Коляда

   Давным-давно повелось на Руси встречать Коляду. Так называли прежде новое солнце нового года. К концу декабря зима набирала силу, укрыв все белоснежным саваном – и летние хлопоты, и осенние свадьбы, и несбывшиеся надежды. Все начинали заниматься домашними делами и готовились к празднику. Так над одной из тысяч деревушек, окруженных бескрайними полями и заснеженными лесами, неспешно курился дымок печных труб да запах пирогов.

   Те обитатели леса, что не улетели в теплые страны и не залегли в спячку, сражались с врагами, морозами, и голодом. У кого быстрые ноги, у кого чуткий слух, у кого могучие рога. Кто норовил обустроить себе норку или дупло, а кто продолжал вольную жизнь под кронами вековых дубов да елей. Дыхание сытной людской жизни манило многих на опушку. Зверушки и пташки собирались здесь поутру посудачить о своем и поделиться новостями. Кто-то уже побывал в соседней деревне и трещал о том, что разнюхал. Все оживленно подхватывали самые невероятные предложения, как присоединиться к людскому пиршеству. Праздник никого не обходил стороной. Так было всегда.

   Вот только пролетевшие года и вихри над Святой Русью многое изменили. Люди позабыли своих предков, свою историю и стали молиться чужим богам. Сильные и добрые всегда доверчивы, как дети, потому что судят о других по себе. Этим воспользовались серые, невесть откуда прокравшиеся на землю, одаренную Создателем несметными богатствами.

 – Предлагаю вечером в деревню не летать, - серьезно заявил черный ворон.

 – Опять будут петарды и салюты палить. Сколько наших подпалили в прошлом году…

– Так, ведь, самое время упустим, - возразила молоденькая галка. – Людишки головы свои теряют от того зелья. Добро так и разбрасывают. Нас не будет, воробьи да голуби все растащат. Они и так едва летают от обжорства.

 – Голову свою не потеряй, - буркнул ворон, - а прокормиться мы всегда сможем. Не было такого, чтобы нас земля родная не прокормила. У людей память коротка, они на всё заморское падки. Мы последние хранители остались. Среди нас попов нет и не будет.

 – Почему попов? – скороговоркой выпалил молоденький щегол.

 – Поп это память отцов предавший, - шепнула коноплянка, склонив аккуратную головку набок и, не мигая, глядя на недотепу.

 – Т-т-т-очно, - отозвался дробью о ствол сосны дятел.

 – А как же без пирогов? – в один голос пропели сойка и сорока. – Коляда же!

  – Да-да, - поддакнула лазоревка, - на Солнцеворот самый короткий день. Успеть бы.

  – Так три дня гулять будут, - прощелкал клест. – Успеем.

  – Эх, перепуталось все у них, - нахохлился свиристель. – Новый год пред Рождеством теперь. Срамно.

  – Хорошо хоть Крещение оставили на морозец. – чирикнула синица. – Чую, ударят на новолуние холода.

  – Да-а, - протянула баском сова, - все перепуталось у них. Где это видано, чтоб на Коляду прорубь не парила. Дожди теперь.

   Все разом замолкли, пристально разглядывая что-то вдалеке. Над опушкой нависла такая тишина, что даже лиса, замерла у старого дуба, испуганно прислушиваясь и не решаясь опустить лапку в снег.

  – Да, прилетит она, - первой не выдержала сорока. – Я вам говорю!

 – И я верю, - тихонько пропела откуда-то малышка пуночка.

  Неожиданно послышался хруст снега под чьими-то тяжелыми шагами. Все обернулись на звук. Из-за расщепленной молнией сосны вышел старый лось. Его влажные черные глаза поблескивали. Верхняя губа чуть нависала над нижней, и казалось, что именно это мешало ему говорить. Все почтительно ждали пока сохатый подойдет.

  – Я тоже верю, - громко фыркнул лось и, словно в подтверждение своих слов, зачерпнув рогами, словно лопатой, горку снега высоко подкинул его.

   Это было так убедительно, что ни у кого не осталось сомнений, что долгожданный гость прилетит. Непременно. Уж если сохатый сам пришел на сбор, то непременно. Все загалдели, перебивая друг друга, что никогда не сомневались.

  – Её год, - гаркнул ворон и все притихли. – Прилетит.

  – И будут колядки петь, а не петарды палить? - с надеждой спросил сыч.

  – А как же! – сама себя подбодрила соечка. – Это же так весело.

  – А мы подпоем! – неожиданно согласился молчавший все время рябинник.

  – Угу-угу, - отозвался с верхушки сосны филин.

  – Зачем людям эти китайские лягушки и крысы, - возмущенно затрещала галка.   – Они спят зимой, а мы должны их год встречать. Ужели в наших лесах и реках никакой достойной живности не осталось. Драконов нам только не хватало!

  – Она должна прилететь, - мечтательно пропел дрозд. – Давно пора.

  – Забыли двуногие о ней, - прохрипел простуженный поползень. – Сколько лет прошло. Никто не позвал. Она и обиделась.

  – Если людям она не по сердцу, - вспорхнул юрок, - мы ее к себе позовем. Пусть с нами живет. И светлее и теплее будет. Морозы скоро.

  – Нет, братья, - тоненько чирикнул невесть откуда залетевший чиж.- Я сам слышал, как люди ее звали. Да! Сидел я давеча на подоконнике одного дома. Там на веревочке всегда кусочек сала висит. Три девчушки вокруг свечки сидели и ее звали. Правильно звали, как в старину.

   – А ты почем знаешь, как правильно, - усомнилась сорока. – Тебе годков-то сколько?

  – Тук-тук, - отозвалась кукушка с соседней березы

  – Я помню, как сова сказывала, - не сдавался малыш. – Ей-ей, помню. Так все и было.

   И этот тоненький голосок почему-то заставил всех поверить, что прилетит долгожданная Жар-птица и над Святой Русью взойдет новый Коляда. И начнется год Жар-птицы. И все почувствуют, как она принесет тепло и свет в дома и любовь в сердца русские.

Другие произведения автора:

Предназначение

Вспомни

Прощай, любимый город