Новые
МенюСТИХИ В ЖУРНАЛ "СИБИРСКИЙ ПАРНАС"
И НОЧЬ ЖИВАЯ ТЕПЛЫМИ ГУБАМИ
СТИХИ В ЖУРНАЛ «СИБИРСКИЙ
ПАРНАС»
. . .
И ночь живая
теплыми губами
дотронется
так нежно
до тебя
и звезды улыбнутся
как девчонки
и бабушкой
счастливая луна
тебя прогладит
тихими лучами
в которых много
ласки и тепла
и будет тебе сниться
широкая
красивая река
и корабли по ней
плывут
печальной вереницей
как в черном небе
облака.
. . .
Мне хочется
белую шерсть
этой снежной зимы
также гладить
как гладит ребенок
кота
и легко пролететь
как летучая мышь
над домами
заглядывать в
окна
и в каждом
оставить
на огромном
сияющем блюде
простой поцелуй.
. . .
Чтобы мог ты задуматься
о красоте и о юности нежной
ночью выходит луна
молодая
и глядит на тебя
словно девушка
в белом взлетающем платье
и вздыхает о том
как же ты от нее далеко
чтобы мог ты любить
утро раннее
ласково входит
в твой дом
с белой грудью своей
обнаженной
словно только что
в ванне тумана
купалось оно голышом
и чтоб ты отдыхал
от большого и шумного мира
вечер снова берет тебя
в свой монастырь
где ты будешь
так долго молиться
о вечном
стоя в розовой церкви
заката
и думая только о боге
в небесной дали.
. . .
И просветление конечно
наступило
ты понял что луна
лишь круглый шар
а солнце - шар горячий
и человек - из воздуха
земного
он им надут
и как воздушный шар
кружится в облаках
и попадает вечно
в невесомость
а остальное - просто
пустяки
там сила тяжести
инерция покоя
любовь цветы и девушки
простые
еда питье и долгий
крепкий сон
могилы и кресты
и бабушки
и маленькие дети
в своих кроватках
и весь этот мир
плохой хороший
добрый и недобрый
такой как есть
такой как был когда-то
и будет может быть
еще три тыщи лет.
. . .
И ночь живая
теплыми губами
дотронется
так нежно
до тебя
и звезды улыбнутся
как девчонки
и бабушкой
счастливая луна
тебя прогладит
тихими лучами
в которых много
ласки и тепла
и будет тебе сниться
широкая
красивая река
и корабли по ней
плывут
печальной вереницей
как в черном небе
облака.
. . .
Утонешь ты
в ахах и охах
в томных вздохах
в букетах цветов
в умилении вечном
во множестве
нежных своих поцелуев
и начнется увы
как обычно
период тоски
будешь видеть
одни эти темные
скучные лица
одни жадные руки
одни животы
из под брюк
как шары
а потом ведь
придут времена
сумасшедшего смеха
до упада
до вечной икоты
когда с хохотом
небо повалится
снова на землю
но и там будет
громко
без всяких причин
хохотать.
. . .
Не стоит быть
репейником липучим
за все цепляться
и всего хотеть
и неба синего
и теплой летней ночи
и девушек красивых
и любви
достаточно покоя
чашки чая
и чувства что на все
тебе плевать
на тех кто ходит
за окном весь день
и ходит
на тех кто трудится
за шторами в домах
на тех кто ждет кого-то
не дождется
как и на тех
кто никого не ждет.
. . .
Мир стал таким
как будто всюду
расположились белые
пушистые коты
на крышах на деревьях
на земле
в застывшем
замороженном саду
и на асфальтовых дорожках
одиноких
и шевелят они хвостами
и смеются
хотя так холодно
что вовсе не смешно
и хочется остаться
за стеклом
как будто бы в музее
в своем мире
где так тепло
растут цветы на окнах
и только разве
птицы не поют
но можно выдумать
и комнатное солнце
наклеить на него
бумажные лучи
и жить под ним
и долго целоваться
с той девушкой
что каждый день приходит
и создана
для сказочной любви.
. . .
Почему жизнь становится
снова счастливой
будто кто-то повесил
фонарики в небе
написал на полу
«я тебя так люблю»
и поставил большой
восклицательный знак
и в окне улыбнулся
кому-то
и улыбка осталась
одна не стекле
с очень красными правда
губами
потому что ты долго
кого-то опять целовал
и совсем не стеснялся
а только просил
то высокое небо за шторой
чтобы так теперь было
всегда.
. . .
Вновь в небе
облака
как гроздья светлого
мечтательного счастья
и пусть его
конечно не сорвать
как ягоды с куста
и по лукошкам тайно
не запрятать
как грибники
кладут в свои
корзинки
любимые грибы лесные
и пусть приходится
лететь
как пух летит
туда
куда погонит ветер жизни
и навсегда остаться
молодым.
. . .
И в простуженном мире
наверно
бывает тепло
и шумят на деревьях
зеленые листья
как дети
и качается солнце
на синей воде
и зеленое чудо
морское
проглотит его поутру
и останется
только туман
и песок
у прозрачных
гуляющих волн
и он будет
совсем золотой
и на нем
будут наши следы.
. . .
Напудренная духовность
говорящая тонкими полунамеками
робкая и стыдливая
ласковый шепот нравственности
притаившейся в темном углу
и философический полумрак
строгий как фрак
но украшенный бантом кокетства
спасающим нежную душу поэта
от смеха.
. . .
Я девочка моя
тебя люблю
как скалы
любят волны
даже проще
как птицы
любят небо
и как дождь
вот полюбил
стучать по
нашей крыше
пока мы здесь
под ней
совсем одни
и тут же
забываем
все что было.
. . .
На небе месяц
но давно светло
как будто ночь
его оставила на память
она была
как в подвенечном
платье
вся в снежном серебре
и серьги звезд
светились ярко
и она нам пела
о радостной
и сказочной
любви
я до тебя
дотрагивался нежно
так словно ты
вмиг можешь
вдруг растаять
и я останусь
снова без тебя.
. . .
А свет проникает
туда где темно
и вода течет вниз
а не вверх
и земля
постоянно как шарик
кружится
а мы остается стоять
и в кружащейся мгле
нам жизнь
привидением белым
все снится
и снится.
. . .
Вот сколько хочется
любви
столько ее и есть
она сама приходит
ранним утром
и так же сами по себе
растут цветы
на сказочной
лесной поляне
где их больше
чем на белом свете
огромном и пустом
где ветер дует
постоянно
и все дороги
идут упрямо
в неизвестность
туда где ничего уже
и нет
а на поляне этой
море света
и девушки танцуют
молодые
и первые весенние цветы
цветут так сладко
среди поцелуев
что до безумия
их хочется любить.
. . .
Листаю я
страницы января
они покрыты снегом
как словами
что холодно
на свете этом жить
и ветер кружит
новые снежинки
и вот они
летят куда-то вдаль
где так темно
и тишина
как призрак
склонилась
над тоскующей душой
как будто любит
и давно все знает.
. . .
Дни шагают
как строем шагают
солдаты
и уходят
на фоне заката
в его розовом
старом плаще
в те края
где давно уже нет
ни дорог
ни конца
этой маленькой
круглой земли
только пыль
из под черных
сапог
все клубится
только черные птицы
летают
в распахнутом небе
над ними
и так громко
о будущей
смерти
кричат.
. . .
Бойко стучат каблуками часы
окно притворилось небытием серым
и ветер
гремит в затворенную дверь
собираясь
пожить у меня посвистеть
как в жалобном поле
а маленький гордый приемник
мурлыкает песню
о сытости духа
на скатерти
белой как снег в январе
и сон
не вставая с кровати
опять говорит о покое
налитом в прозрачный стакан
как вода.
. . .
И что я думаю
об этом мире?
что в нем
на самом деле
хорошо
всего хватает -
девушек цветов
зеленых листьев
неба голубого
дорог нехоженых
и городов счастливых
хотя они мне
даже ни к чему
я остаюсь всегда
в своем саду
как будто он
стал вечен почему-то
в нем бабочки
из вечности порхают
и птицы вечные
так сладостно поют
а больше
и не надо ничего
бескрайнего
как пропасть
океана
и неба в золоте
далеких звезд
и той любви
которой нет на свете.
. . .
Мечты как кони
мчатся вдаль
давно
от этих скачек
придорожной пылью
покрылось старое лицо надежды
в ее рябом старушечьем платке.
. . .
Как
сонные мухи
на неровном и пыльном полу
ползают лодки рыбацкие
в яме залива
под парусиновым небом
провисшим до самой земли
где куражится ветер
и голая осень
торгуя собой
предлагает давно пожелтевшие листья
облезлому полю
дороге
петляющей рядом как хвост
и печали
заткнувшей разинутый рот
постаревшему дню.
. . .
Бурная речь
приплывает
гремя
к завершенью
оратор
нежно прижавший ко рту микрофон
поклонившись уйдет
и останутся только:
шарканье ног затихающий шепот
и вздохи.
. . .
Дни приходят ко мне
как совсем одинокие люди
в разбитых давно сапогах
и котомки у них за
плечами
и в прихожей стоят они
и говорят что дороги по
свету
ведут в никуда
что вот вышли из дома
когда-то
теперь же вернулись
обратно
по той же дороге
что тропинкой кружила по
миру
вела неизвестно куда
и теперь уже некуда
больше идти
вот и просят остаться
в моем им знакомом
уютном и маленьком доме
все эти забытые старые дни
навсегда.
. . .
Я шлю привет
всем тем
кого здесь нет
и жму
несуществующие руки
и на трибуне счастья
говорю
красивые
бессмысленные речи
и призраки смеются
все вокруг
и радостные
хлопают в ладоши
и тени
вновь танцуют
до утра
в обнимку с тишиной
в коротком
платье.
. . .
Не кажется тебе
что все смешно
и на дверях
огромные улыбки
висят давно
и клоуны поют
на старой сцене
песни о прощанье
и дирижер
в дурацком колпаке
вновь дирижирует
оркестром сумасшедших
и в зале
все восторженно встают
под грохот
бешеных аплодисментов.
. . .
Становится
привычно все равно
как со стола
смахнули
крошки хлеба
так чувства
мы смахнули
и ушли
и двери хлопнули
как старые хлопушки
на празднике
растоптанной любви.
. . .
Нарисован наивный рассвет
на белой и тонкой бумаге
и далее - радостный прочерк
пустота
край большого немого листа
и за ним –
оглушительный
смех.
. . .
Видишь ли
я и тебя бы прилежно любил
если бы оставался лежать на горячем песке у воды
всю свою жизнь
и она бы спала у тебя на коленях
пушистым
котенком
но я не живу в том краю
где растут как грибы после славных дождей
безупречные нежные чувства
и вынужден плыть по холодному небу
скомканным облаком
гонимым неистовым ветром
дующим может быть только затем
чтобы пух тополиный кружился
чтобы платья у девушек летом пытались взлететь
выше чем плечи прохожих
а также
чтобы зеленые листья шумели
восторгом
оваций
до неподвижной как мертвое тело зимы.
Вдохновенное слово
Лист смыт со стола
как волной
негодующим локтем
и словно всадник
врывается в зал
вдохновенное слово
в толпе восклицательных знаков
похожих на цокот копыт
в тишине предрассветного часа
по умытой росой мостовой.
. . .
Я над миром
давно пролетаю
и знаю
что реки текут
одиноко
в моря
что леса стерегут
нашу темную грусть
что в полях
разгуляется счастье
что дороги
ведут в никуда
что дома
существуют для смеха
и мы в них
зажигаем огни
и смеемся одни
вечерами.
. . .
Любовь приводят в дом
под барабанный бой
гремят литавры
и аплодисменты
хозяин рая
произносит речь
и множество
воздушных шариков
в восторге
улетают в небо
влюбленные целуются
(за шторой)
и погружаются
в свою любовь
проходят дни
похожие на сон
и ночи что бессонницу
давно напоминают
выходят оба
из страны любви
как будто ее не было
на свете
не смотрят друг на друга
и уходят
по сторонам
подставив ветру спины
и думая о том
как хорошо на свете
без любви.
. . .
Мне надоело волноваться
что солнце мол
бледнее чем всегда
что ветер дует
не в ту сторону сегодня
что слишком холодно
или тепло
что много на асфальте
маленьких следов
наверное бежали это
черти
куда-то по своим делам
ну что с того
пускай себе бегут
и делают все то
чем хочется заняться
ведь мне же хочется
конфеты есть
пить чай
любить красивых девушек
и плакать
если они
куда-нибудь ушли
всем хочется
чего-нибудь на свете
кому все время прыгать
или петь
кому дружить с чертями
или плакать
кому глядеть на желтую
луну
и думать
почему она такая
простая нежная
далекая как призрак
одинокий
и никогда не скажет
ничего.
. . .
Устал писать
что ночь опять темна
и я люблю луну
такую нежную
такую молодую
на самом деле
я ее не вижу
вот эту самую
волшебницу луну
она бывает редко
и за шторой
глядеть ночами
в темное окно
неинтересно
штора много лучше
чем эта черная
квадратная дыра
и день конечно
много лучше ночи
днем что-то можно
все же рассмотреть
а тут – огни огни
и ничего не видно
как будто бог
зачем-то мазал
черной краской
весь мир вокруг
и приговаривал
«вот я вам за грехи
за те за эти
и за все на свете
такую черную
устрою ночь….»
как сказочный колодец
но без дна
к нему все черти
будут приходить
напиться
и будут ведрами
черпать вот эту
воду ночи
и пить и пить
до самого утра.
. . .
Все получается
само собой
само приходит утро
или ночь
и солнце светит
ведь не по приказу
и люди любят
потому что любят
а не из за того
что кто-нибудь
о радостях любви им
рассказал
поэтому не стоит
суетиться
придет все то
чему и суждено
не надо спорить
с светом
или с тьмой
с любовью одиночеством
разлукой
они такие как ты сам
и может быть уйдут
когда ты их
и замечать не будешь.
. . .
Не хочется переживать -
вот и не надо
пусть будет
бедной девушкой луна
пусть будет ночь
старушкой
пусть утро станет
глупым толстяком
который всюду лезет
с своим пузом
таким же белым
как и первый снег
ты только скажешь -
вот и хорошо
я так и знал
пора уже смеяться
поставить свечи
всем богам на свете
захлопнуть дверь
и сладким сном заснуть.
. . .
У меня очень много
покоя
любви одиночества
белых букетов цветов
состоящих всегда
из одних поцелуев
и на небе моем
постоянно луна молодая
она низко спускается
каждую ночь
и глядит мне в окно
и так нежно ласкает
что-то шепчет все время
и дарит мне эти цветы.
. . .
Я таким становлюсь
каким не был
еще никогда
у меня под рукой
вся земля
и все небо
и я пригоршни звезд
рассыпаю по миру
ночами
и люблю
как еще не любил
и ко мне
словно лилии
в тихом пруду
снова тянутся девушки
в белых
взлетающих платьях
будто ветер те платья
так нежно опять шевелит
и они улетят
скоро в небо
оставив всех девушек
просто нагими.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской
Литературы) Российской Академии Наук.
Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой
заметный след в истории русской
культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель».
1990; В. В. Розанов Эстетика свободы.
СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском
творчестве основателя русского
славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском
самиздате - в ленинградском самиздатском
журнале «Часы» 1980-е годы. В годы
горбачевской «Перестройки» был допущен и
в официальную советскую печать. Входил
как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма»,
печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь
искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале»,
альманахах «Истоки», «Петрополь» и
многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого
перерыва вернулся в поэзию в 2015 году.
И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ»,
«Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», «Аргамак», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «Форма
слова» и «Антология литературы ХХ1
века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Под
часами», «Менестрель», «Черные дыры букв», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня
рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голуби (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических
премий – премии «Поэт года»,
«Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских
языков. Живет в Санкт-Петербурге.
Рег.№ 0280760 от 7 февраля 2018 в 17:54
Другие произведения автора:
Я задумаюсь о том что происходит
Нет комментариев. Ваш будет первым!
