ТЫ БЫЛ ЧЕРНОКНИЖНИКОМ ПОДБОРКА СТИХОВ 107
ТЫ БЫЛ ЧЕРНОКНИЖНИКОМ
ПОДБОРКА СТИХОВ 107
. . .
Ты был чернокнижником
в этом глухом ноябре
и мог предугадывать
только несчастья
а в марте ты стал
глашатаем любви
трубил о ней славно
в трубу золотую
в апреле пора уже
синие шторы завесить
на окнах
заняться любовью своей
наконец
чтобы это никто не увидел
хотя все хотят
чтоб любовь с ними
тоже случилась когда-то
и ходят под окнами
нервно твоими
вздыхают и ждут
неизвестно чего
до утра.
. . .
У моря есть дно
у земли есть
свое окончанье
а небо
придумано только затем
чтоб конца не
иметь
оно бесконечно
как все
о чем мы и не знаем
как время
которого может и нет
и как эти шаги
по окраине жизни
где звезды растут
словно в поле цветы
и их можно сорвать
и с собой унести
в зазеркалье
похожее с виду
на шутку
без всяких причин.
. . .
Легче жить
никого не касаясь
словно в небе парить
с облаками
которые тают на солнце
так как призраки
тают в ночи
остается лишь
синее синее небо
вокруг
где-то в нем
затерявшийся рай
там задумчивый бог
ждет заблудшие души
сонмы ангелов рядом опять
реют стаей
взволнованных птиц
и в туманной дали
как костры
догорают
совсем одинокие звезды.
. . .
В наполненном теплой водой
тазу синего неба
как мыльная пена
лежат по краям облака
и в них солнце
наверно стирает белье
пока мы тут лежим
на зеленом
полу
деревянного дома земли
и играем в пути
и дороги
прощанья и встречи
или просто купаемся в море
которое очень похоже на небо
только в нем
корабли проплывают вдали.
. . .
Снег на улице
клочьями ваты остался
повсюду
и небо
как застиранная простыня
над твоей головой
только не видно веревки
на которой оно висит
но скоро
станет темно
и выпрыгивать будет
на сцену
как клоун
луна среди туч
и нам станет смешнее
на свете
среди желтых больших фонарей
загоревшихся окон
и темных подъездов
где таятся все те
кто нас запросто
может убить.
. . .
Рассердился бы я
на такую вот
темную ночь
был бы так недоволен
луной одинокой
и звездами рядом немыми
и деревьями сада
которые стали тенями
и домами
где окна погасли давно
но ведь мне
все равно что вокруг
хоть пустыня
совсем неживая
или лес без конца
или поле
в котором неб края
и поэтому некуда в нем
и идти
мне все это неважно
я же сам по себе
где бы ни был
и мне так хорошо одному.
. . .
Ты сам себе создал
простую жизнь
вот дунешь
просто так в окно
любовь появится
горячая земная
а отвернешься
от своей души
выходят черти снова
из подвала
и начинают танцы
на всю ночь
а счастья захотел -
достанешь солнце
так просто из кармана
как часы
повесишь в небе
чтобы освещало
с восторгом
ежедневные дела
и если пожелаешь
всех забыть
то превратишься мигом
в невидимку
который незаметен
тем кто бродит
рядом с тобой
бессонно по земле.
. . .
Все равно мне
что там за река
да и что тут за лес
или поле
и какие вокруг
на поляне цветы
что за девушки
рядом танцуют
или смеются они
или плачут давно
без причины
или песни красивые
снова поют
мне все это неважно
как в море
всегда все равно
моряку
что за волны вокруг
и зачем они
скачут и скачут.
. . .
Жизнь твоя
превращается в сказку
она вся
состоит из чудес
чудо в том
что вокруг
светит солнце
зеленеет трава
на земле
шумят листья
запели веселые птицы
облака проплывают
по небу гурьбой
и ты сам
молодой и счастливый
словно только родился
вчера
и теперь можешь
девушек юных любить
до утра целоваться ночами
и забыть
все что хочешь забыть
будто вовсе его
не бывало
и не будет уже никогда.
. . .
В документах о вашей душе
не хватает печати
поэтому мы
отправляем ее на досмотр
мест в раю очень мало
все льготные -
для инвалидов
остальные проходят по списку
а вас в нем и нет
вы наверное где-то в другом
черном списке
он всегда направляется в ад
так и есть
вот и вы:
«прямо в ад
поручается главному черту»
и подпись
Архангел
только вот непонятно какой.
. . .
Не бывают
тяжелыми желтые
листья
но им все же
придется когда-то упасть
не бывают
такими уж легкими камни
но их кто-то
поднимет и
бросит
а другой
будет их собирать
это - жизнь
та в которой
чудес не
бывает
и никто не поверит
что небо спустилось на землю
если вдруг
почему-то придется
на этой земле умирать.
. . .
Пропасть синего неба
начинается сразу
почти за домами
не оставив земле ничего
кроме мелкой
разбросанной крошками жизни
где шумящая стая деревьев
собирается в лес
и дорогой проходит река
и плывет по реке пароход
как красивая
рыба
они так малы
под разинутой пастью
бездонного неба
что оно их проглотит
и даже не скажет
как вкусна была эта
земная ничтожная жизнь.
. . .
Вы заходите в душу живую
как будто в чулан
и в ней память
сложила мечты
как консервы
на полках
и гирлянды сушеных желаний
висят по углам
и качается лампочка счастья
под вечно продавленной крышей
и ведь вам хорошо
знать что это же ваша душа
ее можно закрыть на замок
и уйти среди белого дня
или темной безрадостной ночью
и она будет ждать вас
как старый
заброшенный дом
у проезжей дороги
ведущей в холодную вечность.
. . .
Ну кто вас запомнит
вы же строки безликие улиц
не сказано вами увы ничего
только ветер
все бродит по крышам
стоящих на ваших плечах
одиноких домов
и гудит в проводах
вы многих
хотели
вести неизвестно куда
но теперь
потерялись в снегу
и ваши тяжелые руки
не могут уже от земли оторваться
прощайте
я сам по безлюдному полю
заброшенной жизни
пройду
и на самом краю
улыбнувшись
повешу на гвоздь
свою старую черную шлюпу.
. . .
Вода течет в море
в широкой реке
над ней облака
как огромные
белые птицы
летят вереницей
и смотришь на воду
и кажется
так наша жизнь
течет
в то далекое море
где прошлое
просто лежит
неподвижно на дне
а над ним
как кочевники вечные
бродят
холодные синие
волны.
. . .
Ты как воздушный змей
теперь все выше
улетаешь в небо
и мне тебя
уже не удержать
на нитке тоненькой
она порвется
как струна
с печальным звоном
и ты исчезнешь вскоре
в облаках
и я останусь жить
как жил и раньше
смотреть на звезды
по ночам
любить луну
такую нежную
такую молодую
дарить ей сны
свои
а утром уходить
в бескрайние поля
до самого заката.
. . .
Я теперь пью живую воду
и лесу дремучем
из ручья
касаюсь облаков
руками
как белой шерсти
сказочных овец
и девушек люблю
волшебно милых
как первые
весенние цветы
на той поляне чудной
где всегда любовь
и пенье птиц
и нежный шелест листьев
деревьев
что стоят вокруг
как часовые
и стерегут
томительные вздохи
и ласки
этой сладостной любви.
. . .
Рассыпано солнце
как желтый песок
во дворе
и лужи давно перестали
глядеть в твои окна
обиженным взглядом
и ветер стучит в твою дверь
как немой почтальон
он письма приносит
от славного шума морского
и кто-то хороший и добрый
тебе положил
одинокий цветок
на белый пустой подоконник
чтоб снова вернуться.
. . .
Мы живем
и большое счастливое солнце
над нами
обо всем сообщает
что здесь происходит
на нашей земле
как остались одни
одинокие люди
в огромных домах
и ползут поезда
как красивые
змеи
к вокзалам
и плывут пароходы
большими китами
к далеким
портам
и стоит среди синего моря
высокий маяк
и плывущих в иные миры
провожает.
. . .
Возможно все
протянешь руки к небу
оно и спустится к тебе
так нежно на колени
захочешь целовать
седое море
и в пене волн
оно будет ласкаться
как девушка
которую любил
и его вздохи
пусть уносит ветер
словно странник
и пусть тогда
их донесет до бога
и бог благословит
твою любовь
а не захочешь
ничего за свете
весь мир легко
закроется как штора
и ты на ней
увидишь только звезды
в таинственной
и вечной тишине.
. . .
Счастливое лето
глядит улыбаясь в окно
плывут облака
взявшись за руки
по голубому прозрачному небу
и ты снова видишь
как мимо шагает
сияющий день
он словно веселый прохожий
помашет рукой и уходит
повесив на гвоздь
на краю загрустившей земли
багровую круглую шляпу заката.
. . .
Ты заметишь
на этой стене поцелуи
за окном
чьи-то слезы
и в дверях
силуэт тишины
это будет
картина прощанья
и напишет ее
неизвестный художник
без кисти и красок
одними глазами
которые видят
божественный свет.
. . .
И что же останется мне
если ты зачеркнешь этот день?
Лохмотья холодного утра
дожди
и высокое пламя заката
в нем книгу своей неудавшейся жизни
сожгу
и уйду
в плаще наступающей ночи
к далеким
похожим на горы
давно уже прожитым дням
чтобы стать
их другом
и может быть братом.
. . .
Обломают
зеленые ветви души
и подпилят
стареющий ствол
одинокого тела
и я рухну
на голую землю
тяжелым бревном
из которого будут
выпиливать тонкие доски
столяры
деловито считая
что я -
лишь древесное
мясо
для важного дела
ведь кто-то
большой и счастливый
снова строит
красивый
и радостный дом.
. . .
На солнце давно
отстегнули застежки
пусть светит
совсем без стыда
о траурном
платье
печальной
тоскующей ночи
уже позабыли
и голое небо
танцует от счастья
как будто-то его
кто-то снова
встречает с цветами
у края земли.
. . .
У прошлого
лицо ребенка
которого обидели
когда-то
а настоящее
как продавщица
готова все продать
но по цене
текущей жизни
лежащей на прилавке
вместе с счастьем
в обертке из обычных
серых дней.
. . .
Лишь то
что становится тенью
имеет счастливое право остаться
как след облаков
на плывущей под ними земле
а все остальное
всегда исчезает
так просто
как в землю уходит вода
и как птицы
легко улетают
в открытое небо
и быстро кончается то
что считается жизнью
чтоб чистое
небо
осталось таким навсегда.
. . .
У души
много искренних слов
но она
их не может сказать
и у осени
много опавших
тоскующих листьев
жизнь молчанием хочет
с тобой нас
опять наказать
чтобы мы облаками
в скучающем небе
повисли
чтобы стали волнами
гонимыми ветром туда
где плывут корабли
о земле вспоминая
где кругом
голубая вода
та которая очень похожа
на синее синее небо.
. . .
Вы сохранили в папке грез
и этот сон
и в нем всего лишь
несколько мгновений
запечатленных нервно
на бумаге
тем кто когда-то
ими сладко жил
и ставил всюду
кляксы нежных чувств
которые так быстро высыхали
что превращались
в сорванные листья
оставшиеся
на страницах
волшебной старой книги
о любви.
. . .
И светится
город
неоновым блеском
и автомобили
как множество
жирных жуков-светляков
летают туда и
сюда
по проспекту
и над ними
чудовищной елкой
в гирлянде огней
упирается в черное небо
всю ночь телебашня
и к ней сверху
приколота кем-то луна
ослепительной брошкой
чтобы стало
красиво
и весело жить
на холодной земле.
. . .
И в этой комнате
застрял осколок ночи
и его
не вынуть пальцами
не выдернуть словами
и не убить
из старого ружья
висящего так грозно на стене
чтобы пугать
большие злые тени
которые
все ходят ходят ходят
туда-сюда
от двери до
окна.
. . .
Мир стал очень хорошим
как добрый и ласковый кот
он приходит
садится ко мне на колени
лижет руку
и смотрит в глаза
ему можно доверить
все тайны
о которых никто не узнает
потому что о них он
не скажет уже никому
ведь он правда
такой же как добрые звери
молчаливый
смешной и пушистый
этот ласковый мир
за окном.
. . .
Бывает так
что ничего не нужно
ни на земле
ни в небе
ни во сне
ни даже в серых буднях
наяву
все есть итак
что хочешь или любишь
луна и звезды
солнце и любовь
и море синее
такое же как небо
и лес зеленый
где бегут тропинки
как девушки
неведомо куда
и кажется смеются
в шуме листьев
и будто бы
желают обмануть
а ты идешь
как неизвестный странник
и день и год
и всю большую жизнь
и ничего о будущем
не знаешь
и все о прошлом
так давно забыл.
. . .
Я сам по себе
и я в небе останусь
единственным облаком белым
и в море единственной
вдруг набежавшей волной
и в лесу
тем единственным деревом
что устояло
в безумную бурю
и в поле
единственным камнем
который никто
не сумеет поднять
и пусть так и будет
всегда
напишу и расписку
для бога -
я сам по себе
я таким и родился
когда-то
и таким навсегда и останусь
пока я живу.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской
Литературы) Российской Академии Наук.
Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой
заметный след в истории русской
культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель».
1990; В. В. Розанов Эстетика свободы.
СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском
творчестве основателя русского
славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском
самиздате - в ленинградском самиздатском
журнале «Часы» 1980-е годы. В годы
горбачевской «Перестройки» был допущен и
в официальную советскую печать. Входил
как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма»,
печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь
искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале»,
альманахах «Истоки», «Петрополь» и
многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого
перерыва вернулся в поэзию в 2015 году.
И вновь начал активно печататься как поэт и в России и во многих изданиях за рубежом от Финляндии и Польши и Чехии до Канады и Австралии - в
журналах «НЕВА», «Семь искусств»,
«Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «СОВРЕМЕНАЯ ВСЕМИРНАЯ
ЛИТЕРАТУРА», «МУЗА», «НЕВЕЧЕРНИЙ СВЕТ» и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ
ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО, «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» ,
«ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ», в сборнике
посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда
поэтических премий – премии «Поэт года»,
«Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских
языков. Живет в Санкт-Петербурге.
Рег.№ 0283937 от 2 апреля 2018 в 15:28
Другие произведения автора:
Нет комментариев. Ваш будет первым!