Сердитый ветер, полный яда, сквозь фонари-поводыри,
преступным бессердечьем, тянет полумрак;
молчанье – верный друг, который не предаст и не изменит –
зарёй осенней тлеет
на письменном столе;
и разум – он же, горький опыт –
всё учится, чтоб удивлять других;
узнав про угол квадрата,
всё представляет остальные три,
но, а великий квадрат,
по-прежнему, углов как не имел, так не имеет,
как не смотри и не верти
в пространстве, где теряются слова…
Вот месяц, благородный муж, серпом зеркальным полоснул
чернильный свод, и высота землистым инеем упала на дорогу,
где ноша тяжела и долог путь, и где мудрец завял, как трав полог,
как совершенство ради совершенства, он здесь уснул,
спокойно смерть приняв ночную,
в надежде, что познал с утра немного
крылатой истины, и по следам других не шёл…
Иероглиф Жэнь над черепашьим панцирем земли
звездой печальною качнулся,
и смертным потом
обдало пути того, кто о пути вещал.
Здесь не менялись только мудрецы и идиоты.
Другие произведения автора:
Классико. Дубль 2
Фесвитянин, из жителей Галаадских
Берег августа
Новые
Меню
