СВЕТКА

13 октября 2013 — Александр Лихолёт

В мае было зелено, и нежно,

И, по-молодому, безмятежно,

Сумерки вытягивали мост

Прямо в отраженья ранних звёзд.

Кто ты на дороге мостовой

В стрельчатой короне лучевой,

Встречные влекущие глаза,

Вечная и юная коса?

Шла ты, и светясь, и хохоча,

Тоненькая ниточка луча.

Звёзды не плясали на воде

Никогда так больше.

И нигде.

Не позабудь, что есть на свете я

С объятьями раскрытыми и нежными –

Твой свет, скользящий далями кромешными,

Пускай найдёт когда-нибудь меня.

Не позабудь, что есть на свете сон,

Обиды дней и наших бед стирающий

И занавесом лёгким открывающий

Спектакль надежд из праздничных времён.

И как ни тяжело от бытия,

Как всё в тартарары ни обрывается,

Не позабудь, что рядом сон.

И я.

И значит, всё когда-нибудь сбывается.

Знакомый дом.

Порог.

Ступени.

Здесь пуст простор.

И снегопад

Укутал яблоням колени,

Как много лет тому назад...

Не вспомним старого итога, —

Ведь годы нас, а не беда,

Вели сюда по всем дорогам

И привели опять сюда.

Но если ты об этом прошлом

Хоть знак какой-то мне подашь -

Вдруг вновь пойму, куда заброшен,

В какую глушь!..

Продли мираж,

Не тронь того, что отгорело,

И помолчи под снегопад.

Ведь ты сама так захотела

Когда-то,

много лет назад.

Телефон-автомат сократил

Долготу и нелепость разрыва.

Ты устало шепнула: «Простил?..»

Словно руки навстречу раскрыла.

И слова, как в полёте стрела

Со стрелою, в пространстве столкнулись.

Просияли тобой зеркала

И спокойно тебе усмехнулись.

Я любил, я любил, я люблю

Этот шёлковый шелест мембраны,

Настоящую гордость твою

С настоящей виною на грани...

И к тебе полдороги пройдя,

Видел я, как упали лучами

Две стрелы — две судьбы бытия,

О которых мечтают ночами.

Тончайшая,

я верен той минуте,

когда, во мраке стен и потолка,

угадывал тебя под зыбкой сутью

и угадал, как солнце в облаках.

Ты повела меня, неуловимо

дотрагиваясь кончиками глаз

доверчивее всё и всё любимей,

нежней и безысходней всякий раз.

Я баловался снами наяву,

тебя, порой, со скуки зазывая.

Тончайшая,

ты шла, таясь и тая,

легко-легко, когда ни позову.

Но сон смелел.

И, как всегда, некстати

смело с небес немые облака...

Тончайшая,

ты — кто в домашнем платье,

в коробке тесной стен и потолка?

…И жили неведомо как,

И были без автомобилей,

И всяких бродячих собак

Объедками счастья кормили.

Они прибегали, худы,

Грязны и кудлато-неловки,

Как с горстью собачьей еды

Ты из дому шла к остановке.

И ты излучала им свет

Такой неопасный и нежный,

Что стая хвостатая вслед

Плелась за тобой безмятежно.

Тебя знали все до одной.

И стало им вовсе привычно,

Что день начинался тобой…

А что в нём потом – безразлично.

Сквозь крышу в дырах дождь протёк

На потолок моей квартиры.

И обвалился потолок.

И обнажилась крыша в дырах.

Ты онемела, чуть вошла.

И увидали мы с тобою

Громов разбухшие тела,

Дождей начало столбовое...

«Я так устала, мой родной,

От твоего смешного дома,

С тобой сдружившегося грома,

Дождя в компании с тобой»...

И тихо плащ прошелестел.

И следом дверь закрылась, ноя.

Мой дом волшебный опустел.

А дождь плясал и песни пел,

И гром смеялся надо мною.

По тишине ночей-мгновений,
Сквозя предчувствием огня,
Ты появлялась лёгкой тенью
И говорила: «Это – я»…
И, на колёсах планы строя,
Я сны никак не примечал,
И день за днём, что – неземное,
Как телевизор, отключал.
Но безмятежьем этим сложным,
Сквозным предчувствием огня,
Ты от реалий неотложно
Спасала хмурого меня
Сперва – досадною помехой,
Как воздух сладостный – потом.
И «Это – я» звучало смехом
На самом поприще крутом…
Нам подарили целый месяц
Всего, что – радость, и беда,
И то, что близилось, как месса,
Растя из пропасти без дна.