«183» (Венок  3)
Что там ждёт впереди, к окулярам прильнуть.
Различить бы в тумане друзей от врагов.
Выбрать истинный курс и успеть отвернуть,
Разминувшись с плачевной судьбой моряков.
Тот Надежды маяк далеко позади,
Только Вера осталась, в руках вновь штурвал.
И уходят под фрахт по воде корабли,
От портА до порта, только волн карнавал.
Пилигримы пустыни...Что есть океан?
Та вода, что песок, где волна - там бархан.
Караван из верблюдов - судов караван.
Только чайки не кружат, не крикнет баклан.
Как в песках без воды, так в воде, без песка,
Одинаково грустно, съедает тоска...

                          «184»*
Одинаково грустно, съедает тоска
по родному порогу, улыбкам друзей.
Сколько в жизни часах нам осталось песка
и какой ждёт сценарий в театре теней?
Резать курсом волну от портА - до порта,
Или может водить по пескам караван.
А при жизни кому надоела вода,
на Аральское море - пусть там капитан.
Души многих судов в нём остались, в песках.
Нет нелепее вида, в пустыне - корабль.
Показала природа безмозглость в делах.
А теперь «Учкудук» исполняет ансамбль.
Высыхает порой даже море любви.
Лишь верблюдам ходить, они - то ж корабли...

                      «185»
Лишь верблюдам ходить, они - то ж корабли...
Автономного плаванья, до семи дней
Им не нужно воды, на сухую могли
Плыть песками по солнцу, совсем без теней.
Саксаул да колючка обычной едой.
Наконец -то стоянка, оазис, как порт
Расслабляясь во всём, обретаешь покой.
Лишь на время. а после  вновь тянет домой
Вспоминая родных, зная точно, что ждёт
и волнуется мама, ночами не спит.
В разговорах  мелькает, что сердце шалит
Провожает и крестит, прощаясь вперёд
Бескорыстной любовью страдать  матерям
Только мамино сердце всё, полностью нам...

                     «186»
Только мамино сердце всё, полностью нам...
Словно ангел-хранитель тебя бережёт
И летит твой корабль по бескрайним волнам
этой жизни круиз, продолжает поход.
Руки снова ласкают не женщин - штурвал.
Все желанья твои пролетевшей звездой
Но не гаснет с годами у нервов накал,
от осечек в гусарской рулетке с судьбой.
И бывает, что ветер порвав паруса
накрывает нам палубу злобной волной.
А ночами всё чаще мелькнёт в образах
погребённых c крестом, но как будто живой,
твой товарищ из юности...Там уж давно...
А ты зрителем в зале и смотришь кино...

                          «187»*
А ты зрителем в зале и смотришь кино.
На экране в сюжетах проносится жизнь.
Но со временем лучше лишь только вино
Да сырам придаёт вкуса плесени слизь.
Постарели родители, сразу, за миг.
В крепостном государстве проживши свой век.
Заработав «хрущёвку» одну, на двоих,
да болезней по списку на десять калек.
Отработав два стажа до пенсии лет,
по сто долларов в месяц - живи, веселись.
На еде экономят, какой там билет
на круиз, как буржуям, что в путь собрались.
Наступает «у них» «золотая пора»
и в вояжи по странам, смотреть города...

                         «188»
И в вояжи по странам, смотреть города.
Побывать и потрогать истории факт.
Окунуться в эпохи, где время - вода,
протекает в сознанье и мысленный тракт
переносит астрально в другие миры.
Аполлон и Афины, галеры, Ясон,
Колизей, гладиаторы, львы и рабы...
А подкожно вникаешь - там плети и стон,
тех строителей храмов, дорог, пирамид...
Камни многое помнят, но только молчат.
Прикоснёшься руками и вдруг - говорит,
ну, а чаще всего, они молча кричат...
Не проходят бесследно страданья и боль...
В книге судеб у каждого вписана роль...

                       «189»*
В книге судеб у каждого вписана роль.
От рожденья, до тризны в театре теней,
за кулисами сцены паяц и король,
но не мы выбираем себе королей.
То ли крест, на Голгофе, с терновым венцом,
То ли должность судьи, а кому - палача.
Кто останется честным и перед концом,
а кого-то прельстит цвет и боль кумача.
А вершат на Земле только Голод и Страх.
Работяга ишачит набить свой живот.
Смерть боится, и запах тюрьмы олигарх.
А для Власти, бунт страшен и переворот.
Так играется драма, где каждый актёр...
В чёрно-белом кино...Пианино, тапёр...

                      «190»
В чёрно-белом кино...Пианино, тапёр.
На экране субтитры, проектор трещит.
Переполненный зал, где аншлаг и фурор.
Выход публики в свет, респектабельный вид.
Появился театру большой конкурент,
под названьем в народе - «Великий Немой».
Зародилась индустрия, будущий свет
и психоз со словами: кумиры, герой.
Но особо ценна кинохроника лет,
тех минувших давно представлений и дат.
Император с семьёй дома, жив и сюжет,
где до взрыва бежал и «споткнулся» солдат.
Лишь немногих поймал той истории взгляд.
Анимировав память, а время назад.

                        «191»
Анимировав память, а время назад.
Замелькали картинки из прожитых лет.
Поцелуй первый в губы и в яблоках сад.
Запах женского тела и страсти сюжет.
Опьяненье экстазом и шёпот любви.
Губы слаще чем мёд, нам не нужно конфет.
И в две вишни твердели соски на груди.
В клуб к мужчинам получен был членский билет.
Так осталась закладкой из множества встреч:
сад желаний Эдема и сорванный плод.
Эта райская ночь и пиджак с моих плеч.
В нём тебя провожал на заре до ворот.
Безусловно все помнят тот свой первый раз.
Но ведёт новым курсом по жизни компАс...

                    «192» 
Но ведёт новым курсом по жизни компАс...
Сколько было признаний, свиданий и встреч.
Нервов, боли разлук, провожаний не раз.
Пустоты от обманов, прошедшей как смерч
по цветущей душе, так хотевшей любви
и обычного счастья двоих на все дни.
Меркантильность и алчность, сказав «се ля ви»,
кислотой разъедают желанья твои.
Убивает мещанство романтики дух.
Стейк лосося - кабак и уха на костре.
И как выбрав меню, заказать из них двух:
пилигриму по жизни - туристу в душе.
Догорает свеча, мягко капает воск...
И пустая кровать, тут не часто есть гость.

                    «193»
И пустая кровать, тут не часто есть гость.
А батальные сцены, так на перечёт.
Не собака, чтоб кем-то обглодана кость,
могла радовать душу - совсем не влечёт.
Провожая с печалью курортный сезон.
Не приехала та, о которой мечтал.
На охоту пора, не грусти, Робинзон.
И приятно мне «Зауэр» взор приласкал.
Разжиревшие утки уже заждались
и орёт в камышах обнаглевший фазан.
Вот и славно, душе будет хоть компромис,
да погреет бока на кострище казан.
На пернатых открылся охоты сезон.
Осень, утки, камыш и тут воздух - озон.

                      «194»
Осень, утки, камыш и тут воздух - озон.
Разгорелся костёр, закипает вода...
Первый выстрел - фазан, вышел сам на рожон.
И конечно традиция, сразу туда.
Не хотел с лодкой в плавни, хожу бережком.
Без собаки не взять из воды - над землёй.
Вот поднялся косой и поддал стрекачом.
Не сегодня, беги, мы придём за тобой.
Утомлённые ноги гудят от ходьбы.
Собираются все обсуждая трофей.
Растекается радость по лицам, стрельбы
на сегодня довольно, налито, так - пей.
Разложили по мискам шурпу и припас.
На столе изобилье и начат рассказ.

                       «195»
На столе изобилье и начат рассказ.
О достоинствах ружей, систем и курков.
Дальность, кучность и качество лучших стволов.
А количество... то покраснел бы не раз
сам Мюнхгаузен рядышком слушая нас.
Опускается ночь и вдруг треск в камыше.
«То кабан» и за ружья, пуль нет в ягдташе.
Старый метод «на корку» сработал и тут.
Вот сазанчик поймался, мне радость в душе.
Отправляюсь к воде, волоку на крючке
в семь килло и уставший карпуша уже.
А из ружей, да в воздух, приветствий салют.
Знатный ужин случился - шурпа и уха. 
Рыбаки, да охотники не без греха.

                           «196»
Рыбаки, да охотники не без греха.
Приукрасят слегка и размеры и вес.
Но не будет в кафешке вкуснее уха,
чем с костра на природе, вот в чём интерес.
Отдыхают мозги от сует городских.
Полной грудью вдыхается воздух степной.
Расслабляешь себя от вериг «деловых»,
а луна тут такая - ухватишь рукой.
Поспевает уха, да ещё рыба-гриль.
Ароматом срываются звёзды с небес.
А душа втихоря исполняет кадриль
и оближет казан языком пекла бес.
Наилучший релакс, никакой «спа» салон,
Ни в какие подмётки, об этом потом.

                         «197»
Ни в какие подмётки, об этом потом
вспоминаешь всё чаще суровой зимой.
Когда в бане, с парилкой и там вечерком
получаем привычно релакс всей толпой.
В углу ярко пылает обычный камин.
А термометры в сауне стрелкой за сто.
Ополонка, с причала и вот между льдин
занимаешься плаваньем, как Ив Кусто.
Никакие салоны не стоят того,
если с веничком, с мёдом, да с травками чай.
С шашлычком, а эмоции..столько всего.
Дожидайся субботы, там всех привечай.
Это финская сауна - в русский уклон.
Благодарность традициям, низкий поклон.
                             ***
                           «198» (Венок 4)
Благодарность традициям, низкий поклон.
Закаляется тело булатом в печи.
Появляется лёгкость, почти невесом
а хандру и депрессии враз излечив,
обновлённая кожа вдыхает озон.
Отпущенье грехов принимает душа.
И русалкам не скучно, им вид из окон
вдруг напомнит их лето и как хороша
ночь Ивана Купала. Горящий костёр.
Хороводы и пляски с огнём до утра.
Отпусканье корон незамужних сестёр,
загадавших желанье - «обресть жениха».
И плывут по воде караваны венков,
Украшая цветами полей и лугов...

                          «199»
Украшая цветами полей и лугов
создаёт живописец эскиз на холсте.
Натюрморт оживит интерьер и готов
позитива заряд, зашумит в голове.
Аромат дуновеньем коснётся лица,
испытав эйфорию нежданных даров.
Экибаной обычный букет , а пыльца
привлекает внимание двух мотыльков.
Светотень выделяет предметы в объём.
Ощущаешь реальный экспромт на столе.
И любуясь картиной находишь в своём
подсознаньи желанье проснуться в шале.
Окунуться в пьянящую нежность лугов.
Свежескошенных трав и долину стогов.

                            «200»
Свежескошенных трав и долину стогов
рисовала фантазия в снах моряка.
На зелёных просторах, но «жидких» лугов,
где конечно не встретишь коров и стога.
Не увидеть тропинок, дорог с колеёй
и других нет теней, лишь твоя. Горизонт-
он везде и вокруг, режет взгляд, а тобой
обозначен центр круга, с названием - Понт.
И дыханье Вселенной почувствовав вновь,
в разыгравшемся шторме - велик Посейдон. 
Понимаешь значение слова -Любовь,
проявление чувств  и влеченье сторон.
А повсюду вода...Над твоей головой,
только звёздное небо с красивой Луной.
 
                            «201»
Только звёздное небо с красивой Луной.
Полосой автострады горит млечный путь.
Поиск розовой чайки, подножки судьбой,
Постигающим водной романтики суть.
Корабельная роща из мачт, такелаж.
Отдыхает на рее уснувший баклан.
Рандеву с южной ночью, приморский коллаж.
Засиделся с бумагами лишь капитан.
Пёс «Солёный» свернулся в калач под столом.
Прямо в кружке заварен «купеческий» чай.
Показав свою радость, виляет хвостом.
Посылает сигнал: «Будут гости  - встречай»
Фея ночи в каюте, неоновый свет.
Открываешь глаза, уж стучится рассвет.

                            «202»
Открываешь глаза, уж стучится рассвет.
Промелькнёт метеором та летняя ночь.
Вспоминая мгновенья у счастья сюжет,
понимаешь: баланс в минуса. И непрочь
изменить весь расклад, да по новой начать,
отыграв у судьбы счастье прожитых лет.
Но сцепив крепко зубы, заставишь молчать
оскорблённое сердце, меж двух эполет.
Благородство души, разве может быть грех.
Как заставить себя, чтоб Иуду простить.
Или нужно ему приплатить ещё сверх,
чтоб к распятью быстрей и лишь после пожить?
Не Христос, не святой, чтоб прощать и забыть.
Остаётся одно, только взять и... любить.

                            «203»
Остаётся одно, только взять и... любить.
Да по звёздам судьбы проложить новый курс.
Догоняя всегда и пытаясь ловить,
кто бежит по волнам впереди...Только пульс,
учащает биение, снова рассвет
прекращает погоню и сердце замрёт.
Разливаясь заря, паруса в алый цвет,
разукрасит собой и лишь чаек полёт.
Входишь в гавань и зришь: одинок силуэт.
Как зовут, Вас, красавица? «Просто, Ассоль»
А меня можно «Грэй», подарив комплимент.
«Правда!? Здравствуй!» - Привет... и киношная роль.
Возникает тотчас же эффект дежавю.
Что-то было подобное - «Я, Вас, люблю!»...

                            «204»
Что-то было подобное - «Я, Вас, люблю!»...
Три знакомые слова, я где-то слыхал.
И анфас повернув к своему кораблю
с удивленьем названье его прочитал.
«Золотой цепи» нет, «По волнам бегал» сам,
только «Алые» стали в заре «паруса».
За иронию Господу в храме воздам,
чувство юмора есть, улыбнуть образА.
Он ведь тоже хитёр, подсказав выбрать путь,
ту «дорогу» судьбы, что вела в «никуда»...
Я спустя много лет понял истины суть:
Чтоб уйти без следа, это нужно...Вода!..
На земле снова дождь, всё смывает в ручьи.
Одиноко в душе и лишь сердце стучит.

                           «205»
Одиноко в душе и лишь сердце стучит.
Склянки бьют отмеряя у времени счёт.
Умер мой телефон, почему не звонит.
Собираешь все мысли на переучёт.
Говорят, время лечит, но это лишь днём.
Снова вечер накинет на плечи бушлат.
Ожидание встречи и ночи вдвоём
разбередит желание, чувства кричат.
Вот прожектор луны скинул нА воду трап,
приглашая на подиум для женихов.
Но не нужен мне только телесный контакт -
происходит по скотски, не снимет оков.
Как младенца в коляске. поевши груди,
покачает волна перед сном корабли.

                         «206»
Покачает волна перед сном корабли,
почесав кранцем борт о причалы в порту.
Лишь швартовый конец тихо в клюзе рипит.
Шёлком флаг по корме шелестит на ветру.
Остывает по осени южная ночь,
а под утро парит и морская вода.
И куда подевался в рулончике скотч,
политурку подклеить, чтоб цела была...
Табака дым пронизанный лунным лучом,
создаёт очертания - твой силуэт. 
Эх, была бы ты рядом, обнять бы плечом...
Замечтался конечно, такого ведь нет...
Растворяется ночь постепенно в заре.
Жизнь проносится дальше парадом «Алле»

                           «207»*
Жизнь проносится дальше парадом «Алле».
Вот Булгаковский «Мастер» свой пишет роман.
Время сыплет песок нами прожитых лет.
А в тюрьме два Иисуса: Христос, Варраван...
Собирается шабаш на Лысой горе,
там готовится яма под будущий крест.
Место было - Голгофа, язык иудей.
Сатана в Православьи их Бог - судьбы перст?
Власть боится-то меньше убийцу-вора.
Страшен ей, лишь, другой философии взгляд,
да хороший оратор - толпу на «Ура».
Сам тогда станешь Богом и будешь проклят.
Сделал бизнес Иуда и выбор Пилат.
Варравана простили - Христос был распят.

                            «208»*
Варравана простили - Христос был распят.
Появился у новой религии культ.
Пострадавший за веру - становится свят,
после смерти, а тут лишь Варравы живут.
Да Иуда успел до кончины зачать,
расплодилось потомство, их не перечесть.
Для защиты амбиций им целая рать:
Насаждать убеждения, веру и спесь.
Инки, Майя, Ацтеки - конкистадор,
Могикане, Аппачи - переселенцы.
Погибали народы, так может, Он - Вор!?
Там не все во грехах, ведь были младенцы.
Нет страшнее фанатов - людей без ума.
Стал сродни антипод: Ватикан - Колыма.

                            «209»*
Стал сродни антипод: Ватикан - Колыма.
Наиболее дикие, кто за веру.
Вместо рая привычна тюрьма и сума.
Один жив, другой - память эСэСэСэРу
Сколько раз был обманут в надеждах народ
обещанием благ, чуть после - у тризны.
А «избранник» всё лучше «хозяев» живёт,
распродав на корню сырьё из Отчизны.
Инодумцам за ересь - костёр, лагеря.
Заведи в нищету - получишь шахидов.
Посадили на шею себе упыря,
у правительства жажда только кредитов.
Так и пляшет страна под дудочку Нильса.
Он уплыл...Сдохла там последняя крыса.

                             «210»
«Он уплыл...Сдохла там последняя крыса.
Весь рангоут лохмотьями от парусов.
И стал ужасом моря, без компромиса
отправляя на дно с кораблём - моряков...»
Вынув с трубкой кисет, рассказывал боцман.
Подкурил, ароматом по кубрику дым.
Рот раскрылся у юнги, лишь старый лоцман
оставался спокойно-невозмутим.
Капитан улыбнулся: «Ну, что, молодёжь,
не пропало желанье, будем учиться?»
Враз очнувшись на банках, что уток - галдёж...
«Как полундра - то уж к русалкам, жениться...»
Передался рассказ, как только стал случай...
так «Голландец» и получился - «Летучий».

                          «211»
Так «Голландец» и получился - «Летучий».
Ходят байки в каютах среди моряков.
Добавляется каждым в плаваньи случай,
если сам видел-слышал рассказы братков.
Тут окончу сонет-венок-эпопею.
Рад читателю, славно, что он заглянул.
Сотворил из души, вот так, как умею.
Было скучно наверно? Прости, но пойму.
Здесь любовь и вода, гражданские темы.
Восприятие лично моё, как всегда.
Философия жизни, встречи, измены.
Ощущения, рифма и снова - вода...
За сим буду прощаться. Читавшим поклон.
Мне пора собираться. Звонит телефон.

                           «212»
Мне пора собираться. Звонит телефон.
Погранцы и таможня нам дали «Добро».
Так с заевшей пластинки «скакнул» патефон,
получив на бумагах отхода «тавро».
И форштевень на курс, снова резать волну,
догоняя удачу на гребне судьбы.
Пока ветер попутно мне дует в корму,
а Никола Угодник услышал мольбы.
Под эскортом дельфинов уходим в мираж.
На другую планету из водных миров.
Чайки. Небо, Луна - это мой экипаж.
А все брызги и соль ароматом садов.
Через тернии - к звёздам прокладывать путь.
Что там ждёт впереди, к окулярам прильнуть.
                         ***