мичманы с правой.

Замполит проверил всех «несознательных» по спискам и приступил к лекции. Начал он её лирически - шутливо, а потом минут сорок рассказывал о роли средств массовой информации на формирование личности в армии и на флоте, об огромном значении журналов и газет в воспитании патриотизма у матросов и офицеров. Он не мог отказать себе в удовольствии красиво поговорить о правильных вещах. Буквально все присутствовавшие через тридцать минут начали ёрзать на своих местах. В кабинете было душно, хотя и окна открыты нараспашку. На дворе стоял конец мая, но солнце уже палило по-летнему. Казалось, что эта пытка не закончится никогда, каждый из них готов был выписать дополнительно сверх того что отмерил Зам, ещё по одной газете и не менее чем по журналу. Прошло ещё десять минут, которые показались вечностью, и замполит довольный собой, наконец-то закончил воспитательную лекцию. Сегодня он был в ударе, умные речи лились, как из рога изобилия.

- Ну что, я убедил вас, или нет? – наигранно произнёс капитан второго ранга, окинув  взглядом аудиторию.

Со всех сторон браво и громогласно полетело в его сторону «да». Некоторые даже  решили, что всё уже закончено и начали вставать. Кривов обратил внимание на то, что один только мичман Картошкин сидит с мрачным видом и не разделяет общую радость.

- Товарищ мичман, вы готовы выписать журнал «Знаменосец»? – решил он своим вопросом развеять появившиеся сомнения.

- Нет, - твёрдо ответил мичман.

Все присутствующие замерли.

- Так, все сели на свои места, - ничуть не стушевался закалённый замполит. - Лекция продолжается.

Кто-то попытался оспорить, мол, он не хочет выписывать, пусть сидит и слушает, а мы тут причём. Для Кривова это был слабый аргумент, который естественно на него не подействовал.

- Коллектив это одно целое, - возвышенно произнёс он и пошёл по второму кругу читать политинформацию.

Когда замполит отвернулся к окну, упиваясь своей просвещённостью в области политических наук, Комаров показал кулак мичману предпенсионного возраста. Тот отвёл глаза в сторону.

         В неимоверных муках для слушателей, медленно прошли ещё тридцать минут. Оратор попил водички из графина и уже не с таким радостным видом спросил у просвещённого народа готового к подвигам.

- Все согласны добровольно выписать положенные газеты и журналы?

«Да» - фанатично закричали присутствующие почти одновременно, как в какой-то секте и интенсивно закивали головами в знак согласия.

Картошкин продолжал сидеть с хмурым лицом.

- Товарищ мичман, Вам всё ясно? Надеюсь, что Вы уже созрели для того чтобы выписать журнал «Знаменосец»?

Картошкин, с удивительным постоянством идиота, снова ответил – «Нет!»

В воздухе повисла пауза, лицо служителя идеологического фронта исказила не свойственная ему гримаса зла. Его реакция была неожиданной и обескураживающей.

- А Вы знаете, почему мичман в 301 дивизии надводных кораблей повесился? А!!! – почти закричал он и выпучил глаза на Картошкина.

В кабинете на несколько секунд воцарилась мёртвая тишина. На лицах военнослужащих явно читалось, что каждый из них разгадывал ребус: «Отчего же всё-таки мичман повесился?».

- Может он, как и я с женой поругался? – мелькнуло в голове Колоскова. – У кого что болит, тот о том и думает, - остановил себя Никита и выбросил свою ссору с Еленой из головы.

После затяжной паузы очнулся замполит.

- Потому, что журнал «Знаменосец» не выписывал, - Кривов озвучил явно лежавший на  поверхности ответ. - Вы, товарищ мичман, нарыв на нашем воинском коллективе, который необходимо как можно быстрей удалить, - все почувствовали, что в голосе Зама нарастают драматические ноты.

У Картошкина заныло под ложечкой, на лице появился испуг и ужас в глазах. Он сразу понял, куда замполит  клонит.

- Два года осталось до пенсии, а такой может выгнать со службы в два счёта. У него не заржавеет, - мысли бешено метались из стороны в сторону. -  Ёлки – палки, без пенсии! Все прошедшие годы коту под хвост, – крутилось в голове мичмана, а глаза бегали по орбите.

- Надо пристальней изучить Ваше личное дело, товарищ мичман, - продолжал «размазывать» его Кривов. – Какие у Вас имеются наказания и поощрения, из чего  черпается патриотизм. Может на лицо полное его отсутствие? А это значит среди нас скрытый враг, - он недоверчиво смотрел на мичмана.

- Я готов, готов выписать журнал! - не выдержав внутреннего напряжения, вскрикнул Картошкин, но было поздно.

Кривов, конечно, услышал всё, что хотел услышать от него, но минут пять продолжал позорить мичмана и «чистить» ему мозги, употребляя высокопарные слова. Уши у Картошкина обрели малиновый цвет, и лицо стало багровым. После этого Зам наконец-то смилостивился над военнослужащими и отпустил. Внутреннему  восторгу их не было предела. После отмашки, народ, молча, с радостью в глазах ринулся к двери, ещё не веря своему счастью, оттесняя друг друга. Каждому из них казалось, что если он окажется последним, то замполит непременно оставит его ещё на какое-то время, и продолжит воспитывать.

      Никита и Виктор вышли за ворота части.

- Я бы с превеликим удовольствием мог дать расписку нашему замполиту, что, не выписав журнал «Коммунист», вешаться бы не стал, - произнёс Комаров.

- А чего же об этом Заму не сказал? – улыбнулся Никита на такую откровенность.

- Он шуток не понимает, когда по форме одет.

- Ну да. Как говорил писатель – юморист: «Из-за отсутствия чувства юмора, товарищу можно дать инвалидность».

- Ты меня не услышал. Я как-то с ним был в компании на отдыхе, это довольно весёлый, эрудированный и обаятельный человек. Он хорошо поёт, декламирует классиков и понимает шутки. Нам с тобой до него расти и расти. Тут другое, каждый отрабатывает свой хлеб согласно полученной военной специальности и занимаемой должности.  

- Печатали бы больше книг классиков литературы, а не кучу журналов. Они всё равно интересны только авторам, которые для них статьи пишут, - подвёл черту, с  пожеланиями, под разговором между сослуживцами, Никита.

Офицеры расстались, пожав друг другу руки, Колосков поехал домой отдыхать после дежурства, со смешанными чувствами внутри, а Комаров убыл в подразделение для исполнения служебных обязанностей.

       Вечером Никита помирился со своей красавицей женой. Они, простив друг друга за непонимание, сидели, обнявшись на кухне, погасив свет, и мило ворковали. В комнате, тихо посапывая, спало их «всё» - дочка.

       Через два дня Колосков в хорошем настроении, быстрым шагом шёл к троллейбусной остановке, подошло время заступления на дежурство. Душа пела, в отношениях с женой вновь полная гармония, и вообще, дома было всё нормально. А это в жизни каждого человека самое главное. Никита, идя по асфальтированной пешеходной дорожке, поравнялся с девочкой в школьной форме. На фоне белого накрахмаленного фартука выделялся яркий пионерский красный галстук. Девочка была, по-видимому, ученицей пятого – шестого класса. Никита обратил внимание, что в левой руке она несла портфель, а в правой  перевязанную верёвкой годовую подшивку журнала «Коммунист», который он сразу узнал по серой обложке.

- Девочка, здравствуй! Куда ты эти журналы несёшь? – поравнявшись с ней, спросил   Колосков.

- Здравствуйте! – ответила она, смотря на незнакомого дядю и щурясь от лучей утреннего солнца. – В школу, в макулатуру сдавать. Мама сказала, что они барахло и неинтересные, - девчонка скривилась.

Никита усмехнулся.

- А какие интересные журналы вы, например, выписываете?

- «Юный натуралист», я их никогда не выброшу, - ответила школьница уверенно.

- Удачи тебе! – пожелал ей Никита и ускорил шаг.

- До свидания! – вежливо ответила девочка.

Никита Егорович спешил на службу, а мысли блуждали в философских материях.

- Вечные ценности сегодня, несут в макулатуру, а неценные, вроде «Юного натуралиста», будут жить всегда. Она их ещё своим детям передаст. У нас где-то на антресоли тоже есть подшивка «Юного натуралиста», своей очереди дожидается, когда дочка подрастёт.

 

                                                                   Эпилог.

       Пролетело очень много лет. Произошло за это время столько же много событий! Капитан второго ранга в отставке Никита Егорович Колосков два десятка лет жил уже в другой стране, под другими идеалами. Только его поколение теперь с благодарностью вспоминало славные будни «Страны советов», а для нового это была уже просто история. Молодёжь в знак уважения теперь выслушивает рассказы, упрёки и нравоучения старшего поколения и многому удивляется. Часто от них звучит вопрос: «Зачем существовали такие сложности во всём?».  На что ветераны гордо отвечают: «В такое время жили, так надо было».

      Никита Егорович спустился со своего этажа вниз, чтобы забрать газету. Он подошёл к почтовому ящику и открыл его ключиком. Оттуда вывалилась масса всяких рекламных листков и газет, агитационных распечаток, брошюр и даже один компакт-диск с пламенными призывами голосовать за одного единственно-правильного кандидата.

- К тому, что в наших почтовых ящиках тьма-тьмущая всякой дребедени, мы уже давно привыкли. Но сегодня?!

 Тут он вспомнил, что стартовала предвыборная «компания», прочитав об этом на первом попавшемся агитлистке.

- Всё течёт, всё меняется, а иногда и возвращается на круги своя, - произнёс он и задумчиво почесал затылок на седой голове. – У каждого в доме теперь есть компьютеры, принтеры, цифровые телевизоры, а эпоха макулатуры продолжается. Она, кажется бессмертна.  

 

 

                                                                                                           Ю.Таманский

                                                                                                           г. Севастополь      2012г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

"День подводника".

"Мудрое мнение".

"Верина вера".