Странствия

                     (Фантазия) 

                    ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

                                 1

Среди пустыни возвышается стена. 
Она темна и холодна. 
Её не тронет солнца жаркого шершавый сполох. 
И в глубине, во чреве спит спеленутая тайна. 
Глядит на нас, но мы не видим дна. 
Среди песков горячих –– лишь невозможная огромная стена. 
Забвенья Молох. 

Вот полдень прячет тени. 
И зыбким жаром дышит воздух, вязь песка. 
Ложится тень на вздыбленную плоскость… 
И в тверди вдруг протаивает силуэт окна –– 
  в туманной дымке звёзд глазами полный. 
Там ночь –– она темна, темней, чем монолитная стена. 

Узор мани'т, беснуется магнит. 
И свет заходит в тень и продолжает плавное движенье. 
Вход закрывает трансцендентный переход. 
Огонь воспоминанием захлопывает двери. 

                                   2

Тропа по мягкой зелени ползёт. 
Ветвей упругое, но поддающееся вглубь сопротивленье –– 
  не требуется на прорыв второй заход. 
Проход меж еле ощутимыми стволами. 
И невидимки постолами, 
  следов не оставляя –– продолжается поход. 

Сверканье вод в неясном сумеречном свете. 
Прохладный воздух дышит влагой и зовёт. 
Переплетенье камышей и лезвия невидимой осо'ки. 
Обход, внезапно появившийся ручей и брод. 
На левом берегу прорублена лучом прямая лунная дорожка. 
На небе только звёзды, незнакомый их расклад –– 
  таинственной луны не видно. 
Тропа, что привела, исчезла – нет пути назад. 

Есть только направление вперёд и лезвие 
  просеки, влекущей в неизвестность (может в Ад?) –– 
  застывшая полоска света, звоном отражается металл. 
Безветрие, движение прямое как стрела, по линии. 

Скал спины чёрные на берегу, провал. 
Внизу –– вода, падение засасывает в омут. 
Чмок! –– чавканье мембраны перехода. 
Своеобразный дымоход, 
  весь цвета сажи. Выход –– в зал. 

                                    3

Огромный и пустой на первый взгляд –– не видно стен. 
Затем совсем без перехода –– теней и ярких пятен карнавал. 
Волнообразное и шумное круженье, ритм сказочных шагов и музыка небесных сфер… 
Здесь Люцифер командует парадом, правит бал? 
Или, быть может, Агасфер? 
От фейерверочных огней несёт шлейф пороха, попахивает серой. 
Ионосферой мельтешит квазиопраздничный хаос, исполненный дурашливой аферой. 

В плаще пурпурном палача –– тюльпан, 
  взирает из хрустального объёма. 
Горбатый карлик в маске с длинным носом 
  за спину прячет бронзовый кинжал. 
Пара'пет длинного бескрайнего стола, приборов окоём. 

В мерцающих полицветных огнях 
  все пребывают в беспорядочном движенье: 
  мелькают тени, силуэты, отраженья, 
  немыслимых костюмов сумасбродный шквал. 

На взлётной полосе стола –– изысканные яства, 
  тягучие густые вина, виноград и шоколад, 
  стеклом, фарфором, серебром уставлена равнина… 
Гротескная сюрреалистическая дивная картина – 
  ломает здравый смысл, зовёт в безумья сад. 

Высокая готическая дверь проёмом 
  стре'льчатым в веселье отображена. 
И снова –– вертикальная стена 
  объяла выход –– гобеленов фантастических сюжетов одеяла. 
Что призрачная дверь от бала отделяла? 
Сад? иль сейчас преддверие в Чистилище и Ад? 

Без кодового слова, без пароля, 
  применения ключей, 
  объятья распахнулись створок. 
Подвижный мрак густился там, 
  как зверь, 
             как морок. 
Была элоям западня, 
  мембрана, переход, провал.

                                4

Свет изумрудный, малахитовый, зелёный 
  играл оттенками маренго и пьянящей бирюзы. 
Поверхность моря солнце здешнее скрывала. 
Флуоресцировал извилистый маршрут из еле видной полосы. 
Ни шагу вглубь, ни метра, ни гребка к зениту не позволял тяжёлый океан. 
Лишь вязкая неспешная ходьба (?) 
                             или барахтание в киселе, продавливая воду. 
Однообразно, монотонно, постепенно, похоже на замедленный канкан. 

Вода бодрила, прогоняла прочь усталость 
  и заменяла то перину, то коня. 
Ползла улиткой, черепахой проплывала 
  помеченная трасса. А время будто замерло, стояло. 
То'лщь от опасностей оберегала, 
  как в формалине экспонаты сохраня. 

Глазастый бледный блин явился здешнего созданья 
                                    и словно дал сигнал. 
Со всех сторон приплыли апокалипсические персонажи Босха 
  так, как если бы их кто-то для пучины создавал. 
Фобос и Демос вырезали эти гривы и длинные усы, 
  сминали, мяли, искорёживали лики 
  подводных сказочных зверей, вселяя липкий трепет 
  в смотрящего на них –– 
                         как Мефистофель хохотал. 

Чудовища не преграждали путь, а лишь являли любопытство, 
  казали постать страшную свою, 
       брезгливость и гадливость вызывая в глубине души. 
Но, видимо, по здешним меркам были несравненно хороши. 
И начиналась мысленная масок их примерка. 

Большие черви голые из бездны непрозрачной появлялись, 
  крутясь всплывали, мерзко и бесстыдно извиваясь, 
  творили виселицы, петли и удавки, 
               в аркаду тел пытаясь траекторию облечь. 
Но, тщетно покуражившись, с ленивой скукой удалялись. 
Бредовые созданья же в уродстве поз соревновались, 
  стремясь внимание уставшее привлечь. 

Всё «путешествие» закончилось у грота, оскалившего скальные клыки. 
Течение глотаемой реки –– воды в воде, 
                                      как лодку в бурном море, 
  влекло в разверстую до судороги пасть. 
Неволей приходилось в недра ей попасть, 
  в Тартар чёрно-зелёный окунуться 
  и... утонуть, исчезнуть и пропасть. 

                                    5

Сознание померкло, не заметив перехода, 
  и появилось нехотя, от холода мутясь. 
Полупрозрачный ледяной пейзаж, 
  сияния морозного пуская блики, 
  как сказочный мираж услужливо предстал. 
Дороги нет нигде блестящая и скользкая поверхность 
  торосами замёрзших гор сверкало вдалеке. 

Идти, ползти туда 
                  без лыж, коньков, без снаряженья, 
  предвиделось лишь только налегке. 
Забрасывая взгляд вперёд и, намечая цель ближайшую, 
                             рывок творил движенье, 
  немного согревая тело, душу, ум. 
И равнодушный ледяной фатум 
  по квантам приближал утёсов достиженье. 
Внимание плыло', фантомами играя, 
                       безжалостно мешая сон и явь, 
  творило ложные воспоминанья, убегало 
  и, появившись вновь, 
                      галлюцинациями трафило играть. 

Дверь в мир иной 
  упала неожиданно внезапно, 
  протаяв прорубью, нежданной полыньёй. 
И, поглотив измученное тело, 
  в спираль скрутило, 
  нить сознанья оборвало 
  явление непознанное –– Хватит! Стой!   
  
  
                      8 сентября 2011