Кто ты, в семь по вечере
Накрывшая на стол стихи
Этим золотом глаз, обожженным на небе,
В этом платье, обнаженной до пят,
Эти тексты делая откровеньем..
Целовала жизнь в губы
И била их в кровь строки.
Воск медлительно капал
В нимбах горящих слов...
Называл слог за слогом
Затихал
В ожидании наших скрещенных рук
До разрыва теней
Под одеждой усталого ветхого мира...
Я однажды проснулся,
Я однажды стоял у провала
И обмакивал сердце в твои чернила,
Этой бурной реки над небесным обрывом...
Тут, где ты еще мной не открыта,
Тут, где пламя лакает воду.
В этом танце белого бога,
Эта сцена не шире порога...
Где я был потому,
Что текла во мне та же любовь к обнаженному миру.

И в вине той живучести, что нас не пощадило,
И проводило пальцами по рту,
Чтобы смахнуть вновь виноградную слезу,
И тень от роз в провозглашеньи права
Скользить по твоему знакомому лицу...
Изящною рукою темноты,
Что приближает к цвету ожиданье,
Мурашками по коже....
По капле заостренной тесноты...
По трепету подкожного дыханья -
Штрих обостренного цветенья.

И гнулся лепесток, рисунок, звук...
И слово становилось вновь вином
На глубине, где плакали стихи,
Пока нас в них не одевали..
Пока нас в них не раздевали
До полного безумия строки.


*Vinum locutum est – говорило вино.