Соблазны жизни или её тяготы нередко уводят человека от Бога, окружают
устрашающим одиночеством. В лирической поэзии это проявляется наиболее
отчётливо. Если автор не утратил ощущение многовековой христианской
традиции, то такое качество волей-неволей отражается в каждом его
произведении. Подтверждая мысль, могу привести в качестве примера
творчество Дмитрия Гавриленко. Именно он представил божественную
сущность в разных проявлениях, но с поразительной, заслуживающей
восхищения целостностью. Ведь и правильность, и неправильность мира
обладают некой общей гармонией, поскольку в равной мере соответствуют
замыслу Творца.
Я с восхищением читала стихотворение 1983 года. Более чем
тридцатилетняя давность его не уменьшила красоту строк и запечатлённого в
них чувства:
Расцвели засохшие сады
Не от солнца, не от Первомая.
Почему – я сам не понимаю –
Расцвели засохшие сады.
Может быть, весенняя вода
Корни и сердца их воскресила.
Всем на свете, как святая сила,
Может быть весенняя вода!
Поэту тогда исполнилось только двадцать шесть лет. Проявил же он
не только мастерство, но и прозорливость, зрелое и живое ощущение
христианской традиции. Весенняя эйфория выразила себя в том, что
расцвели даже те сады, которые казались засохшими либо такими и были.
Антропоморфизм близок вере во Христа, чудодейственной Пасхе. Она даёт
необыкновенное ощущение близости к Богу и природе. Повторы двух строк
усиливают его, вытесняя из души читателя иные чувства.
Я бы не стала придавать тут особое значение олицетворению как
художественному приёму. Бог вездесущ, он рядом с нами и в нас самих.
Дмитрий Гавриленко утончённо даёт понять об этом, оживляя, возвышая
реалии, в частности, «весеннюю воду». При этом использует вводные слова
«может быть», означающие в контексте предположение. Ещё бы! Ведь речь
идёт о воскрешении «корней и сердец» деревьев. После появления в
предпоследней строчке сравнения «как святая сила» исчезает всякое
сомнение, пропуская вперёд оптимистическое, по-христиански светлое
начало. Христос Воскрес – это большое чудо для людей, маленькое чудо –
цветение едва очнувшихся после зимы садов.
В других стихотворениях христианская тема выходит на первый план,
подчиняя себе, по замыслу автора, каждую художественную деталь. В 2001
году поэт написал «Пасху», где антропоморфизм, обусловленный верой,
получил дальнейшее развитие:
Светлый день Воскресенья Христова,
День весны и весеннего сна,
Не волшебного сна, а простого,
Даль в котором ясна.
В тихом сне все событья известны.
Шла осинка из леса в село,
Шла, раскинув наряд свой прелестный,
Словно чудо зеленое шло.
Свет не клином, а стежки-дорожки
Разбежались и снова сошлись.
Как звенят у осинки сережки!
Родились - да и свесились вниз.
Все проселки забытые - тезки,
Не пустуют они никогда.
Как сережки звенят у березки!
Ты откуда идешь и куда?
Шли по разным проселкам. И что же?
Вдруг сошлись в середине села
И узнали друг дружку. Похоже,
Их земля благосклонно свела.
Обнялись восхищенно сережки,
Похристосовались меж собой
И остались цвести у дорожки
И зеленой, и желтой гурьбой.
«Весенний сон» - чуткий и красноречивый, что связано как с
Пасхой, так и с природой, которая проявила только первые признаки
пробуждения. Поэту их оказалось достаточно, чтобы воспеть гармонию,
дарованную свыше. Я не раз проходила мимо цветущих вместе осинок и
берёзок. Никогда бы не подумала в этой связи о Воскресении Христовом.
Дмитрий Гавриленко посмотрел глубже и дальше меня, раздвинул границы
чуда, символизируемого обычно веточкой вербы.
Осинка и берёзка оказались рядом, а для автора – это уже мотив
встречи лесных гостей, пришедших в село. Они прекрасны, подобная красота
может появиться только в лесу, на их малой родине, у самых истоков. Это
поистине чудо, которому поэт легко находит основание: «Свет не клином, а
стежки-дорожки Разбежались и снова сошлись…». Антитеза изменённому
фразеологическому обороту (свет сошёлся клином) поворачивает тему иной
гранью, а именно: насущной необходимостью единства, целостности, что
важно и для религии, и для общества, и для искусства.
Антропоморфизм развивается в русле веры и света. Серёжки
становятся основной приметой весны и праздника, они «похристосовались
меж собой». Пасха обрела конкретное выражение действием - глаголом
прошедшего времени, и оно осуществляется как завершение удачно
использованного автором олицетворения. А последние строки низводят с
пасхальной высоты в мир обыкновенной природы: деревья «остались цвести у
дорожки». Продолжается жизнь.
Бурная праздничная радость звучит и в других стихах Дмитрия
Гавриленко, освящённых признанием незыблемости христианских ценностей,
которые благополучно провели многие народы сквозь тернии бытия. Особенно
эмоциональны и значимы короткие строки 2006 года:
Христос воскрес,
Сияй окрест,
Свети в груди.
Голгофы крест
Не впереди.
Из разных мест
Христос воскрес
Несётся вширь,
Стремится вверх…
Прекрасен мир,
Живи и верь!
И эта весть –
Христос воскрес –
Из тьмы, где грех,
До нас дошла,
Учила всех
И берегла.
Христос воскрес!
Сияй окрест,
Свети в груди.
Голгофы крест
Не впереди.
«Христос воскрес» как пасхальное приветствие по многу раз
повторяется верующими в праздничные дни. Поэт счёл нужным повторить его в
коротком стихотворении четыре раза, однако каждый повтор имеет свои
оттенки – зеркальные отражения, проникающие в сердцевины чутких сердец.
Не случайно последнее повторение сопровождается восклицательным знаком,
то есть полностью превращается в пасхальное приветствие и неуёмную
радость каждого христианина: «Голгофы крест Не впереди».
Вероника Константиновна Подольская,
г. Москва
Другие произведения автора:
С В Е Т О С Е Н И - С И Я Н И Е Д Н Я
О таланте
Пасха
Это произведение понравилось: