Я так устал по гулким залам  музеев сумрачных бродить.
И вдруг решил, Тирольский замок необходимо посетить.

Но больше в сумку с плоским донцем не лезет, сколько ни пихай.
А у автобуса японцы с своим извечным словом "ХАЙ".

А мне не терпится до дрожи, как будто у меня горит,
И гид на колобок похожий, все по немецки говорит.

Но вот и замок в ярком солнце, и в небе облачный прибой.
И всюду юркие японцы таскают мыльницы с собой.

Но то, что издали вздымалось величьем крепостной стены.
Увы, к несчастью, оказалось руиной древней старины.

Но почему я здесь как дома, в движеньи зыбком тень и свет.
Мне всё до трепета знакомо и даже то, чего здесь нет.

Вот в нише статуя Венеры, а где сейчас пустой проём
Была тяжёлая портьера, скрывая выход на балкон.

И это призрачное место в душе моей рождает боль.
И моей памяти оркестр начнёт настройку с ля бемоль.

Вот зал наполнился толпою, вот блеск батистовых манжет.
А я стою перед тобою, сейчас начнётся менуэт.

И всё так призрачно и зыбко, я вижу лишь тебя одну.
Под стон солирующей скрипки в глазах бессовестно тону.

И оба, отдаваясь грёзам, танцуя этот менуэт,
Летим  к взрывающимся звёздам, которых не было и нет.

И снова пыль..и в тенях зыбких нет никого, и в сердце боль.
Лишь там, в душе...рыдает скрипка, в протяжной ноте ля бемоль.

Но я протягиваю руки, пусть не в себе, пусть я в бреду,
Закрыв глаза, пойду на звуки и обязательно найду.

А там, под стенами, где можно, среди обломков колобком
Наш гид ко мне спешит тревожно, тряся накопленным жирком.

И он пришёл тропою узкой, солидный местный господин.
И смотрит, как танцует русский,  в пыли, в развалинах, один