Я хочу расстрелять, не задумавшись, небо ночное,
Наблюдать за звездой, как она умирает в тиши,
Греться в вспышке её, не давая угаснуть в покое,
Только нет в ней тепла, там напрасно его не ищи.

Не ищи и любви в нарочито бесчувственном взгляде,
Где отчётливо видно "Любимый, меня позабудь!"
Ты замёрзнешь в объятьях подохшей романтики. В хладе,
Ледяными тисками сжимающим сердце и грудь.

Усмехнись же в ответ на звезды умирающей стоны,
Выдыхая в неё сигаретный клубящийся дым,
И убей в себе жалкую [*цензура*], что, нарушив законы,
Счастье строит себе в счёт других, пока станет седым.

Ошибается, плачет, страдает, поверив однажды
Цвета крепкого кофе лукавым и милым глазам.
Я смеялся, когда признавались другие мне раньше,
Но, услышав "Люблю!", в эти сети попался я сам.

Есть ли в этих безумных мирах тот, кто истинно любит,
Кто готов за любимой пойти даже в злую пургу,
Кто поднимется на эшафот с силой сжав свои зубы?
Я не верю уже, и поверить другой не смогу.

Мир таит бездну звёзд, но во мне закипает свирепость -
Если нет в нём любви, то зачем мне он нужен такой?
Я стрелял бы без жалости в это унылое небо,
Но его не убить. И оно остаётся со мной.

Нет тебя в моём небе, и я ему искренне верю.
Может встречу когда-нибудь где-то на стыке времён
Ту, которую я безвозвратной считаю потерей,
Ту, в которую был беззаветно и страстно влюблён.

Я давно уж не слышал твой трепетный голос. Прошу - позвони мне!
Расскажи, как ты дышишь: пронзительным вдохом, иль стоном, срываемым с губ,
Или частым пунктирным дыханьем, как капли текущие в ливнях,
Когда в снах сексуальных твоих появляется страстный, коварный инкуб?

Расскажи , как сердечко стучит твоё: мирно/размеренно/ровно,
Иль внезапно срываясь в пучину испуга и неугомонных страстей?
Расскажи, как ты смотришь, что видишь вокруг? Ты ни в чём невиновна,
Что случилось тогда между нами, лежит лишь на совести только моей.

Пусть слова твои будут остры, пусть они разрезают мне вены,
Или так тяжелы, что как камни падут и опустятся грузом на дно,
Пропусти через них полуток-полудрожь всех твоих откровений,
Они душу мою опьянят, как бродящее в бочках хмельное вино.

Перепутай в них слёзы и смех, боль и счастье, любовь и разлуку,
Расскажи как живёшь, только честно/насквозь/нараспашку/без шуток/всерьёз,
Пусть они будут сбивчивы, глупы, но я к их прислушаюсь звукам,
К их мелодиям блюзовым/трепетным/ласковым/нежным, любимым до слёз.

Пусть они будут самыми главными, пусть по секрету расскажут,
Что сегодня льёт дождь проливной, завтра солнце взойдёт не смотря ни на что,
Пусть нас делят с тобою дороги, пространства и километрáжи,
Но не смогут они изменить мои чувства к тебе. Только Бог!

И в рассветных лучах его истины праведной свет засверкает!
Я шепну лишь три слова заветных тебе о моей беспредельной любви!
Ты же знаешь мой номер, ну что тебе стоит набрать? Умоляю!
Можешь молча дышать в телефонную трубку, но мне хоть разок позвони!

Я сижу в тишине бытия, вспоминая твои столь различные лица:
То размытые, чёткие, столь непохожие, грустью, иль счастьем полны,
И глаза: то невинные, скромные, то искромётные, как у блудницы,
Так знакомые мне, то манящие, то тормозящие взглядом княжны.

Я допью свой коньяк. Треск времён прерывает мои от него ощущенья.
И шумит за окном смех ночи, будто звёзды глумятся с небес надо мной,
Запахнусь в плотный плащ одиночества, чтоб утаить от нескромных волненье,
У распахнутых настежь окон под ветрами весны снова стану собой.

Сяду на подоконник и свешу наружу от жизни усталые ноги,
Только не для того чтобы так подвести скучной замкнутой жизни итог
Ярким алым пятном на асфальте.  Ведь я нахожусь у развилки дороги
Но я выберу жизнь, а не смерть, и в последний момент оглянусь на порог.

Я увижу тебя, нет, не правда, лишь смутную тень, но с твоими чертами,
Обнажая которые я попытался представить твой запах, твой вкус,
И устало стряхнув невесомые нити судьбы за моими плечами,
Я вгляжусь в лик души твоей, чтобы понять её, чтобы услышать твой блюз.

Ты бабочка! Ты пишешь свой дневник
О грусти хризантем, цветеньи сливы,
О ярком свете где-то впереди,
Ты в нём сгоришь, но этот миг счастливый.

Ты пишешь, как горит твоё лицо
Когда летаешь над цветущим садом,
Раскрашивая все слова пыльцой,
О дне, который кончится с закатом,

О быстротечной жизни, о любви,
О кладке на листах кустов сирени.
Так трепетен, так искреннен дневник,
Ведь пишешь ты для новых поколений.

Пускаясь в путь, в последний свой полёт,
Ты говоришь о том, как пахнет небо.
И в упоении душа поёт,
И ты летишь к огню свечному слепо.

Я с сигаретой Мальборо во рту
Курю, с прозрачною тоской во взгляде,
А на стене, в висящем паспарту,
Тебя я вижу в красочном наряде.

Не разогнать свече ночную мглу.
И руки опускаются в бессильи.

Стараюсь не смотреть я на иглу,
Торчащую меж двух прекрасных крыльев

Когда в одних мечтах ты только видишь
Любимой лучезарные глаза,
Когда весь мир порою ненавидишь
За то, что он изнанку показал,

Когда ты вечно ждёшь, не понимая,
Что и сегодня будешь одинок,
И у печали нет конца и края,
Когда не слышен от неё звонок,

Когда домой унылая дорога
Приобретает философский смысл,
Когда никто не встретит у порога,
Когда от грустных мыслей ты раскис,

Когда из горла пьёшь прокисший вермут,
Когда её с тобою рядом нет -
Вот это одиночество! Поверь мне,
Сильней его на свете просто нет!

Мои дни состоят из событий,
Мыслей спутанных, спешных слов,
Пятен лиц, вдохновений, наитий,
И клубящихся облаков,

Из машин, пролетающих мимо,
А порой обнажённых тел,
Из обид, нанесённых любимой,
Из того, что я не хотел,

Кома в горле, пощёчин капелей,
Оставляемых мне дождём...
Ни о чём я былом не жалею,
Пусть считают меня вралём.

Дни мои, словно зёрна граната,
Рассыпаются по душе.
Они терпким своим ароматом
Будят запахом миражей.

И бликующими их боками,
Соком сладости на зубах,
Сексуально невинными снами
Оставляют след на губах.

И я буду шалеть от свободы,
И бежать босиком в траве,
Презирая и боль, и невзгоды,
Буду жить в её волшебстве.

Пусть порою жесток. Пусть я вздорен.
Пусть не вижу я грозных туч...

На поверхность гранатовых зёрен
Камнем падает солнца луч.

Мы играем в счастливых людей, соскребая слова с интернета,
Те, что в нас откликаются радостью , или тоскливой печалью,
Закрываем мы ими пробоины грусти и скук одичалых,
От которых укрыться в миру, как от боли, возможности нету.

Собираем осколки эмоций, волнений и искорок смеха,
Но порой получаем взамен незаслуженные оскорбленья,
Подозрения в честности чувств, вызывающие огорченье,
Обвиненья в бессовестном блефе, враждебную зависть к успехам.

Пробираясь сквозь слов паутину, сквозь оттиски душ, через  шутки,
Я стираю обёртку веселья и слушаю ласковый шёпот
Той, что девочка-грусть, шелухой оптимизма таящая опыт
Встречи с мальчиком-счастье, с которым рассталась она через сутки.