Бабушкины сказки. 6. Портрет.

Из сборника "Бабушкины сказки".
В давние времена, когда страной время от времени ещё правили царицы, у одного богатого барина был крепостной художник по имени Егор. Он был женат на белошвейке, и было у них трое детей. С утра до вечера художник был занят своим любимым делом – рисовал картины. Жена же занималась домашним хозяйством, шитьём и растила детей. Дети часто заходили в мастерскую художника, наблюдали, как работает отец, и даже пытались рисовать. Среди работ художника были портреты самого барина, членов его семьи, друзей, заезжих чиновников и их родственников. Встречались пейзажи и натюрморты, изображения лошадей и собак. Все эти многочисленные художественные произведения украшали стены дома барина и домов его знакомых. Барин платил художнику достойную зарплату, семья художника не бедствовала.
Жизнь текла размеренно, подрастали трое детей, скоро должен был появиться на свет четвёртый ребёнок, все шло хорошо. Но они были крепостными, и эта мысль не давала художнику покоя. Художника волновало полное отсутствие свободы. Барин мог в любой момент продать своего крепостного художника, проиграть в карты, мог отдельно продать его жену или кого-то из его детей или сменять на пару борзых собак. Подобные случаи время от времени происходили в их округе. Таковы были законы крепостного права. Однажды Егор даже проснулся среди ночи, когда увидел во сне, что барин продаёт его ребёнка заезжему военному. От одной мысли о том, каким непрочным может быть их семейное счастье из-за малейшей прихоти барина, художник впадал в уныние, из которого, к счастью, быстро выходил, надеясь на свою счастливую судьбу. Мысли о свободе с тех пор ещё прочнее засели в мозгу художника.
И вот однажды, ни с того, ни с сего, барин вдруг заказал художнику нарисовать портрет самого чёрта, да так, чтобы сам барин поверил, что это действительно чёрт. Задача была трудной, его благородие считал себя ценителем искусства, и угодить ему было непросто. Дал же барин на выполнение этой работы всего две недели сроку – до Петрова дня, но пообещал за это весьма солидную плату. Художник долго думал над заданием барина, делал многочисленные наброски, но никак не мог найти подходящий вариант. Все его рисунки казались неправдоподобными, часть их напоминала лубочные картинки, а часть – заезженные сюжеты на библейские темы. Изображённый на них был то слишком добр, то неестественно похож на дикого зверя, совсем лишённого интеллекта и очарования загадочности. И хотя некоторые работы внушали страх самому художнику, они не удовлетворяли его. Нужно было одновременно показать коварство и жестокость, льстивость и лживость, алчность и кровожадность. Художник должен был отразить на картине Абсолютное Зло. Днями и ночами художник делал зарисовки, но никак не мог найти правильного решения.
Две недели подходили к концу, барин спрашивал, как идёт работа, а Егор отделывался нейтральными фразами. И вот наступил последний вечер, у художника оставалась в запасе всего одна ночь на выполнение заказа. Барин был суров, и перспектива наказания для художника становилась всё реальнее. Завтра – Петров день. Егор сидел в своей мастерской, которая находилась в его же доме, жена и дети уже давно спали в других комнатах, а он всё думал, на каком же варианте ему остановиться и как выполнить работу за одну-единственную ночь. Закат, алеющий на северо-западе, начал перерастать в восход на северо-востоке. На севере виднелась только узкая розоватая полоска неба. Скоро наступит воскресенье – Петров день. В это время дверь за спиной художника тихо открылась, и, спросив разрешения, в мастерскую вошёл старик. Первой мыслью художника был вопрос, как же он вошёл, потом Егор подумал, что кто-то из его домочадцев выходил на улицу и забыл закрыть дверь. Старец вошёл, поздоровался и присел на указанный художником стул. От предложения перекусить странник отказался. Был он уже в годах, с окладистой седой бородой, глаза странника излучали удивительный свет, а лицо его было каким-то просветлённым. На страннике было простое серое одеяние. Художник подумал, что надо когда-нибудь нарисовать его портрет, но сейчас некогда. Уже завтра нужно сдавать барину работу, которая у него никак не получалась, а уговорить странника остаться здесь хотя бы на недельку вряд ли удастся, тот не выглядел человеком, проводящим дни в праздности. Все эти мысли стремительно проносились в голове художника, а старик в это время огляделся вокруг и произнёс фразу, во время которой художник подумал, что старик весьма догадлив или умеет читать мысли:
- Ты можешь сделать с меня набросок, эскиз, а потом дорисуешь мой портрет уже по памяти, у тебя получится. А из-за задания барина не беспокойся. Я помогу тебе. Завтра утром ты найдёшь в своей мастерской два свитка: маленький и большой. Первый возьмёшь себе, а второй, большой отнесёшь барину. Только не смотри на то, что там изображено, ни при каких обстоятельствах ты не должен видеть изображение чёрта. Попроси барина указать, в какую комнату повесить работу, пусть все из неё выйдут, ты подойди к тому месту, где должна висеть картина, завяжи себе глаза и только тогда разверни свиток и повесь картину на стену. С одной стороны свитка будет верёвочка – это верх портрета. Не развязывая глаза, повернись, отойди на три шага, развяжи платок и, ни в коем случае ни оглядываясь, выйди из комнаты. После этого пусть барин заходит и смотрит твою работу. А сейчас можешь начинать рисовать меня.
Художник почему-то сразу поверил, что теперь всё будет хорошо, как будто тёплая волна прошла по всему его телу, и тяжёлая ноша свалилась с плеч. Егор сделал несколько набросков странника и пошёл в спальню приятно уставшим с чувством исполненного долга. А странный старик остался в мастерской. Начинало светать, вот-вот из-за горизонта поднимется солнце. Художнику совсем не хотелось спать, но он заставил себя дойти до кровати и тут же уснул. Егор давно приучил себя быстро засыпать при необходимости и вовремя просыпаться, когда это было нужно. Таковы непременные особенности жизни и работы творческих личностей.
Наутро, в Петров день Егор отправился в свою мастерскую. Старца там уже не было. На столе лежали два свитка. Один, что поменьше, художник занёс на жилую половину своего дома и, не разворачивая, оставил на столе, а второй понёс своему господину. В гостиной вместе с барином находился и его дворецкий. Они мирно беседовали о сенокосе, о просыхающих заливных лугах и видах на нынешний урожай. Художник учтиво поздоровался.
- Ну, выполнил ли ты мой заказ, Егор? - спросил барин после ответного приветствия.
- Выполнил, ваше благородие, - смиренно ответил художник, - где изволите распорядиться повесить портрет? – спросил художник.
- В моём кабинете, рядом с овальным зеркалом, - прозвучал ответ барина.
- Портрет будет на месте через пять минут, потом сможете зайти, посмотреть. А сейчас подождите, пожалуйста, здесь, ваше благородие.
Художник вошёл в кабинет барина, увидел свободное место рядом с зеркалом, забил в стенку гвоздь, на котором должен был висеть портрет, и завязал глаза платком, лежавшим у него в кармане сюртука. Потом Егор нащупал петельку на свитке и, надев её на вбитый гвоздь, развязал стягивающую свиток бечёвку. Расправил свиток. Картина была написана маслом, крупными мазками, это художник определил, чуть прикоснувшись к портрету. Масляные краски успели высохнуть так быстро или были нанесены уже достаточно давно? Это так и осталось для Егора загадкой. Материал свитка легко развернулся и не сворачивался обратно, как это часто бывает. Видимо, хороший холст, отметил про себя художник. Он быстро повернулся к двери, сделал три шага и развязал глаза. Какое же сильное желание оглянуться и посмотреть на то, что было изображено на картине возникло в душе Егора! Тут было и любопытство: почему нельзя посмотреть, как выглядит чёрт, и профессиональный интерес мастера к построению композиции, к технике выполнения портрета. Но Егор пересилил себя. Он дошёл до двери, медленно открыл её, прошёл в гостиную, где ждал его барин. Тут всё ещё находился дворецкий, который был в курсе задания художнику.
- Изволите посмотреть, ваше благородие? – обратился художник.
- Да, сейчас посмотрю, вот тебе за работу кошелёк с золотыми и серебряными монетами, знаю, что ты не представил бы мне незаконченную или плохую работу. Надеюсь, что буду доволен как всегда – барин протянул Егору большой кожаный кошель и направился к кабинету. Он вошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь. Художник и дворецкий остались в гостиной. Почти в то же время из кабинета раздался дикий хохот, потом восклицание барина «Да он как живой!», потом опять хохот. Ни художник, ни дворецкий никогда не слышали ничего подобного, хотя оба были уже далеко не в юном возрасте и многое повидали в своей жизни. Хохот прекратился так же внезапно, как и начался. Дворецкий вошёл в кабинет, художник же помедлил, помня о наказе старца не глядеть на изображение чёрта.
- А где портрет? – донёсся из глубины кабинета голос дворецкого. После этого художник вошёл в кабинет барина. На гвозде висела только приметная чёрно-красная петелька от свитка, самого портрета на стене уже не было. Дворецкий повернулся к упавшему в кресло барину и увидел, что тот мёртв. Лицо барина было неестественно почерневшим. «Сердце отказало», - подумал Егор.
- Не стоило его благородию шутить с нечистой силой, - сказал дворецкий, видевший, что свиток был, и слышавший восклицание барина. Повздыхав, дворецкий пошёл оповещать всех о кончине «его благородия».
Художник же вернулся в свой дом. Его жена стояла у окна и читала  оставленный старцем свиток. 
- Его благородие подарил нам всем вольную, мы свободны! - воскликнула женщина, - дай Бог ему долгих лет жизни!
- Барин только что приказал всем долго жить, - ответил ей художник.
Потом они всей семьёй пошли в церковь на праздничную службу. Художник не очень часто посещал церковь, а приходя в храм, часто был углублён в свои мысли, не следя за происходящим и не обращая внимания на внутреннее оформление. Но в этот раз ему ещё с порога бросилась в глаза одна икона. Егор конечно видел её и раньше, она особо не отличалась от других висящих рядом с ней, но сейчас художник увидел, что на ней древним иконописцем был изображён святой, удивительно похожий на ночного гостя художника.
- Кто это? – спросил художник у жены, которая уделяла своему духовному развитию много больше времени, чем её всегда занятый творчеством супруг.
- Святой Пётр, - ответила женщина, удивлённая тем, что её муж стал интересоваться иконами хотя бы как полотнами в картинной галерее. Художник же был удивлён и потрясён до глубины души, он поставил свечку к иконе святого и впервые в своей жизни вознёс благодарственную молитву, вдумываясь в смысл и вкладывая в неё всю свою искренность. С этой минуты он знал, под какой мощной защитой находится его семья, и у них теперь всё будет хорошо. Слёзы радости навернулись ему на глаза. Потом Егор вспомнил, что хотел нарисовать портрет этого удивительного святого, и, придя домой, принялся за работу.
Барина отпели и похоронили на деревенском кладбище возле часовни. Художник же вскоре переехал с семьёй в губернский город, где стал писать на заказ портреты, пейзажи, натюрморты и миниатюры, зарабатывая на хлеб всей своей семье. Теперь они все были свободными людьми. Четвёртого ребёнка решили назвать Петром, пятого – Кириллом. Когда Кирилл Егорович вырос, он стал писать иконы. И жили все они долго и счастливо.