Жила-была я, как птенец неприметный,
Худышкой раскосой, охочей до слёз,
Хранимая детской мечтою заветной,
Чтоб аист мне маму и папу принёс.
А что? – рассуждала, – приносят же птицы
На крыльях детей с недоступных высот.
Быть может, желанное чудо случится –
Погибших родителей аист вернёт?
Шумели ветра, дождь назойливо капал,
То лето, то осень сгорали дотла,
В сумятице дней Кишинёв стал мне «папой»,
Родная Одесса мне «мамой» была,
Под сенью каштанов на шумном Привозе
Кормила бычками и чолнтом* с мацой*,
В Приморском бульваре растила мимозы,
Меня осыпая медовой пыльцой.
А я, повзрослевшая, туфельки сбросив,
Сбегала Потёмкинской лестницей вниз.
Соцветия белой акации в косы
Вплетал шаловливый отчаянный бриз.
Жемчужные росы слезами роняя,
На зорьке волнующей юной весной
Меня провожала Одесса родная,
Шепча «В добрый час!» серебристой волной.
Заботливый «папа» подставил мне руки,
Под най* и цимбалов* звенящий мотив
Он мне преподал курс житейской науки,
Чтоб в дальней дороге не сбиться с пути.
Тот вкус мамалыги*, заправленной брынзой,
Плацинды* с яйцом не забыть никогда...
Бывала судьба то щедра, то капризна,
Тасуя в колоде дороги, года.
Носило меня, как песчинку, по свету,
Но память застряла во времени том.
Фортуна играла – дарила конфету,
А чаще наотмашь хлестала кнутом.
И я поняла, пробираясь сквозь стены,
Отведав пуд соли, проплыв сто морей,
Что жизнь не легка – коротка, но бесценна,
Мгновение каждое значимо в ней!
Теперь отличаю рутину от счастья,
От истинной правды – слащавую лесть,
Умею подвох распознать в одночасье
И страсти минутной любовь предпочесть.
В далёких краях – в испытаниях, стрессах –
Мне слышится часто родительский зов:
Вдали улыбается «мама» Одесса,
Манит Мэрцишором* «отец» Кишинёв...
_________________________________________________
чолнт* – мясное еврейское блюдо
маца* – традиционный пасхальный хлеб
най и цимбалы* – молдавские национальные инструменты
мамалыга* – кукурузная густая каша
плацинды* – молдавские лепёшки
Мэрцишор* – молдавский праздник наступления весны
Новые
Меню
