СТИХИ В АЛЬМАНАХ "БАШНЯ"

 

И В ОЗЕРЕ ЧУВСТВ УТОНУЛИ БОЛЬШИЕ СЛОВА

 

СТИХИ В   АЛЬМАНАХ  «БАШНЯ»

 

   . .   .

 

И в озере чувств

утонули  большие слова

круги от них

шли

очень долго

до берега боли

и там

на холодном песке

засыхали

как белая пена

с которой

счастливые  дети

играли с утра

в облака.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Не буду я

сбрасывать звезды

с высокого черного неба

качаться на желтой луне

и смеяться над миром

который заснул

подо мной

далеко далеко

и видит счастливые сны

и не знает

что все они

были от Бога

и в них

побеждает любовь

я снова спущусь

по веревочной лестнице

прямо

в широкое поле

нарву удивительно яркий букет

всех на свете цветов

для любимой

и ей подарю на рассвете

и Богу  рукой помашу

чтобы он

обо мне не забыл.

 

 

 

   .  .   .

 

Во вселенной

так много  планет

много больше

чем луж

в  нашем городе в осень

и они

все летят и летят

хотя нет у них крыльев

куда-то

так и мы полетим

вместе с ними

в назначенный час

в этом вечном

пространстве  бездонном

провожая глазами

огни городов

на земле.

 

 

 

   .  .   .

Как томительно

хочется жить

говорить

чтобы голос

совсем не умолкнул

и дышать

чтоб дыханье не сбилось

и куда-то

идти и идти

чтобы слышались эти шаги

постоянно

и все время

кого-то любить

очень  нежно

легко и красиво

и взлетать

к ярким звездам

а потом

возвращаться обратно

на землю

как весной

возвращаются птицы

что когда-то

легко улетали на юг.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

На  всех  фантазиях  расставлены  штампы
порывы  души  заверены  одинаковой  подписью
а  потные  желания  продолжают  свой  танец
семенят  длинными  ногами    игриво  выгибаясь
покручивая  бедрами  как  гренадер   усами
и  некому  сказать  что  это  смешно
что  это  нехорошо  и  не  надо
что  желтое  солнце  светит  только    молчаливым  деревьям
покорно   собирающим  ультрафиолет
что  мохнатый  шмель  уткнувшийся  в  цветок
разносит  животворную  пыльцу    не  рассуждая
что  ветер  фонари  и  дождь  за  окнами   -
только   факты
которые  можно   собрать  в  тяжелый  чемодан
падающий  с  верхней  полки    на    голову  твоего  попутчика
в  зеленом  вагоне  скорого  поезда
облезлой  ночью
под  поддакивающий  перестук  колес.   

 

 

   .  .   .

Не вижу  и не знаю

что вокруг

быть может стены

толстые глухие

или дремучий лес

где ни одной тропинки

и незачем

куда-нибудь идти

или река

которую не переплыть

а может  поле

ровное простое

где только

одуванчики растут

мне все равно

я погружен в свой мир

как рыба в воду

погружается привычно

и может плыть

куда захочет

в глубине

и ничего не видеть

и не слышать.

 

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

Целиком  состоять  из  фантазий  физически  больно,
и  свои,  и  чужие  не  стали  меня  замечать
нигде  кроме  снов,
которые  все  по  утрам  забывают…

Ты  знаешь,  бывает
такое  престранное  чувство,  
что  себя  я  придумал  и  скоро  забуду,
как  сапожник  забудет  вчерашнее  чудо,
когда  снова  начнет  без  конца  прибивать  каблуки…

Можно  выдумать  море  тоски,
можно  выдумать  счастья  потоп,
можно  выдумать  пулю  и  лоб, 
сфантазировать   выстрел  в  ночи,
и  никто  уже  не  закричит,  
будут  спать  и  увидят  во  сне,
как  легко  мне  лежать  в  тишине  на  холодной  спине…

Можно  выдумать  все,
можно  выдумать  всех,
можно  выдумать  правду,  укрывшую  грех,
утомленный  факир
сам  в  свой  фокус  попал,
поглотил  его  мир,
тот,  что  он  же  создал…

Я  и  сам  себе  день,
я  и  сам   себе  ночь,
у  окна  моя  тень,
как  законная  дочь..,
откровенность  -  царевна  из  сказки  пустой
что-то  шепчет  напевно  «прости»  да  «постой»,
а  ее  можно  сдуть,  как  пылинку  с  плеча,
набрать  номер  медслужбы  и  вызвать  врача,
скажет врач  «вы  больны,  поезжайте  со  мной,  
обещаю  не  вечный,  но  верный  покой»,
улыбнется  -  как  друг,
ухмыльнется  -  как  враг,
пациент  -  это  ноль,
это   жалкий  пустяк…

В  голове  у  врача  и  жена  и  кровать,
он  устал,  и  давно  ему  хочется  спать,  
но  ведь  долго  еще  будет  ездить   в  ночи,
и  сирена  машины  его  прокричит
на  ночном  перекрестке
огромном ,  пустом  -  
«я спасаю  людей,  отвожу  их  в  дурдом»…

Лучше  игры  покончив  с  коварным    врачом,
сфантазировать     мир,  где  ничто  нипочем,
где  добра  не  дают  и  не  требуют  зла,
но  где  темная  ночь   почему-то  светла.

 
1986 год

 

 

   .  .   .

 

И девушки

в этом  счастливом

нетронутом  горечью мире

всегда по утрам  танцевали

как в роще  танцует

листва  на ветру

и не знали

про чувства

которые люди

не дарят друг другу

а прячут

и носят с собой

словно  камни

хотя это

так тяжело.

 

 

 

 

 

   .  .   .

Всюду поставлены

в мире заборы

повешены красные ленты

за которые нам

не позволено больше

ходить

и для нас огорожено кем-то

пространство

где мы можем

по лесенкам вверх

подниматься

и в подземные норы

спускаться

и купаться

в красивом пруду

и где нам не дозволено

плакать смеяться

и думать

что все это

затеяли черти

чтобы нас

за свободу

большую любовь

голубые мечты

проучить.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Быть может

полюбят еще и тебя

ведь любят бывает

засохшие в поле цветы

в октябре

или серое небо

без солнца

в апреле

и кому-то нужны

даже слезы простые

они превратятся

в снежинки

и зимой улетят

в пустоту

вместе с ветром холодным

и ты будешь мечтать

как мечтают

замерзшие сосны

на пустынном

морском берегу

о покое

и ласкающем летнем тепле

по ночам.

 

 

 

   .  .   .

 

Досталось так много любви

и весеннего света

что их невозможно уже

на руках унести

в свою жизнь

оставлю  немного

на  тихой поляне зеленой

немного -  у синей реки

и немного - в далеком лесу

туда ведь бывает

приходят

совсем одинокие люди

и пусть у них будет

частица вот этого света

и этой любви

той что есть у меня.

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Незачем теперь

спешить куда-то

все со мной

и солнце и луна

дни и ночи

лес зеленый

поле без конца и края

вечность

та в которой

виден мир до дна

и плывут в ней

маленькие звезды

как кораблики

в  темнеющей воде

и друг другу посылают

гроздья света

как снежинки

улетевших

дней и лет.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

И я не останусь один

темной ночью

я разговариваю с небом

вновь в ее глуши

пишу большие письма

миру просто так

ему на память

чтоб обо мне

он все же не забыл

и обещаю

долго жить на свете

и осенью

и посреди зимы

и сказочной весной

когда нас будит счастье

как девушка любимая

прелестным утром

и за окном

цветут цветы

и слышно  пенье птиц.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

И все становится таким

как я того хочу

вот пожелаю небу

стать повыше

оно поднимется

в такую высь

что тучи станут

меньше чем снежинки

а захочу

и море превратится

в сад

в нем будут волны

пениться

как яблони в цвету

и распускаться

листьями живыми

но может быть

я захочу  чтоб бог

когда-нибудь

мне встретился опять

и он придет

и я  узнаю

что со мной случилось.

 

 

 

   .  .  .

 

Я отношусь  с теплом

и к небу голубому

и  к  земле весенней

и  к тропе

идущей на край света

в тишине

и понимаю

так всегда и будут

цвести в полях

счастливые  цветы

и листья зеленеть

в веселой роще

ручьи бежать куда-то

среди леса

и нравится мне в мире

днем и ночью

люблю

пить звездный чай

в гостях

у золотой луны

и на качелях с ней качаться

как с девчонкой

в ее небесном

сказочном саду.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Мне хорошо не свете

как в теплой комнате

зимой

и на лесной поляне

ясным утром

и на морском

песчаном берегу

в цветущий летний день

и в ласковом саду

весной счастливой

когда вокруг

вовсю цветут цветы

и шелестят

взволнованные листья

и девушки красивые

танцуют

и птицы

восхитительно поют.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

 

Я доволен

небом и  землей

городом

в котором много света

и чужие люди

не живут

и доволен той рекой

широкой

где плывут с волнами

облака

и тем полем

где одна дорога

на край света

вечная идет

и доволен домом

где живу

он как будто

чье-то отраженье

в озере чудес

на самом дне

там где камни

превращаются волшебно

в голубые

нежные цветы.

 

 

   .  .   .

 

Я не умею

записать свою судьбу

она намного проще

чем  слова

и так похожа

на взлетающую птицу

и перед ней

одни лишь облака

в которых ей

придется затеряться

а мне

глядеть с земли

и прикрывать ладонью

глаза

от ярких солнечных лучей.

 

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Куда же я

еду в кибитке

по старой

пустынной дороге

кругом

все леса и леса

все поля и поля

и в небе

плывут облака

вереницей

и будто бы

шепчут о чем-то

с тоской

и кони

устали давно

и ямщик

уже до смерти пьян

и так далеко еще

ехать и ехать

и никто ведь не ждет

в потемневшей дали.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Ты веришь

что  что-то вернется

а в сущности

ну и зачем?

чтоб жили

по прежнему тени

на улице  темной  твоей

чтоб души

неведомо чьи

стояли ночами

в подъездах

и слезно молили

у бога

когда он

их выведет в рай.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Теперь  я  буду добрым

и счастливым

как этот лес

который  повзрослел

и утопает в славном

шуме листьев

и дышит

так спокойно и легко

что в нем

запели птицы

даже в осень

и знают все

о чем они поют.

 

 

 

 

   .  .   .

Люблю тебя
как дети любят утро
когда бегут играть
в своем дворе
люблю тебя
как девушки
наверное любят
цветы
которые им дарят
люблю тебя
такой
какой ты снишься
в одном и том же
чудном светлом сне.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

О прошлых днях
в душе скопилась память
как в кармане
деньги
только на них
не купишь ничего
кроме тоски
в обертке от конфет
и продавщица
будет благодарна
как много ты
купил себе печалей
и только
у нее одной
карман стал пуст
выходишь в божий мир
жевать тоску
по улицам скитаться
и каждый
повстречавшийся прохожий
походит
на большущий ком бумаги
где все написано
и о тебе
о всех твоих
привычках и обидах
и окончание
тех надписей
на небе
которое
склонилось над тобой.

 

 

 

 

   .   .   .

Притихшее
обиженное утро
как будто бы  оно
боится
голову  поднять
и улыбнуться
и небо
робкое
тихонько притаилось
над домами
такое  серое
как будничный халат
прилежной горничной
она стирает  пыль
с прошедшего
и расставляет чашки
для нежных чувств
они опять придут
когда-то
в белых платьях
как девчонки
и будут танцевать
счастливый танец
он лучше
серой жизни
за окном.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Когда так хочется любви

она  практически повсюду

и  можно ее встретить

на улице

среди прохожих

или в лесу

среди  больших деревьев

которые

о чем-то шепчутся

с своей листвой

качая  головами

ну а тебе

все скажут  про любовь

и имя назовут ее

склонившись над тобой

как нежные любовницы

волшебной ночью.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Мечтаешь?

не надо мечтать

убери по шкафам

все мечты

ведь зима наступает

с ее  неподвижным

безжалостным снегом

и ты вынужден спрятаться

в темную ночь

и любить только тени

которые  вновь возникают

за сутулой спиной

декабря

с его ветром

и снегом

и скукой

когда  жизнь

захлестнет и тебя и

твою молодую любовь

своей темной 

холодной волной

среди моря в котором

и берега больше не видно.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

Закат такой

как будто все уходит

дома и улицы

деревья и дорожка сада

во дворе

и даже небо

нагруженное золотом

тяжелых туч

уходит  тоже

в полутьму

как в вечность

суровыми шагами декабря

а остается что?

одни воспоминанья

что был когда-то день

по городу ходили люди

и светились окна

в домах

играя красками

стареющего солнца

висевшего как шар

над головой

потом все кончилось

как будто

выключили свет

в огромном зале

все встали и ушли

и наступила ночь

и тишина.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Я становлюсь счастливым

потому

что больше меня

жить не заставляют

так как хотят

как будто я травинка

в чистом поле

и ветер

мой хозяин навсегда

он требует

сгибать все время спину

и трепетать

и дождь любить и солнце

и ни о чем не думать

никогда

но вот меня

оставили в покое

ушли  куда-то

по своим делам

и я один

живу теперь на свете

сам по себе

в своем счастливом мире

таком красивом

и таком большом.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .  

 

Мне сделали укол

от боли жизни

и стало так легко

на свете жить

как будто сняли кандалы

больших желаний

из кошелька

вдруг вытряхнули

все надежды

оставили лишь только медяки

на них и существую

в этот вечер

и жду любовь

которую не видел

так давно

она наверно

очень молодая

и я с ней тоже

буду молодым.

 

 

 

 

 

 

 

 

   .   .   .

 

Я прикасаюсь

к лучам света
над землей
переворачиваю их
сгибаю понемногу
чтобы светили
лучше чем вчера
а ночью
поправляю вновь
луну
чтобы не скатывалась
с неба
прямо в руки
и не качалась
над моею головой
деревьям кроны глажу
вместо ветра
чтобы любили
тоже и меня
и надуваю облака 
губами
пускай плывут
куда хотят
хоть на край света
ведь я сегодня добрый
почему-то
и никого
обидеть не хочу.

 

 

 

 

 

   .  .   .

Мы ходим

по улицам вместе

как будто бы

вместе живем

на самом же деле

мы видимся

только в толпе

и расходимся

если остались одни

неизменно

и не смотрим совсем

друг на друга

когда рядом идем

и не знаем

о чем говорить

как прощаться

и встречаемся так

словно осенью листья

на сырой

и холодной земле.

 

 

 

 

 

   .   .   .

 

Ты добрый человек

все дальше от себя

отодвигаешь землю

и строишь города

дома и  замки

и дворцы

и в них всегда

просторно и светло

а на земле темно

и дует ветер

и бродят тучи мрачные

по небу

когда в квартирах

лампочки горят

но ты не видишь тучи

и не слышишь

что что-то шепчет

нежная луна

тебе траву заменит

под ногами

ковер

где нарисован небосвод

с игрушечными звездами

на нем.

 

 

 

 

 

   .  .   .

В песочнице опять

играют дети

и в лужах плещутся

смешные воробьи

воздушным шаром

в небе висит солнце

и опускается тихонько

за дома

прохожие проходят

по панели

и птицы пролетают

стаей в небе

наверное

они спешат на юг

ведь там тепло

там хорошо привольно

а здесь

глухая осень

целый день

и слышно только

пенье ветра

по подъездам

в которых листья

желтые летят

как бабочки

в последний свой полет

над так давно

неласковой землей.

 

 

 

 

   .  .   .

 

В лесу где жили

маленькие люди

однажды появился

великан

и люди испугались

и ушли

и великан стал жить

совсем один

и променял

на одиночество глухое

всю свою жизнь

ни с кем не говорил

и не встречался

и превратился

в камень на тропинке

огромный и тяжелый

неподвижный

он до сих пор

лежит один в лесу

в который вновь

вернулись

маленькие люди.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

На островах покоя

цветы которые растут

до самых крыш

и солнце что висит

так низко

что может быть

касается деревьев

и тихие прозрачные ручьи

с живой водой

ее пьют феи нежные

и гномы

и добрые волшебники

ночами

и превращаются

в чудесных белых птиц

которых больше

никогда не встретишь

если увидел их

хотя бы раз.

 

 

 

 

   .  .   .

 

Всю жизнь ты жил

чтобы сорвать

заветный аленький цветочек

и все таки

сорвал его однажды

и постарел

на много долгих лет

ведь  нем  была

вся молодость твоя

надежды и печали

и вся радость

которую

когда-нибудь встречал

но ты об этом

и не догадался

состарился быстрее

чем этот

наивно сорванный тобой

цветок

и вместе вы

ушли из жизни

серым утром

но на твоей

заброшенной могиле

растут все те же

алые цветы.

 

 

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

 

Какие молодые ночи

и дни какие светлые

простые

у них ладони белые

и губы

из солнечного

нежного тепла

а эти ночи

они прямо с юга

такие жаркие

как первая любовь

которая

и кончиться не может

с тех  пор

как в юности

счастливой началась.

 

 

 

 

   .  .   .

Я родился

представь себе  завтра

и зачем это сделал

не знаю

ведь так холодно

да и темно

что хорошего

в мире вокруг

ну а я

все равно появился

на свет

с тех пор и люблю

эти долгие ночи

и бледные дни

эту сырость  повсюду

и сумрак

который бывает обнимет

и всегда успокоит

тебе говоря

что все скоро проходит

на свете.

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Я разглядел  на небе

слепки звезд

не настоящих

просто из бумаги

их по ночам

приклеил кто-то

и ушел

другой

поставил рядом все дома

как кубики

в две линии

и громко рассмеялся

третий

сделал мост

в виде горба

над черной

траурной рекой

и стал смотреть

на воду

молчаливо.

 

 

 

 

 

 

   .  .   .

 

Над молоком пустого неба

нет ничего

ни близких звезд

ни  черной глубины

ни бога

лишь  вымысел сплошной

который

нужен людям

чтобы себя дурачить

без конца

и видя стол

все время говорить

что вижу куклу

а видя куклу

говорить

что девушку люблю

и никогда  при этом

не смеяться.

 

 

 

   .  .   .

 

Я вижу  ночь

полную  тишины

как  колодец

полон прозрачной холодной воды

на которой

качаются звезды

словно  спелые ягоды

в темном саду

на ветру

и среди этих  звезд

обнаженной

красиво  плывет

молодая  луна

обещая  утехи

самой нежной  любви

до рассвета.

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Носов  Сергей Николаевич.  Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге)  в 1956 году. Историк, филолог,  литературный критик, эссеист  и поэт.  Доктор филологических наук и кандидат исторических  наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником   Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии  Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких   известных книг  о русских выдающихся  писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории  русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990;  В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб.  Издательство «Дм.  Буланин» 2008;  Антирационализм в художественно-философском творчестве  основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. 

    Публиковал произведения разных жанров  во многих ведущих российских литературных журналах  - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской  русскоязычной газете  «Русская мысль» и др.  Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате  - в ленинградском самиздатском журнале «Часы»   1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки»  был допущен и в официальную советскую печать.  Входил как поэт  в «Антологию русского  верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал  стихи в «Дне поэзии России»  и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в  петербургском  «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь»  и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. 

После долгого перерыва  вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь  искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», «Аргамак»,  «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ» и др.,   в  изданиях «Антология Евразии»,» «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Под часами», «Менестрель», «Черные дыры букв», « АРИНА НН» ,  в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голуби (К 125-летию  М.И. Цветаевой) и   в целом ряде других   литературных  изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии  «Поэт года», «Наследие»   и др.   Стихи переводились на несколько европейских языков.  Живет в Санкт-Петербурге.  

 

Другие произведения автора:

В черном лесу

Пунктир твоих чистых как стеклышко чувств

Остался день