Бывали и не лучше годы,
сумой грозившие с тюрьмой,
но мы, последыши свободы,
припомним год тридцать седьмой.
Когда пошла такая бойня
по исковерканной Руси,
что даже камню стало больно
террор властей переносить.
И липкий, леденящий ужас
полз вверх по клеткам этажей,
и отражался в красных лужах
сонм душ, загубленных уже.
Донос, навет, сведенье счётов
питали мощь НКВД,
и каждый час был для кого-то
последним, тикая беде.
И не найти такого дома,
такой семьи, где из родни
не взяли в ночь иль по-другому,
чтоб, расстреляв, похоронить.
Неслись репрессии лавиной,
а подлость, пуля да кулак
всему придумывали вины,
и полстраны забрал Гулаг.
Века бредя по бездорожью,
пришла страна в такую ложь,
когда захочешь, да не сможешь,
и никого, брат, не спасёшь.
Нам написать светлей бы повесть,
воспеть великое одно,
хоть ум и честь, а также совесть
в бараках сгинули давно,
жить, соблюдая осторожность,
с работы приходя домой...
Но знаю: дай беде возможность, -
наступит год тридцать седьмой!
Другие произведения автора:
НАД ГОРАМИ
Утешение
СПРУТ
Новые
Меню
