"Убит поэт..." - к тайне дуэли на Чёрной речке

День рокового поединка на Чёрной речке — 27 января (по старому стилю) 1837 года — свидетели, историки, литературоведы восстанавливали по секундам, тем не менее, причина дуэли до сих пор остается загадкой. И, наверное, мы так никогда и не узнаем всей правды. Насколько много нам известно о жизни Пушкина, настолько же мало мы знаем о человеке, который эту жизнь прервал.

5 февраля 1812 года Жозеф Конрад д'Антес и его супруга Мария Анна Луиза стали счастливыми родителями. Судьба улыбнулась: после двух дочек родился сын, продолжатель фамилии. По семейной традиции мальчика назвали Жоржем.
                 Д'Антес-младший окончил прославленный лицей "Бурбон", дальше планировался Пажеский корпус Карла Х — элитное заведение, откуда открывался быстрый путь ко двору и в большую политику. Но случилось непредвиденное. Несмотря на влиятельные связи д'Антесов, из-за отсутствия свободных мест Жоржа в Пажеский корпус не приняли: благоприятный был год на поступление для отпрысков из более знатных семей, чем д'Антесы.
                 Вместо Пажеского корпуса молодого д'Антеса приняли в военную школу Сен-Сир. Правда, "промучился" он в ней недолго: на ежегодном смотре воспитанников восемнадцатилетнего юношу заметила герцогиня Беррийская — вдовствующая невестка Карла Х. Аристократке очень нравилась стрельба по живым мишеням, которая входила в программу смотра. Жорж оказался самым метким и ловким стрелком. Вот сотня голубей взмыла в небо. Потом ещё миг — и связка убитых птиц уже лежала у ног герцогини. За это Мария Каролина Беррийская вручила кадету чеканный кубок и немедленно зачислила его в штат своих пажей. Уж больно хорош был собой! Взяла ли красавица-вдова Жоржа не только в пажи, но и в свою постель? Очень может быть. Но вольготная жизнь новоиспеченного пажа длилась недолго.
                 Июльская революция 1830 года смела династию Бурбонов, под маховик истории попали и все "бурбонисты". Д'Антесы в числе других оказались в опале, лишились замков и денег, поскольку отказались присягать новому королю — Луи-Филиппу. Жорж на свою голову еще примкнул к группе мятежников, которую возглавила герцогиня Беррийская. Но мятеж был подавлен, и д'Антесу пришлось срочно покинуть родину. Молодой человек отправился в Россию, где император Николай I радушно предоставлял политическое убежище сторонникам Бурбонов.
                  Кроме того, в России жила двоюродная бабка Жоржа — графиня Вартенслебен, которая была замужем за Алексеем Мусиным-Пушкиным. Какая гримаса судьбы: д'Антесы состояли в родстве с Александром Сергеевичем!

Дорога была трудной. Проезжая через Пруссию, Жорж подхватил сильнейшую пневмонию и лежал при смерти в гостиничном номере. Наверное, там бы и сгинул, но в очередной раз вмешался случай. Барон Луи Якоб Теодор ван Геккерн, голландский дипломат, по пути в Россию остановился в той же гостинице. Узнав, что молодой француз сильно болен и нуждается в помощи, барон поднялся в номер к Жоржу. Ужаснувшись условиям, в которых находился больной, Геккерн приложил все усилия, чтобы Жорж пошел на поправку, и предложил довезти его до Санкт-Петербурга.
               "Старый барон", как называли совсем не старого Геккерна (на момент встречи с Жоржем ему было чуть менее сорока лет), сыграл очень важную роль в судьбе Дантеса — именно так, на русский манер, стала теперь писаться фамилия француза. Случайное знакомство в гостинице переросло в сильную привязанность друг к другу. Настолько сильную, что по Петербургу пополз слух о их романтической связи. И, говорят, первым его пустил Пушкин. Если это действительно так, то многие события, которые привели к роковой дуэли, становятся более понятными.
                Вроде бы в дневнике Александра Сергеевича была обнаружена запись следующего содержания: "О том, что Дантес предается содомскому греху, стало известно мне первому, и я с радостью сделал эту новость достоянием общества. Узнал я об этом от девок из борделя, в который захаживал..."
                Справедливости ради следует отметить два момента. Значит, сам Пушкин тоже "захаживал" в бордель, уже будучи женатым на Наталье Николаевне Гончаровой, потому что Дантеса он узнал только после женитьбы. И второй: если Дантес был гомосексуалистом, то зачем ему публичные девки?
               Ни в коем случае не посягая на светлую память Александра Сергеевича, все же заметим, что великий поэт не всегда был в ладу со своими эмоциями, да и характером, прямо скажем, обладал не ангельским. Он часто вздорил с окружающими, его язвительные замечания подпортили нервы не одному десятку уважаемых людей.
                До встречи с Дантесом в послужном списке Пушкина было уже тринадцать дуэлей (слава Богу, без летальных исходов), в то время как француз не участвовал ни в одной. Возможно, поэтому, когда начался конфликт между Пушкиным и Дантесом, светское общество разделилось на два лагеря. Причем сочувствующих французу было значительно больше.

Дантес обживался в чужой стране. Геккерн на правах посла Нидерландов при российском дворе ввел своего протеже в высшее общество, где Жорж не стушевался. Красавец офицер с прекрасной выправкой и хорошими манерами пришелся по вкусу всем, включая императрицу Александру Федоровну, супругу Николая I. И в начале 1834 года в рядах Кавалергардского полка Её Величества появился новый блестящий корнет.
               Но отношения Дантеса с Геккерном будоражили светских сплетников, потому что в них было немало странного. Например, Геккерн официально усыновил Жоржа, обойдя законы Нидерландов, по которым усыновитель должен был быть не моложе 50 лет, а усыновляемый должен прожить в семье усыновителя не менее шести лет. Более того, абсурдность ситуации заключалась в том, что родной отец Дантеса был жив-здоров! Барон Геккерн специально ездил в Сульц на встречу с ним и получил согласие. Этот факт поднял новую волну слухов. Князь Трубецкой написал: "Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном или Геккерн жил с ним… Судя по всему, в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль".
                По казармам Кавалергардского полка разошелся пасквиль, в котором описывались содомские грешки Жоржа. По стилю написанное очень напоминало Александра Сергеевича.
                И что же сделал Дантес? Он начал откровенно ухаживать за Натальей Николаевной Гончаровой. Француз, скорей всего, преследовал две цели: во-первых, показать, что является натуралом, а во-вторых, досадить Пушкину.

Итак,  Дантес напоказ флиртует с Натальей Гончаровой, параллельно с этим Пушкин получает анонимные письма, которые обличают его как мужа-рогоносца. Пушкин уверен, что письма написаны Дантесом или Геккерном (позднее подозрение пало на князей Долгорукова и Гагарина, но доказать это не смогли). Следует первый вызов на дуэль, и тут происходит совершенно неожиданное: Жорж Дантес просит руки Екатерины Гончаровой — родной сестры Натальи!
                Родительское благословение было получено, свадьба состоялась. Дантес уверен, что никакой дуэли не будет. Но Пушкин никак не может успокоиться. Он пишет Геккерну оскорбительное письмо от 26 января 1837 года: "Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне сына..."
               И после этого следует второй вызов на дуэль.
               По сути, Пушкин вызывал к барьеру Геккерна, но дипломатический статус последнего не позволял принять вызов, поэтому стрелялся его пасынок Дантес. До последней минуты он не хотел этой дуэли, говорил, что будет стрелять Пушкину в ногу. Собственно, он так и сделал, да только пуля, попав в бедро, прошла вниз живота. Для того времени ранение было смертельным.
               Потом последовало быстрое судебное разбирательство. Если бы Дантес-Геккерн являлся подданным России, его бы, возможно, повесили за участие в дуэли, а так он был разжалован и выдворен из страны. До границы Жоржа сопровождали жандармы.

Возвращение Дантеса в родной Сульц трудно назвать триумфальным — без чинов и денег он никому не был нужен.
               Вскоре к Жоржу присоединилась Катенька Гончарова, невероятно светлое создание. Она очень любила своего супруга, да и он был с ней нежен. Мадам Дантес родила Жоржу трех дочек, но очень хотела подарить еще и сына. Для этого Екатерина по местному обычаю прошла босой пять километров в соседнее селение Тиренбах, где находилась чудотворная икона Девы Марии, и истово молилась, чтобы Богородица даровала ей сына. И чудо свершилось. Катенька родила малыша, которого назвали Жоржем, но умерла от послеродовой горячки.
               Дантес долго оплакивал кончину супруги, продолжал писать ей, умершей, письма и занимался воспитанием четырех детей. Однако нежная память о Катеньке не помешала ему начать судебный процесс против Гончаровых о взыскании с них наследства покойной жены, причем в ущерб интересам семьи Пушкина. Но он проиграл — опека над детьми Александра Сергеевича отклонила претензии.

Утешился Жорж карьерным ростом. Сначала Дантес-Геккерн стал мэром родного Сульца, причем таким, как ни неприятно об этом говорить, о котором до сих пор вспоминают с благодарностью. Позже за некоторые услуги дипломатического характера Наполеон III сделал его сенатором.
               О нём писали Виктор Гюго и Карл Маркс, а Проспер Мериме оставил такое описание выступления Дантеса в сенате: "Появился Геккерн, атлетического сложения, с немецким акцентом, с тяжелым видом; не знаю, сам ли сделал свою речь, но произнес он ее превосходно и со сдержанной силой, производящей впечатление..."
               Сенатор Дантес добился в жизни многого. Он дожил до глубокой старости, нянчил внуков, писал мемуары, которые потом отчего-то сжег, и отошел в мир иной в возрасте восьмидесяти трёх лет.
               Понимал ли он, кого убил на дуэли у Черной речки? Может быть, хоть испытывал чувство вины?
               Внук Дантеса Луи Метман оставил такое воспоминание: "Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции, с большой семьей и недостаточными средствами".