Шизнь

Самое страшное в ней — голливудский финал. Золотые пломбы и запонки.

Что и является идеалом попсы во всех ее видах: в немом и звучащем.

Кремовый торт, увенчанный гробом из свежего теста с глазурью колоколов.

Фальшивые слезы и трауры. Как будто готовят к съедальному пиру,

к скормлению новое место пустое. Бывают еще запестревшие флаги,

знамена поникшие, выстрелы под псевдонимом «салюты»,

речи отчаянных дуболомов в штатских костюмах, а паче — в мундирах,

общая скорбь под копирку, а далее Шизнь засыпает

шизиков лишних суглинком разрыхленным; дальше на титрах

действующие фигуры туда да сюда ковыляют, влево и вправо. Втыкается крест

(мне почему-то всегда мерещилось: в сердце покойнику),

и шебуршат себе дальше мессы подобные. Кладбища — что муравейник!

Плавятся по крематориям пломбы, и запонки, и ордена.

Шизнь на исчезновение массы не обращает внимания,

словно крутой режиссер на замену статистов.

Мотор! Мотор!

28.09.2024.

Другие произведения автора:

Как Бешеный Койот стрелялся с шерифом

Эпитафия расколотой плиты

Утешая художника, Время и Бог...