СТИХИ В ЖУРНАЛ "НАЧАЛО ВЕКА"

 

У МАЛЕНЬКОЙ ДУШИ  БОЛЬШИЕ КРЫЛЬЯ

 

СТИХИ В ЖУРНАЛ  «НАЧАЛО ВЕКА»

 

   .  .   .

 

У маленькой души

большие крылья

 на них летит она

по сказочному небу

и видит

слезы бога

иногда.

 

 

 

   .   .   .

 

Освободился я

от силы тяжести земной

от притяженья жизни

или смерти

стал воздухом

в огромном синем небе

или водой

в великом океане

не знаю дна

не знаю берегов

лечу-плыву

во времени-пространстве

и задеваю звезды иногда

руками

прикасаюсь к ним

и снова

их отпускаю в вечность

навсегда.

 

 

 

 

   .  .   .

Всю жизнь ты жил

чтобы сорвать

заветный аленький цветочек

и все таки

сорвал его однажды

и постарел

на много долгих лет

ведь  нем  была

вся молодость твоя

надежды и печали

и вся радость

которую

когда-нибудь встречал

но ты об этом

и не догадался

состарился быстрее

чем этот

наивно сорванный тобой

цветок

и вместе вы

ушли из жизни

серым утром

но на твоей

заброшенной могиле

растут все те же

алые цветы.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Не стоит

тебе уезжать

в эту синюю даль

она - как бумага

на ней нарисовано

чудо

а его уже нет

да и было оно

на словах

которые тихо кружились

как листья

среди этой осени  темной

а после

упали на землю

и остались лежать

словно жертвы войны

проигранной   светом

в борьбе

с наступающей ночью.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Снег тает

как будто от  страха

и слезы его

превращаются  в лужи

и ветер

становится теплым

он понял

что нашей зиме

снова плохо

она не умеет

прийти и остаться

и снова

дрожа убегает

как девочка

страшно боясь

что следят за ней

чьи-то 

горящие злые глаза.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Не учите

меня танцевать

я ведь создана танцем

простакам никогда

не дается

такая судьба

у меня

лишь любовь

в моем маленьком

ранце

для нее

я покорная вечно

раба

и когда

я мелодию слышу

взлетают

мои ноги как крылья

как крылья

и руки

ломаются вновь

пусть меня

поцелует

суровое лихо

в изломе бессилья

и ему 

подарю я

как сказку танцуя

волшебную злую   любовь.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Ночь бывает темна

как глаза

одинокой цыганки

она вечно приходит

гадать о судьбе

а день весел

как бодро

смеющийся парень

он конечно же

выпил с утра

немало горячего света

и счастливое солнце

опять продает

за копейки

а потом

и закат

разожжет свой

волшебный костер

мановением рук

словно фокусник

в цирке

и напишет

таинственно что-то

на сгорающем

белом листе

далекому грустному богу

на память.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

И что нам этот мир

ведь в нем

сплошные будни

они как пыль

налипли на стекло

существования

и сквозь него мы  видим

все тот же двор

где хмурые кусты

увешаны

гирляндами из снега

как будто он

упал для красоты

с далекого

и призрачного неба

измазанного густо

белой краской

которую

и богу не стереть.

 

 

 

 

 

 

 

  .   .   .

 

Похожа наша жизнь

на сдувшееся колесо

оно уже

не катится как раньше

а стоит

как будто-то кто-то

ночью

его тайком

огромным шилом

проколол

наверно

в назидание потомству. 

 

 

 

 

  .  .   .

 

И что же вы

нам скажите  сегодня

что в снег

оделся лес

как в белые слова

которые

давно сложились в строки

летящие по миру

так спокойно

как только птицы

белые летят

и кто-то

глядя в небо

очень верит

что это ангелы

покинувшие землю

за то что их

здесь больше  не любили

на этой

замерзающей земле.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

В глубине

этой ночи

как в омуте черном

горели глаза  фонарей

и быть может они

могли вас проглотить

словно хищные рыбы

и стояла

над ними

в гирлянде огней

телебашня

как безумное дерево

то что умеет

расти и расти

и когда-нибудь

вырастет прямо до неба

и проколет его

как иголка

проколет холстину

и как истина

быстро проколет

придуманный мир.

 

 

 

 

   .  .   .

 

И у жизни

минут и часов не осталось

все растратила

громко монетой звеня

и смеялась

как сладко

смеются русалки

когда тянут

своего обожателя в воду

и песни поют

свои странные песни

о странной любви

у которой ведь нет

ни конца ни начала

ни смысла.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

И вновь темно

одна луна

на небе

она опять

кого-то ожидает

и кто проходит

каждому посмотрит

в лицо

большими желтыми глазами

перебирая

старую охапку

лучей

ползущих тихо

по земле

и мы

ей поклонимся

среди ночи

снимая шапки

ведь она -

царица

сидящая на троне

столько лет.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Скажите

заветное слово

и я вам отвечу

как дождь

что шумит за окном

как ветер

который сорвал

и уносит

последние листья

как солнце

которое хочет

нам всем улыбнуться

как тот ручеек

что бежит и смеется

не зная

зачем и куда.

 

 

   .  .   .

 

Мысли и чувства твои

как домашние голуби

каждый вечер

летают по кругу

над домом твоим

белоснежной

и радостной стаей

что им мир

тот далекий

где  реки и горы

леса и поля

в котором они

затеряются словно пушинки

и уже никогда

не вернуться обратно

и не смогут тебя полюбить.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

Радость встречает меня

на вокзале

дарит цветы

провожает до дома

ужин готовит

ложится со мною

в постель

дарит любовь

до утра

и потом засыпает

и я остаюсь

в мире один

провожать эти звезды

на небе

прощаться с луной

одинокой

обнимая рассвет

в тишине

как ребенка

опять обнимает

счастливая мать.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Плыть на облаке счастья

восторг для души

белый пух из него

превращается чудно

в цветы

в них вселяются

наши надежды и судьбы

и спускаются тихо

на землю

и там расцветают

и их дети наивные

видят в лесу на поляне

и не знают что это

твои голубые мечты

и твоя прилетевшая

с неба весною

судьба

словно белый подснежник

у старой тропинки

в прозрачном

сосновом бору

среди звона

весенней капели.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Как много сладкого покоя

словно мед

он растекается

вокруг тебя

из старого

волшебного кувшина

и можно ложками

и чашками

его черпать и пить

до самого рассвета

когда все заспанное утро

вдруг разбудит

жужжанье пчел

летящих чтоб с тобою

такую трапезу чудесную делить

да что там пчелы

тянутся медведи

лесной тропой

к твоим  медовым закромам

вот будет пир

и на полмира эхо

его наверно разнесется

над землей

чтобы вернуться стаей

белых легких птиц

несущих в клювах

ягоды любви

такие трепетные

как и ласки

под луной огромной

и в окружении

горящих  ярко звезд.

 

 

 

 

 

   .  .   .

Ну где же мне

достать еще любви

найти ее в лесу

и под корнями

вековых деревьев

в кувшине глиняном

который спрятал

заснувший великан

или в распахнутом

как синий плащ

чудесном небе

среди счастливых

белых облаков

в волшебной легкой

розовой шкатулке

или на дне далеком

моря

в тишине

в тяжелом кованом

железном сундуке

оставленным

пропавшим колдуном

для ласковых русалок

или у бога на руках

которые он  мне

протянет ночью чудной

не знаю

только знаю

что найду.

 

 

 

   .  .   .

 

Эта дорога

только к счастью

и идет

только неведомо

когда к нему приводит

быть может в поле

ночью в тишине

а может быть

в лесу дремучем темном

или когда-то на рассвете

среди гор

высоких белых

гордых и холодных

и если оборвется вдруг

на берегу

дорога эта

то значит счастье

в море утонуло

и ты на дне его найдешь

на золотом песке

и в окружении

танцующих русалок.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Прыгай смело

из раскрытого окна

в светлое

и радостное утро

воду  пей

из быстрого ручья

и подыгрывай

поющим птицам

в роще рядом

девушек целуй

на берегу

чудного волшебного пруда

там где молодость

придет ко всем на свете

и тогда

устроится в душе

юность

как на дереве высоком

вставшим рядом с небом

на горе

чтобы  принимать

приветы  ветра.

 

 

   .  .  .

Ты плывешь

в море жизни

и так рад

что пока существуешь

и дышишь легко

как цветы

на широкой лужайке

под небом

всегда голубым.

 

 

 

   .  .   .

 

Жизнь становится тише

так ветер стихает

и уже чуть шевелятся

листья

на старых деревьях

а когда-то

рвались с своих веток

и хотели

взлететь в небеса

и вода

в этой вечной реке бытия

снова стала прозрачной

видно дно в глубине

и на нем

одинокие камни

как посланцы

бестрепетной вечности

молча лежат.

 

 

 

 

 

 

  .   .   .

 

Безжалостный  холод

он скачет по миру

как белый

таинственный всадник

ночами

и слышен

лишь цокот

безумных копыт

а мы

притаились

в натопленных жарко

квартирах

и вечно боимся

что он вдруг ворвется

сквозь двери и окна

в наш теплый уютный

и ласковый мир.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Мы прячемся

под одеяло ночи

с фонарями

на черной спине

и огромной луной

на ее обнаженной груди

она льет

этот желтый сироп

своих пьяных лучей

и качается в небе

как будто танцует

и с нами

такое творится

что не знаем

где ты а где я

где клубок

наших старых фантазий

 и  где то

что сегодня сбылось.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Жизнь - тяжелая ноша

и мы ее вместе несем

как добычу

на  усталых плечах

и давно

даже жерди прогнулись

под тяжестью этой

и нам вслед

смотрят дети

разинув испуганно рты

 и о том

что когда-то вернемся  обратно

уже не мечтают.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Что мы будем

о главном  с тобой говорить

его нет

вместе с нами

в застуженной комнате этой

рядом

только замерзшие в вазе цветы

две картины на стенах

о странах

где мы не бывали

и качается маятник

в такт

нашим мыслям

которые вновь

так похожи

на грустное слово

«прощайте».

 

ПЕТЕРБУРГСКОЕ

 

Это старая крепость

и шпиль ее тонкий

похож на иголку

которой наверно

по ночам зашивают

усталые призраки

все облака

и в воде

он всегда нам казался

из золота солнца

и на нем

старый ангел

стоял у креста

и годами

лишь звезды считал

те с которых

когда-то спустился.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Голубая вода

только в море

а в этой

в лесах затерявшейся

темной реке

она вечно черна

словно платье монашки

которая вдруг

потеряла рассудок

и плывет по волнам

веря в то 

что по воле небес

превратилась в русалку.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Я прикасаюсь

к лучам света

над землей

переворачиваю их

сгибаю понемногу

чтобы светили

лучше чем вчера

а ночью

поправляю вновь

луну

чтобы не скатывалась

с неба

прямо в руки

и не качалась

над моею головой

деревьям кроны глажу

вместо ветра

чтобы любили

тоже и меня

и надуваю облака

губами

пускай плывут

куда хотят

хоть на край света

ведь я сегодня добрый

почему-то

и никого

обидеть не хочу.

 

 

 

 

 

   .  .   .

В рубашке черной

небо до утра

потом оно

сорвет ее

и бросит в воду

простой реки

текущей в море

как обычно

и знающей

свое предназначенье

оставить эту воду

никому

пусть она просто

превратится  в волны

бегущие по свету

как мальчишки

бегут по улице

неведомо куда.

.

 

 

 

 

   .  .   .

Всю жизнь  ни разу ты

не оглянулся

и не задел

на свете никого

и шел

не прикасаясь

ни к чему

и видел

только небо

только звезды

над  поднятой

так гордо головой

не замечал

прохожих и дорог

в дома не заходил

и не стучался

ночами в поле

оставался спать

и превращался в часть

большого мира

которого и нет

здесь на земле

а есть одни его

задумчивые тени.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Живи как хочешь

делай все что хочешь

верхом катайся

на луне ночами

с русалками играй

на берегу

в бесстыдные

девические игры

лежи на облаке

как на перине белой

и посылай на землю

поцелуи

в конвертах

из под

маленьких чудес.

 

 

 

 

 

   .  .   .

Снег

это белый пух

от зимних тополей

они растут

на крыше неба

там где звезды

танцуют свои  танцы

по ночам

и нежная луна

целует их

так долго

и хочет в омут

их обняв упасть

таинственный

и черный

как монах безумный

которого волшебник

превратил

в холодный камень

за его грехи.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Как раньше кремнем

высекали искры

для костра

ты высекаешь

красоту из слова

не просто красоту

а целый мир

с высоким небом

и землей цветущей

где зеленеют травы

по полям

шумят леса

и ветер бродит

как пастух

повсюду

сгоняя облака домой

в объятия

седого бога

за горизонтом синим

там где море

касается небес

и солнце зажигает

по вечерам

томительный закат

похожий на свечение

иного мира

в котором

души вечные живут.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Само придет к тебе

простое счастье

захочет жить с тобой

стелить тебе постель

поить тебя

вечерним чаем

улыбаться

как улыбается

счастливая жена

и помогать тебе

писать стихи

как музы помогают

среди ночи

кружась вокруг

в своих

прозрачных платьях

под дивную

мелодию любви.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Всего хватает для тебя

и света  и тепла

и звезд

горящих в небе

ну было бы

еще хоть три луны

едва ли стало б лучше

чем сегодня

или два солнца

чтобы горячей

они светили летом

друг за другом

или возлюбленных

веселый батальон

все это просто выдумки

пустые

в которые не веришь

и ты сам

нужна одна любовь

одна река

и жизнь одна

плывущая по ней

к своему счастью

и больше ничего

на этом свете

не нужно в самом деле

никому.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Для радости

дана любовь

и небо голубое

и луна

и звезды

листья на деревьях

и цветы

трава зеленая

на поле бесконечном

и тишина глубокая

в лесу

и волны

в море синем

и надежды

которые

ты сам себе придумал

чтоб ими

устилать свой путь

как белым снегом

в январе зима

нам устилает жизнь

для красоты

и света.

 

 

 

 

   .  .   .

 

И не устал ты

провожать закаты

словно девушек

с которыми расстался

навсегда

и не надоело тебе

радоваться жизни

будто елочным игрушкам

в новый год

и разве ты не хочешь

превратиться

в облако большое

что вобрало

мудрость  мира

и плывет

в безбрежном небе

как далекий

белый  пароход.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

На  зеленом поле жизни

беготня минут часов и дней

а над ними

царство белых

добрых облаков

там не существует

даже время

только птицы иногда

взлетают  к ним

на небо

крыльями касаются чудес

снова возвращаются

на землю

и сливаются

с полями и лесами

с ярким светом

голубого дня

тьмой глубокой ночи

и молчаньем бога

на часах вселенной

в необъятной вечной

вышине.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Кто хочет тот может

открыть эту дверь

и войти

в дивный сад

где счастливые  птицы

щебечут

только там

уже осень

и глазастые лужи

от новых дождей

смотрят в небо

и видят в нем

бога

он добрый

и гладит их нежно

руками

и по ним

потихоньку

плывут облака

вереницей влюбленных

не веря

что будет так скоро

зима.

 

 

 

 

   .  .   .

 

И снег кружится

в воздухе пустом

как стаи

белых мух

на зимнем   солнцепеке

когда мороз

ведь может  и обжечь

и забирается

как будто бы

под кожу

и мы со смехом

кланяемся  дню

за то что он

сегодня очень добрый

и запросто

разгонит облака

которые

к нему налипли

в душу.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

А вдруг

сегодня снова

будет солнце

когда день станет

безупречно  белым

и поплывет оно

над головой

и плюхнется

в далекий пруд

заката

и буду я

писать ему

стихи.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

И за окном

проплыли фонари

как будто

на волнах

больших и синих

и звезды

отражались в них

как лица

испуганные чем-то

и луна

царицей сказочной

над ними млела

на огромном троне

из серебра

в торжественной

ночной тиши

где слышен

только звон

колоколов небесных.

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Носов  Сергей Николаевич.  Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге)  в 1956 году. Историк, филолог,  литературный критик, эссеист  и поэт.  Доктор филологических наук и кандидат исторических  наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником   Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии  Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких   известных книг  о русских выдающихся  писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории  русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990;  В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб.  Издательство «Дм.  Буланин» 2008;  Антирационализм в художественно-философском творчестве  основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. 

    Публиковал произведения разных жанров  во многих ведущих российских литературных журналах  - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской  русскоязычной газете  «Русская мысль» и др.  Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате  - в ленинградском самиздатском журнале «Часы»   1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки»  был допущен и в официальную советскую печать.  Входил как поэт  в «Антологию русского  верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал  стихи в «Дне поэзии России»  и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском  «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь»  и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. 

После долгого перерыва  вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «Нева», «Семь  искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», «Аргамак» и др.,   в изданиях  «Антология Евразии»,» «Форма слова»  и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Менестрель», «Черные дыры букв» в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голубы (К 125-летию  М.И. Цветаевой) и   в целом ряде других   литературных  изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии  «Поэт года», «Наследие»   и др.   Стихи переводились на несколько европейских языков.  Живет в Санкт-Петербурге.   

Другие произведения автора:

И мепсяц мигающий в тучах

На солнце давно отстегнули застежки

Ночь нежнее чем день