Слава Богу, он был не еврей… Палачи бы взялись за еврея Металлической красной рукой. Самый зверский из всех лагерей, Ископаемо, люто зверея, Высыхал истощенной рекой. Продуваемый ветром барак, Тиф, расстрелы, и холод, и голод, Ну и вышка над всем в небесах. Здесь и орднунг, и свой кавардак, Огород пулеметом прополот, Часовой, что всегда на часах. Зверь – кулак, зверь – сапог, зверь – приклад, Молодые эсэсовцы – звери, Чуть постарше – похуже зверей. Жив иль нет - поднимайся, солдат, Вон и склад, и колючие двери... Слава Богу, что ты – не еврей! Ты не грузчик – работай, грузи Под внимательным взглядом овчарки, Чей ни разу не слышался лай. Ни судьбе, ни врагам не грози, А баланду нальют с недоварки: Хочешь – ешь, ну а нет – помирай. Ах, отец, это было с тобой? То эпоха простерлась парашей, В самом сердце Европы притом? Доходяги… И немцы – толпой, И кому-то приветливо машет Красный флаг с крючконосым крестом.